Мне стыдно
Дина Меерсон о трусливом «правом лагере».
Я разочарована. Мне стыдно. Впервые в моей израильской жизни я стесняюсь сказать вслух о своих политических предпочтениях. Неудобно и неловко заявлять, что я отношу себя к правому лагерю, потому что … потому что «правый лагерь» в последние дни массово демонстрирует трусость.
Разумеется, круги на воде пошли от камня, брошенного профессором Кейдаром в его речи на митинге в защиту демократии, прошедшем в Петах-Тикве. Речь сделалась знаменитой уже в момент ее произнесения. Кейдар требовал снять гриф секретности с материалов по делу об убийстве Ицхака Рабина. Он утверждал, что Игаль Амир, обвиненный в этом убийстве и 24 года сидящий в условиях одиночного заключения, осужден на основе «липовых» фактов и «обработанных» материалов. Подтасовка явилась делом рук неких высокопоставленных политиков и послушных им органов суда и следствия, точнее, органов кривосудия и подтасовки фактов.
Реакция левого лагеря на эту речь была предсказуемой: Игаль Амир сидел, сидит и будет сидеть, а профессора Кейдара закопать живьем, предварительно четвертовав, или хотя бы запретив преподавать студентам в многострадальном университете Бар-Илан.
Правый лагерь был куда более разнообразен в своих эмоциях. Честно говоря, «правые» растерялись. Их реакции заметались, как языки огня. Спектр мнений оказался широк, от «выпустить безвинно осужденного» до «что теперь будет с Нетаниягу?». Впрочем, все это естественно и вполне предсказуемо. Удивляет другое: в правом лагере громко раздаются голоса, со всех сторон повторяющие одну и ту же мантру: «Ах, зачем, зачем Кейдар бросил камень в наше такое тихое, такое спокойное болото?!» Мгновенно припомнили, сколь тяжкие времена пришлось пережить всем, кто числил себя правым. Я много раз задавала вопрос, какие же это времена, чем они были так тяжелы? Что, много народу уволили с места работы, как когда-то в СССР в период «дела врачей»? Может, в ходу были ссылки в Негев, за неимением Сибири? Перевод из профессоров в дворники? Массово закрыли людям выезд за границу, прямо вот на таможне не пропускали и дарконы отбирали? А вот однозначно правую в те поры – поскольку выходила под главенством Эдуарда Кузнецова – газету «Вести» закрыли, да? И лозунг «Народ с Голанами» в мгновение ока содрали со всех балконов, смыли стикеры с машин, Ариэль выселили, Гуш Эцион разогнали, и каждый рядовой израильтянин не спал ночами, томительно прислушиваясь, не шуршат ли под окнами шины «воронка». Я уж не знаю, какие еще ужасы идеологического давления на правый лагерь припомнить.
А может быть, все было не совсем так и даже совсем не так? Может быть, «левые», всегда отличавшиеся быстротой реакции и луженой глоткой, завопили «Ату их, правых» еще до того, как тело Рабина успели доставить в приемный покой больницы Ихилов. Может быть, испуг в правом лагере был успешно подготовлен провокациями и массированным промыванием мозгов, потоками демагогии, которые неслись из каждого утюга. Правые не стремятся к миру! – а левые стремятся так, что «жертв мира» не успеваем хоронить. Правые готовят переворот! – а левые засылают провокаторов ШАБАКА. Правые все фанатики! – а левые отдают территорию страны в обмен на бумажки и вооружают врага. И пока правые оправдывались и ходили на митинги, левые действовали и обвиняли правых во всех грехах, которые сами же и совершали.
Так уж исторически сложилось, что в нашей стране у власти всегда были левые. Убийство Арлозорова, Сезоны, расстрел Альталены, соглашения Осло, уход из Ливана, размежевание с сектором Газа – это только беглый перечень тех судьбоносных и неблаговидных поступков, которые были выполнены руками сторонников левого лагеря. А «правые» привычно оправдывались. Эта привычка въелась в плоть и кровь, стала единственно возможной реакцией на демагогию, единственно доступным проявлением недовольства. Какой-то» стокгольмский синдром», ей-богу, патологическое желание заслужить внимание и милость своих «тюремщиков». И когда нашелся один-единственный представитель правых, который от слов перешел к делу, весь правый лагерь содрогнулся от ужаса: «Что теперь с нами будет? Из наших рядов вышел убийца демократии, мы все коллективно ответственны!» При таком покорном склонении головы ничего не стоило стоящим у власти сплести любую, даже самую дырчатую сеть обмана. Правый лагерь, привыкший оправдываться, был морально готов и к осуждению, и к репрессиям. Словно какие-то флагелланты средневековые, люди торопились покаяться, публично хлестнуть себя идеологической плетью в знак смирения, или по крайней мере, молча нести груз общественного осуждения. Правый лагерь добровольно встал к позорному столбу.
Сегодня, спустя четверть века от того выстрела, люди правосторонней ориентации по-прежнему готовы скорее выискивать вину Игаля Амира, чем доказывать несоразмерность наложенного на него наказания. Ну а громко произнесенный призыв к пересмотру дела вызывает у них оторопь, граничащую с истерикой. Им уже сообщили, что король-то голый, а они боятся в это поверить. Элементарный страх заставляет их вычислять, а вовремя ли были сказаны важные слова, а что на них ответят наши левые, и как понять ход мыслей Нетаниягу. Да вы хоть своих мыслей ход поймите! Нетаниягу разберется, но насколько легче ему будет это делать, если у него будет существенная поддержка справа. Пока что – поддержка весьма призрачная, чуть что – и пошли обвинения Игаля Амира во всех тяготах жизни простых правых страдальцев.
А где радость от того, что наше левачьё в кои веки непритворно взволновано? Где готовность встать единым фронтом против лжи в СМИ и судейского произвола? Где решимость добиваться честного расследования самого запутанного, самого засекреченного политического процесса? Правый лагерь привычно испугался, не в силах оценить смелость лидеров, боясь последовать за ними. Так было, когда Игаль призывал к борьбе, а его старались не услышать. Так происходит, когда Кейдар бросил властям перчатку, а его упрекают в том, что этот жест навредит правому делу. И охотно перемывают кости Нетаниягу вместо того, чтобы на деле, а не на словах выступить в защиту демократии.
Отечество в опасности! Ой, да лишь бы болото уцелело.
Мне стыдно.
Дина Меерсон
Комментариев нет:
Отправить комментарий