Кремль боится мертвых? Почему Алексея Навального нельзя поминать как Бориса Немцова после убийства 9 лет назад
Полицейские в штатском и коммунальщики срочно убирают стихийные мемориалы в память о Навальном. Ритуальные агентства отказываются проводить прощание с политиком, который погиб в колонии на Крайнем Севере, где отбывал 19-летний срок. Тем временем заказчики убийства Бориса Немцова до сих пор не найдены. Две смерти в двух разных Россиях обсуждаем с правозащитницей Марией Чащиловой, социологом Игорем Эйдманом, правозащитником Сергеем Давидисом и политиком Максимом Резником. Ведущий - Артем Радыгин.
Артем Радыгин: Так девять лет назад Алексей Навальный говорил об убийстве Бориса Немцова. Навальный тогда вышел после ареста за призывы выйти на антикризисный марш "Весна". В том году вместо протестного марша оппозиция провела траурное шествие памяти Бориса Немцова. Последнее массовое шествие памяти российская оппозиция проводила четыре года назад перед пандемией, а в 2021 году шествия запретили из-за ковида и больше не разрешали.
В 2024 году полиция разгоняет людей, которые без лозунгов, баннеров и громкоговорителей несут цветы к памятникам, чтобы вспомнить Алексея Навального. А его родные не могут даже найти зал для поминок: "Ритуальным агентствам запрещают работать с семьей политика", – пишет команда Навального. Неизвестные люди в масках и сотрудники коммунальных служб убирают цветы у спонтанных мемориалов политику. Это совсем не похоже на то, как Россия прощалась с лидером оппозиции еще каких-то девять лет назад.
Артем Радыгин: Что поменялось за последние годы, почему даже похороны угрожают власти? Все это мы сейчас обсудим с юристкой правозащитного центра "ОВД-Инфо" Марией Чащиловой. За какие протесты сейчас не сажают?
Мария Чащилова: Сейчас риск получить административное преследование есть даже не за участие в протесте, а за любую активность, будь то активность в интернете или на улице.
Артем Радыгин: Если мне не изменяет память, раньше все-таки можно было искать формулировки, которые показывали хоть какую-то законность.
Люди, которым запрещают скорбеть, становятся только агрессивнее, риск массовых протестов возрастает
Мария Чащилова: Я консультирую людей, которые обращаются на "горячую линию" "ОВД-Инфо", и мы, конечно, говорим о том, что, например, с символикой Навального, которая официально решением суда признана экстремистской, выходить более опасно, чем, например, с портретом самого Алексея или с какими-то лозунгами, пусть даже антивоенного содержания, так как это будут разные административные статьи. Сейчас сложно сказать, какие последствия будут хуже, какие лучше: и то, и другое очевидно влечет за собой риск привлечения к административной ответственности.
Артем Радыгин: Почему нельзя скорбеть по Алексею Навальному? Почему власть препятствует любым попыткам возложить цветы?
Мария Чащилова: Это очень большая ошибка власти. Дать людям горевать, попрощаться с Алексеем было бы лучше, потому что люди могли бы как-то выплеснуть весь свой негатив. Люди, которым запрещают скорбеть, становятся только агрессивнее, риск массовых протестов, которых силовики боятся перед выборами, только возрастает. До выборов осталось 17 дней, сейчас будет производиться массовая зачистка. Эта история про молебен, который запретили проводить… Нам позвонила девушка и сказала, что она написала "сорокоуст для раба божьего Алексея". Там не было никаких подробностей, но кто-то в церкви догадался, что сорокоуст может быть по Навальному, и на нее донесли. Люди запуганы, боятся последствий, боятся всего.
Артем Радыгин: Почему власть запрещает скорбеть по Алексею Навальному? – спросили мы у правозащитника Сергея Давидиса.
Артем Радыгин: Мы сейчас слышим от сторонников Алексея Навального, что не дают помещение. Они обзванивают разные конторы, ритуальные агентства, и везде отказывают, даже где-то, как пишет Кира Ярмыш, слышат фамилию Навального, и сразу говорят "нет". С точки зрения закона есть какая-то угроза для компаний за то, что они проведут памятное мероприятие?
До выборов осталось 17 дней, сейчас будет производиться массовая зачистка
Мария Чащилова: С точки зрения закона – нет, конечно. Но мы давно живем не в правовом государстве, поэтому просто невозможно говорить о том, что в отношении какого-то юридического или физического лица будет гарантироваться соблюдение прав.
Артем Радыгин: За что могут зацепиться, чтобы придать какую-то видимость законности? Известно о задержании в Санкт-Петербурге священника Григория Михнова-Вайтенко: от ареста его спасло то, что его увезла "скорая" с инсультом. Потом, когда он восстанавливался, ему домой принесли предостережение с формулировкой, что его действия способствуют какому-то незаконному скоплению людей в одном месте. Я, честно говоря, не встречал такую формулировку ни в одном законе, ни в Административном кодексе, нигде.
Мария Чащилова: Такая формулировка есть в части статей, связанных с ковидными ограничениями, однако ковидные ограничения уже отменены практически во всех городах страны, кроме Москвы. Часть, которая используется в тексте предостережения, сама по себе абсолютно ничего не значит, собственно, как и само предостережение, потому что нарушение данного предостережения влечет к привлечению к административной ответственности, но не отягощает его. Если бы вас задержали без предостережения и привлекли к административной ответственности, если бы вас задержали с предостережением и привлекли бы к административной ответственности, разницы не было бы ровным счетом никакой. Защита как выстраивалась путем доказывания того, что право на свободу мирных собраний гарантируется Конституцией, так мы на том и настаиваем.
Артем Радыгин: Сейчас многие говорят о том, что со свободой собраний в России есть определенные проблемы. Леонид Волков, например, объявил, что в последний день российских выборов в 12 часов он и его коллеги зовут людей на избирательные участки. Изначально это была акция "В полдень против Путина", которую придумал Максим Резник. Перед эфиром мы спросили у Максима, как он относится к тому, что политическое заявление будет еще и траурной акцией.
Артем Радыгин: Если мы верим словам Леонида Волкова, то в последний день выборов акция "В полдень против Путина" будет также и траурным напоминанием, возможностью для людей, которые не могут сейчас выйти к каким-то спонтанным мемориалам, показать, что они поддерживают Алексея Навального. Какие риски есть у акции "В полдень против Путина"?
Власти детально отслеживают информацию, которую дает сейчас ФБК
Мария Чащилова: Все, кто придет на выборы в этот день в 12 часов, должны понимать, что у них есть высокий риск быть задержанными. Не важно, повлечет это дальнейшее составление протокола, арест или освобождение, но риск того, что вас запакуют в автозак и вам придется провести там какое-то количество времени, очень и очень велик. Конечно же, полицейские, Центр по борьбе с экстремизмом, ФСБ и товарищи из Администрации президента очень детально отслеживают информацию, которую дает сейчас ФБК. На всех избирательных участках в эти дни и часы будет усиление личного состава полицейских. Личному составу и полиции будет поставлена задача не создавать скопления людей в этот момент, поэтому автозаков будет много. Будут паковать и расформировывать, чтобы не создавать вид того, что люди пришли выразить поддержку Алексею Навальному, протест против Путина (как сказал Максим Резник, все придут со своими целями).
Артем Радыгин: Получается ли у власти запугать людей?
Мария Чащилова: Мне бы не хотелось признавать этот факт, наоборот, хотелось бы сказать людям, что предостережения ничего не значат. Административная ответственность – это печально, опасно, но от этого есть защита. Вы можете защищаться самостоятельно, можете защищаться с нашей помощью, всегда можете позвонить на "горячую линию". Сейчас "горячая линия" "ОВД-Инфо" работает 24 на 7, там всегда есть адвокат или юрист, который подскажет, что делать. Есть адвокаты, работающие в отделах полиции, работающие даже при недопуске, часами ожидающие, пока их пустят в эти отделы. Я категорически не хочу признавать тот факт, что людей можно запугать предостережением, давлением, угрозами. Потому что много лет в России существует практика политических убийств, много лет запугивают людей, которые пытаются высказаться против этого.
Артем Радыгин: Про убийства и другие тяжелые способы запугивания людей мы спросили социолога Игоря Эйдмана, двоюродного брата Бориса Немцова. Вот как, по его мнению, политические убийства отражаются на власти Путина.
Артем Радыгин: Социолог Игорь Эйдман считает, что Путина остановит его же внешнеполитическая одержимость. Если мы абстрагируемся от внешней политики и сконцентрируемся на происходящем внутри страны, каков вообще предел политических репрессий?
Много лет в России существует практика политических убийств, запугивания людей
Мария Чащилова: Довольно сложно сказать, каков предел. Практика показывает, что пока мы этого предела не видим. Для меня лично смерть Алексея Навального – это был предел боли, которую можно выдержать, но сегодня мы узнали о приговоре в отношении Олега Орлова, и это еще одна ступенька к тому, что возможности осуществления профессиональной, правозащитной, политической, журналистской деятельности в России становятся все более закрытыми, наша работа становится опасной.
Артем Радыгин: Ведь Олега Орлова сейчас не с пустого места приговорили, ему пересмотрели приговор, сначала избрали другое, более мягкое наказание. Почему ему пересмотрели приговор, и Кагарлицкому тоже недавно пересмотрели приговор не в лучшую сторону?
Мария Чащилова: Довольно сложно объяснять действия властей и судей (а судьи сейчас не принимают самостоятельных решений, это приказы, которые отдаются им сверху), потому что это совершенно неправовой режим. Все складывается из того, как захочет человек в Администрации президента, в зависимости от того, какой статус у человека, которого в стране хотят приговорить или публично казнить как профессионала.
Артем Радыгин: Говоря о политических убийствах и других репрессиях, мы просто не можем не вспомнить о других политзаключенных, которые сейчас находятся в российских изоляторах и колониях. У многих из них серьезные проблемы со здоровьем.
Артем Радыгин: Чтобы не заканчивать на такой грустной ноте, я хочу завершить программу парой цитат. "Свобода стоит дорого", – так говорил Борис Немцов. "Цена свободы – это годы жизни политзаключенных, а для многих из них даже несколько лет – уже пожизненный срок", – так после своего приговора говорил о себе самом Алексей Навальный. Дословно он писал: "Пожизненность моего приговора измеряется сроком моей жизни или сроком жизни этого режима".
Комментариев нет:
Отправить комментарий