Комсомольская юность моя…
Я думал, что комсомол канул в лету сразу после развала СССР. Но, как оказалось, ошибался. В конце октября по всей России прошли торжества по случаю 100-летия со дня рождения ВЛКСМ, в рядах которого при советской власти побывало более 200 миллионов юношей и девушек. И это неудивительно: без комсомольского билета ты вряд ли бы поступил в приличный институт, да и вообще не начал бы никакой карьеры…
Зато для тех, кому хотелось жить при власти и в достатке, комсомол был надежным лифтом в партийно-государственную элиту. Как, например, для несостоявшегося инженера водного транспорта Сергея Кириенко, который дослужился в комсомоле до первого секретаря Горьковского (Нижегородского) обкома, а ныне трудится Первым заместителем Руководителя Администрации Президента РФ. Правда, согражданам он более всего запомнился как бывший премьер-министр, который в 1998-м году объявил дефолт, разоривший миллионы россиян…
Не менее яркой оказалась судьба и несостоявшегося фармацевта Валентины Матвиенко. Для нее кресло первого секретаря Ленинградского обкома комсомола со временем превратилось в губернаторское, а ныне Валентина Ивановна возглавляет Совет Федерации РФ. В канун 100-летнего юбилея своей любимой «школы жизни» госпожа Матвиенко устроила в российском сенате выставку комсомольских плакатов, а также публично заявила: «Важно, чтобы каждый молодой россиянин чувствовал сопричастность к судьбе своей страны. В этом смысле преемственность поколений и опыт ВЛКСМ бесценен для России, устремленной в будущее». Так что, глядишь, комсомол скоро возродится – ну, разве что под другим названием.
Апофеозом юбилейных торжеств стал концерт в Большом Кремлевском дворце – с вручением правительственных наград, комсомольскими песнями, воспоминаниями о великой нравственной силе комсомола. У меня – бывшего корреспондента главной комсомольской газеты СССР, тоже осталось немало воспоминаний о тогдашних дивных временах. Они вошли в пока не изданную книжку «Отщепенец». Ниже – парочка отрывков из нее.
***
Супружеская жизнь не ладилась. Я принялся мотаться по командировкам – дома, в Останкино тоска одолевала. Столько чудесных мест повидал – как пелось в культовой советской песне, «От Москвы до самых до окраин»! В провинции корреспондент «Комсомольской правды» приравнивался к представителю ЦК ВЛКСМ. Поэтому меня селили в лучшие гостиницы, возили на черных «Волгах». А еще…
Приволжский город. Вечер. Устал. Сижу в отеле. Стук в дверь. На пороге – красавица лет этак двадцати. Мы, кажется, уже где-то виделись. Ну да – в обкоме комсомола.
– Здравствуйте! Шеф велел проверить, как вы тут устроились. Номер понравился? А почему у вас так душно? Хотите я форточку открою?
Она всем телом потянулась вверх, к задвижке на окне… А у нее, оказывается, изумительные бедра!
– Ну вот! Сразу свежестью от Волги потянуло! У нас ничуть не хуже, чем на море! Пляжи песчаные и солнца много. Смотрите, как у меня ноги загорели! Сравните: здесь и здесь…
Она снова высоко задрала юбку. Сквозь трусики просвечивал лобок – манящим пушистым треугольником. Что было дальше – объяснять, наверное, не нужно. Я не услышал, как она ушла. Наутро снова встретились в обкоме: «Здравствуйте!». Официальная улыбка. А вечером все повторилось…
Со временем я удостоверился: такие девочки – специалисты по гостям – работали в любом уважающем себя обкоме. В райкомах и в горкомах вместо них на пикники приглашали комсомольских активисток.
Ох эти пикники! Без них не обходилась практически ни одна командировка. Откажешься – наверняка насторожатся, могут вообще сорвать работу. У местных комсомольских боссов имелись особые места – зеленые полянки у воды, куда не доберешься без машины, сторожки лесников, домики на пасеках… Рекой лились коньяк, вино и водка. Водители, соблюдавшие «сухой закон», готовили и подносили шашлыки.
– Ты знаешь, что это такое? – спросил один не в меру захмелевший комсомольский секретарь, чуть не воткнув мне в грудь шампур. – Это – карандаш с резинкой! Я предлагаю выпить за успех районного конкурса детского рисунка!
– Какого конкурса?
– А мы сейчас что делаем – рисуем! Вон там, в бутылке, не портвейн, а краска! Гуашь! Мы деньги списали под художественный конкурс. Танюшка, подойди сюда! Давай я в жанре ню тебя изображу!
Так пропивались изрядные деньжищи, предназначенные для работы с молодежью.
Однажды я возвращался из Архангельска. И к середине рейса столько всякого наслушался! Поморские организаторы детского турнира по хоккею вручили на прощание пакет «отборной» вяленой камбалы. Он издавал такое амбре… Будь это в поезде – я бы выкинул пакет в окошко. Но в самолете… Спасибо стюардессам – они его куда-то унесли и вернули уже в Москве, на трапе.
В другой раз, прилетев из Кировабада, теперешней азербайджанской Гянджи, с трудом дотащил до дома сумку, набитую бутылками с отборным коньяком… Из Башкирии вернулся весь в меду… Протестовать? Так это вроде подарок, а не взятка. Я же не за критическим материалом приезжал! Просто «знак уважения» и только…
– Дают – бери! Мед никогда лишним не бывает! – посмеивалась надо мной супруга. – А от души дают или ублажают – нашел из-за чего переживать!
Теперь я думаю, что вовсе не случайно после крушения советской власти в первых рядах новых российских богачей оказались бывшие комсомольские работники. Ушлые были ребятишки!
***
Гурзуф! Вот где я отдыхал душой и телом! Там, в Крыму, в знаменитом пионерском лагере «Артек», каждую осень проводились всесоюзные соревнования «Старты надежд» – для самых спортивных классов. Это была полная туфта: под видом обычных классов выступали команды спортивных школ. Зато – какие результаты! Какие крепкие у нас мальчишки и девчонки подрастают! Как поставлена внеклассная спортивная работа!
По утрам я приезжал на стадион. Болтался там до обеда. Потом надиктовывал в редакцию репортаж на полторы странички. И – свободен! А рядом – море, «бархатный сезон». Короче, две недели счастья!
Я подружился с рыбаками из Гурзуфа. И с виноделами из прославленной Массандры. Мне выделялась черная артековская «Волга» с московскими «цэковскими» номерами. Гаишники ее никогда не тормозили. Водитель быстро выучил маршрут: сперва – в Массандру, за божественным нектаром, затем – на рынок, за дарами крымских садов и огородов, конечный пункт – рыбацкий домик в укромном месте под скалой. Там уже коптилась рыба, выловленная на рассвете. Потом я побывал в знаменитых ресторанах разных стран. Но рыбы вкуснее, чем в Гурзуфе, не едал…
– Рыбачу я по традиции семейной. А работаю сантехником в «Артеке», –
хозяин домика, усатый дядя Вася, рассказывает и смакует массандровский портвейн. – И вот гляжу – здесь столько устраивают всякой хрени! Возьмем «Старты надежд». Они ж, поди, обходятся под миллион целковых. Столько команд со всей страны понавезти и прокормить! Вот если бы на этот миллион да понастроили стадионов для детишек! А то у нас в Гурзуфе пацаны все время ломают руки-ноги. Попробуй погонять в футбол на булыжнике, да еще на здешней крутизне! Подножка, упал – и сразу в гипсе! В других поселках такая же история. Портвейн еще остался?
Разумеется! Моих запасов хватит до утра… Достаю из багажника новую бутылку.
– В газетах, по телевизору орут: «Артек» – всесоюзная пионерская здравница! Сюда только лучшие из лучших попадают! Опять херня. Простые ребята приезжают в октябре, когда сезон уже совсем закончится. А летом – дети всяческих начальников. Выпендриваются кто во что горазд. И выпивают, и в кустах покуривают. А некоторые и девчонок ставят раком… Но поди-ка сделай замечание! Сантехник для них не человек. Вожатые как будто ничего не замечают: зачем – себе на голову! – отчетность портить, устраивать какие-то разборки? Выходит, комсомол работает на показуху.
В «Артеке», на отшибе от других, стоял особый корпус – «Скальный». Там жили пионервожатые: опять-таки якобы лучшие студенты и студентки педагогических институтов. В соотношении примерно один к пяти. Смена – три месяца. Море шепчет о любви. А парней – раз-два и обчелся. И вдруг наезжает уйма журналистов! Понятно, что после высадки нашего «десанта» ночи в «Скальном» превращались… Девчонки, оголодавшие по сексу, отрывались, что называется, по полной.
Я приезжал в «Артек» с одним и тем же фотокором – Веней Уманским, шебутным и озорным. У нас была сыгранная пара. Венька, помимо соревнований, «щелкал» каждую симпатичную вожатую и клялся, что непременно вышлет фото. По вечерам он сортировал «отщелканное» за день и утром наш водитель отвозил пленки в Симферополь, к самолету. А проявляли их уже в Москве, в редакции.
Однажды утром я кое-как проснулся и вижу – Веня какой-то сам не свой.
– Ты чего?
– Серега! Я отдал водителю не те кассеты.
– Какие – «не те»?
– Не со «Стартов», а из «Скального», ночные. А там я такого наснимал! Дедушка Шалевич, когда проявит – обалдеет! А потом сдаст нас начальству с потрохами…
Сон как рукой сняло. Глянул на часы. Московский рейс уже взлетел…
– Давай на телеграф! Позвоним Шалевичу. Подарок какой-нибудь пообещаем…
Пока мы дозвонились, «дедушка», он же заведующий фотолабораторией, успел все пленки проявить и рассмотреть.
– Ну ребята! Если б ваши снимки да отослать в Америку, в «Плейбой» – можно было бы столько заработать! Какие планы! Какие «крупняки»! И, главное, не постановочные – натуральные!
– Аркадий Матвеевич, припрячьте эти пленки понадежнее! А в номер подберите что-нибудь из старых съемок… С нас – крымский сувенир!
– Нет, парни, тут вы сувениром не отмажетесь. Я мускат люблю. «Черный доктор». Бутылок пять, надеюсь, сможете прислать – со следующим самолетом?
«Черный доктор»… Редчайший из мускатов! И дорогущий – мама родная! Но что поделаешь – поехали в Массандру, прямиком к директору совхоза. Наврали про день рождения главного редактора. Директор выручил – из спецзапасов.
В Москве Шалевич вернул кассеты. Проехали, отлегло… И вдруг, перед самым Новым годом, «дедушка» показал Веньке фотку – одну из тех, что были сняты в «Скальном».
– Я с тех пленок все же напечатал кое-что – грех пропадать такому материалу! Я бы себе его с удовольствие оставил. Но если хотите – выкупайте.
Мы выкупили – за три бутылки коньяка.
«Коммунизм – это молодость мира и его возводить молодым!». Был такой – поистине вездесущий лозунг. Ну, и возводили – кто как мог. Воспитывали подрастающее поколение. Ударные комсомольские стройки объявляли. Мозги пудрили девчатам и ребятам. Они ехали за тридевять земель, заводы в глухомани возводили, осваивали нефтяные прииски, которые потом достались олигархам. Правда, я, как спортивный журналист, держался немножко в стороне от тогдашней пропагандистской вакханалии. Ну, разве что расписывал в самых ярких красках «Старты надежд» и прочие показушные соревнования. Хоть слабое, но все же самооправдание…
P.S. Теперь в «Артеке» в моде совсем другие игры – «военно-патриотические». Офицеры российской армии и спецы из Следственного Комитета РФ учат школьников обращаться с боевыми автоматами, вылавливать террористов и так далее. По-моему, на этом фоне наши шалости с пионервожатыми были совершенно безобидными…
Об авторе. Сергей Шачин – известный российский журналист и кинодокументалист. В советские времена был награжден медалью «За трудовую доблесть». В «новой России» неоднократно номинировался на Национальную телевизионную премию ТЭФИ и удостоился множества призов на международных фестивалях документального кино. С 2014 года фактически отлучен от профессии – за позитивный фильм о полиции США. Повесть «Отщепенец» – его попытка заново осмыслить прожитое.
Сам себя побил.
ОтветитьУдалить