Валерий Дунаевский | ‘Оppenheimer’

АНАЛИТИКА 2.09.2023

Черновик к комментарию о фильме.

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Не будучи профессиональным кинокритиком, я воздержусь от категоричных оценок картины “Оппенгеймер”, таких как слабая или сильная. В то же время, несмотря на некоторые неясности по содержанию разговоров, и идентификации персонажей, я остался под впечатлением, просмотрев фильм – головокружительный калейдоскоп событий, сцен, лиц, возвративший меня в “довоенные сны” – 1950-e – годы моей юности и становления. Насыщенный фильм передаёт напряжённый период, когда образы потенциальной ядерной катастрофы раздувались с обеих сторон пропагандистской машиной, и когда было ещё с кем обсудить эту тему.

Не знаю, разделяет ли большинство зрителей точку зрения о какой-либо слабости сценария, но на вечернем сеансе, который я посетил с женой, приобретя билеты по $7 каждый для senior citizens, зал был забит битком, и в течение всего более чем трёхчасового просмотра никто не стремился выскочить на минутку по известной необходимости. То ли это произошло из-за того, что зрители, включая меня, были захвачены фильмом, то ли они не знали, забыли правило Хичкока о зависимости длительности фильма от стойкости вашего пузыря, или, наконец, не хотели пропустить возможные дополнительные эротические моменты, учитывая, что первая (и как потом оказалось единственная) эротическая сцена была лишь в начале или середине фильма. (Находка режиссёра?)

Так или иначе (т. е., six of one, half a dozen of the other, как говорят у нас на Cреднем Западе), но фильм получил колоссальный сбор и для его создателей гипотетическая сценарная слабость не вылилась в его монетарную недостаточность, давая основу полагать, что эта слабость относительна. В связи с этим, думаю, не будет не к месту перефразировать стишок Сергея Довлатова, заменив в нём слово поэты на слово сценарии:

“Сценарии, пусть они и плохи,

Необходимы нам, как свет.

Сценарий всегда продукт эпохи,

А без продуктов жизни нет”.

Далее, идя в развитие предыдущих картин на тему, таких как, например, эпическая, Fat Man and Little Boy, и документальная, The Bomb, которых я не видел, дискутируемый фильм отражает психологическую драму его протагониста, физика Роберта Оппенгеймера, лишившегося, возможности продолжения его деятельности после его вклада в создание атомного оружия, способствовавшего скорейшей капитуляции Японии, и введения мира в атомную эпоху.  Звуковые, световые и сценические элементы фильма помогли отразить накал отношений Оппенгеймера с Эдвардом Теллером и влиятельным членом комиссии по атомной энергии Льюисом Штрауссом, способствовавших потере Оппенгеймером допуска. Среди причин этого фиаско в период антиамериканских слушаний в конгрессе в годы маккартизма явились ранние прокоммунистические симпатии Оппенгеймера и его сопротивление развитию более мощной, чем ядерная, термоядерной бомбы, предлагаемой Теллером.  Фильм отражает также драму Штраусса, которого карма задела в конце 1950-х, предотвратив его ожидаемый существенный взлёт в карьере, в связи, в частности, с его прошлой оппозицией Оппенгеймеру.

Будучи примерно знаком с событиями, описываемыми в фильме и засевшими в голове с юных лет именами и образами создателей атомного оружия, я получил интеллектуальное удовольствие, идентифицируя эти образы с их удачными версиями, представленными на экране. Например, Теллер был Теллером, генерал Гровс был Гровсом, Эйнштейн был милым постаревшим Эйнштейном, а одним из основных атомных разработчиков,

способствовавших также предотвращению американской ядерной гегемонии, был легко узнаваемый физик теоретик, ученик Макса Борна, немецкий коммунист Клаус Фукс. – Не одни Розенберги были шпионами.

Новизной же, почерпнутой в результате просмотра фильма, явилось осознание того невероятного для меня, как инженера, факта, что вариант атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму, не был до этого испытан.  Это была цилиндрическая, урановая gun-type бомба, названная Little Boy, мощностью 15 килотонн ТНТ, из урана 235, где полый

урановый цилиндр выстреливался на урановый же конус для создания сверхкритической массы во время мощного ударного соединения компонентов и следовавшей за этим цепной ядерной реакции. За исключением тестирования её отдельных элементов, бомба не проходила детонационных испытаний. Знаменитый же Тринити тест 16 июля 1945 г. на Аламогордовском бомбовом полигоне в пустыне штата Нью-Мексико, 210 миль южнее Лос-Аламоса был произведён на образце плутониевой бомбы Gadget (19 килотонн). Вспышка взрыва была видна более чем за 150 миль, ударная волна распространилась более чем на 40 миль, а радиоактивное облако докатилось аж до Индианаполиса, засветив какое-то количество фотоплёнок, изготавливаемых там на фабрике Eastman Kodaк.

Окончательный вариант плутониевой бомбы, названный Fat Man, и мало отличающийся, однако, от Gadget, был сброшен на Нагасаки. Я догадался, что Gadget и Little boy разные вещи, обратив внимание во время просмотра фильма на эллиптическую форму бомбы, установленной на испытательной вышке. Разработчики, по-видимому, полагали, что, как и оказалось, с gun-type bomb, которая проще плутониевой бомбы, всё будет в порядке. Ай да Роберт! Ай да Оппенгеймер и его команда! Хоть я и раньше видел изображения этих бомб, и, естественно, читал о последовательности их использования, но представленная информация о тестировании как-то не регистрировалась. А вот киноискусство (даже голливудское) помогло, подтвердив известный тезис о том, что “Из всех искусств для нас важнейшим…”

Предпочтение, отданное плутониевой бомбе, объясняется сложностью обогатительного процесса урана 235 ( U-235) для получения его достаточного количества соответствующей градации, в то время как  был найден сравнительно эффективный процесс получения расщепляемого плутониевогo изотопа PU-239 из изотопа урана U-238, о чём, помнится, Аракадий Райкин и учил:

“Мама нам расскажет,

Eсли мы попросим,

Про ядро урана 238.”

(Вот. В Советском Союзе даже работник эстрады мог запросто сварганить атомную бомбу. А злые языки про каких-то шпионов рассказывают.)

В то же время плутоний не подходил для gun-type бомбы, поскольку имея бóльшую чем U-235 скорость распада, мог вызвать преждевременное расщепление, до образования критической массы, и, таким образом, предотвращение создания полноценной цепной реакции. Плутониевая бомба требовала совершенно нового подхода. Размах фильма подсказал мне необходимость восстановления знаний по теме, одним из результатов чего явилось уточнение того, что решающим прорывом при создании плутониевой бомбы оказались работы гарвардского профессора химика украинского происхождения, Георгия Кистяковского, привлеченного к манхэттенскому проекту в качестве главы отдела взрывчатых веществ в Лос-Аламосе, который впоследствии стал советником по научным вопросам в правительстве Эйзенхауэра.

Таким образом нельзя винить во всём только мужа Эльзы Ловенталь, её же двоюродного брaта, эксцентричного профессора Альберта Эйнштейна, который в проекте не участвовал, но вместе с Лео Силардом подтолкнул Вашингтон к его созданию. Кистяковский же и его сотрудники решили критическую проблему при создании плутониевой бомбы, которая в отличие от урановой, работала по принципу имплозии (плутониевое ядро под большим давлением сжималось до сверхкритической массы) – создание соответствующих зарядов которые, покрывая ядро, быстро и направленно сжимали бы его шоковой волной при их детонации.

Просматривая комментарии к восторженной статье в The New York Times о фильме, я обратил внимание, что некоторые из них считают недостатком в нём, а также в книге, по которой он был сделан, “American Prometheus: The Triumph and Tragedy of J. Robert Oppenheimer,” by Kai Bird and Martin J. Sherwin, отсутствие адекватной оценки о значимости атомной бомбардировки Японии на её безоговорочную капитуляцию. Не будучи уверен, что отсутствие акцента на этот аспект в фильме снижает его значимость, я всё же хочу заметить, что указанный пробел создаёт впечатление, что атомная атака на Японию была единственным фактором, способствовавшим её скорейшей капитуляции.

Однако, в последние годы появилось достаточно литературы, показывающей, что только шок от различных зол, проявившихся почти одновременно, – американских ядерных ударов и объявления Советским Союзом войны Японии, с последовавшим  вторжением Красной Армии в Маньчжурию и Южный Сахалин, а также продолжающегося даже после атомных ударов проутюживания Японии не ядерной амуницией бомбардировщиками В-29, вылетавших с Марианских островов, – вынудил довольно быстро руководство  Японии к безоговорочной капитуляции 15 августа 1945 г., что произошло, тем не менее, с преодолением  попытки сопротивления этому группой офицеров.

Продолжение поставок по Ленд-Лизу Советскому Союзу, в которые входили тысячи транспортных средств, танков и самолётов, вплоть до 20 сентября (в то время, как день подписания Японией капитуляции на борту линкора Миссури был 2 сентября), существенно облегчило задачу Советам по разгрому японских сил.

Своеобразным свидетельством значимости для Вашингтона выступления Москвы против Японии в целях её скорейшего поражения, может, вероятно, служить американский почтовый конверт 1945 г. (https://kontinentusa.com/val-dunaevsky-what-did-really-crush-japan-the-a-bombs-or-a-soviet-invasion-in-manchuria/), текст на котором с восторгом сообщает, что “8 августа наихудшие опасения Японии сбылись. Россия объявила войну Японии”. Очевидно, что конверт был выпущен уже после Хиросимы (6 августа), и вероятно, до удара по Нагасаки, поскольку Молотов сделал объявление войны японскому послу в Москве в 11 вечера 8 августа по забайкальскому времени – за 12 часов до этого удара. [Как филателист, лет 30 назад я приобрёл оригинал описанного конверта.]

Возвращаясь к фильму. И хотя некоторые зрители указывают на недостатки сценария, в блогосфере растут голоса, осуждающие фильм на почве его, якобы, не политкорректности. Так одни жалуются на то, что в картине не отражены страдания местных жителей, в основном Native Americans and Hispanics, обитавших в небольшом количестве на подветренной стороне от испытательной площадки Тринити (в американской прессе они известны как the downwind people), и подвергшихся существенной дозе радиации с соответствующими неблагоприятными исходами, и не получивших достаточной компенсации от государства.  Тема эта понятная, широкая. Однако, даже такая либеральная газета, как Los Angeles Times, и дающая позитивную оценку фильму, считает, что отсутствие в нём непосредственного освещения досадных событий, связанных с испытаниями ядерного оружия в Америке, и демонстрации массовых жертв атомных бомбардировок в Японии, есть результат сдержанности, а не преднамеренного стирания этих явлений из памяти. В то же время газета считает, что фильм удачно продемонстрировал душевные муки Оппенгеймера в связи результатами его деятельности. Однако, есть и более радикальные голоса, полностью нивелирующие фильм и по указанной выше, и даже по более серьёзной на их взгляд причине, заключающейся в том, что в картине показаны лишь какие-то белые люди и ни одного цветного. С последним я не согласен. Таки в паре сцен было видно несколько небелых персонажей.

Учитывая, что в этом эссе пришлось поднять довольно серьёзные вопросы, на часть из которых у меня пока нет ответов, я собираюсь закончить его на лёгкой ноте, задав читателям несколько Trivia questions (шуточных вопросов), относящимися к фильму:

1. Носил ли Эйнштейн носки зимой, гуляя с Гёделем в Принстоне возле Institute for

Advanced Study? Известно, что он не любил носить носки и даже не одел их на процедуру получения гражданства.

2. Сколько заплатил шпион Фукс за свой подержанный Бьюик в 1944 г. Лос-Аламосе?
3. В эротической сцене Оппенгеймер не изображён в “миссионерской” позиции. Интересно, пытался ли фильм дать этим какую-то оценку его личности?

В заключение хочу отметить, что в моих мемуарах, V. Dunaevsky, “А Daughter of the ‘Enemy of the People,’” Xlibris, 2015, на стр. 95 есть уникальные сведения о советско-японской войне 1945 г., которые я помню из рассказов друзей семьи, участвовавших в войне. Книга доступна чeрез Xlibris и Amazon. Амаzon предлагает также очень недорогую электронную версию книги.

Copyright©2023 by Valery Victorovich Dunaevsky 

Valery (Val) Dunaevsky

Monroeville, PA

Об авторе.

Валерий Дунаевский получил степень кандидата технических наук в области машиностроения в Риге, Латвия. За время своей профессиональной деятельности в бывшем СССР, а затем, с 1979 г., в США, он стал признанным автором многих технических работ и патентов. Его научные разработки были эффективно использованы при создании двигателей, компрессоров и тормозов. Он продолжает оставаться рецензентом в области смазки и трибологии для ряда международных изданий.  Автор биографических/автобиографических мемуаров “A Daughter of the ‘Enemy of the People’” (“Дочь ‘врага народа’”) о жизни в СССР в 1930-1970-е гг. и эмигрантском опыте в США. Он также является автором ряда статей в нескольких интернет-изданиях, посвященных злобе дня.