ГОЛДА БЕЗ КОСМЕТИКИ

ГОЛДА: «Я должна была оставаться собой. Не могла меняться. Поэтому муж не нашел во мне той женщины, которая была ему нужна».

То, что Голда Меир была прирожденным, выдающимся политиком – сомнений нет! Но как совместить политическую борьбу, лидерство, руководство страной, поездки по всему миру с женской оболочкой? С обязанностями жены, матери? Будем честными. Эти роли плохо совмещаются даже в наше время. Великая Голда жертвовала всем ради своей мечты - еврейского государства. И своим здоровьем и своей семьей.

Голда была аидишэ – мамой для целой страны. Да, она бесконечно любила своих двоих детей, а потом и пятерых внуков. Но виделись они не часто. И Голда откровенно пишет об этом в своей книге.

Родители Голды даже и не думали о такой судьбе для своей дочери. Отец негодовал, видя, как его пятнадцатилетняя дочь влезает на деревянный ящик и звонким голосом произносит зажигательную сионистскую речь перед толпой. Так в 16 лет началась политическая карьера Голды Мабович.

«Мужчины не любят слишком умных женщин - поучал отец. Надо выкинуть дурь из головы, пойти на курсы кройки и шитья, и выйти замуж за хорошего еврея». Но Голда не хотела ни шитья, ни замуж. Вместо этого она сбежала из дома в Денвер, где жила ее старшая сестра Шейна.

В доме Шейны собирались анархисты, социалисты всех мастей, сионисты. Они спорили до хрипоты, цитируя Гегеля, Канта, Герцеля, Нордау. Голде больше всего нравились сионисты и их идея создания еврейской страны в Эрец – Исраэль.

Вскоре на собрания стал приходить высокий парень. Морис Меерсон. Он не говорил о политике, его стихией была музыка. Вскоре он сделал Голде предложение. «Мы поженимся,- сказала Голда,- если ты поклянешься, что поедешь со мной в Эрец-Исраэль». Жених согласился.

В 1921 году Голда репатриировалась в подмандатную Палестину с мужем, Морисом Меерсоном . Жизнь в кибуце Мерхавия в Изреэльской долине Голда восприняла с энтузиазмом, не чуралась никакой работы. Но Морис к такой жизни был не готов, заболел малярией, и чете Меерсон пришлось оставить кибуц. В конце 1924 года Морис получил работу бухгалтера в Иерусалиме. Жила семья в маленьком домике из двух комнат без электричества. В 1924 году появился первенец Менахем, а спустя два года родилась дочка Сарра.

Но, несмотря на маленьких детей, Голда все силы отдает общественной работе. В 1928 году она возглавила женский отдел Всеобщей федерации трудящихся, часто бывает в заграничных поездках. В 1938 году Голда работает наблюдателем на Эвианской конференции.

А Морис? Морис пробует говорить с ней о детях, книгах, искусстве, музыке….Но брак этот обречен….

Голда в своей книге писала: «Я должна была оставаться собой. Не могла меняться. Поэтому муж не нашел во мне той женщины, которая была ему нужна».
Голда забрала маленькую Сару и Менахема и переехала в Тель-Авив. Морис остался один в иерусалимской квартире. По субботам он приезжал в Тель-Авив, рассказывал детям сказки, говорил с ними о музыке. Он был хорошим отцом. Его не стало в 1951 году.

Голду редко можно было застать дома. Детьми занималась долгие годы няня Техила Шапиро. Она шила, стирала, готовила и пела песни Саре и Менахему. Иногда появлялась сестра Шейна. И спрашивала, то ли в шутку, то ли всерьез, почему Голда «позволяет партии издеваться над своими детьми». Но Голда, возвращаясь вечером в пятницу домой, рассказывала детям о последней речи Берла Кацнельсона. И укладывала чемоданы, собираясь в очередную поездку.

А как же личная жизнь Голды? Вед Голда была молода, умна, очень женственна и обаятельна. В ее книге упоминается множество мужчин, с которыми ее связывала и работа и дружба. Не будем ханжами – Голда таки пользовалась огромным успехом у мужчин. И, конечно, были романы…..

Наступило 14 мая 1948 года, когда Бен-Гурион провозгласил независимость государства Израиль. Голда бледная, с воспаленными от бессонницы глазами, помыла голову, причесалась, надела лучшее свое платье, взяла в руки сумочку и стала ждать. В два часа дня подъехала машина, доставившая ее в тель-авивский музей на улице Ротшильд, где «отцы-основатели» подписывали декларацию Независимости. Голда поставила свою подпись – и заплакала. Пройдет еще 30 лет, но больше никто никогда не увидит ее слез.

На следующий день Голду вызвал Бен-Гурион.
- Ты поедешь в Америку, - сказал он, как нечто само собой разумеющееся.
- Когда?
- Сейчас.
И Голда поехала. И привезла те самые 50 млн долларов для молодого еврейского государства.

В публикации использованы материалы из очерка Владимира Фромера «Голда без косметики» и книги Голды Меир «Моя жизнь».