Наш главный редактор называл подобные заметки рассуждизмами. Я же, возможно слишком поздно, старался понять: кто я, зачем, почему оказался здесь, а не в другой точке земного шар? Он читал мои рассуждизмы, вздыхал тяжко, но, как правило, печатал. За что ему огромное спасибо. Это сейчас все просто. Завел блог и мети туда все, что захочешь, а тогда иной возможности поделиться своими глупостями с читателями не было, а хотелось. Актер без зрителей - сирота, тоже и с пишущим человеком.
"Израиль" - это, как говорят компетентные люди, наиболее инфернальное образование на Земле. (Для непосвященных - инфернальное - значит, созданное выходцами из ада)».
Из информации Палестинского информационного центра
Какой мир может быть между «чертями» и «ангелами»? Тем не менее, вновь начинается упрямое битье лбом в стену, именуемое поисками мира на Ближнем Востоке. Суета вокруг очередной инициативы на эту тему, похоже, будет вскоре похоронена, как и все другие многочисленные инициативы за шестьдесят лет существования Еврейского государства.
В чем причина? Почему наши соседи упрямо продолжают мучаться от нищеты и бесправия, а Израиль ведет утомительную и разорительную борьбу за выживание? На первый взгляд «мировой общественности» разрешение многолетнего конфликта не требует значительных усилий, но это только на первый взгляд. Дело в том, что конфликт этот не возник в середине прошлого века, а длиться тысячелетия и давно приобрел характер не препирательств о праве на существование, собственности на землю, возвращения беженцев и прочего, а высокой трагедия, обусловленной самой невозможностью спора, диалога, дискуссии.
Интереснейшую, на мой взгляд, мысль нашел в книге Кейса Верхейла «Танец вокруг мира». Автор делает попытку сравнения русской и голландской культуры. Он пишет: «… когда человек говорит, реальность перестает иметь место. В результате такой основной идеи, как мне кажется, голландская культура – прежде всего культура живописи. Отсюда и сравнительной отсутствие у нас интересной литературы…
Русская культура в корне противоположна нашей. Если можно так выразиться, главная идея русской культуры: когда человек молчит, реальность перестает иметь место. Иными словами, русская идея, мне кажется, такая: логос порождает действительность, а не наоборот. Одно последствие такой национальной идеи – невероятное количество совершенно уникальной по своему качеству поэзии и прозы».
Дело здесь не только в искусстве. Сама Голландия будто создана молчанием рутинного, каждодневного труда. В России человек словно застыл в растерянности перед необозримыми пространствами своей державе, ясно понимая, что никаким трудом эту землю превратить в уютный, обихоженный уголок невозможно.
Как оказалось, стиль в культуре и сама история государств «ягоды» одного поля. Трагедия большевизма непосредственно связана с российской верой в созидательную способность слова, в возможность сохранить его сущность, вопреки самой человеческой природе. 70 лет страна шла за словом «коммунизм», понимая, что действительность ничего общего с идеалами этой утопии не имеет.
Время жестокий учитель. Возможно, и нынешний кризис литературы, связан с тем, что кровавый кошмар ХХ века поставил под сомнение и само слово и эффективность любой идеи, которая за словом, как правило, стоит. Гуманистической, человеконенавистнической идеи? Не имеет значение какой. Существенно то, что поставлен под сомнение источник – ее порождающий.
А в чем, если так можно выразиться, «национальная идея» еврейской культуры. Мне кажется, что в этом случае реальность нашего бытия имеет место только в случае знания, как постижения, за которым неизбежно следует творчество. Здесь нет места молчанию, но нет и культа слова. Видимо, по этой причине самые выдающиеся достижения еврейского духа связаны с наукой, со способностью мыслить творчески. Да и сама земля евреев, превращенная за короткий промежуток времени в цветущий сад, – прямое тому доказательство.
Сам характер иудаизма, не терпящий догмы и фанатизма, основанный на диалоге человека с Богом, развил склонность к дискуссии в потомках Иакова. Диалог – это особая, демократическая форма словесной культуры, исключающая неравенство сторон. Иов, в рамках теодиции, спорил со Всевышним, как равный. Моше возражал Богу, а Бог спорил и опровергал Моисея.
Иов спрашивает - ЛАМА? Бог отвечает ему – КАХА. (Почему? А потому). После Катастрофы диалог этот возродился с новой силой, с новой страстью. И здесь дело не в ответе на извечный вопрос Иова, а в самой творческой силе диалога, в его огромной воспитательной силе, направленной на развитие мысли человеческой.
За вопросом к Богу стоит мучительный вопрос юного человечества к природе земли, вопрос к враждебной, коварной стихии, перед которой были так беззащитны потомки Адама. Человек спрашивал у природы: «За что?». Природа отвечала ему беспощадной силой хищного зверя, наводнениями или засухой, бурями, землетрясением, извержением вулканов, тропической жарой или холодом Арктики. Человек упрямо искал ответ на свой вопрос и невольно сам находил на него ответы: способы защиты от коварства «равнодушной природы». Он изобрел тысячи способов этой защиты и продолжает их изобретать, все дальше и дальше погружаясь в тайны материи и пустоты.
Только один диалог: диалог человека с самим собой не приносит видимых результатов. Именно в этой неудаче и кроется суть всех апоплексических предчувствий «мыслящего тростника». В чем тут дело?
Всевышний дал человеку согласие на диалог с Ним и природой, но не с Синайским откровением. Закон – не объект для тренировки ума. Закон требует беспрекословной веры и подчинения. Культ Закона, как раз, и должен был сделать невозможность культа человека и зла, стоящего за этим культом. Слова Закона не случайно были выбиты на каменных скрижалях. Слово, тем самым, приобрело характер м о л ч а н и я, когда «реальность начинает иметь место». Собственно говоря, с точки зрения еврея, реально только пространство, построенное на принципах «Десяти заповедей». Отсюда и пресловутая «чуждость» потомков Иакова в любом мире, подчиненном иным принципам. Отсюда и непримиримость к любым формам язычества и полная неспособность наладить диалог с ним, даже во имя своей, собственной безопасности.
Происходит это по той причине, что язычество и сама возможность диалога – понятия несовместные. Хорхе Луис Борхес в своем предисловии к «Неизданным беседам с Освальдо Феррари», казалось, спорит с этим. Он пишет: «Лет за пятьсот до Рождества Христова в Великой Греции произошло самое замечательное событие мировой истории: открытие диалога».
Это не совсем не так. За тысячу лет до Сократа и Платона евреи учились спору друг с другом, с судьями, царями, пророками, с Богом. Спором, дискуссией пропитана чуть ли не каждая страница Торы. Да и само христианство возникло, как следствие диалога канонов иудаизма с ревизии этих канонов.
Возможен ли плодотворный диспут между, отмеченной Кейсом Верхейлом, «голландской культурой молчания» и «русской культурой слова»? Конечно. Культуры в диалоге, в споре способны обогащать друг друга. Да и еврейская «культура знаний» не противоречит любой культуре, построенной на иных принципах. И происходит это потому, что в основе «национальной идеи», связанной с культурой лежит способность человека к творчеству.
Евреи издавна понимали под способностью к творчеству возможность свободы. Физическое рабство в иудаизме неотрывно от рабства духа. Мало избавиться от цепей и бича, твоя мысль, человек, должна обрести свободу. На этом постулате и базируется цивилизация, которая сегодня и называет себя свободным миром. Но, как и сорок веков назад, эта общечеловеческая «национальная идея» не годится для массового потребления. Свобода мысли сопряжена с тяжким, утомительным трудом знания и постижения, а труд этот не в радость значительной части рода людского. Гораздо проще не вступать в диалог, не заниматься дискуссией, не погружаться в сложную стихию спора, а довериться чужому слову и чужой мысли. Любое патримониальное общество закрыто для диалога.
Израиль противостоит, прежде всего, такому обществу. Обществу, исключающему дискуссию на паритетных началах. Евреи, в рамках компромисса, готовы признать правоту арабских притязаний. Арабы органически не способны, по крайней мере на ближайшем временном отрезке, учесть точку зрения своих соседей.
Суть, так называемого, Ближневосточного конфликта в фатальной невозможности диалога, а не в пресловутой «борьбе за свободу палестинского народа», в спорах о земле, беженцах и прочих словах, за которыми нет ничего, кроме понятного желания скрыть саму трагическую невозможность понимания и мира между «национальными идеями» евреев и арабов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий