Почему Б‑г выбрал еврейский народ?
Материал любезно предоставлен Tablet
Поэт и литературный критик Адам Кирш читает даф йоми — лист Талмуда в день — вместе с евреями по всему миру и делится размышлениями о прочитанном. На этот раз речь пойдет о парадоксальной вере в еврейскую избранность несмотря на наглядные свидетельства еврейского бессилия.
Почему Б‑г выбрал еврейский народ и даровал ему Тору? Это вопрос, на который Библия не дает удовлетворительного ответа. В Бытии Всевышний выбирает Авраама и заключает с ним завет — и это событие тоже не предваряется никаким объяснением: «И сказал Г‑сподь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе». Решение — если это действительно было решение — дать народу Израиля Тору проистекает непосредственно из этого изначального обетования, которое выглядит совершенно произвольным.
Так, в книге Исход мы видим, что еврейский народ по доброй воле соглашается принять Тору со словами: «Все, что сказал Г‑сподь, сделаем». Но на тот момент они уже избранный народ, что доказывается самим исходом из Египта. Почему же Г‑сподь выбрал именно их из всех народов, а не какой‑нибудь другой народ — побольше и помогущественнее: греков, персов, римлян? В годы галута и гонений, когда составлялся Талмуд, мудрецы, вероятно, не раз задумывались об этом. И правда, вера евреев в свою избранность вопреки всем свидетельствам их бессилия — великий парадокс, который определяет еврейскую историю вплоть до сего дня.
Один знаменитый мидраш пытается объяснить этот вопрос через допущение, что, перед тем как выбрать Израиль, Всевышний предлагал Тору всем народам мира. Но те один за другим отвергали ее, сочтя ее законы и запреты слишком обременительными. Лишь народ Израиля выразил готовность взвалить это бремя на свои плечи. Этот мидраш, заметим, представляет саму Тору в несколько двусмысленном свете. Можно заключить, что Тора совсем не подарок — наоборот, то, от чего любой нормальный человек побежит как от огня. Конечно, это не соответствует подлинному отношению к Торе мудрецов, которые ее любили, чтили и видели в ней неиссякаемый кладезь смысла. В то же время эта история представляет самих евреев в очень лестном свете. Лишь этот народ оказался достаточно набожным и дисциплинированным, чтобы взвалить на себя этот тяжелый труд — жить по Б‑жественному закону.
Но в сегодняшнем даф йоми мы видим, что мудрецы предлагали совсем другое объяснение тому, почему именно евреи получили Тору. Это объяснение встречается в Бейца, 25б, посреди длинной дискуссии о том, что можно и что нельзя делать в праздники. В ходе обсуждения мудрецы делают короткое отступление и углубляются в правила этикета, того, что на иврите они называют дерех эрец, путь земли. Это правила поведения не так чтобы обязательные — это не Б‑г их нам дал, — но все‑таки надлежащие для хорошо воспитанного человека, можно сказать, джентльмена — все‑таки мудрецы были элитой еврейского общества.
Конкретное правило из дерех эрец, которое мы узнаем из этой дискуссии, состоит в том, что не следует выдирать куски мяса из животного в процессе его забоя, а следует подождать, пока животное будет забито и туша разделана. Логика этого правила проста и понятна: некрасиво, даже отвратительно надвисать над шохетом, ожидая возможности схватить кусок мяса и сбежать с ним.
Также малоаппетитна перспектива есть сырое мясо — но на это Талмуд, как ни странно, дает добро, по крайней мере в одном конкретном случае. Большая часть третьей главы посвящена вопросу о том, разрешено ли закалывать животное в праздник и когда именно. Мишна рассматривает один такой случай: когда животному грозит смерть из‑за болезни или травмы. Законы кашрута строго запрещают есть животное, которое умерло само по себе, не будучи зарезанным; это означает, что у владельца умирающего животного есть серьезный стимул зарезать его, пока оно не умерло естественной смертью, что принесет хозяину убыток. Итак, если в праздник человек окажется с больным животным на руках, разрешается ли его зарезать, несмотря на то что обычно в праздники забой запрещен?
Талмуд в целом склонен толковать законы таким образом, чтобы помогать евреям избежать убытков. Пример подобного мы видели в трактате «Шабат», где дается разрешение тушить пожар в субботу. Дело не только в том, что мудрецы хотят помочь людям сохранить свое имущество. Скорее, они знают, что люди будут спасать свое имущество в любом случае, даже нарушая закон. Лучше уж дать реалистичный закон, который люди будут исполнять, чем строгий, который они будут нарушать.
В случае с умирающим животным мудрецы постановляют, что разрешено забить его в праздник, если можно представить дело так, будто его забивают, чтобы съесть в тот же самый день. (Руководящий принцип трактата «Бейца» в том, что в праздник можно заниматься приготовлением пищи, но только той, которую съедят в сам праздник, но позже.) Если в праздник у хозяина останется время, чтобы съесть хотя бы кусок приготовленного мяса этого животного — хотя бы кусочек размером с оливку, говорит Талмуд, используя стандартное мерило, — то забой разрешен, даже если бóльшая часть туши остается для последующего употребления или идет на продажу.
Вопрос о сыром мясе возникает, когда рабби Акива предлагает еще более мягкое правило. Он говорит, что в праздник можно зарезать животное, даже если времени хватает лишь на то, чтобы съесть «кусочек сырого мяса размером с оливку с того места, в которое животное было зарезано», то есть с шеи. Однако употребление в пищу крови животных также строго запрещено законом кашрута, и закономерно возникает вопрос: неужели разрешается есть кусок сырого мяса от только что убитого животного, не посолив его, чтобы удалить кровь, как обычно солят кошерное мясо. Из бесценных примечаний к моему изданию я узнал, что именно этот вопрос был камнем преткновения между Маймонидом и другими комментаторами: Маймонид говорил, что даже в этом случае обязательно солить, в то время как его оппоненты считали, что мясо можно есть несоленым.
Откладывая этот вопрос, Рами бар Аба поднимает вопрос из области этикета, дерех эрец. В Торе написано, что перед тем, как животное может быть принесено в жертву в Храме в качестве жертвы всесожжения, тушу нужно распластать и разрезать на куски. В наши дни, конечно, мы уже не совершаем жертвоприношения. Но Рами бар Аба говорит, что в данном случае Тора может быть воспринята как руководство к правильному поведению в целом: не следует есть мясо до того, как животное будет полностью зарезано. Далее Гемара подчеркивает, что, по сути, это не запрет Торы, а просто норма поведения, этикетное требование — но даже этикет важен.
В этом месте Гемара делает отступление, чтобы перечислить другие похвальные застольные привычки. Не съедайте луковицу или головку чеснока полностью; вместо этого снимайте слой за слоем и съедайте их по одному. Точно так же не следует осушать кубок вина залпом — это уподобит вас «запойному пьянице». С другой стороны, ни к чему и излишняя церемонность: если вам потребуется три глотка, чтобы осушить стакан, вы покажетесь «надменным духом», чрезмерно утонченным. Правильное количество глотков на стакан, по мнению мудрецов, — два. Более того, учат мудрецы, в Судный день «морской лук отрежет ноги нечестивцам». Это загадочное предупреждение объясняется, опять же, в примечаниях: было принято засаживать границы участка морским луком — растением, корни которого уходят прямо вниз, а не разветвляются, залезая на соседний участок. Соответственно, если ваши ноги запутались в морском луке, значит, вы вторглись на землю соседа, нарушив его границы. «Не нарушай границ» — вот к чему сводится этот пункт дерех эрец.
После этого Гемара делает еще одно отступления, обращаясь к еще одному правилу из устного предания, связанному с растениями — на этот раз с люпином. Люпин — это бобовое растение, которое в сыром виде невыносимо горькое, но если его отварить семь раз, то его можно есть на десерт. По словам рабби Эльазара, Б‑г однажды пожаловался: «Мои дети не обращаются со мной даже так, как с этим люпином». Смысл этой претензии мне не совсем ясен, но, похоже, он как‑то связан с нетерпением. Евреи достаточно терпеливы, чтобы семь раз сварить люпин, но недостаточно, чтобы следовать Б‑жественным законам. Возможно, здесь также подразумевается, что сами законы горьки, пока человек не привыкнет к ним, после чего они становятся сладкими.
И тут, наконец, мы подходим к вопросу, поднятому в начале дискуссии. «По какой причине, — вопрошает великий танай рабби Меир, — Тора была дана еврейскому народу?» Известный мидраш предполагает, что это потому, что евреи были особенно послушны, но Меир дает прямо противоположное объяснение: «Это потому, что они дерзки». Соответственно, евреи не склонны были подчиняться законам и проявлять уважение к Б‑гу; поэтому им требовалось то, что сама Тора называет «огненным законом»: законодательство достаточно строгое и карательное, чтобы привести держать их в узде. «Есть трое дерзких, — уточняет рабби Шимон бен Лакиш, — еврейский народ среди народов, собака среди животных и петух среди птиц».
Возможно, этот на удивление критический взгляд на еврейский характер сформировался под влиянием собственного опыта мудрецов, старавшихся заставить ам а‑арец, обычного, необразованного человека, следовать своим постановлениям. Но в этих словах мудрецов о том, какими были (бы) евреи без Торы, звучит и определенное сожаление. Если только Тора сдерживает «пламенную» натуру евреев, представьте, на какую жестокость и насилие они были бы способны без закона! «Если бы Тора не была дана еврейскому народу, ни один народ не смог бы противостоять ему», — говорится в Талмуде. Это парадоксально утешительная мысль : можно понять ее привлекательность для народа, постоянно чувствующего свое бессилие, и она указывает на любопытную двусмысленность самого понятия избранности. Если таковы мы с Б‑жьим законом, как будто говорит Талмуд, представьте, на что мы были бы способны без него.
Оригинальная публикация: Why Did God Choose the Jewish People To Receive the Torah?
Комментариев нет:
Отправить комментарий