Это не мой текст. Это рассказ поэта Ирины Легоньковой, с которой мы когда-то, еще при Украине, познакомились и подружились на Волошинских днях в Коктебеле.
Во времена, которые кажутся такими далекими, будто не было — ни моря, ни Коктебеля, ни гор, ни стихов, ни теплых глаз друзей...
ЭВАКУАЦИЯ
Мы с мужем не собирались уезжать из Харькова.
Перебрались из квартиры на Холодной Горе. Это район Харькова от вокзала до окружной в западной части города. Поселились в доме внучки с мужем внизу этой самой Холодной Горы.
Рядом вокзал железнодорожный, в 5-минутной доступности. Дом старый, купеческий, пережил 2 войны. У детей часть дома, 2-й этаж, есть комнаты между верандой и остальными.
То есть, принцип "двух стен", о котором нам рассказали израильтяне, работает. С оговоркой. И поэтому при налёте мы прятались ещё и под стол, поставленный за диван с довольно высокой спинкой, чтобы стёкла из окон веранды не попали, если случится взрыв рядом.
Сначала мы справлялись.
В первый же день войны без суеты и больших очередей в окрестных магазинчиках купили небольшой запас сигарет, продуктов, часть взяли с собой к внукам. Ощущения, что война затянется, не было — наша армия за время войны с 2014 года очень изменилась.
Это до того момента, как над нами пролетел первый истребитель.
Внучка с мужем, выросшие в горячей точке, учили нас отличать работу наших ПВО и градов от звуков "приходов", что несколько снижало напряжение. Звук самолёта, несущего ракеты и бомбы, отличается от того, который издаёт отбомбившийся.
Ну, и ещё разные тонкости войны для цивильного.
Ад начался где-то на четвёртый день, когда десант, вошедший в Харьков с разных направлений, был бит и переловлен. После этого, от бессилия и злобы стали пулять ракеты по центру, военным объектам (казармам, военным училищам, заводам), градами и смерчами обстреливать спальные районы. Потом, когда россияне подавили ПВО, и почти двое суток практически безнаказанно уничтожали город, стало совсем скверно.
Внуки, для которых эта война уже третья в жизни, после очередного налёта решили эвакуироваться.
Муж мой категорически отказывался выезжать. Но в ночь после того, как мы отправили детвору, к нам очень близко прилетела ракета, пущенная с самолёта. Мы остались со стёклами в окнах только потому, что мы живем у подножия горы, и все дома вокруг выше либо этажами, либо по склону.
Но тряхнуло основательно. Самое страшное — это ожидание момента прихода. А самое жуткое — это рёв самолёта низко над головой и взрывы, взрывы чудовищной силы.
Первые дни я ещё бодрилась. Потом решила: будь как будет. Но близкий удар ракетой стал последним пинком под зад.
Мы с мужем зигзагами между сиренами добрались до единственно оставшегося в доступной близости зоомагазин — честь и слава хозяевам и девочкам-продавцам. Переносок для кошек уже не было, я сообразила купить закрытый кошачий туалет. Дети оставили котёнка-подростка, мы ведь не собирались уезжать.
Дальше, шарахаясь каждого звука, дошли до своей квартиры, взяли минимум вещей, пересидели очередную тревогу в прихожей и вернулись в дом внучки.
С мучениями запихнули котика в туалет, замотали скотчем, взяли собаку, рюкзаки, воду и под вой сирен побежали на вокзал.
Пришли за 10 минут до комендантского часа и почти сразу же подали эвакопоезд до Львова.
Никакой паники, тероборона и полиция чётко отработали: сначала женщин с детьми, беременных, инвалидов и стариков в отапливаемые вагоны, потом всех остальных, кроме мужчин от 18 до 60. Ехали сутки без света, даже без прожекторов электровоза — крадучись, зная, что грош цена обещаниям не обстреливать пути эвакуации.
Во Львове мы у друга. Муж волонтёрит на вокзале.
Я заболела после суток в холодном поезде. Очухаюсь и буду работать с мужем.
Зверики на удивление хорошо перенесли дорогу. Только котика пришлось искупать. Внучка с мужем и котом уже в Польше.
Теперь у меня вместо любимого города дыра в груди и страшное чувство вины, что уехали, бросили. Помогаем деньгами нашим друзьям, которые развозят еду, лекарства по Харькову. Не знаю, все ли, но некоторые банки устроили кредитные каникулы, можно тратить, а долги отдавать после войны.
Если это "после" у мира есть.
У меня не было паники. Я не справилась с ужасом смертным в моменты налётов. По симптомам со мной случился микроинфаркт. Разбираться будем после.
Если бы я перестала быть, даже похоронить не было бы никакой возможности — крематорий за городом, кладбища, где ещё можно хоронить, тоже. Так бы под грушей во дворе и прикопали.
Не факт, что Львов обойдёт война горячая, но её сволочное дыхание вливается в город вереницами поездов, сотнями тысяч беженцев. Многие везут минимум вещей, но не оставляют братьев меньших.
Продукты пока есть, хоть ассортимент значительно сузился. Продажу спиртного запретили.
Харьковские друзья, оставшиеся в городе, говорят, что вчера было относительно тихо. И в Сумах, и в Киеве. Орки превратили Мариуполь в блокадный Ленинград. И самое страшное, что там нет питьевой воды.
Ох, не надо было упырю лезть в Украину ещё в 2014 году.
Просьба делать репост.
(На фото: харьковчане Ирина Легонькова и Валерий Акулинин, 2021)
Комментариев нет:
Отправить комментарий