ПЕРВЫЙ УДАР ФЮРЕРА

Сегодня можно смело утверждать, что Вторая мировая война началась 7 марта 1936 года.

Ремилитаризация Рейнской области

Википедия. Основная статья: Ремилитаризация Рейнской области

В начале 1936 года министр иностранных дел Британии сэр Энтони Иден начал секретно обсуждать план «общего примирения» с Германией, целью которого было устранить все германские обиды. План Идена включал в себя возвращение Германии в Лигу Наций, согласие на контроль вооружений, отказ от любых территориальных претензий в Европе в обмен на ремилитаризацию Рейнской области, возвращение Германии ее африканских колоний и признание «германского экономического приоритета» на Дунае^[2] . Немцы были проинформированы о том, что Британия готова начать ведение переговоров о ремилитаризации Рейнской области в обмен на «воздушный пакт», запрещающий бомбардировки и обещание не применять силу в целях изменения существующих границ^[3]. Иден поставил себе целью достижение «всеобъемлющего соглашения», которое должно было вернуть Европу к «нормальности двадцатых годов» и создать такие условия, в которых Гитлер вел бы себя как Густав Штреземан (министр иностранных дел Веймарской республики, весьма уважаемый в Британии)^[4]. Идеи Идена поставили Британию в невыгодное, с моральной точки зрения, положение. По сути дела Британия рассматривала ремилитаризацию в качестве предмета торга, и поэтому могла протестовать не против факта ремилитаризации как таковой, а против формы ее проведения как одностороннего и ультимативного акта.

В 1936 году Канцлер Германии и фюрер германского народа Адольф Гитлер принял решение о ремилитаризации Рейнской области. Историки ведут давние дебаты, темой которых является соответствие решения о ремилитаризации Рейнской области в 1936 году долгосрочными целям Гитлера. Те из них, которые поддерживают «умышленную» интерпретацию нацистской внешней политики — Клаус Хильдебранд и Андреас Хиллгрубер, говорят о существовании «штюфенплан» (поэтапного плана) завоевания мира. Те, кто придерживаются «функциональной» интерпретации, утверждают, что ремилитаризация была частью спонтанного ответа на серьёзные экономические проблемы, с которыми режим столкнулся в 1936 году. Ремилитаризация, в их толковании, была для нацистов простым и дешевым путем повышения популярности режима. Хильдебранд отмечает, что оба этих толкования не обязательно являются взаимоисключающими^[5].

На рассвете 7 марта 1936 года 19 пехотных батальонов германской армии и несколько военных самолетов были переброшены в Рейнскую область.

Гитлер позже сказал: «48 часов после марша в Рейнскую область были самыми изматывающими в моей жизни. Если бы французы вошли в Рейнскую область, нам пришлось бы ретироваться с поджатыми хвостами. Военные ресурсы, находившиеся в нашем распоряжении, были неадекватны даже для оказания умеренного сопротивления»^[6].

Наиболее интригующим как для современников, так и для историков были причины французского бездействия. До открытия французских архивов в середине 70-х годов господствовало мнение о «психологической неготовности» французов к большой войне, несмотря на то, что Франция могла мобилизовать сто дивизий в течение нескольких дней. Наиболее ярко эта точка зрения выражена Уильямом Ширером в классической работе «Взлет и Падение Третьего рейха». Историки, получившие возможность изучить соответствующие французские архивы, такие, как американец Стефен Шукер обвиняют Ширера в «любительском подходе к истории». Они полагают, что главным фактором, парализовавшим французскую политику, была экономическая ситуация^[7]. Шеф французских вооруженных сил, генерал Морис Гамелен, проинформировал правительство, что стоимость удаления германских сил из Рейнской области, которое потребовало бы мобилизации, составит 30 миллионов франков в день^[8] .

Немедленно после известия о ремилитаризации французский министр иностранных дел Пьер Фланден вылетел в Лондон для консультаций с британским премьером Стенли Болдуином. Правительство Франции издало декларацию, в которой в самых сильных выражениях осудило ввод германских войск. Декларация также содержала намек на возможную ответную военную акцию^[9]. Болдуин спросил Фландена, каковы намерения его правительства, на что тот ответил, что пока ничего ещё не решено. Фланден вылетел обратно в Париж для «консультаций с правительством». Результатом консультаций стало французское заявление следующего содержания: «Франция предложит все свои ресурсы в распоряжение Лиги Наций для недопущения нарушения положений всех Договоров»^[10]. Поскольку Франция уже приняла решение о том, что мобилизации не будет, то Рейнскую провокацию Гитлера было решено использовать для получения от Британии «континентального обязательства» (то есть обязательства Британии послать крупные сухопутные силы на континент, в случае серьёзного вооруженного конфликта)^[11]. Французская стратегия заключалась в том, чтобы продемонстрировать готовность к большой войне из-за Рейнской области, а затем вынудить Британию, с готовностью сыгравшую роль «умиротворителя» дать вышеозначенное «обязательство», в качестве компенсации за сдержанность, проявленную Францией^[12]. «Континентальное обязательство» было целью французской внешней политики начиная с 1919 года и считалось единственным барьером, который мог остановить германский экспансионизм. Объективно, ремилитаризация Рейнской области привела к тому, что Франция потеряла последнее преимущество, которое она получила в результате Версальского мира. Франция более не могла с легкостью занять Рейнскую область и создать реальную угрозу Рурскому промышленному району в случае, если бы она сочла действия Германии угрожающими^[13].

Реакцию различных кругов в Британии характеризуют как «смешанную». Наибольшую известность получило высказывание лорда Лотиана (позднее — посол Британии в США): «В конце концов, немцы всего лишь зашли в свой огород». Бернард Шоу сказал нечто подобное, отметив, что оккупация Рейнской области «ничем не отличается от оккупации англичанами Портсмута». Министр иностранных дел Энтони Иден настаивал на том, чтобы Франция не предпринимала военной акции. Вместо этого он надеялся уговорить Гитлера вывести войска из Рейнской области, оставив там лишь «символический контингент», после чего заново приступить к переговорам^[14].

Парадокс, однако, заключался в том, что безопасность Франции, создавшей санитарный кордон, и давшей гарантии восточноевропейским государствам, была теперь связана с безопасностью Британии. Агрессия Германии против восточноевропейских государств влекла за собой франко-германскую войну, в которую неизбежно была бы вынуждена вступить Британия. Таким образом, «гарантия» 19 марта была выдана не только Франции, но и, хотя бы и косвенно, восточноевропейским государствам.