«Российский сговор»: из истории параноидального мышления во внутренней политике США, 2016–2021 гг.

АНАЛИТИКА 6.10.2023

Заговор существует, и он уже приводится в исполнение. Мы подвергаемся нападению в самом уязвимом месте, которое не могут защитить ни наши корабли, ни наши крепости, ни наши армии. Сейчас в нашей стране развернула свою активность Австрия и разработала грандиозный план, чтобы сделать что-то с нашей страной. У нее есть свои миссионеры-иезуиты, путешествующие по стране, она снабжает их деньгами и создала постоянно действующий канал для регулярного снабжения.

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

– изобретатель телеграфа Самуэль Морзе, «Иностранные заговоры против свобод Соединенных Штатов» (1835) 

В период с 2016 по 2021 годы ведущие СМИ США были завалены материалами о «российском сговоре» (Russian Collusion). В них прямо или косвенно утверждалось, что президент Дональд Трамп пришел к власти при содействии авторитарного путинского режима. Более того, некоторые авторы довели этот тезис до крайности, утверждая, что Трамп был агентом влияния Путина и что КГБ якобы шантажировал президента США.

Более того, этот нарратив был усвоен до такой степени, что многие представители левых и либеральных* кругов США, включая нынешнего президента Д. Байдена, стали считать Трампа нелегитимным президентом. Одновременно политические группы и деятели США (как республиканцы, так и демократы), не согласные с этой оценкой автоматически зачислялись в марионетки Путина. Тем не менее, подспудный посыл этого нарратива заключался в том, что Трамп, миллиардер, отличающийся своим эпатажным поведением и проповедующий гражданский национализм, является «неправильным» несистемным кандидатом, поскольку он не принадлежит к «приличным» и устоявшимся политическим кругам и который не заботится об общепринятых бюрократических правилах управления и поведения. И вообще, он поступает не так как «надо».

Пожалуй, самым гротескным примером такого поведения стали заявления Хиллари Клинтон.  Она не только настаивала на том, что выборы 2016 г. были подтасованы и что Трамп нелегитимный президент но и утверждала , что бывший представитель Конгресса США от Гавайев Тулси Габбард, которая стала успешным претендентом от демократов во время президентской кампании 2020 года, и либертарный политик Джилл Стайн были якобы российскими пешками, которых путинский режим готовил в качестве кандидатов-спойлеров от третьей стороны. В то же самое время, на «низовом» уровне политические блоггеры и провинциальные репортеры считали само собой разумеющимся, что либо Россия привела Трампа к власти, либо у Путина есть компрометирующие материалы на Трампа, которые российский диктатор использует для продвижения «своего» человека.

В фундаментальной работе «Параноидальный стиль в американской политике» (1954), посвященной истории конспирологического мышления в США историк Ричард Хофштадтер отметил, что параноидальный стиль мышления это давняя традиция в политической жизни как Америки так и других стран. Она обычно базируется на приписывании противнику гигантских и демонических возможностей: «Враг всегда одинаков: он – средоточие всего зла, своего рода аморальный супермен – зловещий, вездесущий, могущественный, жестокий, развратный, и с тягой к красивой жизни. Более того, враг сам творит историю или пытается изменить естественный ход событий в худшую сторону. Он создает кризисы, банкротит банки, вызывает депрессии и катастрофы, а затем наслаждается и наживается на порожденном им несчастье. Интерпретация истории параноиком носит ярко выраженный личный характер: решающие события воспринимаются не как часть потока истории, а как последствия чьей-то воли. Очень часто считается, что враг обладает каким-то особенно эффективным источником власти: он контролирует прессу; у него неограниченные средства; у него есть новый секрет воздействия на разум (промывание мозгов); у него есть особая техника обольщения».

Хофштадтер, в частности, проанализировал хорошо известные паранойи относительно «заговоров» со стороны иезуитов, масонов, международного еврейства, международных капиталистов и коммунистов.  Одним из первых актов массовой паранойи в истории США был так называемый «спор о епископе» в 1760-х годах, когда протестантское большинство будущих американцев, традиционно отличавшиеся сильными анти-католическими «анти-папистскими» настроениями (наследие протестантской Реформации 1517 года), было охвачено ложным слухом о том, что английский король собирается подавить их религиозную свободу, поставив под начало англиканского епископа. Кстати, эта массовая истерия, которая не имела под собой никаких оснований, сослужила хорошую службу для будущей американской революции, подготовив для нее массовую базу. Можно также указать на популярный антикоммунистический ажиотаж в США в 1950-х годах, когда на низовом уровне некоторые чрезвычайно «бдительные» патриоты связывали такие вполне обычные процедуры, выполнявшиеся работниками здравоохранения, как замеры воды на содержание фтора с попытками тайных сил внедрить социализм.

«Страшная» тень ЦРУ и Госдепа в Самарской губернии

А теперь давайте перенесемся на другую сторону Атлантики, в Россию, где с начала 2000-х годов основные СМИ и большая часть истеблишмента все настойчивее утверждают, что любая попытка демократических реформ со стороны отечественной оппозиции является проектом, инспирированным западными, в частности американскими разведывательными и дипломатическими службами. Так, президент Путин и российская пропагандистская индустрия обвинили Алексея Навального, главного критика коррумпированного режима РФ, в том, что он является американским агентом. Более того, в рамках кампании целенаправленных репрессий против остатков оппозиции, российские спецслужбы попыталась отравить этого неугодного политика. Когда же Путина поймали с поличным, он публично заявил, что Навальный сам организовал этот инцидент с помощью ЦРУ. В условиях, когда в России практически не осталось альтернативных СМИ, которые могли бы опровергнуть это утверждение, путинская пропагандистская машина убедила значительную часть российского населения в том, что отечественная оппозиция работает на ЦРУ и Госдепартамент США.

Подобные настроения в России на страницах средств массовой информации проявились в появлении популярного мема “Госдеп” как удобного ярлыка для любой российской оппозиции, не одобренной путинским режимом. Этот мем также все чаще используется для объяснения различных экономических и политических неудач во внутренней жизни Российской Федерации, где с советских времен любые провалы часто рассматривались как результат вмешательства злобных внешних сил.  Например, на низовом «быдловатом» уровне такие представления ярко выразил бывший самарский губернатор Николай Меркушкин, ставленник Путина и аппаратчик с провинциальным мышлением, чья карьера восходила еще к советским временам. Так, в 2016 году он обвинил ЦРУ в попытке подготовить «оранжевую революцию» в Самарской области.  Не обошел он таже вниманием и Навального, назвав его «марионеткой дяди Сэма» и также обвинив в попытке «устроить пожар в Самарской области». Более того, Меркушкин «наехал» на дружественного правительству лидера коммунистической партии, который выступил против введения платы за проезд для местных пенсионеров, в том, что он является “действующим агентом Госдепартамента США в Самарской области”.  Поскольку данная статья готовилась еще до российской агрессии против Украины, хочу здесь попутно отметить, что после 24 февраля 2022 г. вышеуказанный конспирологический нарратив в России расширился до невиданных размеров приобрел поистине истерический характер.  Чего только стоил легенда о «боевых комарах» «насылаемых» американскими спецслужбами на Российскую федерацию.

Сравнивая то, что можно наблюдать в России на постоянной основе в течение последних двух десятилетий, с тем, что мир увидел в США в период с 2016 по 2021 год, необходимо помнить, что в отличие от авторитарных стран, где политические паранойи обычно затягиваются на целые десятилетия, в демократических республиках, если там с уважением относиться к свободе слова и печати, приступы политической истерии обычно представляют собой краткосрочные явления, которые имеют тенденцию испаряться, будучи приглушенными как независимой оппозицией, так и неподцензурными СМИ.

Что пишут ученые-обществоведы по поводу «российского сговора»

Несмотря на массированные атаки со стороны левых на свободу слова в США и их постоянные попытки цензурировать интернет, для чего был даже задействован разведывательный аппарат, в отличие от таких стран как Китай, Россия и Иран, Америке, слава богу, пока еще удается сохранять базовые свободы.  Появился даже ряд журналистов и наблюдателей слева, которые открыто стали высмеивать официально одобренную паранойю по поводу «русского следа» в команде Трампа.  И хотя по-прежнему в Америке немало отмороженных, которые верят в этот след, «российский сговор» понемногу испарился из медийного пространства США.

Однако, после 6 января 2021 г. его места занял образ Трампа «заговорщика», который якобы планировал и хотел уничтожить американскую республику и конституцию в результате правого переворота. При этот как-то забывается, что именно левые на протяжении последних десятилетий твердят нам о том, что американская конституция и ее поправки устарели, что нам не нужна более коллегия выборщиков и что главное это не равенство возможностей, а равенство результатов. Забывается также, что именно демократы на протяжении четырех лет (2016–2020 гг.) называли Трампа нелигитимным президентом и поощряли погромы, инсценированные левыми в городах США летом 2020 г для дестабилизации социально-политической ситуации и нагнетании страха в стране.

В данной статье я хочу привлечь внимание к внутриполитической ситуации США, которая, по моему убеждению, в значительной степени способствовала появлению нарратива о «российском сговоре» и Трампе как агенте Москвы.  Я хочу подчеркнуть роль бюрократической культуры леволиберальной элиты страны, в том числе умонастроений тех людей кто формирует внешнюю политику и вырабатывает политику безопасности; я в частности доказываю, что их мировоззрение было сформировано, с одной стороны, наследием холодной войны, а с другой стороны, общественными изменениями 1960–1970-х годов, в частности, так называемым «новым левым» культурным поворотом с его фиксацией на вопросах расы и гендера.  Мы увидим, как «российский сговор» удивительным образом был привинчен к «антирасистской» повестке демократов, которую пытались использовать против Трампа.

Хотя после публикации вышеуказанной работы Хофштадтера ученые основательно изучили различные теории заговора, связанные с внешней политикой и «подрывными силами», которые распространены в правых и консервативных кругах, у нас практически нет работ, которые бы исследовали подобные явления в левых коллективах. Это касается и вышеупомянутого нарратива о «российском сговоре» между Трампом и Россией.  Замечу, что есть масса популярных книг, как слева, так и справа, которые рассказывают о об этом «сговоре» в соответствии со своими идеологическими представлениями (я проанализировал всю эту литературу в отдельной статье), но серьезного объективного анализа пока что не было.

Первым ученым, который попытался вкратце обрисовать конспирологический характер теории «сговора», был политолог Джозеф Э. Ушинский. Еще в 2017 году, когда истерия по поводу «российского агента» Трампа только еще набирала силу, он уже поставил этот нарратив в один ряд с другими распространенными теориями заговора.  Более того, наряду с анализом концепции «глубинного государства» распространённой среди правых, ученый критически прошелся по популярному тогда среди демократов убеждению что выборы 2016 года были нелегитимны поскольку они якобы были подтасованы с помощью зарубежного вмешательства. Замечу, что по иронии судьбы, сегодня, когда Трамп выкатил демократам аналогичное обвинение, его не только подвергли ожесточенной критике в официальной прессе, но уже и привлекли к суду.

Историк Стивен Коткин (кстати автор самой полной трехтомной биографии Сталина) один из первых затронул тему «сговора» в статье, выдержанную в нейтральном тоне.  Он обратил, в частности, внимание на то тот факт, что освещение в СМИ шпионской деятельности, которую Советы, а затем и РФ вели в США с 1930-х годов, было внезапно раздуто в период 2016–2020 годов, а рассказы о шпионаже со стороны других стран игнорировались.  Коткин также намекнул, что появление среди правых убеждения что «глубинное государство» объединились против Трампа и «простых людей» явилось по сути дела реакцией на слежку ФБР за командой Трампа в 2015–2017 годах и постоянными попытками вашингтонской бюрократии свалить неугодного «выскочку» не прошедшего обкатку в «приличной» политической тусовке.

Помимо Коткина единственное всеобъемлющее критическое исследование на тему «сговора» подготовил политолог Ричард Саква, который прямо пишет, что леволиберальный истеблишмент, разочарованный результатами выборов 2016 года, путем нагнетания истерики вокруг «агента Кремля» Трампа стремился дискредитировать своих законных политических оппонентов внутри страны, связав их с внешним врагом: “Как показывает дело «Рашагейт» [так, по аналогии с «Уотергейтом», Саква называет скоординированную атаку на Трампа] Россия использовалась как дымовая завеса чтобы не вытаскивать на свет божий проблемы, порожденные внутренними американскими противоречиями. Тем самым, российское «вмешательство» помогло объяснить, как так получилось, что самый неожиданный из кандидатов смог выиграть у опытного политика Хиллари Клинтон, человека с большим стажем государственной службы”.  В данной статье я присоединяюсь к оценкам Коткина и Саквы, которые подчеркивают, что одной из главных причин появления нарратива о «российском сговоре» в период с 2016 по 2021 годы было нежелание леволиберального истеблишмента увидеть и признать внутренние социально-политические причины, которые вызвали так называемое движение Трампа.

«Вундервафля» левого истеблишмента: что делать если обвинение в «расизме» не работает? 

Однако, я хочу расширить аргументацию Коткина и Саквы и пойти дальше, показывая как и почему истерический нарратив «сговора» приобрел в глазах американских левых и либералов дополнительную ценность в борьбе против движения Трампа. Я, в частности, доказываю, что огульные стандартные обвинения в расизме, которые демократы успешно использовали против республиканцев, особенно с момента прихода к власти «черного» президента Барака Обамы, стали давать сбой и не имели прежнего эффекта в отношении Трампа и его сторонников. Более того, учитывая подход Трампа, который в противовес демократам, основан на одинаковом отношении ко всем гражданам независимо от их расы и происхождения и его агрессивном упоре на гражданский национализм, риторика «анти-расизма», применяемая в отношении «рыжего негодяя», все более выглядела бессмысленной. Между прочим, это еще раз стало очевидным во время недавних выборов 2020 года, когда помимо «белых» представителей рабочего класса («пролетарии» США и других странах Запада давно уже не голосуют за левых), владельцев малого бизнеса и христиан-фундаменталистов, которые считаются основной социальной базой Трампа, он получил самую высокую долю «небелых» голосов, чем любой другой республиканский кандидат, аж с 1960 года.

В данной ситуации, когда обвинения в расизме стали давать сбой, внешний фактор «российского сговора» стал приобретать роль дополнительного мощного рычага в противостоянии с «нелегитимным» президентом. Другими словами, нарратив «российского сговора» придал силы анти-трамповской коалиции, которая не могла полностью полагаться на избитые антирасистские клише в своей полемике с правыми. Чтобы прояснить о чем идет речь, хочу подчеркнуть, что после прихода Обамы к власти в 2008 году левые обнаружили, что используя своего афро-американского «болванчика» как политический таран можно успешно гасить любые социально-экономические возражения и инициативы республиканцев, обвиняя их в расизме; подразумевалось, что если вы критикуете какие то социальные или экономические мероприятия предлагаемые Обамой это значит вы не любите первого «черного» президента.

Своими огульными обвинениями в расизме демократы морально обезоруживали республиканскую оппозицию, которой всякий приходилось оправдываться что они не «рыжие».  Кстати, сильная политизация понятия «расизма» объясняет такой странный феномен, наблюдаемый в нынешних США: с одной стороны, за последние десятилетия  стране на низовом уровне в межличностных отношениях уровень толерантности и взаимоуважения между различными расовыми и этническими группами неизмеримо вырос; а с другой стороны, в леволиберальном истеблишменте, мейнстримной прессе и университетах, которые превратились в идеологической бастион леволиберального истеблишмента, наблюдается настоящая истерика по поводу наступления расизма.

Добавлю, что к настоящему моменту в политической жизни США ярлык «расизма» достаточно поизносился.  Вполне может быть, что ему суждено будет повторить судьбу выражения «фашизм», которое к концу прошлого века также утратило всякий смысл и стало стандартным ругательным словом для обозначения всего, что кому-то не нравилось в окружающей политической и социальной жизни. Последняя и отчаянная попытка со стороны леволиберальных кругов разыграть карту «анти-расизма» наблюдалась совсем недавно за последние три года, когда после погромов лета 2020 года на леволиберальном фланге вспыхнуло движение «вокизма» (woke) – агрессивное садомазохистское покаяние  за реальные и выдуманные преступления «белой» западной цивилизации. В своей основе это спонтанное движение с религиозным подтекстом направлено на ликвидацию базовых достижений этой цивилизации.

Наследники «Холодной войны»

Не забудем, что вышеописанные события в США происходили на фоне нарочито показательных хулиганских выходок путинского режима во внешней политике.  Стареющая российская элита кэгебешного разлива, несмотря на свою экономическую слабость, пыжилась доказать своим американским и западным «партнерам» в целом, что она великая и опасная и что ее надо бояться.  Российская элита, где доминируют силовики, намеренно стремилась (и до сих пор стремится) усилить свой угрожающий образ во всем мире с помощью геополитических требований, показательных заказных убийств перебежчиков, отравлений оппозиционеров внутри и за пределами страны, а также хакерскими атаками на западные компьютерные системы.  Нарочито бандитское поведение путинских во внешней политике, которое широко освящалось в американской печати в 2010–2016 гг., а также наивные ожидания элиты РФ, что Трамп, критикующий Китай, в роли нового «царя» будет на их стороне, распахнули дверь для принятия большой частью американского истеблишмента версии о «российском сговоре».

Думается, что немалую роль, в создании нарратива о «сговоре» сыграло также стойкое наследие холодной войны (русские против американцев). Ведь нынешние престарелые американские и российские политики (Байден, Пелоси, Макконнелл, Бреннан, Путин, Нарышкин, Блинкен, Патрушев и другие) начинали свои карьеры в период 70–80-х годов, когда все считали само собой разумеющимся, что главное противоречие в мире – это противостояние СССР и США.  Трамп, кстати, был первым видным американским политиком, который открыто заявил, что не затухающая Россия, страдающая комплексом внешнеполитической неполноценности и ностальгирующая по своему утраченному статусу, а именно Китай представляет собой главный вызов Соединённым Штатом; справедливости ради, также замечу, что к концу своего второго президенства Барак Обама справедливо обозначил Россию как второразрядную державу регионального масштаба. Однако, в отличие от Трампа, он одновременно продолжал заискивать перед Китаем, принимая как должное экономический дисбаланс в пользу Китая в американо-китайской торговле.

Косвенной иллюстрацией влияния кривого зеркала фактора холодной войны на американские элиты может служить тот факт, что китайский шпионаж против Америки и вмешательство во внутренние дела США, которые не только нарастали стремительными темпами к 2016 году, но даже стали превышать усилия путинского режима на этой ниве, никак не получили должного внимания ни со стороны официального Вашингтона ни со стороны «официальных» СМИ (Нью Йорк таймс, Вашингтон пост, Си-эн-эн). Кстати, еще в 2018 году немало бывших сотрудников американской разведки отмечали, что, по сравнению с Россией, Китай представляет собой равновеликую если не большую, долгосрочную угрозу Америке, поскольку Китай обладает неизмеримо большими денежными и людскими ресурсами для ведения шпионажа внутри США.

Одним из хрестоматийных примеров того, как устоявшиеся элиты ищут объяснение внутренних проблем вовне, является поведение окружения президента Путина и тех слоев общества, которые их поддерживают. Уже с 2004–2005 годов эти круги стали списывать рост гражданской активности в России, недовольство среди населения страшной коррупцией пропутинских олигархов, феномен Алексея Навального, а также эффект «оранжевых революций» в Грузии, Украине, Киргизстане, на зловещие коварные махинации США.  Постепенно, к 2010-м годам, этот нарратив, истоки которого уходят корнями в идеологические фобии советских элит помешанных на «зловредных» кознях Запада, прочно утвердился в умах путинской элиты. Не желая расставаться со своей властью, российская военно-полицейская бюрократия стала криминализировать гражданские инициативы и попытки независимых кандидатов участвовать в выборах.

Тем не менее, не только в таких авторитарных государствах, как Россия, Китай, Иран или Зимбабве, но также и в демократических странах, разбухшая, устоявшаяся и зачастую неэффективная правительственная бюрократия, также сталкивается с внезапными угрозами своему статусу и безопасности.  Именно это и произошло в США в период 2016–2020 годов, где эти круги, столкнувшись с угрозой своему статусу, спонтанно обратились к внешнему фактору для объяснения своих экономических просчетов и политических неудач.

«Глубинное государство» обеспокоилось: разведсообщество и индустрия «разнообразия»

В Соединенных Штатах леволиберальная элита, представленная демократической партией и с молчаливого согласия части республиканцев, утвердилась у власти к началу 2000-х годов, объединившись на основе признания разбухшего социального государства, активного государственного вмешательства в экономику и насаждаемой сверху идеологии мультикультурализма или «разнообразия» (diversity).  Причем как демократы, так и часть республиканцев (так называемые неоконсерваторы) считали, что все остальные страны должны следовать этой повестке дня как единственно правильной.

Опираясь в качестве своей базы на государственную бюрократию, завязанные на федеральные подряды крупные монополии, а также университеты и маргинализированные круги населения, зависящие от государственных подачек, эта элита всячески демонизировала миллионы «простых» и чаще всего «белых» американцев, представленных рабочим классом, мелкими и средники бизнесменами, христианскими общинами. В лице неожиданной победы Трампа леволиберальные круги и неоконсерваторы стакнулись с сильным вызовом: во исполнение заявленного им гражданского национализма («Сделаем Америку великой»), новый президент, как оказалось, не только отличался риторикой и не только стремился сократить налоги и присутствие государства в экономике (традиционное требование республиканцев), но также во внешней политике перешел от либерального интернационализма и щедрого спонсирования режимов, формально заявлявших о своей дружбе с США, к изоляционизму в международных делах, основанному на «мире с позиции силы» и заявлениях что США не будут указывать другим народам как им строить свою жизнь.

Кстати, именно трамповский изоляционизм и привлек внимание путинского режима, который истолковал заявленное Трампом изменение международных приоритетов США как возможность создать для себя безопасное геополитическое поле в «ближнем зарубежье» и за его пределами. Как показали последующие события, это были ложные и наивные ожидания, основанные на экстраполяции российской практики личной верховной власти на американскую систему.  Во-первых, в отличии от РФ, в США президент имеет право менять приоритеты, но он не может единолично определять внутреннюю и внешнюю политику. Во-вторых, несмотря на свой изоляционизм, Трамп придерживается рейгановского подхода «мир путем силы», предпочитая душить потенциальны агрессивные поползновения таких режимов как Россия, Иран, Китай, Корея еще в зародыше. Хорошим примерам этого является неожиданное уничтожение ракетным ударом главы стражей исламской революции в Иране, а также моментальная ликвидация ракетным ударом целой колонны российских наемников ЧВК «Вагнер», пытавшихся отжать нефтеперерабатывающий завод Сирии. В-третьих, именно благодаря своему изоляционизму, Трамп заявил, что Америка больше не будет отдуваться за всех и убедил остальные страны НАТО увеличить свои военные бюджеты.  В-четвертых, подвергшись обвинениям в «сговоре», Трамп был вынужден продемонстрировать свою жесткую антипутинскую позицию, что по факту привело не только к резкому увеличению военного бюджета, но и предоставлению военной помощи Украине.

Неожиданное появление Трампа на политическом олимпе потрясло левый, либеральный и неоконсервативный истеблишмент, который, помимо всего прочего, был враждебно настроен к его попыткам приструнить Китай, выстроившего экономические связи, работавшие в убыток Соединенным Штатам.  Этому истеблишменту не нравилось также, что новый президент поставил под вопрос мирные инициативы демократов в отношении Ирана, которые строились исключительно на честном слове исламского режима, «обещавшего» не развивать военную атомную промышленность.  Особо яростную агрессию «глубинного государства» вызвали попытки Трапа поставить под сомнение эффективность вашингтонской бюрократии (госдеп, министерство образования, министерство юстиции, разведслужбы, Пентагон), которые увидели прямую угрозу своему статусу и рабочим местам. Сенатор-демократ Чак Шумер даже открыто пригрозил Трампу: «Если ты покушаешься на разведсообщество, то у него найдётся масса способов как приструнить тебя». Хочу также напомнить, что в столице страны Вашингтоне и его окрестностях (округ Колумбия), где сконцентрирована основная масса вышеуказанных федеральных чиновников, 90% избирателей всегда голосует за демократов.

Не меньшую ненависть возбудили попытки Трампа ликвидировать многомиллиардную идеологическую индустрию «разнообразия» (diversity), которая делит американское общество на условных «угнетателей» (“белое» население) и условных «угнетенных» («цветное» население). В рамках этой индустрии действует целая система квот и экономических привилегий (кредитование, гранты, принятие на работу и продвижение по службе, поступление в вузы) разным расовым и гендерным группам, которых объявляют «угнетенными». Число таких групп стремительно увеличивается, поскольку идеологический спрос рождает предложение. Таким образом, прямо по Оруэллу, обществу по умолчанию посылается сигнал: «все животные равны, но некоторые животные более равны, чем другие». Одновременно, многотысячная армия высокооплачиваемых «комиссаров», существующих при каждом университете, правительственном ведомстве, и в каждой крупной кампании, призывает «белое» население постоянно каяться за свои исторические грехи перед «цветными», часто используя суды и отделы кадров для запугивания несогласных. Программа гражданского национализма, в рамках которой Трамп выступил за равное отношение к американским гражданам независимо от их пола, цвета кожи и происхождения, несла прямую угрозу как идеологическим установкам индустрии «разнообразия», так и всей массе бюрократов, занятых в ней на постоянной основе.

Американский истеблишмент против «популистского» президента

Наконец, истеблишмент США был глубоко оскорблен появлением самой личности Трампа, которого официальный Вашингтон и политическая богема США рассматривала как «выскочку», и у которого отсутствовали связи с «уважаемыми» кругами, формирующими внутреннюю и внешнюю политику страны. Попутно замечу, что, даже в отличие от таких демократических стран как Канада, Франция, Великобритания (о России, Китае и Иране уже и не говорю), сама возможность появления и избрания в системе США «популистского» президента, не завязанного на официальный истеблишмент и влиятельные монополистические круги, говорит о силе этой политической системы (не случайно леволиберальный истеблишмент в Америке в течение многих десятилетий стремится пересмотреть конституцию страны и в частности ликвидировать коллегию выборщиков, которая не дает возможность большинству навязать свою власть меньшинству).  Бесшабашное поведение нового президента, его нарциссизм и жесткая риторика, желание говорить все что он думает и быть таким как есть стали дополнительными факторами, сильно раздражавшими официальных бюрократов, обвинявших Трампа в том, что он ведет себя не «по-президентски».

В то же время нараставшая российская шпионская деятельность в США, сообщения прессы о давно забытом, эксцентричном и несостоявшемся плане Трампа построить в Москве (в годы кратковременной дружбы между Америкой и Россией), затем сфабрикованный и тонко поданный ФСБ «компромат» на Трампа с проститутками (так называемое «досье Стила»), и наконец неуклюжая попытка избирательной команды Трампа собрать компромат на своих демократических оппонентов среди российских источников спровоцировали слежку ФБР за Трампом и его людьми в 2016–2017 годах.

Для демократов, которые, кстати, тоже черпали «грязь» на Трампа из российских источников в рамках этой же предвыборной кампании, поражение на выборах 2016 года было настоящим шоком.  Поскольку, по их мнению, такого просто не могло произойти, многие демократические политики и активисты пришли к выводу, что внезапное восхождение «непроверенного» политика, который никогда не работал и не тусовался в политическом истеблишменте Вашингтона, не могло случиться без какого-то злонамеренного влияния зарубежных сил.  Поэтому вместо анализа социально-экономических причин, которые привели Трампа к власти, бюрократический Вашингтон стал рассуждать по Хавштедтеру, что «враг обладает каким-то особенно эффективным источником власти» и этот источник находится во вне страны.

«Глубинное государство» не хотело видеть, что как минимум половина общества в стране была озабочена упадком и уходом обрабатывающей промышленности за рубеж, неконтролируемой массовой иммиграцией, разбазариванием финансовых средств страны на поддержку многочисленных и сомнительных иностранных союзников, которые часто проводили антиамериканскую повестку дня. Наконец, многие американцы стали относиться с отвращением к насаждаемой сверху вышеуказанной идеологии «разнообразия» (diversity) и ее расовыми и гендерными квотами.

Таким образом, «российский сговор» для демократов стал удобным выходом из положения. Памятуя о том, что как авторитарных, так и демократических режимах высшие чиновники во многом являются пленниками господствующей идеологии, политической культуры и устоявшихся моральных кодексов бюрократического поведения, нам будет легче понять, как формировался нарратив о «сговоре» Трампа и Путина против США.  Применительно к поведению изрядно постаревшей высшей бюрократии США в данном вопросе я хочу подчеркнуть два фактора, которые опосредованно повлияли на возникновении нарратива о «сговоре». Во-первых, это непреходящее наследие холодной войны, которая наложили печать на воспитание и становление этой элиты и которая привыкла выделять Советский Союз в качестве главной угрозы. Причем все более заметные усилия путинского режима по умолчанию отождествлять себя с СССР и хулиганское поведение Путина во внешней политике еще более усилило влияние этого фактора на американскую элиту.

Во-вторых, это идеологическая зацикленность вышей бюрократии США на «антирасизме» и «разнообразии».  Проблемы сегрегации и расизма, которые будоражили американское общество в 50–60-е годы прошлого века, давно уже оставлены в прошлом, но учреждения, созданные когда-то для решения этих проблем, расширились, «забронзовели» и постепенно превратились в громадную и неприкасаемую бюрократию, которая сейчас во многом обслуживает свои собственные интересы. Отсюда постоянные попытки найти расизм (а также сексизм) там, где его попросту нет.  В результате идеология «разнообразия» оформилась в американскую «скрепу» с ее постоянными квотами, покаяниями, культом «благородных дикарей» их числа «цветных» американцев и целой сетью оплачиваемых «комиссаров», которые следят за соблюдением придуманных ими квот и правил поведения.  Между прочим, появление за последние десять-пятнадцать лет сотен людей, которые стали выступать с надуманными и порой гротескными «расовыми» обвинениями яркий пример того, как самозванцы, коррупционеры, и психически ущербные личности используют утвердившуюся идеологическую матрицу для удовлетворения своих политических, моральных и финансовых амбиций.

Правящая бюрократия приноровилась успешно использовать эту идеологическую «скрепу» для защиты своих интересов, огульно обвиняя неугодных политиков, ученых и активистов в расизме. Кстати, по своему характеру эта идеологема напоминает позднесоветскую и нынешнюю российскую зацикленность на «антифашизме» с его культом Второй мировой войны и постоянными попытками списать атаки на гражданское общество внутри страны и свое агрессивное поведение  во внешней политике на борьбу с «фашизмом» и западным «империализмом».  Главное отличие американской идеологии «разнообразия», которая сегодня выродился в агрессивную «вокнутую» политику уравниловки, от российской идеологемы это то, что американское «разнообразие» с его попытками разделить общество на «угнетателей» и «угнетенных» больше направлено во внутрь страны.  Этим оно где-то походит на «пролеткульт» раннего большевизма и китайский маоизм 50–60-х годов, которые строились на классовом разделении своих стран на условный «пролетариат» и «буржуазию».

^* Хочу обратить внимание читателей, не знакомых с политической терминологией США, что американское выражение «либерализм» не имеет ничего общего с классическим либерализмом (либертарианством). В США выражением «либерализм» обычно описывают то, что европейцы часто называют социал-демократией (Германия, Швеция), социалистами (Франция) или лейбористами (Великобритания). Более того, в обиходе американцы обозначают словом «левые» как открытых сторонников различных версий социализма и коммунизма, так и либералов, в то время как «правые» – это выражение, которое часто служит в США для описания как консерваторов, так и либертарианцев.

Перевод с английского автора при участии Э. Герштейн

Окончание следует.

Андрей Знаменский, профессор истории Университета Мемфиса (штат Теннесси, США).