Только салаги на ниве воздушных тревог уверены: все сирены звучат одинаково. Я же, за долгие годы приступов арабского бешенства, точно знаю - это не так. На пике приступа сирена звучит громко, долго, страшно, будто она сама убеждена в смертельной опасности. На излёте приступа падучей иначе: коротко, нехотя, словно по привычке. Как правило, такая сирена - сигнал к отбою. Именно так прозвучала она сегодня, в полдень. Не сглазить бы, но именно так. Ночь покажет: ошибаюсь я, или....
Случай этот забыть не могу. Когда-то, еще в СССР, мы с отцом собирали грибы в лесу, у станции Смолячково, под Ленинградом. Вечером, с полными корзинами, сидим на скамеечке, у железнодорожного полустанка, ждем электричку. Рядом с нами пристроился подвыпивший мужичок, посмотрел на нас с доброй улыбкой, и вдруг спросил: "Евреи?"
- Евреи, - согласился мой отец.
Мужичок тяжко вздохнул: "Бедный вы народ, - сказал он. - Самый бедный".
- Это ещё почему? -удивился отец.
- Так всем мешаете, - поставил точку мужичок.
- Это чем? - обиделся отец.
Но мужичок уточнять ничего не стал, поднялся, и, пошатываясь, ушел, оставив нас ждать поезд в одиночестве.
Вспомнил этот разговор сегодня ночью, когда вновь завыли сирены. До той станции у леса тысячи километров и лет прошло с тех пор не меньше шестидесяти, а ничего не меняется. Опять мы, евреи, кому-то мешаем. Они, те арабы в Газе, наверняка, и сами толком не знают - чем? А мешаем - и всё. Такой уж, видимо, мы народ: были, есть и будем. Недавно написал, что мешаем нищим и несчастным, тем, что богаты и счастливы. Причем были такими, даже в самые трагические, кровавые периоды нашей истории. Может и тот, пьянчужка, в потертом пиджачке и засаленном берете, именно это имел в виду. Кто знает?
Комментариев нет:
Отправить комментарий