"ШАРЛИ" И ГЕОПОЛИТИКА

Геополитические последствия парижских терактов

12 января 2015, 21:17 Фото: Reuters Текст: Петр Акопов

Не так важно, сколько именно человек убили – важнее резонанс. В ходе терактов во Франции погибли 17 человек, но реакция на эту трагедию настолько масштабна, что открывает самым разным силам новые возможности для влияния как на французскую, так и на общеевропейскую ситуацию. Кто будет пытаться воспользоваться расстрелом карикатуристов для достижения своих политических и геополитических целей?

Несколько миллионов французов, вышедших на республиканский марш в минувшее воскресенье, десятки мировых лидеров, приехавших в Париж, главные новости на телевидении и первые полосы газет – все это лишь внешняя сторона реакции на теракты. Убийство карикатуристов до предела обострило важнейшую для Франции, да и для всей Европы проблему – межнациональных и межрелигиозных отношений.

Вопрос о том, как дальше жить вместе коренным белым европейцам и эмигрантам, в первую очередь мусульманам, давно уже стал для Европы принципиальным – но теракт 7 января поставил ребром тему «Кто в доме хозяин?». Проблема усугубляется тем, что сами европейцы разделены на два лагеря (условно, но все же) – верующих традиционалистов и циничных либералов – которые совершенно по-разному представляют себе будущее Европы.

При этом правящие европейские элиты не знают, как решить проблему мигрантов – от мультикультурализма вроде бы собрались отказываться, но не за счет возврата к традиционным ценностям и укрепления национальной культуры. Теракт Брейвика в Норвегии несколько лет назад показал, что даже попытка разбудить заснувших европейцев шоковым ударом не срабатывает – европейские элиты не готовы сменить курс. Мусульманская община Европы увеличивается с огромной скоростью – не столько за счет новых мигрантов, сколько из-за высокой рождаемости, особо заметной на фоне развала семьи и низкой рождаемости у постхристианских европейцев. Неудивительно, что растет популярность правых националистов и традиционалистов – консервативная и просто сохранившая национальные черты часть общества понимает, что системные партии слишком сильно вписаны в наднациональный проект единой Европы и трансатлантические группы, чтобы действительно отстаивать интересы своих наций.

Кризис Евросоюза во многом вызван не только экономическими проблемами – народы Европы не хотят ни раствориться в либеральном проекте общеевропейства, ни быть вытесненными пассионарными и несущими другую культуру мигрантами. При этом европейские государства все больше впадают в неоколониализм – вмешиваясь в дела стран Большого Ближнего Востока, участвуя и разжигая гражданские войны в исламских странах. То, что могла себе позволить Франция или Англия сто лет назад – воевать на Ближнем Востоке – выглядит совершенно самоубийственно сегодня, когда в Европе сложились большие и активные исламские общины.

Впрочем, если исходить из того, что политика европейских государств несамостоятельна и определяется вовсе не заботой о сохранении собственного народа – тогда действия европейских элит уже не вызывают такого удивления. Европа не может создать мультикультурное общество (потому что это миф даже для США), Европа не может ассимилировать миллионы мусульман, Европа не может их выдворить – значит, Европа обречена погружаться в хаос? И стать объектом для манипуляции внешними силами. Парижский теракт дает для этого массу возможностей.

Начнем с внутрифранцузских последствий теракта. Понятно, что в наибольшем выигрыше от произошедшего окажется «Национальный фронт». В воскресенье Марин Ле Пен не пустили на «марш республиканцев» – то есть самого популярного политика Франции власти отделили от «ценностей Французской республики». Для атлантической и постхристианской элиты Франции Ле Пен – националист и ксенофоб, выступающая против мигрантов и европейской интеграции. За это «Национальный фронт» уже несколько десятилетий пытаются маргинализировать – вешают ярлык фашистов, дискредитируют в прессе, блокируют на выборах. Но в последние годы все это уже не срабатывает – НФ получил больше всех голосов на последних выборах в Европарламент, а президентский рейтинг Ле Пен превосходит рейтинги всех остальных французских политиков.

Если для Олланда и Саркози Ле Пен несовместима с ценностями республики, то для большой части французов именно нынешняя элита Пятой республики несовместима с национальными интересами и ценностями. А значит, рано или поздно эта элита будет сметена – и к власти придет Ле Пен, как бы ни пытались ее остановить. Теракт 7 января лишь укрепит французов в их поддержке лидера   «Национального фронта» – потому что она выступает и против исламистов, и против общества без ценностей, адептами которого и выступали глумившиеся над любой традицией карикатуристы. Смешны попытки правящих социалистов оседлать ту волну возмущения, которую вызвал теракт – потому что они воспринимаются заметной частью общества как люди, ответственные как за борьбу с традицией, так и за потакание мигрантам.

Продолжая попытки блокировать Ле Пен, французская политическая элита по сути лишь работает на рост ее популярности. И хотя на выборах 2017 года Николя Саркози предпримет попытку перехватить электорат «Национального фронта», изображая из себя едва ли не большего патриота и националиста, чем Марин, ему это не удастся – проатлантическая позиция бывшего президента слишком хорошо запечатлелась в памяти французов. Даже если Саркози (или кому-нибудь из элитных правых) снова удастся стать президентом через два года, это лишь отсрочит приход к власти Ле Пен.

Последствия терактов будут таковы, что те, кто пытается выиграть от них на короткой дистанции, обречены на поражение при игре в среднесрочной перспективе. Потому что обострение противоречий между коренными французами и мусульманскими мигрантами, между сторонниками традиции и мультикультуралистами может развиваться только по одному сценарию – радикализацию французского общества, в котором, несмотря на всю его атомизированность, традиционалисты все еще имеют относительное большинство, невозможно остановить. Ее можно только замедлить – и это максимум того, на что может рассчитывать нынешняя проатлантическая элита.

Но чем усердней они будут притормаживать национальный поворот, тем больше будут консолидироваться консервативные националисты – потому что они понимают, что не могут себе позволить ждать десять или двадцать лет, ведь тогда изменения в национальном составе населения Франции сделают в принципе невозможной победу консервативного кандидата. По сути «Национальный фронт» обречен на приход к власти – если, конечно, не исходить из того, что у французского народа уже не осталось инстинкта самосохранения.

На то, чтобы воспользоваться плодами терактов, уже выстроилась большая очередь и из внешних игроков. Самую простую игру ведет Израиль – учитывая, что Франция все последние годы все больше склонялась к поддержке идеи создания независимого Палестинского государства, Тель-Авив пытается запугать французов опасностью заигрывания с исламом (заодно педалируя и «антисемитизм террористов» – ведь кроме нападения на редакцию были жертвы и в кошерном магазине), надеясь тем самым заставить Париж отказаться от поддержки палестинцев. Прибывший в Париж израильский министр рассказывает французам о том, что они должны учиться у Израиля борьбе с исламским терроризмом, уверяя их, что его государство победило террор – это не только не соответствует истине, но еще и полностью игнорирует тот факт, что еврейское государство постоянно играет с огнем, сидя на бочке с порохом.

Для Франции, как и для любого государства, конечно же, важна борьба с терроризмом – но в нынешней ситуации главной питательной средой для воспроизведения террора является сам факт того тупика, в который зашли отношения коренных французов и мусульманской диаспоры, да и ценностный кризис самого французского общества, а вовсе не происки «Аль-Каиды». К тому же участие Франции в войнах и конфликтах в исламском мире обрекает ее на то, что и на ее территории ее собственные граждане различного вероисповедания будут все более агрессивно выяснять отношения как между собой, так и с французским государством.

От того, признает Франция Палестину или нет, Израилю легче не станет – но вот отказ от поддержки священной для арабов борьбы точно лишь подольет масла в межнациональный огонь во Франции. Израиль построил стену на границе с палестинскими территориями – но невозможно построить стену вокруг Парижа.

США теракт 7 января выгоден настолько, что уже даже появились конспирологические версии о том, что все произошедшее в Париже – не что иное, как провокация англосаксонских спецслужб. Несмотря на многочисленные странные детали событий 7–9 января, все же можно отставить в сторону эту версию – тем более что главное ведь то, как используют последствия событий, а не то, как их организуют. Для США сейчас важнейшей задачей является сохранение своего контроля над Европой, а еще лучше – его усиление.

На фоне конфликта с Россией и напряженных отношений с Китаем, а главное – начала процесса складывания широкой антизападной коалиции, заинтересованной в продвижении нового мирового геополитического и финансового порядка, англосаксам нужно консолидировать свои силы. Европа должна быть включена в Транстлантическое партнерство – что позволит создать единый кулак Запада под управлением атлантистов. Европейцы – причем как на уровне народов, так и элит – упираются, усиливается противоположная тенденция: к большей независимости от англосаксонского влияния.

В этой ситуации нужен образ врага, запугивая которым можно будет продавить свое покровительство. В ходе конфликта за Украину из России усилено лепят такое пугало для Европы – впрочем, получается не слишком убедительно даже для среднего европейца. Образ страшного исламского террориста гораздо реальней – ведь мусульмане живут среди европейцев и действительно порой устраивают теракты.

Для англосаксонских архитекторов глобализации не принципиально, сохранится ли французская нация, или же она растворится в плавильном котле мультикультурализма – то есть не имеет значения, будут ли в итоге французы высылать арабов или решат перемешиваться с ними. Но для них принципиально важно, чтобы Франция не вышла из-под контроля, чтобы там не установился антиатлантический режим и чтобы Париж продолжал участвовать в операциях Запада по контролю над Большим Ближним Востоком. «Исламская угроза» должна будет перебить в глазах французов неприязнь к США, к мультикультурализму – и заставить их смириться с тем, что Вашингтон по-прежнему будет старшим: ведь новую битву за Европу против исламистов и русских не выиграть без англосаксонского командования.

Главная ложь этой игры в том, что Европе не угрожают ни Россия, ни исламские террористы – напротив, это Европу пытаются сделать орудием в чужой игре, используя ее что против православного, что против исламского мира.

Россия и мусульмане – это всего лишь соседи Европы. С Россией Европа может жить в мире – если признает границы русского мира и не будет пытаться отрывать от него куски по заказу атлантистов. С исламским миром Европа может жить в мире – если перестанет вмешиваться в его дела и нападать на мусульманские страны. Перестанет учить жизни – словами и силой – тех, кто живет по-другому, верит в другие идеалы и хранит другие ценности. Хотя бы для того, чтобы разобраться с тем, что творится в собственном, уютном европейском доме – пока еще есть время предотвратить надвигающуюся беду.