МОРЯК И ПОЭТ

МОРЯК И ПОЭТ

Борис Ентин

Моряк и поэт, один из основателей еврейского флота

3 дня назад

 
 
 
 
 
 
 
 
 

В начале июля 1942 году в Хайфском порту пришвартовалось британское судно, доставившее в Палестину военное снаряжение с Кипра. Стояла жара, но капитан судна сошёл на берег, укутанный тёплым шарфом. В море его сильно продуло, и сейчас его бил озноб. В последующие дни состояние капитана только ухудшилось, и, когда он обратился за помощью в иерусалимскую больницу «Хадасса», врачи обнаружили у него воспаление лёгких. Попытки медиков спасти жизнь больного оказались тщетны. 16 июля он скончался и был похоронен на Масличной горе в Иерусалиме.

Так ушел Арье Боевский — один из основателей еврейского флота в Эрец Исраэль. Легендарная личность, русский офицер, бежавший от большевиков в Палестину, основатель Союза еврейских моряков, руководитель морской организации «Бейтара». И кроме того — поэт и прозаик, друг тель-авивской богемы, блестящий и остроумный собеседник. Зеэв Жаботинский говорил, что Боевский — один из интереснейших людей, которых ему довелось знать. Стихи Боевского переводил на иврит сам Александр Пэн — мэтр поэзии на иврите тех лет.

Арье Боевский, или, как его звали тогда, Глеб Алексеевич Боклевский, родился в 1891 году в Хельсинки в семье русских дворян. Его отец был моряком, а дядя кораблестроителем. В годы Первой мировой Глеб Боклевский служил на Балтийском флоте, во время Гражданской войны сражался с красными в составе Добровольческой армии. В 1920 году оказался в эмиграции, в Константинополе. И уже оттуда добрался до Эрец Исраэль.

Поначалу Боклевский поселился в Иерусалиме, где прошёл гиюр — по легенде у самого раввина Кука, первого главного ашкеназского раввина Эрец Исраэль. Тогда он и принял новое имя, а также слегка видоизменил фамилию и стал называться Арье Боевский. Из Иерусалима он отправился на север, освоил профессию каменотеса, работал на прокладке дорог. В Галилее он познакомился с Ципорой — Фейгой Подольской, киевлянкой из кибуца Кфар-Гилади. Молодые люди поженились, переехали в Тель-Авив, и в 1925 году у них родилась дочь – Шуламит.

В это же время под руководством Боевского была построена шхуна «Халуц» — первое в Эрец Исраэль судно, находившееся в еврейской собственности. В Тель-Авиве он возглавил Союз еврейских моряков, а в 1926 году, после знакомства с лидером ревизионистов Зеэвом Жаботиским, стал руководителем морской организации «Бейтара». Этот маленький кружок стал предвестником настоящей мореходной школы, открывшейся в 1935 году в итальянском городе Чивитавеккья. Боевский был одним из её руководителей. Еврейские юнги учились ходить в море на паруснике «Сара А», капитаном судна был Йермиягу Гальперин, один из лидеров «Бейтара». А его заместителем был назначен Арье Боевский. Мореходка в Чивитавеккья, в свою очередь, стала прообразом Военно-морского флота Израиля. В дальнейшем воспитанники Гальперина и Боевского составили костяк ВМС независимого еврейского государства.

Но за пять лет до открытия мореходной школы Боевскому пришлось пережить личную драму. В 1930 году британские власти решили депортировать из Палестины Ципору, принимавшую активное участие в деятельности коммунистической ячейки МОПРа — Международной организации помощи революционерам. Вместе с пятилетней дочерью Ципора вернулась в Киев. Все последующие годы она хранила молчание о проведённом за границей десятилетии — распространяться на эту тему было небезопасно. Ципора, или, как звали её в СССР, Фаина Боевская, скончалась в январе 1984 года, не дожив двух месяцев до своего 85-летия. В воспоминаниях, надиктованных родственникам, об отлучке из Советского Союза, она рассказывает так: «Осенью 1920 года я уехала из Киева. Уехала далеко. Вернулась только в 1930 году.» И всё.

А родившаяся в Тель-Авиве Шуламит получила советское гражданство только в начале 50-х годов. В СССР она окончила школу и институт, вышла замуж, у неё родились дети и внуки. Шуламит скончалась в феврале 2004 года в возрасте 80-ти лет. Но Боевский ничего не знал о том, как складывается жизнь дочери в Советском Союзе. Ни о какой переписке с Фейгой-Ципорой речи быть не могло. Боевский скучал по дочери, тревожился о её судьбе, и обращался к ней в своих стихах.

Дочка, пичужка моя сероглазая!
Издали пощебечи.
Кто тебе будет сказки рассказывать,
Песням будет учить?
…Время летит теперь лошадью шалою,
Счета не ведая дням…
– Доченька, дочка! Пичужка малая,
Ты позабудешь меня!

В Италии Боевский провёл два года. Он вернулся в Палестину в 1937 году после того, мореходная школа в Чивитавеккья была закрыта. Работал в Электрической компании, куда его устроил старинный приятель Пинхас Рутенберг. Бывший эсер, основатель Электрической компании искренне хотел помочь своему другу. Но жизнь на берегу пришлись Боевскому не по душе. Он снова стал ходить в море, как правило, на небольших рыболовецких суденышках, перебивался случайными заработками. Боевскому было уже около пятидесяти, и, хотя он еще был полон сил, свои письма подписывал – Старик. Часто Боевский чувствовал себя потерянным, он не очень представлял себе, что делать, когда у него не было работы на море. Как-то раз он поехал на несколько дней в Иерусалим, и застрял там на целый месяц. Подвернулась работа на прокладке дороги, а в море никто не звал. :

— Мой беспорядочный образ жизни не имеет отношения ни к женщинам, ни к азартным играм, ни к алкоголю, вкус которого я совершенно забыл, — писал Боевский писал своему другу Даниэлю Левонтину из Иерусалима  в Тель-Авив, — Это, кажется, было что-то мокрое, вроде материнского молока. Для первых я уже стар, а к остальному никогда не чувствовал влечения. Просто, когда ночуешь в Бейт ха-Кереме, а работаешь у черта на куличках, жизнь поневоле будет беспорядочной. Все-таки занятный это город… И заколдованный — попасть нехитро, а выскочить – как из Гоэльского леса. (Это из друидической мифологии, в которой ты, разумеется, ни уха ни рыла, что, впрочем, неважно, прими на слово, что был такой лес, из которого никак не выскочишь). А все-таки попробую. Шалом. Привет твоим. Старик».

В начале 1941 года Боевский призвался добровольцем в Британский флот. Он успел совершить несколько рейсов на греческий остров Крит до того, как в мае 1941-го он был захвачен немецкими войсками в результате операции «Меркурий». В июле 1942 года в море Боевский простудился и умер от воспаления лёгких. За его гробом шло лишь несколько человек – дополнить миньян пришлось просить случайных прохожих. Так ушёл из жизни русский офицер — один из основателей еврейского флота, не успевший дожить до создания Государства Израиль всего шесть лет.

Борис Ентин, «Детали»

Фотографии: пропуск А.Боевского в Хайфский порт (архива Института Жаботинского); Свидетельство о рождении Ш. Боевской, выданное в Тель-Авиве (личный архив И. А. Боголюбовой