ПИСЬМО ИЗ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА

                                                  Моя мама с внуком Семеном. 1979 г.

Из роддома меня принесли в квартиру № 11, дома №3 по улице Салтыкова-Щедрина (Кирочная). Знаю точно, почему так получилось. Лет тридцать назад  тетка Анна подарила племяннику (мне) большой архив, состоявший из разных документов и писем. Одно письмо из этой сокровищницы я приведу без сокращений. Это письмо моей мамы  сестре, из блокадного Ленинграда в Уфу, написанное 3 марта 1942 года в 10 часов 30 минут.

 «  Дорогие мои! Сижу на дежурстве и думаю о вас. (В годы войны мама была старшиной медицинской службы, а служила неподалеку от дома на Литейном пр., в Куйбышевской (Мариинской) больнице). Получила сегодня письмо от Ани и Миры от 13 февраля 1942 г.  Что вам писать. Я много писем послала в феврале и марте, Наверно, вы их получили. Что нового? Отпуск Левы подходит к концу, поправился, немного отдохнул. ( Мой отец – капитан медицинской службы – служил в прифронтовом госпитале. По болезни (дизентерия, истощение) был отправлен в отпуск на излечение. Мама его чудом, как говорил отец, выходила). Правда, все это с большим трудом. Во-первых, комната была у меня очень холодная, дров не было, но мы с ним вместе взялись и через несколько дней согрелись, и как-то  наладилась наша жизнь, но тут опять случилась беда: в одну «прекрасную» ночь, а именно 15 февраля мы остались без стекол. Правда, мы уцелели. Это хорошо, но при 25% морозе остаться без стекла не особенно приятно, (15 февраля в дом напротив, но и тут мы не растерялись, попросили приют у Головчинер, в кв 11. ( Именно в эту квартиру меня и принесли из роддома через 3,5 года. Мама писала с учетом военной цензуры: сестра - Анна могла знать о стеклах, но не о том, что дом напротив, Кирочная 6, разбомбило и стекла сохранились только в тех окнах нашего дома №3, которые выходили во двор-колодец).  Тоже, когда температура 8*, мы считаем, что это тепло. Но все это война. С питанием, если у нас наладится, тогда все переживем. Пока еще слабовато. Я потратила буквально все свои деньги на еду. Сегодня даже одолжила 50 руб., купила молоко – это исключительный случай. 100 руб. за литр. Кое-что из своих вещей обменяла, но все это, конечно, ерунда. Милая Аня, как бы хотелось тебе выслать денег, но, к сожалению, ничего не выходит пока. Думаю, что продам твой патефон с пластинками и деньги переведу. ( Тетка оказалась в эвакуации с двумя детьми и моей бабушкой. Муж ее зимой 41 года погиб на фронте. Мама жила одна, а потому, умирая с голоду, считала себя обязанной помогать сестре. Это было законом большой семьи, в которой она выросла. Маму от смерти спас брат – Моисей. Его мобилизовали, перед отъездом на фронт через весь Питер, пешком, он пришел к старшей сестре - попрощаться, а мама моя уже не могла подняться с кровати, у нее карточки украли.  Об этом писал в одном из моих рассказов – «Просто женщина»).

 Мои внучки растут в совершенно другом мире. Если когда-нибудь прочтут они письмо своей прабабки из блокадного Ленинграда, мало что поймут в нем. И нужно ли им знать то, что не было бы и их, именно таких на свете, если бы прабабка эта не спасла прадеда от смерти и не сумели бы они перебраться в комнату со стеклами.