Способный удивлять
К 160-летию со дня рождения Джозефа Редьярда Киплинга.
Автор Маугли, Рики-Тики-Тави, Багиры, Кима, художника Дика Хелдера… «Наполни смыслом каждое мгновенье, часов и дней неумолимый бег…» Мастер короткого рассказа, классик детской литературы, популярный поэт. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1907). А еще империалист, колониалист, расист («Бремя белого человека»). Джозеф Редьярд Киплинг (1865–1936). Нельзя сказать, что еврейская тематика занимает большое место в биографии и творчестве Киплинга, но периодически находит в них свое весьма примечательное отражение. При этом в киплинговских строках можно найти как доказательства его антисемитизма, так и основания увидеть его отсутствие.
Евреи, масоны, свастика
Откровенно антисемитские пассажи встречаются в письмах Киплинга. Так, например, в одном из них в 1919 г. он утверждал: есть такой себе Эйнштейн, который как еврей стремится научно доказать, что «при определенных условиях само пространство искривляется, и приборы, его измеряющие, тоже искривляются» и это заявление «лишь еще один небольшой вклад в движение мира к текучести и распаду».
В 1922 г. Киплинг в письме рассказывал о своем двоюродном племяннике Оливере Ридсдейле Болдуине (будущем известном политике), который был офицером в армии обретшей независимость Армении, но при смене режима попал в большевистскую тюрьму, где несколько месяцев содержался под угрозой смерти. Он сталкивался с еврейских комиссарами и утверждал, что большинство тех, с кем он общался, были наркоманами. А также добавлял о ненависти армянского населения к евреям.
В том же году, отвечая на просьбу британского офицера Томаса Эдварда Лоуренса высказать свое мнение о подготовленных им к печати мемуарах «Семь столпов мудрости» (об увиденном во время службы в британской армии на Ближнем Востоке, об Арабском восстании 1916–1918 гг. против Османской империи), писатель предупредил его: «если вы являетесь сторонником евреев и думаете, что нынешний дешевый Ад в Палестине – это „государственная мудрость“, я, скорее всего, верну всё это вам в руки и откажусь к этому прикасаться».
В 1929 г. в письме дочери Элси о своей поездке в Палестину Киплинг отмечал, что «многие расы отвратительны, но евреи, наводнившие родную пустошь, – отвратительнее всех».
В 1920 г. Киплинг и писатель Райдер Хаггард создали «Лигу свободы» для борьбы с большевиками, «которые финансируются евреями» В частности, они противостояли профсоюзному движению в Великобритании как проявлению большевизма.
При этом интересно, что Киплинг был масоном и в этой своей ипостаси спокойно взирал на пестрый национальный и религиозный состав масонского сообщества. Первая его масонской ложа располагалась в Индии. В индийском городе Лахоре в 1885 г. он получил масонское посвящение. Позднее рассказал в лондонской «Таймс», что несколько лет был секретарем ложи, в которую «вошли братья, по крайней мере, четырех вероисповеданий». В ученики он был введен индусом, повышен в степень подмастерья мусульманином, возведен в степень мастера англичанином. А «наш привратник был индийским евреем».
Примечательна и история со свастикой. Десятилетиями на изданных книгах Киплинга размещался знак свастики как древний символ удачи. Однако, когда к власти в Германии пришли нацисты и продемонстрировали первые плоды своей политики, писатель отказался от использования этого логотипа. Много говорится об английских корнях в германском нацизме и, казалось бы, Киплинг со своими расистско-колониально-имперскими взглядами недалеко от него расположился. Но нет! К нацистам он относился крайне отрицательно. Осуждал нацистскую партию. В 1935 г. выступил с речью «Незащищенный остров», где подчеркивал опасность для Великобритании со стороны нацистской Германии. Понятно, что здесь проявлялись его давние антигерманские настроения, усилившиеся в годы Первой мировой войны. Но хочется верить, что своеобразный расист Киплинг – он мог и похвально отзываться о представителях других рас и ругать «белых людей» за слабое знание жизни колоний – также и ужаснулся логическому развитию нацистами некоторых своих идеологем. Еще учтем, что писатель застал только начальный период пребывания гитлеровцев у власти (1933–1935).
Гиезий: из слуг – в судьи
«Расспрашивайте про меня лишь у моих же книг», – говорил Киплинг. Вот и попробуем это сделать. В его произведениях изображены разнообразные еврейские персонажи. Есть и использование распространенных в его время негативных стереотипов.
Вот, например, сатирическое стихотворение «Гиезий» (1915) на основе библейского сюжета (перевод Евгения Фельдмана). Напомню, что Гиезий в Библии – это слуга израильского пророка Елисея. Человек Божий исцелил сирийского военачальника Неемана от проказы, тот готов был щедро отблагодарить, но Елисей отказался от даров. А вот Гиезий их вместо него получил. От Елисея он это утаил. За корыстолюбие и обман Елисей наказал Гиезия и его потомство проказой, которой прежде болел Нееман, и изгнал.
Киплинг переносит сюжет в современное ему время и значительно изменяет его. Теперь Гиезий принес Нееману какую-то хорошую весть и «стал за усердье такое израильским я Судиёю», но его упрекают, что не принес он присягу:
Клянись, протянув свою руку,
Что злу не уступишь ни шагу.
Клянись, что греху и пороку
Ты станешь преградой могучей…
К Гиезию обращено много вопросов: не продаст ли он свое званье на рынке, станет ли честным и профессиональным судьей, «увидит ли зерна меж плевел», «за мнимо правдивым ответом почуешь ли ложь в подоплеке», «захочешь ли тяжбы и споры прилюдно решать, чтобы сроду мошенники, плуты и воры концов не попрятали в воду?»
Но Гиезий боится клятв, и вдруг на челе его стала болезненно-белою кожа, открылись кровавые раны.
В ответ на твое вероломство:
Проказа, сойдя с Неемана,
Досталась тебе и потомству!..
Предполагается, что стихотворение было направлено против крупного британского государственного деятеля, еврея Руфуса Дэниела Айзекса – в 1913–1921 гг. он занимал пост лорда-главного судьи (сопоставимо с должностью верховного судьи). Пребывал и на других крупных постах, награждался высокими наградами. Думаю, юдофобский подтекст здесь очевиден. Не знаю, были ли у Киплинга основания для обвинений Айзекса в коррупции. Но, если и были или существовали другие претензии по работе, то ведь можно было это проиллюстрировать без этнической привязки. А так ряд исследователей заслуженно расценивают это как антисемитский выпад. Их оппоненты же заявляют, что это скорее просто использование библейского сюжета в качестве борьбы с нечистыми на руку.
«Мы живем вполне мирно»
Любопытные места находим в рассказе Киплинга «Око Аллаха» (1926), где действие датировано серединой ХIII в. Мастер работает над орнаментом миниатюры с изображением Богородицы.
«– Ты ее совсем еврейкой сделал, – проговорил помощник кантора, разглядывая оливковые щеки и глаза, исполненные предощущаемой скорби.
– А кем же еще была Пречистая Дева?»
Или такой фрагмент с размышлениями героя об Испании: «Они ничего не берут в голову – ни Церковь, ни Короля, благослови их Бог! Там слишком много мавров и иудеев, чтобы всех перебить, а если их изгнать, то прекратится торговля, и земледелие придет в упадок. Поверь мне, в Покоренных Землях, от Севильи до Гренады, мы живем вполне мирно – испанец, мавр и иудей. Мы не задаем лишних вопросов, и нам платят тем же».
Как видим, Киплинг поднимает здесь тему антисемитизма в христианстве и устами своего персонажа отмечает, что народы могут вполне мирно уживаться, а разрыв сложившихся системных связей, ксенофобия чреваты тяжелыми последствиями.
«Непохожий» еврей
Киплинг родился в Индии, прожил там заметную часть своей жизни и в его творчестве много индийских зарисовок. Среди них и рассказ «Евреи в Шушане». В нем предстает Шушан – десятитысячный город на севере Индии – и живущий в нем еврей Эфраим, сборщик налогов. «Эфраим был сам по себе кротким в обращении – настолько кротким, что невозможно было понять, как он попал в профессию инкассатора… На его лице была застывшая, неизменная маска детского изумления. Если вы платили ему, он был как тот, кто удивляется вашему богатству. Если вы его прогоняли, он, казалось, был озадачен вашим жестокосердием. Никогда еще еврей не был так непохож на свою ужасную породу… Речь его была очень медленной и размеренной, он тщательно следил за тем, чтобы никого не обидеть».
Эфраим рассказывал, что евреев в Шушане «восемь человек, и мы ждем, пока не наберется десять. Тогда мы попросим разрешения на строительство синагоги и получим разрешение из Калькутты. Сегодня у нас нет синагоги; и я, только я, священник и мясник для нашего народа… мы очень хотим получить свою синагогу. Я буду священником в этой синагоге». Эти восемь человек: Мириам, жена Эфраима, двое маленьких детей, мальчик-сирота «из их народа», дядя Эфраима, седовласый старик Джекраэль Израиль, его жена Эстер, некий Хайем Бенджамин и Эфраим. Они жили в одном доме, на окраине.
Однажды в город пришли страшные болезни. Умирали люди. «Нас это не коснется, – уверенно сказал Эфраим. – До зимы у нас будет своя синагога». Санитарных требований евреи не придерживались. И двое детей Эфраима умерли. Мальчик-сирота выпросил у своих покровителей деньги и бежал в глубь страны, спасая свою жизнь. Мириам пошла по стране «искать» детей и больше не вернулась. Эфраим нашел объяснение. «Нас здесь так мало, а этих людей так много, – сказал он, – что, может быть, наш Бог забыл нас». Потом умер Хайем Бенджамин. А вскоре после этого Эфраим, старики Джекраэль Исраэль и Эстер отправились в Калькутту: «Там нас больше, а здесь мой дом пуст… Если бы нас было десять, я стал бы священником синагоги. Должно быть, Бог забыл о нас».
Неоднозначные ветры веют в этом повествовании. Эфраим «сам по себе» вполне положительный, но выглядит для автора исключением из правил: «так непохож на свою ужасную породу» И второй показательный момент: разговоры героя о синагоге, вере можно рассматривать как верность своей общине, национальной религии. Однако можно и интерпретировать как иронию Киплинга: евреи не предпринимали санитарных мер, думали, что их это не затронет, а вон оно как вышло…
Клад, выброшенный в море
Очень интересен у Киплинга рассказ «Золото и закон». Жил в Англии король Джон. Жестоко угнетал своих подданных, «потому что они давали ему мало денег». Английские бароны поняли, что вскоре очередь дойдет и до них, и вместе с простолюдинами поднялись против немилосердного короля. Для борьбы с ними королю нужны были деньги. Взять их он мог у еврея-ростовщика Элиаса из Бери.
В Бери «царили темнота и жестокость. Да и откуда взяться мудрости, если в сердце злоба?». На площади убивали евреев, но никто не смел поднять руку на Элиаса. Он ссужал деньги королю, королевская благосклонность была его щитом. «Монарх никогда не отнимет жизнь, пока можно отнимать золото». Большинству баронов Элиас тоже одалживал деньги, но меньше.
А разбогател так Элиас оригинальным способом. Однажды он попал в замок Пэвенси – какие-то рыцари ограбили его и спустили в колодец, издевались над ним. Но под водой в колодце он нашел клад – слитки золота. Элиасу удалось выбраться из колодца, захватив с собой немного золота, и с тех пор он наведывался в Пэвенси, тайком спускался в колодец и добывал новые слитки. А большая часть золота оставалась на месте. Забрать всё золото из норманнской крепости, посередине которой находился колодец, оставалось неразрешимой задачей.
И вот теперь собрание баронов составило свиток Новых законов, которые они хотели навязать королю. «Если бы он поклялся их соблюдать, они бы дали ему денег. А деньги были для короля главным земным божеством».
«Это хорошие законы, – сказал Элиасу его помощник, который вел расходные книги, и тоже еврей Кадмиэль. – Не надо больше давать денег королю… пока у него будут деньги, не прекратятся неправда и казни… если короля заставят блюсти Новые законы, страна получит мир, и наша торговля будет расти. А если мы дадим ему денег, он снова будет воевать».
Но Элиас его слушать не стал. Сказал, что знает этих жестоких и безумных баронов: «Лучше один король, чем тысяча мясников». Король обещал ему место при дворе, где Элиас и его жена будут в безопасности. Элиас пообещал королю золото, тот не принял предложение баронов, кровопролитие продолжалось. Жена Элиаса убедила его открыть королю местонахождение клада, они рассчитывали на королевскую благодарность.
Кадмиэль знал от Элиаса о колодце с кладом. Он понимал: источник зла должен быть уничтожен, иначе король не подпишет Новые законы, и страна погибнет. Но прежде Кадмиэль уточнил с посланцем от баронов 40-ю статью Законов о правосудии. За 200 монет ее подкорректировали и теперь она гласила: «Ни одному человеку мы не откажем в правосудии…» Закон стал одним и для еврея, и для христианина.
Затем Кадмиэль отправился к колодцу. Его чуть не убили, но в итоге ему удалось вытащить оттуда всё золото и утопить в бездне моря… «Я утопил в море целую армию с конницей!» «Всевышний хранил своего слугу ради его замысла». Король Джон мог нанять армию на эти деньги, но теперь ему пришлось подписать новое законодательство. В реальной истории оно называлось Великой хартией вольностей, ограничивало власть монарха и защищало права свободного населения Англии.
Рассказ вызывает неоднозначную реакцию. Главная его нить весьма позитивна и доброжелательна к евреям. Кадмиэль показан героем, сделавшим очень важное дело для развития Англии. Также нашло отражение и авторское неодобрение преследования евреев в Англии и иных странах. Но одновременно читаем и другое. Рассказ начинается с того, что Господь дал Израилю (т. е. еврейскому народу. – А. К.) владеть великой рекой золота, которая «колеблет троны царей и тешит в лавке купца»; «Он – властелин без меча, Без трона могучий правитель». А дальше мудрый отец Кадмиэля ведет разговоры со своими друзьями со всех концов света и пока «по всей земле язычники воевали друг с другом», «эти скромно одетые люди решали между собой, где, как и когда один король ополчится на другого короля и народ поднимется против народа… Война невозможна без золота, а мы, евреи, знаем лучше всех, как движется золото в мире… Откуда это знать королям, которые умеют лишь сражаться, грабить и убивать?.. вопрос войны или мира запросто решался монетой, брошенной на спор между евреями в доме его отца, при свете зажженного Семисвечника…» «Мы искали власти – Власти! Вот наш Бог в пленении и рассеянии», – говорит персонаж-еврей. Таким образом Киплинг недвусмысленно акцентирует – даже в этом произведении, во многом рассчитанном на детей – свою близость к идеям мирового еврейского заговора, мирового еврейского правительства. Без ложки дегтя, увы, не обошлось…
«Вокруг тебя, Ерусалим»
И, наконец, самое значительное «еврейское» произведение Киплинга – поэма «Бремя Ерусалима». Ее еще порой неофициально называют «Краткой историей евреев» от Киплинга.
Алекс Тарн на страницах израильского издания «Исрагео» опубликовал поэтический перевод поэмы на русский. Приведу этот текст с небольшими сокращениями. Можно легко найти и английский оригинал.
С истока дней среди пустынь
Два кровных брата, два врага –
Агари сын – и Сарры сын –
Вокруг тебя, Ерусалим…
Был верен месту Исмаил –
Пустыне горькой и сухой.
Он только там овец водил –
Вблизи тебя, Ерусалим.
А вот Израиль жил пока
На фараоновых хлебах,
И ждал хорошего пинка,
Чтоб вспомнить про Ерусалим.
Пройдя сквозь дикий окоём,
Пустыню, море, Иордан,
Он проложил свой путь огнём
В твои края, Ерусалим.
Царям и Судьям срок настал,
Пока могучий Вавилон
Всех скопом в рабство не угнал,
Осиротив Ерусалим.
Когда ж от вавилонских рек
Опять прогнали их назад,
Тит, словно новый Амалек,
Сравнял с землёй Ерусалим.
От римских стен до готских орд
Они рассеялись, как дым,
И сын Агари, местью горд,
Попрал святой Ерусалим.
Бродя среди своих отар,
Он веру новую открыл,
И громкий зов «Аллах ахбар!»
Услышал ты, Ерусалим.
А те изгнанники брели,
Привычны к пыткам и кострам,
Гонимы по краям земли –
Твои сыны, Ерусалим.
Гроза тиранов и царей,
Пророки, бунтари, рабы,
Они всегда лицом к заре –
Лицом к тебе, Ерусалим.
Не знаю, как Господь хранит
Свой Невозлюбленный Народ,
Куда тот прячет свой профит –
В Нью-Йорк, в Берлин, в Ерусалим?
Но вековых событий нить
Нас учит: если ты не Гунн,
Не стоит Коэна дразнить –
За ним всегда Ерусалим.
Нелепа шапка, но под ней,
В мирке раввинов и лотков –
Густая кровь халдейских дней,
Порода, мощь, Ерусалим.
Не жди пощады, Исмаил,
Не брат, а волк к тебе пришёл,
Пришёл и город осадил –
Вернуть себе Ерусалим.
И всем народам – тяжкий гнет
Упрёков, злобы и вражды,
Пока Израиль не взойдет
С триумфом в свой Ерусалим…
Впечатляет, да? Еврейская история вокруг Иерусалима от «истоков дней», начиная с Авраама. Здесь и фараон, и путь домой, и Вавилон, и древние римляне, изгнание, рассеянье по миру с гонениями, пытками и кострами, активное участие в жизни стран проживания и неизменная память об Иерусалиме, значение древнего города. И пророчество о грядущем вхождении в Иерусалим. Слово «Израиль», используемое Киплингом для обозначения всего еврейского народа, воплотилось в Государство Израиль.
И ведь не еврей это написал! И в симпатиях к евреям Киплинг не замечен. А мог написать такое антисемит?
При жизни Киплинга «Бремя Ерусалима» почему-то не было опубликовано. Непонятно: он сам этого не хотел или издатели отказывались? После смерти писателя, уже в годы Второй мировой войны, о поэме стало известно Черчиллю и Рузвельту, но они сочли нецелесообразным ее публикацию в то время по политическим соображениям. Ругаться с многочисленным арабским миром, тем более во время борьбы с нацизмом, в их планы не входило. Опубликовали поэму лишь полвека спустя – и то только в отдельных изданиях. В собраниях сочинений Киплинга ее нет.
«Если сильный с сильным лицом к лицу»
Да уж, отношение Киплинга к евреям было сложным. Нередко в его адрес звучала критика за негативные штампы, стереотипность с антисемитскими нотками. Например, Эндрю Хорн из Гарвардского университета США полагает, что на протяжении всей писательской биографии Киплинга сопровождал явный и постепенно усиливавшийся антисемитизм.
Есть исследователи, считающие, что антисемитизм в киплинговских произведениях не столько его личная выработанная позиция, сколько отражение предрассудков того времени. Киплинг противоречив, противоречивы и мнения о нем.
Да, еврейские образы у Киплинга отображали характерные предубеждения конца XIX – начала XX вв. значительной части общества в Великобритании и других странах. Но, похоже, во многом он их вполне разделял. Естественно, важно и понимать, что писатель творил в рамках своей эпохи и некоторые вещи, которые сегодня выглядят однозначно антисемитскими, тогда могли так не восприниматься или восприниматься, но в меньшей степени. Антисемитизм по традиции широко и безнаказанно гулял по «европам и америкам».
Не меньше, чем антисемитом, Киплинг был расистом с выраженным неприятием людей иных рас (хотя и далеко не стопроцентным). А еще больше, чем расистом и антисемитом, он был убежденным имперцем, яростным апологетом Британской империи и этот подход включал в себя определенную интеграцию британских евреев в единый имперский «котел» разных народов, если они соответствовали его представлениям о нормах и стандартах деятельности, о том, что значит быть «с нами, одними из нас». В «Золоте и законе» мы же увидели, что он периодически и на комплименты способен. Киплинга нередко сравнивают с некоторыми его соотечественниками-современниками, выступавшими с более радикальными антиеврейскими позициями. Для них евреи были однозначно чужими, для Киплинга всё выглядело значительно многограннее. Пожалуй, более не восприимчив он был к евреям других стран, к «собравшимся вместе» евреям Палестины. Хотя опять же есть и «Бремя Ерусалима».
Вообще, Киплинг часто по-разному представал в разные периоды своей жизни, в разных своих произведениях. Если рассматривать одни его работы, но не принимать во внимание другие, то легко может сложиться превратное впечатление о его взглядах. А потом читаешь другое от него и как бы заново его открываешь… Этот писатель часто был способен удивлять, а то и изумлять.
При всех своих предрассудках Киплинг понимал, что люди разных рас могут сотрудничать, находить общий язык. Вспомним его знаменитое:
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток,
И с мест они не сойдут…
Но нет Востока и Запада нет,
Что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу
У края земли встает?
Александр КУМБАРГ, «Еврейская панорама»
Комментариев нет:
Отправить комментарий