ГЕНИАЛЬНОЕ ЧУДОВИЩЕ

    АРТХИВ

Эдуард Долгунов
    Гениальное чудовище.

 

                                                       О великий творец Микеле,

                                                       Заслуживший громкую славу.

                                                       Доказавший миру на деле,

                                                       Что ты признан лучшим по праву.

                                                                                   Джован Беллори 

                                                                            (биограф художника).                        

                                                                                          

 - Я тебя спрашиваю,- Караваджо скривил лицо и повернулся к трактирному слуге,- какие из этих артишоков тушились в сливочном масле, а какие в растительном? Отвечай подонок!

  - А вы синьор понюхайте,- спокойно ответил слуга,- и как художник, рисующий натюрморты с овощами и фруктами, сами сможете разобраться, в каком масле их тушили, а я не знаю.

 - Ах ты мерзавец,- вскипел Караваджо и схватив тарелку с артишоками, бросил её слуге в голову,- на, пробуй! 

Слуга увернулся и бросился бежать в сторону кухни. Художник выхватил шпагу и в бешенстве бросился за ним. 

 - Ну всё,- покачал головой сидевший за столом мужчина и повернулся к другому,- сеньор Джентилески (Орацио Джентилески, знакомый художник), пошли отсюда. Я его знаю, скандал надолго. Караваджо не успокоится, пока не поколотит кого-нибудь,- и выходя из трактира, вздохнул,- жуткий характер.

 - Почему он такой буйный? - покачал головой Орацио,- вы можете это объяснить? Сеньор Джованни (Джованни Баттиста делла Порта- инженер, оптик, врач, близкий друг Караваджо), вы же не только его друг, но и врач!

 - Да, этому есть причины,-  и указав на трактир рядом, предложил,- продолжим нашу трапезу в другом месте. Не будем мешать нашему другу подебоширить и «выпустить пар». Отсюда,- сказал он, усаживаясь за стол,- нам все будет хорошо видно. А посмотреть будет на что,- вздохнул он,- зная своего друга, это я вам это обещаю.

Они заказали еду и вино. 

 - Не обращайте внимание на эти крики,- раскладывая на стол тарелки, сказал трактирный слуга,- это сеньор художник «развлекается». Мы его хорошо знаем, он никогда без скандала не уходит. Ну, вот,- он указал на площадь,- наша доблестная полиция тут как тут. Ого, сам начальник отряда капитан Пирро. Значит будет весело. Ещё вина, сеньоры?

 - Я вас спрашиваю,- голос капитана,- есть ли у вас разрешение на ношение оружия? 

 - Да пошёл ты в ж-пу,- раздражённый крик Караваджо,- сколько раз говорить тебе- есть у меня разрешение! От самого  губернатора Рима! Правда, только устное.

Из трактира послышались звуки борьбы  и сбирры (ит.полицейские) вывели на площадь связанного Караваджо.

 - Бездари!- в бешенстве орал художник,- не смейте выкручивать руки великому человеку, я ими пишу шедевры, а вы только свои задницы подтираете. Ага, сеньоры!- увидев друзей, прокричал Караваджо,- правильно сделали, что ушли из этого вонючего трактира. И не вздумайте платить за артишоки, которые я запустил в башку этого мерзавца. Дождитесь меня, я скоро вернусь и мы продолжим наше застолье.

 - Сеньор Микеланджело Меризи да Караваджо, - сурово прикрикнул на него капитан,- идите уже. Вы, у нас в полиции, личность известная, тот ещё дебошир. Могу вам напомнить, что написано в одном из протоколов суда:

«То себе чуть шею не сломает, то другого смертельной опасности подвергнет. Сеньору Караваджо не хватает знаний вещей возвышенных». Так что, когда вы вернётесь решит суд.

 - Нет, нет, друг мой,- сказал Батиста дела Порте, видя как Орацио вскочил на ноги,- сядьте на место. Сейчас мы ему ничем не поможем, а своим вмешательством только навредим, поверьте мне. В полиции его знают, в суде тоже, так что он отделается только штрафом и наша помощь будет заключаться в его оплате и это будет не меньше 100 скуди (денежная единица Италии Средневековья). А сейчас, продолжим трапезу и поговорим о нашем друге. 

Приятели снова сели за стол. 

 - Караваджо, человек с непростым характером,- наливая вино в бокалы, сказал Джованни,- взрывной, несдержанный, гуляка, грубиян и задира, регулярно опускающийся на социальное дно и неоднократно попадавший в тюрьму. Те, кто знаком с ним,- отпив вина, продолжил он,- описывают его как «человека неотесанного, с грубыми манерами, вечно облаченного в рубище и обитающего где придётся. Причем, рисуя уличных мальчишек, завсегдатаев трактиров и жалких бродяг, он выглядит вполне счастливым человеком».

 - Боже мой,- растеряно сказал Орацио,- неужели это все о нашем друге? Я поражен! 

 - О нет,- улыбнулся Джованни,- это только малая часть личности этого великого художника, гения и бунтаря. История его жизни поразительна. Взять, хотя бы один факт- после очередной драки, Караваджо попадает в тюрьму Тор ди Нона, где сидит в одной камере с Джордано Бруно, а через какое-то время, работая на кардинала Франческо дель Монте, на вилле Мадама встречается с Галилеем и Кампанеллой. А хотите, мой друг,- Батиста дела Порта встал и взял в руку бокал с вином,- я почитаю вам стихи. Да, да, ему даже стихи посвящают:

       Прекрасным портретистом слыл,

       Рабочий стол, мольберт, треножник.

       Искусства, красок - верный сын,

       Владел он техникой «кьяроскуро» цветотеней,

       На холст мелодию души переносил.

       Без эскизов и рисунков, мастер-гений,

       Он солнца свет и тень лучом перекрутил.

       Он скандалистом был отменным,

       Чуть что, пускались в волю кулаки.

       Он был живым, чуть мрачным, откровенным, 

       Лишь победить! Что там грехи и синяки!

 

Вот как поэты описывают нашего друга. Но, и это не все,- вздохнул Джованни, он сделал глоток вина и задумчиво повторил,- далеко не все. Я дружу с ним много лет, но даже я не могу сказать, что понял этого человека до конца. А ведь я знаю о нем значительно больше других. Хотите,- прищурив глаза, он посмотрел на Орацио,- я расскажу вам о Караваджо то, что не знает никто?

 - Конечно,- воскликнул собеседник,- очень хочу. Клянусь, я никому ничего не скажу.

 - Ну, да ладно,- махнул рукой Джованни,- нам все равно нужно ждать пока вернется из заключения наш друг, так что время у нас есть,- и протянул бокал,- наливайте вино и слушайте. Мне есть, что рассказать и начну с себя. 

Я занимаюсь наукой,- задумчиво сказал он,- и мои физические исследования посвящены оптике, магнетизму и кристаллографии. В 1558 году, я описал «камеру-обскура» (лат. Camera-obscura- «темная комната»)- устройство, позволяющее получать оптическое отображение объектов. Это изобретение известно давно и великий Леонардо да Винчи в своём труде «Трактат о живописи» дал подробное описание, а я сделал некоторые изменения, впервые применив собирательную линзу. В 1570 я сконструировал и усовершенствовал вариант «Камеры-обскура» и предложил использовать камеру для выполнения рисунков с использованием соединения выпуклой и вогнутой линз для далеких и близких предметов. Для своих исследований я создал физическую академию «Академию тайн природы», но был обвинён Святейшей инквизицией в ереси и Папа Римский немедленно её закрыл. Но, я продолжил работу и предложил своему другу Караваджо использовать этот метод в его творчестве и он немедленно согласился. 

 - Я ничего не понимаю,- пожал плечами Орацио,- причём здесь картины?

 - А вы никогда не задумывались,- улыбнулся Джованни,- почему Караваджо не делает предварительных набросков и эскизов  к своим картинам, как это делают другие художники, а сразу переносил все на холст?

 - Да,- пожал плечами Орацио,- мне это всегда казалось странным. И как это можно объяснить? 

 - С моей помощью,- вздохнул Джованни,- Караваджо стал первым художником, использовавший технику «темной комнаты» - «Камеры обскура». 

 

 - Негодяй!- возмущенно кричала женщина,- мало того, что уже полгода вы не платите мне за съем помещения, так вы ещё пробили дыру в комнате! Зачем вы разбили мой потолок?

 - Заткнись глупая женщина,- Караваджо замахнулся на неё кулаком,- ты меня знаешь, прибью! Дура! Ты должна гордиться тем, что сдала комнату гениальному Мастеру. Пройдет немного времени и тебе люди будут платить деньги, чтобы посмотреть на дыру в потолке, которую пробил великий художник.

 - Бандит вы великий, а не художник,- сжала кулаки хозяйка, все, я подаю на вас в суд. 

 

 - В чем суть «Камеры-обскура»?- улыбнулся Джованни, увидев вопрос в глазах собеседника,- сейчас объясню.

Караваджо превратил свою мастерскую в темную комнату с небольшим отверстием в потолке, чтобы получить тип освещения узконаправленным лучом сверху и наискосок, который при прохождении через двояковыпуклую линзу отображался в вогнутом зеркале(это, кстати мои изобретения) и давал отображение  предметов, переносимые художником на холст. Вот почему  у Караваджо не было предварительных набросков на картинах.

Орацио пожал плечами и прошептал,- как это может быть?

 - Может,- покачал головой Джованни,- ещё как может,- и поднял бокал,- и вы в этом сами убедитесь.

Выпив, он продолжил. 

 - Помните, как в начале нашей беседы, вы спрашивали меня, почему наш друг имеет такой буйный и неуравновешенный характер? Хотя я по образованию физик, но изучал медицину и, как врач, могу объяснить вам причину этой проблемы. Начну издалека. Караваджо изобрёл специальный порошок из толченых СВЕТЛЯЧКОВ, позволявшем ему работать в абсолютной темноте. Сам холст, художник предварительно покрывал «пленкой» из светочувствительных флюоресцирующих материалов для того, чтобы запечатлеть на ней изображение, которое исчезало через 30 минут и живописцу было необходимо за это время сделать набросок и затем фиксировать его масляными красками. Для производства такой «пленки», он использовал смесь свинцовых белил с различными химикатами и минералами. Эти вещества светились в темноте, так как он добавлял в смесь порошок из светлячков, что позволяло ему писать полотна в «камере обскура», то есть, в полной темноте, и позволяло применять особую технику написания - «кьяроскуро» - резкое противопоставление света и тени. Одним из главных составляющих флюоресцирующей смеси была ртуть, весьма ядовитое вещество. Вместе со свинцом, она оказывает пагубное воздействие на здоровье человека, в том числе на психику и работу центральной нервной системы а люди, чей организм постоянно подвергается воздействию этих элементов, бывают очень раздражительными и Караваджо, со своим буйным характером, не был исключением. Но, что-то мы заговорились,- улыбнулся Джованни,- и совсем забыли о хлебе насущном. Любезный,- махнув рукой он подозвал слугу,- ещё вина, мяса и артишоков. Кстати, в каком масле их тушили? 

 - Не могу знать,- пожал плечами слуга,- узнаю у повара. 

 - Эх,- усмехнулся Джованни,- слышал бы тебя Караваджо, вот бы получил! А нам все равно, неси.

 - Позвольте спросить,- спросил Орацио, отодвинув пустую тарелку,- почему вы рассказываете мне такие подробности о сеньоре Караваджо. На это есть причины, или так, по дружески?

 - Всему своё время, мой друг,- покачал головой Джованни,- скоро вы все поймёте. Скажите, вы видели  картину «Успение Марии»? 

 - Нет,- огорчённо ответил Орацио,- я знаю, что Караваджо пишет это полотно, но видеть не пришлось. Да, это и понятно,- вздохнул он, - у художников не принято показывать незаконченные работы.

 - Да,- покачал головой Джованни,- не принято, и вдруг воскликнул: - Ага, а вот и наш «каторжник» идёт,- и указав  на идущего  через площадь человека, закричал,- Караваджо! Мы здесь! Идите сюда, мы с артишоками ждём вас. 

Махнув рукой он подозвал он слугу и тихо сказал,- быстро иди к повару и узнай, на каком масле он тушил артишоки,- и указав на приближающегося  художника, добавил,- а то быть тебе битым.

 

 - Сеньор Караваджо,- Керубини  внимательно посмотрел на художника,- так вы берётесь за эту работу?

 - Я не могу отказать столь известному в Риме человеку,- поклонился живописец,- конечно, я принимаю ваш заказ.

Лаэрцио Керубини был известный юрист, занимавший высокие должности в папской администрации, учёный и благочестивый человек. Он заказал «Успение Марии» для фамильной капеллы Керубини в церкви Санта- Мария-дела-Скала, расположенной в районе Трастевере. Это была церковь недавно утверждённого монашеского ордена босоногих кармелитов, придерживавшихся строгих монашеских правил, идеалов смиренной бедности. Это был один из нищенствующих монашеских орденов.

 - Я надеюсь,- сказал Керубини,- что в этой работе, вы достойно отобразите  конец земного пути Пречистой Девы, приход самого Иисуса и вознесение Пресвятой Богородицы.

 - Я приложу для этого все свои силы,- поклонился художник.

 

 - Эй, какого черта? Куда вы лезете? - замахал руками слуга и встал на пути грязных нищих,- здесь трактир, а не ночлежка. А ну, пошли вон,- и попытался вытолкнуть одного из них, крупного бородатого мужика,- уходите отсюда.

 - Не имеешь права,- прохрипел один из зашедших,- а это ты видел?- и показал несколько дукатов зажатых в руке. 

 - Деньги у нас есть,- ухмыльнулся он,- так что, жратву тащи. 

 - И вина,- добавил другой,- да побольше!

 К  столу подошел хозяин трактира. 

 - Откуда деньги,- спросил он,- ограбили кого-то? Мне проблемы не нужны, сейчас полицию вызову.

 - Да все в порядке,- сказал нищий с густой всклокоченной бородой,- никого мы не грабили. А деньги я заработал. Меня один художник моделью взял, он картину рисует. Да, вы его знаете,- он ухмыльнулся,- это тот, что всегда скандалит и дерётся. 

 - Караваджо?- испугано спросил хозяин,- он же сумасшедший.

 - Как его зовут не знаю,- пожал плечами нищий,- но деньги он заплатил. Вот, теперь я на них друзей угощаю.

Слуга принёс еду и вино.

 - Странно все как-то,- отпив из кружки, сказал бородатый,- ничего не понимаю. Сижу возле церкви, прошу милостыню. Подходит сеньор и спрашивает: - Заработать хочешь?

 - Если честно,- он откусил кусок мяса и продолжил,- я сначала испугался. Уж больно скандальный он человек, я его сразу узнал. Дерётся постоянно, да и в полицию сколько раз его забирали, а тут: - «Заработать хочешь»? 

 - Ну, ну, рассказывай,- выпив вина, загалдели друзья,- не томи, дальше-то что?

 - Пришли к нему домой,- продолжил рассказчик,- зашли в совершенно темную комнату. Он залез на стул, чего-то сдвинул и я увидел в потолке дыру, под которой висел толстый кусок стекла, через которое в комнату проникал свет. Затем посадил меня на стул и приказал закрыть пальцами глаза, и сделать вид, как будто я плачу, сзади поставил какое-то странное кривое зеркало на треноге, потом натянул передо мной чёрный занавес с дыркой, встал за ним и велел неподвижно сидеть. Я его из-за занавеса не видел и что он там делал  не знаю. Так и отсидел три часа. Потом он дал мне еды, вина и велел прийти на следующий день. Так я ходил к нему целую неделю. В конце заплатил мне 10 дукатов, на которые мы с вами тут и пируем. Ах, да, чуть не забыл,- он помахал рукой, приглашая присутствующих приблизить к нему головы и когда все наклонились, что-то таинственно прошептал. Слушавшие в ужасе отпрянули от стола.

 - Я говорю, что он сумасшедший,- перекрестился хозяин трактира,- ей Богу, сумасшедший!

 

Работать долго над одной картиной Караваджо не любил. Брал сразу несколько заказов, начинал писать одну, потом другую, через какое-то время опять возвращался к предыдущей, а, зачастую, начинал писать и третью. Композиции сюжетов он держал в голове и пользовался только ему известными методами. Со слов знавших его людей - «2-3 недели он работал, потом 2-3 месяца ходил по Риму со шпагой, пьянствовал, буянил и ввязывался в драки, после чего опять возвращался к работе».

Скандалы постоянно сопровождали его по жизни. Однажды, он поссорился с капралом полиции, который в протоколе задержания написал: «Хоть сеньор Микеланджело Меризи да Караваджо имеет разрешение на оружие, но ничего острее зубочистки ему лучше в руки не давать - уж очень буен».

Другой раз, слоняясь по Риму, он повстречал знакомого нотариуса Мариано Паскале, который, как написано в полицейском протоколе: …«имел неосторожность как-то перекинуться с сеньором Меризи Караваджо несколькими словами по поводу девицы Лены (Маддалена Антоньетти - куртизанка, натурщица и возлюбленная Караваджо), после чего, потерпевший сеньор Паскале получил удар шпагой плашмя по затылку».

А уж скандалы и драки в трактирах были постоянными и зачастую заканчивались арестами и даже тюрьмой.

 

 - Да не может быть,- сказал один из нищих,- признайся Лоренцо, ты это с пьяну придумал?

 - А может он извращенец?- испугано спросил другой,- я слышал, такие бывают.

 - Да, сумасшедший он,- повторил трактирщик,- точно вам говорю. Он столько раз скандалил у меня в трактире,- и махнул рукой,- точно, психопат! 

 - Ну, не знаю,- сказал бородатый,- спросил, есть ли у меня, такие-же как я, бородатые друзья и сказал, чтобы я сказал ему, если узнаю про какую нибудь умершую молодую женщину. Мол, он рисует картину и моделями ему нужны бородатые мужчины и,- пожав плечами, продолжил,- и… мертвая женщина. И предупредил, чтобы я никому не рассказывал об этом. Так что,- он прижал палец к губам,- я молчок, никому, только вам.

- А по мне, так плевать,- скривился один из нищих,- у нас каждый день кто-то помирает. И мужики, и бабы, и молодые, и старые, так что, если он хочет знать, да ещё и заплатит за это, так почему бы и не сказать ему? А, что он будет с ними делать, не наше дело. Хочет рисовать, пусть рисует, с них не убудет. Лоренцо,- обратился он к рассказчику,- ты скажи мне его адрес, я заработать всегда хочу. 

 - Нашёл дурака,- ухмыльнулся Лоренцо,- так я тебе и сказал, мне тоже деньги нужны. 

 

 - Нет, нет, синьор Меризи де Караваджо,- покачал головой Керубини,- сожалею, но это решённый вопрос. Приход кармелитской церкви решительно отверг вашу работу, так как, по их заключению «она бесконечно далека от правильного Успения Богородицы». Я с ними совершенно согласен и мы считаем, что картина написана чрезвычайно «богохульно»!  Как мне доложили, моделями для апостолов, изображённых вами, были какие-то опустившиеся, нищие люди, а скорбящая Мария Магдалина - посудомойка из трактира. А саму покойную Деву Марию,- возмущённо воскликнул он,- вы писали с утонувшей проститутки, которую выловили из Тибра! Это недопустимо,- брезгливо скривился Керубини,- тело распухшее, ноги грязные! Очень реалистично, синьор художник, но так писать Деву Марию, никто и никогда себе не позволял. В вашей картине нет и намёка на вознесение, будущее воскрешение и вечную жизнь. 

 - Но, сеньор Керубини! - резко возразил Караваджо,- я подумал, что так как церковь Санта-Мари-дела-Скала находится в одном из самых бедных районах Рима, то нужно показать эмоциональную, реалистичную, доступную для самых простых и необразованных прихожан сцену смерти. Ведь выразить чувство искренней и глубокой скорби, можно только по умершему человеку.

 - Я прекращаю наш разговор,- надменно произнес Керубини,- новая картина уже заказана другому мастеру и в ваших услугах мы больше не нуждаемся. Прощайте, сеньор художник. Аванс можете не возвращать, хотя я сомневаюсь, что вы помните сумму, полученную пять лет назад.

 

 - Друг мой,- удивлённо спросил Джованни,- что привело вас ко мне в столь поздний час? Что случилось?

 - Прошу прощения,- вздохнул  Караваджо,- но возникли непредвиденные обстоятельства. Позвольте войти?

 - И что?-  выслушав рассказ, Батиста делла Порта вопросительно посмотрел на художника,- вы думаете хозяйка вашей квартиры обратится в суд? 

 - Нет никаких сомнений,- скривился Караваджо,- она уже обратилась. После разговора с ней, я со злости разбил камнями все стёкла в окнах ее дома, а это она простить не может. Да, я психанул!- воскликнул он,- но, какого черта она устроила мне скандал? Заладила: - мол, как мне не стыдно, как мне не стыдно? Мол, ко мне в гости ходят какие-то грязные нищие, и особенно возмущалась, зачем я притащил в её дом утопленницу? Какое ее дело? Глупая женщина не понимает, что я художник, и, в качестве моделей, использую разных людей, в том числе нищих, и, бывает, даже мертвых.  Видите ли, я порчу её репутацию и она брезгует! А эти дурацкие претензии, что я семь месяцев  не платил за квартиру?  Ну и что? Вот продам картину и заплачу! Джованни, друг мой,- Караваджо вздохнул,- мне нужна ваша помощь. Может статься, что суд решит конфисковать мое имущество в счёт уплаты долга, а у меня, кроме картин, ничего больше нет.  Прошу вас, пусть они временно побудут в вашем доме,- и махнув головой, повторил,- уверяю вас, временно. Пока я не рассчитаюсь с этой склочницей. 

 

 - Так, эти картины оказались в моем доме,- вздохнул Джованни,- правда, их вскоре разобрали заказчики. Сейчас осталась только одна- «Успение Марии», которую только что вы видели. Что можете сказать о ней?

 - Шедевр!- восторженно ответил художник,- настоящий шедевр! Но, я ума не приложу, как, при таком образе жизни, параллельно с «Успение Марии» Караваджо написал ещё 29 картин! Я поражен! Но, прошу вас, расскажите,-  он вопросительно посмотрел на Баттиста делла Порта,- что было дальше? Что произошло? 

 - Как раз об этом, я и хочу с вами поговорить,- ответил Джованни и взяв художника под руку, провёл его в зал. 

 - Прошу вас, присаживайтесь,- он указал на одно из двух кресел, между которыми уместился  небольшой инкрустированный стол, на котором стояли два бокала, объемный кувшин и блюдо с орешками. Разлив вино, он задумчиво сказал:

 - Я хорошо помню этот день - 29 мая 1606 года. 

Ближе к полуночи, слуга доложил мне, что пришёл сеньор Караваджо и просит срочно его принять.

 

 - Что случилось, друг мой?- тревожно спросил Джованни,- на вас лица нет!

 - На этот раз, кажется, я серьезно влип,- пробормотал художник и сев в кресло, прошептал,- я убил своего приятеля Рануччо  Томассони. 

 - Убил! - воскликнул Джованни,- он мёртв?  Как это произошло? Где? Когда?

 - Сегодня днём, на площадке Кампо Марцио, мы играли в мяч,- тихо сказал Караваджо…

 - Я выиграл эту партию,- радостно воскликнул Рануччо и торжествующе усмехнулся,- игра в мяч дело серьёзное, это вам не картины малевать. Гоните мой выигрыш, сеньор художник, 10 эскудо! 

 - Что ты сказал?- побелел Караваджо и выхватив шпагу, бросился на соперника,- говоришь, картины малевать?

 - Что вы делаете, сеньоры?- крикнул судья,- прекратите немедленно,- но, молодые люди его не слышали. Завязалась драка, в которой сразу приняли участие зрители с обеих сторон. 

 - Караваджо убил Рануччо,- чей-то пронзительный крик,- смотрите, Томассони мёртв. 

 На площадке лежал молодой человек. Из раны на груди ещё подтекала кровь. 

 

 - Я не хотел его убивать, это получилось случайно,-  Караваджо умоляюще посмотрел на Джованни,- поверьте мне. Боже мой, что теперь делать? 

 - Оставайтесь пока у меня,- вздохнул Батиста делла Порта,- посмотрим на реакцию властей и потом решим. 

На следующий день в местном информационном листе(такая «газета») появилось сообщение о происшествии. Обьявили «светлую память сеньору Рануччо Томассони,  сыну бывшего полковника гарнизона».

 Это было серьёзное преступление и избежать наказания  было невозможно.

 - Выдвинуто обвинение в преднамеренном убийстве,- сказал Джованни, читая информационный лист,-  Папа Павел V объявил вас «вне закона». А это значит,- он посмотрел на Караваджо,- что любой человек, повстречавший вас на территории Папского государства, может вас убить и даже получить за это вознаграждение. 

 

Батиста делла Порта наполнил вином бокалы.

 - И что было дальше,- тревожно спросил Джентилески,- как поступил Караваджо?

 - Выхода не было,- вздохнул Джованни,- и Микеланджело пустился в бега. Сначала он попал в Неаполь, мой родной город, откуда при помощи моих друзей, уехал на Мальту, где, довольно скоро, благодаря своему таланту, сделал неплохую карьеру. По заказу магистра Виньякура, он пишет великолепную картину «Усекновение главы Иоанна Крестителя». Эта работа настолько впечатлила  магистра, что по его рекомендации, Караваджо становиться кавалером Мальтийского ордена. Но, он опять проявил свой мятежный характер и нарушил закон, ворвавшись в нетрезвом состоянии с компанией рыцарей в дом члена «суда чести». Рыцарей, учитывая их дворянское происхождение, вскоре оправдали, а Микеланджело лишили всех рыцарских званий и посадили в тюрьму, где он сейчас пребывает, сидя в каменном мешке. 

 - Сеньор Батиста,- взволнованно спросил художник,- насколько это все правда и откуда вам это известно?

 - Я получил эту информацию от своих друзей, проживающих на Мальте, сеньор Джентилески,- а им я доверяю полностью. 

У них есть тайный осведомитель, работающий в тюрьме.

 - Боже, как ему тяжело, там, в каменном мешке,- вздохнул Орацио и тихо спросил,- мы можем помочь нашему другу?

  - Для этого я и пригласил вас к себе,- Джованни опять налил вино в бокалы,- у меня есть план. Я могу расчитывать на вас?

 - Я весь внимания, сеньор Батиста,- художник кивнул головой,- можете на меня рассчитывать.

 

 - И так, сеньор Джентилески,- взяв художника за руку, сказал Батиста,- вы хорошо меня поняли? Давайте перед дорогой ещё раз повторим наш план.

 - Не волнуйтесь,- сказал Орацио,- я сделаю все как надо. По прибытии на остров, я нахожу ваших друзей, (адрес у меня есть), передаю им деньги и тут же уезжаю обратно. Меня никто не должен видеть.

  - Да,- Батиста поднял палец,- никто! У моих друзей уже есть договоренность с их знакомым в тюрьме, они вручают ему оговоренную сумму и он устраивает Караваджо побег. Микеланджело доставят в порт, посадят на корабль и он отплывает в Неаполь. Ну, а дальше по обстоятельствам. 

 

Прошло два года.

 - Рад вас видеть, сеньор Джентилески,- Батиста пожал руку художнику,- проходите в дом, прошу вас.

Они прошли в зал и сели в знакомые кресла. 

 - Ведь вы не зря пригласили меня, сеньор Батиста? - спросил Орацио,- как я догадываюсь, есть новости от нашего друга.

 - Да,- взяв в руку бокал, сказал Джованни,- новости есть и они не самые приятные. Я получил письмо от моих друзей с Мальты,- и протянул  бумаги художнику,- прошу вас, читайте  вслух.

 

      « Уважаемый сеньор Батиста делла Порта!

Спешу сообщить вам, что третьего дня я встречался с охранником тюрьмы, где имел несчастье отбывать наказание известный вам сеньор Караваджо. От этого господина, мне стали известны подробности судьбы вашего товарища после побега. Сев на корабль, сеньор Караваджо отплыл на Сицилию, где встретился со своим старинным приятелем по Риму, неким Марио Миннити. Они сняли дом, там сеньор Караваджо устроил мастерскую, где написал две картины -

«Поклонение пастухов» и «Воскрешение Лазаря», причём, с последней, возник большой скандал. Со слов натурщиков, для достоверности образа, художник приказал им принести в мастерскую труп, выкопанный из могилы. Когда натурщики отказались, угрожая кинжалом, он заставил их не только принести, но и, пока он писал картину, держать на руках уже начавшее разлагаться тело. Дело получило широкую огласку, но художник не обращал на это никакого внимания.

Через год пребывания на Сицилии, Караваджо получил  известие о его возможном помиловании и бросив все, он отправился в Рим, но, в июле 1610 года, по доносу агентов Мальтийского ордена, следивших за беглецом, он был схвачен в портовом городе Порто Эрколе и брошен в тюрьму, откуда опять бежал. Узнав, что судно со всем его имуществом, включая картины, уплыло, от переживаний он тяжело заболел и умер от лихорадки в местной монастырской больнице и был похоронен в общей могиле для нищих. 

Все данные сведения получены от агента Мальтийского ордена, следившего за сеньором Караваджо и являются достоверными.

                                                С уважением.  (Подпись).»

 

Джентилески замолчал и подняв глаза, прошептал,- Боже мой! Великий мастер и какая судьба!

 - Да,- с грустью произнес Батиста,- это очень печально. Жаль, что он ушёл таким молодым, а ведь сколько шедевров он мог ещё написать. Правда,- добавил он,- с его характером долго люди не живут. 

Он опять наполнил бокалы и внимательно посмотрев на художника, произнес,- как это не грустно, но жизнь продолжается и у меня к вам, сеньор Джентилески, есть предложение.

 - Слушаю вас,- поставив на стол бокал сказал Орацио,- я весь внимания.

 - Вам известно,- сказал Батиста,- что у меня несколько лет хранилась написанная Микеланджело картина «Успение Марии», в последствии, отвергнутой заказчиками - Лаэрцио Керубини и Приходом кармелитской церкви. Убегая от правосудия после убийства Рануччо Томассони, Караваджо дал мне право распорядиться с ней по моему усмотрению. Некоторое время назад, ко мне неожиданно обратился придворный художник и доверенное лицо мантуанского герцога Винченцо Гонзаго, некий Питер Пауль Рубенс, начинающий художник, покупавший произведения искусства для герцогской коллекции. Увидев картину, он пришёл в восторг и посоветовал герцогу купить её(кстати, он неплохо заработал на комиссионных от сделки), что тот и сделал. Так что, картина обрела достойного ценителя прекрасного, и я уверен, что ей суждено великое будущее. 

 - Жаль, что я не увидел картину ещё раз,- покачал головой Джентилески,- и ещё больше я огорчён, что её не видела моя дочь, Артемизия (Артемизия Джентилески- первая женщина, избранная в члены Академии живописи искусств Флоренции), ярая поклонница Караваджо.

 - Уверяю вас,- улыбнулся Джованни,- она ещё не раз её увидит. Этот шедевр уже не скрыть и, рано или поздно, из частной коллекции, картина будет выставлена на обозрение широкой публики. А сейчас перейдём к главному. Помните,- Батиста наклонился к художнику,- я рассказывал вам, что, по своему образованию я инженер и много лет занимаюсь проблемами оптики?

 - Да, припоминаю,- качнул головой Джентилески,- но не понимаю, какое отношение это имеет ко мне?

 - Сейчас объясню,- улыбнулся Джованни и продолжил,-  скажите, вы ведь знаете о существовании «Камеры-обскура», не правда ли?

 - Да, я слышал об этом,- пожал плечами художник,- но никогда этим не интересовался.

 - А вот наш друг Караваджо,- вздохнул Батиста,- очень даже интересовался и я ему в этом помогал. Открою вам секрет- он очень активно использовал эту камеру в своём творчестве, и это позволяло ему быть таким плодотворным. Мы работали в тесном сотрудничестве - я усовершенствовал  применяемую в камере оптику, а его заслугой было изобретение специального покрытия, им обрабатывались полотна, на которых он писал свои шедевры. Мы очень продвинулись в наших исследованиях, но, к сожалению, произошло непоправимое, он умер. Однако,- он внимательно посмотрел на Орацио,-  исследование не закончено и для того, чтобы продолжить работу, нужен другой художник. Мы с вами знакомы много лет, я вам полностью доверяю и, в случае согласия, нас ждёт весьма плодотворное сотрудничество. После продажи картины «Успение Марии», деньги у меня есть и я уверен, что Караваджо  не колебаясь пожертвовал бы их на продолжение нашего дела. Как вам мое предложение?

 - Уважаемый сеньор! -  Джентилески встал и протянул Батиста руку,- я большой поклонник творчества Караваджо и буду рад продолжить его дело, так что, принимаю ваше предложение. Уверен, у нас получится.

 

Джамбаттиста делла Порта(Джованни Батиста) - 1535-1615 г.

Близкий друг и технический консультант Караваджо.

Инженер, врач, алхимик, философ, драматург. Один из первых ученых Европы. Его физические исследования посвящены оптике, магнетизму и кристаллографии. Сконструировал усовершенствованный вариант «Camera obscura», предшественницы проекционного фонаря и современного фотоаппарата.

 

 (Орацио Джентилески 1563-1639 г.- друг Караваджо, художник флорентийского маньеризма, лучший и талантливейший представитель школы Караваджо. С 1625 по 1639 год жил в Англии и занимал должность придворного художника короля Карла l.) 

За весь период творчества написал 58 картин, при этом до 1610 года - 18 картин, а после смерти Караваджо, с 1611 года и до конца жизни - 40!

 

 - Прошу внимания,- гид подняла над головой зонтик с разноцветными завязками,- дамы и господа! У вас есть 30 минут свободного времени, потом собираемся на этом месте и идём на экскурсию в Форт Сант-Анджело, где во времена средневековья находилась тюрьма, в которой отбывал наказание знаменитый художник Караваджо. 

 

 - Что-то я не узнаю это место,- сняв с головы шляпу с пером, Караваджо оглянулся по сторонам,- ландшафт совершенно незнакомый.

 - А что вы хотите?- ухмыльнулся Батиста,- что-бы через четыреста лет остался тот же ландшафт. Конечно, здесь кое-что изменилось. 

 - Какие 400 лет?- поразился художник,- о чем вы говорите? Сеньор делла Порта! Что происходит, где мы?

 - Мы, друг мой, в будущем мире! По моим расчётам,- он на несколько секунд задумался,-  где-то в 20-21 веке. С точки зрения магнетизма и концептуальной философии- это не является реальностью, а представляет собой мысленное содержание ко множеству отдельных вещей на основании имеющегося сходства или совпадения между ними.

 - Вы сами хоть поняли, что сейчас сказали? - махнул рукой Караваджо,- можете сказать простым языком, как мы здесь оказались? 

 - Успокойтесь, друг мой,- Батиста посмотрел на небо,- это результат преломления лучей проходящих через призму времени. Не волнуйтесь, так бывает. А простым языком можно сказать так: Черт его знает! Какая-то сила вернула нас из загробного мира, но не в наше, а в будущее время.

 - Ладно,- ухмыльнулся Караваджо,- плевать, в будущее, так в будущее. Оружие при мне,- он взялся за клинок шпаги, висящий на боку,- так что можно не волноваться. Хотя,- он удивленно посмотрел на множество снующих вокруг людей,- я не вижу у мужчин оружия. Ходят в каких-то драных штанах, а дамы, вообще, в трусах! Кто эти люди?- он повернулся к Батиста,- и, что это за коробки у них висят на груди,  в которые они все время смотрят и которые производят какие-то блики?

 - Слышь, мужик! - к Батиста подошел парень с кепи на голове, обвешенный цепями, с огромными железными серьгами в ушах и хлопнув его по плечу спросил,- чего это вы с другом в таких прикидах, вы что, кино снимаете? Класс!- и сняв с груди фотоаппарат, сказал,- будь другом, щёлкни меня с телкой.

Джованни взял в руки фотокамеру и растерянно стал его рассматривать. 

 - Ты что, из образа выйти не можешь? -  расхохотался парень и сказал,- слышь, деревня, нажимай вот на эту кнопку,- он указал пальцем,- здесь блеснёт свет, а отсюда вылетит птичка. Давай!

Выполнив полученные указания, Батиста вернул фотоаппарат хозяину и проводив взглядом парочку, повернулся к Караваджо.

 - Микеланджело! - ошеломлённо прошептал он,- знаете ли вы, что я сейчас держал в руках?- и судорожно сглотнув слюну, сказал,- это Камера обскура! Это миниатюрная Камера обскура!! Это то, чем я занимался всю жизнь и теперь понял -  моя работа была предшественницей камеры будущего! Вы представляете?- с восторгом произнес он,-  кстати, вы тоже, в этом принимали непосредственное участие!

 - Боже, что это?- вдруг, прервав его, вскрикнул Караваджо, - это что, мои галлюцинации? - он указал рукой на группу людей в средневековых одеждах, приближающихся к ним.

Микеланджело и Батиста застыли на месте и ошеломлённо смотрели на них. 

 - Да, ведь это….,- заикаясь, произнес Караваджо,- да ведь…

 - Леонардо да Винчи,- кивнув головой, сказал первый из подошедших и указал на свою спутницу,- а это Лиза дель Джокондо, моя любимая модель.

 - Рафаэль Санти,- улыбнулся следующий,- и повернулся к своей спутнице,- Маргерита Лути, любимая женщина и моя модель.

 - Микеланджело Буонарроти,- угрюмо произнес пожилой мужчина,- просто скульптор и художник. 

 - Сандро Боттичелли,- мужчина поклонился, прижал руку к груди и повернулся к своей спутнице,- а это несравненная Симонетта Веспуччи, возлюбленная моего друга и моя любимая модель.

 - Я несколько выделяюсь из дружной группы флорентийцев,- улыбнулся жизнерадостный мужчина,- позвольте представиться - голландец Рембрандт Харменс ван Рейн, а это,- он подтолкнул вперёд невысокую женщину,- Саския,  моя любимая жена и модель.

 - А я чья модель?-  молодая женщина выглянула из-за спины Рембрандта,- где тут мой художник?

 - Маддалена!?- воскликнул Караваджо,- как, и ты здесь? Подскочив к девушке, он обнял ее.

 - Маддалена Антоньетти,- торжественно провозгласил он,- моя модель и любовница!

 - Опа!- к компании подскочил уже знакомый парень в кепи,- я так и знал, что вы тут кино снимаете. Ангелика!- махнул он своей подруге,- топай сюда, сфоткаемся с артистами. Да, плюнь ты на эти тюремные развалины,- сказал он подошедшей девушке,- подумаешь, 400 лет назад, какой-то вонючий художник сбежал из темницы и что, нам теперь надо смотреть на эти камни? Думаю, что за эти годы он уже успел далеко отсюда умотать,- опять рассмеялся он.

 - Это кто вонючий художник?- изменился в лице Караваджо, услышав сказанное и, схватившись за шпагу, бросился к парню. Батиста преградил ему дорогу.

 - Друг мой,- тихо сказал он,- очнитесь, не хватало только опять попасть в тюрьму, тем более, что мы не знаем какие там условия в 21 веке. Поверьте, друг мой, все, что происходит, это иллюзия, концептуальная иллюзия. Этого нет, это не существует. 

 - Так, Ангелика,- проявлял бурную активность парень,- давай, становись возле того мужика с бородой. Дед, тебя как зовут?

 - Микеланджело,- пробормотал старик и добавил,- Буонаротти.

 - Во,- подтолкнул он в спину девушку,- становись возле этого Мики,- и опять расхохотался,- видишь, какой он гигант! «Метр в шапке», он тебе как раз до плеча будет. 

 - Вы что,- обратился к парню Батиста,- хотите использовать Камеру-обскура? 

 - Вот именно, камеру,- усмехнулся парень,- только у меня не япошка, а «Никон»! Давай мужик, давай уже, становись,- и поставив всех полукругом, жизнерадостно закричал: 

 - Внимание!  Веселее смотрим, веселее, сейчас отсюда вылетит птичка. Ангелика!- он подмигнул девушке,- да обними ты этого старика, больше страсти, обнимай, ему скучно! Все дружно кричим «Ч..И..И..И..З»!

Батиста внимательно и с огромным интересом смотрел в объектив. Щелчок… вспышка ослепила его. 

 

Вспышка его ослепила. 

 - Хозяин, просыпайтесь,- слуга легко потряс за плечо,- вы просили разбудить вас пораньше.

Грохот и опять вспышка.

 - Федерико, что это?- спросил Батиста и открыл глаза,- что это за свет? 

 - Молния,- ответил старый слуга,- это гром и молния. На улице сильная гроза. Не зря  меня, накануне, крутило и все суставы болели. 

 - Молния,- улыбнулся Джованни, - да, это просто молния! Камера-обскура, какой-то Никон, гениальные художники, Караваджо…,- прошептал Батиста и окончательно проснулся,- ах, какой сон! Какой сладкий сон!

 - Сеньор Джентилески уже ждет вас,- Федерико помог хозяину встать с постели,- вы ему назначили встречу.

 - Ах, сеньор Орацио!- здороваясь с художником воскликнул Батиста,- знали бы вы, какой мне снился сон! Сейчас расскажу.

   

 - Как вам не стыдно,- возмутилась гид,- целая группа ждёт, а вы где-то ходите.

 - Да, нас с Ангеликой артисты не отпускали,- оправдывался парень в кепи,- здесь кино снимают, так они нас зацепили, мол мы им очень понравились. Вот, посмотрите, какие фотки с артистами я сделал, - и снял с груди фотоаппарат.

 - Ну, и где артисты?- возмутилась гид,- что вы мне рассказываете? Как вам не стыдно?

Парень в кепи оцепенел. 

 - Ангелика!- прохрипел он,- что это? 

На снимке стояла его девушка и обнимала воздух. Больше в кадре никого не было!

 

Как Вы там, А. С. Пушкин, говорите:

     «Гений и злодейство - две вещи несовместимые»!

                   Ну - Ну!!!