Aleks Tarn
Песня военных лет
(слова народные)
(слова народные)
Враги грозят разрушить хату,
пустить по миру всю семью –
куда пойти теперь солдату,
кому нести печаль свою?
пустить по миру всю семью –
куда пойти теперь солдату,
кому нести печаль свою?
Пошел солдат в глубокой грусти
на перекресток двух дорог,
нашел в хевронском захолустье
заросший грязью бугорок.
на перекресток двух дорог,
нашел в хевронском захолустье
заросший грязью бугорок.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
раскрыл мешок походный свой,
бутылку арака поставил
на серый камень гробовой.
раскрыл мешок походный свой,
бутылку арака поставил
на серый камень гробовой.
«Не осуждай меня, Ахмедка,
что я пришел к тебе такой:
у вас гашиш шмаляют крепко,
а мы вот пьем за упокой.
что я пришел к тебе такой:
у вас гашиш шмаляют крепко,
а мы вот пьем за упокой.
Прости за то, что я, зверея,
в тебя две пули засадил…
Ты топором рубил еврея.
И что? Подумаешь, биг дил!
в тебя две пули засадил…
Ты топором рубил еврея.
И что? Подумаешь, биг дил!
И что с того, что ты по ходу
убил еврейку на сносях –
борцы за левую свободу
такие мелочи простят.
убил еврейку на сносях –
борцы за левую свободу
такие мелочи простят.
Ты задушил еще младенца,
но это требует закон:
он был фашистским поселенцем
по резолюции ООН.
но это требует закон:
он был фашистским поселенцем
по резолюции ООН.
В хамсин устраивал поджоги? –
Виною – сионистский гнёт!
Правозащитник самый строгий
тебя ни в чем не упрекнёт.
Виною – сионистский гнёт!
Правозащитник самый строгий
тебя ни в чем не упрекнёт.
В грузовике ты, рад стараться,
давил евреев под огнём? –
Мы по решению БАГАЦа
погнутый бампер разогнём…
давил евреев под огнём? –
Мы по решению БАГАЦа
погнутый бампер разогнём…
Прости, Ахмед, мою ошибку:
твои усилия губя,
я убегал не слишком шибко,
я руку поднял на тебя!
твои усилия губя,
я убегал не слишком шибко,
я руку поднял на тебя!
Теперь твоим потомкам вечно
платить, Ахмедка, будем мы –
моя семья и я, конечно,
как только выйду из тюрьмы…»
платить, Ахмедка, будем мы –
моя семья и я, конечно,
как только выйду из тюрьмы…»
Никто солдату не ответил –
народ, зевнув, продолжил спать,
а Гади Айзенкота дети
ушли в Бецелем поступать.
народ, зевнув, продолжил спать,
а Гади Айзенкота дети
ушли в Бецелем поступать.
Он пил, солдат, слуга народа,
и с болью в сердце говорил:
«Я отслужил почти два года,
я столько братьев схоронил…»
и с болью в сердце говорил:
«Я отслужил почти два года,
я столько братьев схоронил…»
Хмелел солдат, слеза катилась,
он плакал, плечи опустив,
и на груди его светилась
медаль за город Тель-Авив.
он плакал, плечи опустив,
и на груди его светилась
медаль за город Тель-Авив.
Комментариев нет:
Отправить комментарий