КГБ. СДАЧА СССР

В начале 1980-х Рейган придумал грандиозный блеф – программу СОИ. В Москве восприняли её всерьёз, КГБ бросил все силы зарубежной агентуры на изучение программы, и пришёл к выводу, что СОИ уничтожит 90% советских ракет. После этого КГБ сделал ставку на Горбачёва, который мог бы безболезненно капитулировать.

О том, как Рейган переиграл СССР – а точнее трусость и некомпетентность КГБ – рассказывается в книге английского профессора и историка спецслужб Эндрю Кристофера «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева» (в качестве консультанта Кристофера выступал советский разведчик, перебежчик Олег Гордиевский).

В начале 80-х годов напряженность в отношениях между Востоком и Западом достигла опасной черты, напоминавшей кубинский ракетный кризис. Когда Рейган наконец занял место в Белом доме, Кремль полностью осознал, что его враждебность к Советскому Союзу была не хитрой тактической уловкой предвыборной кампании, а его глубоким убеждением. Первый госсекретарь Рейгана Александр Хейг заявил: «На заре новой администрации воздух свеж, погода тиха, друзья и противники внимательны и полны сил. Это лучшее время подать сигналы друг другу. Наш сигнал Советам заключается в простом предупреждении, что время их необузданного авантюризма в третьем мире закончилось, что терпение Америки смотреть на козни ставленников Москвы иссякло».

Оборонный бюджет США вырос на 10%. Рейган занял гораздо более жесткую позицию по контролю над вооружениями, чем Картер, публично осудил договоры ОСВ. В своё время Картер приостановил работы над ракетой MX и бомбардировщиком В-1. Рейган снова дал им ход. Несколько примитивно, но настойчиво называя Советский Союз «империей зла», Рейган проглядел один очень опасный советский порок – его параноидальную интерпретацию шагов Запада. Андропов расценил политику рейгановской администрации как попытку создать себе возможности для нанесения успешного первого удара. Но позднее Рейган хорошо воспользовался страхом Советов перед теориями заговоров.

И вот, в начале 80-х грозное осуждение империи зла и маниакальная боязнь Москвы западных заговоров создало гремучую смесь. В мае 1981 года Брежнев осудил политику Рейгана в секретном обращении к крупной конференции КГБ в Москве. Однако наиболее драматичным было выступление Андропова. Он заявил, что американская администрация активно готовится к ядерной войне, создалась возможность нанесения США первого ракетно-ядерного удара. Таким образом, Политбюро пришло к выводу, что приоритетом в советских разведывательных операциях должен быть сбор военно-стратегических сведений о ядерной угрозе, исходящей от США и НАТО. С огромным удивлением аудитория услышала, что КГБ и ГРУ в первый раз будут в тесном сотрудничестве вести разведывательную операцию под кодовым названием РЯН, то есть «ракетно-ядерное нападение».

Это апокалиптическое видение ядерной угрозы, исходящее от Запада, было поддержано начальником ПГУ Крючковым. Андропов с тревогой относился к политике Рейгана, но считалось, что инициатива в операции РЯН исходила из высшего военного командования. Главным же его инициатором в Политбюро был министр обороны маршал Дмитрий Устинов. Как оказалось позже, он был главным сторонником кандидатуры Андропова на пост генсека после смерти Брежнева.

Крючков вверил планирование операции РЯН Институту разведывательных проблем ПГУ. В ноябре 1981 года каждому резиденту в западных странах, Японии и некоторых государствах третьего мира ушли личные инструкции. Иногда они были очень краткими: например, хельсинкской резидентуре поручалось следить за возможной эвакуацией посольства США, закрытием американских предприятий и другими очевидными признаками надвигающегося кризиса. Резидентурам в странах НАТО пришли гораздо более подробные инструкции: им предписывалось тщательное наблюдение за всей политической, военной и разведывательной деятельностью, которая могла быть признаком подготовки к мобилизации.

Дополнительные инструкции пришли из ПГУ в январе 1982 года. Гордиевского удивило, что разведывательной деятельности по новым разработкам западной ракетной технологии уделялось немного внимания. Главной же разведывательной задачей оставалось обнаружение подготовки к внезапному ядерному нападению.

По приезде в Лондон Гордиевский обнаружил, что от резидентур требовалось представлять всю тревожную информацию, даже если она не была ничем подтверждена. Получив такую информацию, Центр тревожился и требовал ещё такой же.

Неточные сведения, представляемые лондонской резидентурой, отчасти проистекали от сильных чудачеств Аркадия Васильевича Гука, который в 1980 году сменил на посту лондонского резидента Лукашевича. Гука можно было с уверенностью назвать наименее способным резидентом КГБ в Британии с довоенного периода. Его назначение туда было, главным образом, заслугой англичан, которые с 1971 года последовательно отказывали во въездных визах всем известным им сотрудникам КГБ. Как и Лукашевич, Гук сделал себе карьеру на ликвидации послевоенной оппозиции в прибалтийских республиках. Также он был законченным алкоголиком.

Гук с большой ностальгией вспоминал о своей службе в Прибалтике и жаловался, что и Центр, и Кремль что-то раздобрели к предателям. Гук, к примеру, предложил убрать дочь Сталина, Светлану, а также председателя Лиги защиты евреев, но Центр ему в этом отказал.

Избрание Андропова генеральным секретарем дало дополнительный импульс операции РЯН и росту паранойи. В феврале 1983 года резиденты в столицах стран НАТО получили личные указания о дальнейших шагах по контролю ядерной угрозы, исходящей от Запада. Центр ошибочно заявил, что размещение «Першингов-2» в Западной Германии к концу года поставит русские объекты под прямую угрозу. Время подлёта ракет к целям сократится до 4-6 минут, и советское руководство даже не успеет спуститься в бункеры.

В февральской директиве Гуку были такие ляпы, что становилось совершенно ясно: Центр не имел чёткого представления о жизни на Западе и, в частности, в Великобритании. Так, Гуку сообщалось, что важным признаком подготовки Великобритании к ядерной войне станет «повышение количества и цены донорской крови». Гуку предписывалось незамедлительно сообщать в Центр о всяком изменении цен на донорскую кровь. (ПГУ не знало, что в Великобритании сдают кровь бесплатно).

Нелепое представление Центра о том, что важную роль в заговорщической деятельности Великобритании играют клерикальные и капиталистические элементы, привело к тому, что Центр направил Гуку следующую инструкцию: изучать возможности получения данных о предстоящей катастрофе от церковников и крупных банкиров.

В сентябре 1983 года СССР сбил южнокорейский пассажирский самолёт. В верхушке Советов также все верили, что этот самолёт был частью зловещего заговора Запада.

Незадолго до инцидента с самолётом Андропов, уже серьёзно больной, исчез с трибун и президиумов и больше уже не появился. Однако и с больничной койки он 28 сентября выпустил обвинительную речь в адрес американской политики, составленную в таких выражениях, которые даже в худшие годы холодной войны не слыхали. Он заявил, что США – это «страна с невиданным милитаристским психозом». Рейган был обвинён в «экстремизме… Если у кого и были иллюзии о возможности эволюции политики американской администрации, то последние события их разрушили раз и навсегда».

Андропов не просто исключал всякую возможность сотрудничества с Рейганом, он зловеще напророчил приближение крупнейшего международного кризиса. «Рейгановская администрация, – заявил он, – в своих имперских амбициях заходит столь далеко, что поневоле начинаешь сомневаться, есть ли у Вашингтона тормоза, которые не дадут ему переступить черту, перед которой должен остановиться любой трезвомыслящий человек». В последние пять месяцев своей жизни после трагедии корейского самолета Андропов стал подозрительным инвалидом, мрачно размышляющим о надвигающемся ядерном Армагеддоне.

Паранойя в Центре достигла своей высшей точки во время учений натовского командования под кодовым названием «Эйбл Арчер-83», проводимых со 2 по 11 ноября 1983 года для отработки запусков ядерных ракет. Особую тревогу в Москве вызвали два аспекта маневров «Эйбл Арчер-83». Во-первых, по порядку перехода от обычных боевых действий к ядерным и формату соответствующих сообщений, они сильно отличались от предыдущих натовских маневров. Во-вторых, в этот раз отрабатывались все степени боевой готовности условных сил НАТО – от обычной до полной боеготовности. Хотя на самом деле силы НАТО в состояние боевой тревоги не приводились, сводки паникёров КГБ убедили Центр в том, что все силы были приведены в состояние полной боевой готовности.

Службы наблюдения вокруг американских баз в Европе сообщили об изменившемся характере передвижения офицеров и одном часе радиомолчания между 18.00 и 19.00 по московскому времени на некоторых базах. В напряженной атмосфере, порождённой кризисом и взаимными обвинениями последних месяцев, КГБ пришёл к заключению, что американские силы были приведены в состояние полной боевой готовности и могли начать отсчёт времени перед началом ядерной войны.

6 ноября Центр отправил лондонской резидентуре подробный перечень возможных признаков подготовки к внезапному ядерному нападению. Впервые Центр обнародовал график несуществующего западного плана первого удара:

«Можно предположить, что период времени с момента принятия предварительного решения по РЯН до отдачи приказа о нанесении ядерного удара будет очень кратким, возможно, от семи до десяти дней. За этот краткий период приготовления к внезапному нападению отразятся в изменении характера деятельности соответствующих должностных лиц».

Центр представил и списки британских чиновников, которые будут участвовать в переговорах с американцами до нанесения первого удара, а также адреса ключевых объектов Министерства обороны, подземных командных пунктов, а также бункеров для центрального правительства и местных властей, баз материально-технического обслуживания и складов боеприпасов, а также центров связи и технической разведки. Кроме «необычной деятельности» на этих базах в сочетании с отсрочкой в отпусках, Центр предполагал, что приближение ядерной катастрофы будет отмечено «и необычной деятельностью» на Даунинг Стрит 10, появлением на улицах большого числа солдат и вооружённой полиции, очисткой некоторых каналов новостей для будущих военных сообщений, а также эвакуации семей «политической, экономической и военной элиты» США, размещённой в Великобритании. Посольство США и сотрудники ЦРУ, как предполагалось, останутся в Великобритании и будут размещаться в специальных посольских бункерах.

В начале 1984 года Центр дал задание лондонской резидентуре следить за ещё четырьмя признаками возможного ракетно-ядерного нападения: попытками нагнетать «антисоветские настроения», особенно в госучреждениях и вооружённых силах, передвижением 94 крылатых ракет, которые, как Центр заявлял, были размещены в Гринэм Коммон; размещением подразделений обеспечения (таких, как транспортные подразделения армии США) и гражданскими учреждениями, которые можно было перевести на военные рельсы с развитием кризиса; а также деятельностью банков, почтовых учреждений и мясобоен.

Последняя группа показателей свидетельствовала о каких-то теориях заговоров, которые продолжали искажать понимание КГБ угрозы, исходящей с Запада. Идеологически зашоренный Центр почему-то вбил себе в голову, что в результате ядерного нападения капиталистические державы всеми силами постараются сохранить банковскую систему. Так же Центр полагал, что и у пищевой промышленности есть свои коварные планы массового забоя скота и последующего складирования туш.

В последние месяцы 1984 года и Гордиевскому, и лондонской резидентуре стало ясно, что КГБ поддерживает кандидатуру Михаила Горбачева как преемника дышащего на ладан Черненко. Ещё до приезда Горбачева как руководителя советской парламентской делегации в Великобританию в декабре 1984 года, во время которой он провел переговоры с Маргарет Тэтчер, Центр начал бомбардировать лондонскую резидентуру запросами материалов для Горбачёва. К некоторому удивлению, после направления материала приходили дополнительные запросы. Очевидно, после бесед с сотрудниками КГБ Горбачёв кое-что спрашивал. Например, каковы возможные результаты восьмимесячной забастовки шахтёров.

Центр продолжал опасаться, что США и страны НАТО стремились достичь крупного стратегического перевеса над Советским Союзом. В феврале 1985 года лондонская резидентура получила справку из Центра, озаглавленную «Американская политика милитаризации космоса». Сопроводительное письмо начальника Третьего отдела Николая Грибина характеризовало американские планы в космосе по программе СОИ как ещё одно свидетельство «настойчивости американской администрации в достижении военного превосходства над Советским Союзом».

В письме говорилось также, что США планировали оснастить свой космический «Шаттл» «оружием для выведения из строя системы ориентирования советских спутников или использования этого корабля как бомбардировщика». Теперь на СОИ смотрели с ещё большей тревогой, чем два года назад. В апреле 1985 года полковник А.Сажин, военный атташе в лондонском посольстве, сообщил на заседании дипломатов и работников разведки, что, по подсчётам Москвы, системы СОИ смогут перехватывать до 90% советских стратегических ракет. Он считал, что у советской исследовательской программы СОИ мало шансов сравняться с американской.

ПГУ прекрасно представляло себе огромный и всё возрастающий экономический перевес стран Запада и его взгляд на СССР, как на «Верхнюю Вольту с ракетами», а не на истинную сверхдержаву. К параноидальному страху первого ядерного удара западных стран и поражения СССР в войне добавилась ещё и боязнь западного заговора с целью использования экономической слабости СССР. Особенно всполошился Центр после получения документа ЦРУ, в котором перечислялись области по сбору разведданных в Советском Союзе: в частности, советские потребности в импорте зерна и другой сельскохозяйственной продукции, его валютные резервы, потребности СССР в иностранных кредитах, а также импорт и распределение продовольствия.

КГБ осознал, что у СССР нет никаких шансов в ядерной войне с США, а плачевное состояние экономики Советов только усугубляло ситуацию. Горбачёв, по задумке КГБ, должен был подписать почётную капитуляцию.

ТОКОВАТЕЛЬ