Валерий Дунаевский | К 80-летию D-Day
На основе соответствующих разделов из книги автора [1], посвящённой его матери, и ряда дополнительных материалов.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Мать автора, Алла Львовна Дунаевская, 1942 г., в форме медсестры эвакогоспиталя.
“Протяжные рыдания осенних скрипок
Мне ранят сердце щемящей тоской”.
Эти начальные строки стихотворения Поля Верлена “Осенняя песня” послужили закодированным сообщением Би-би-си, известившем Французское Сопротивление о начале операции “Оверлорд,” которой называлась высадка британских, американских и канадских союзнических войск на побережье Нормандии (Франция) в июне 1944 года.
Это были одни из самых любимых строк моей мамы Аллы Дунаевской (в девичестве Шмульян; рентгенолог; 1920, Одесса – 2010, Питтсбург), не только из-за их поэтической ценности, но и по ассоциации с одними из наиболее долго ожидаемыми союзниками событий Второй мировой войны. Алла любила поэзию и романтизировала многие вещи, связанные с Францией. Эти строки немного приоткрывают окно в её духовный мир.
С первого месяца Германо-Советской войны 1941–1945 гг., Сталин требовал, чтобы Великобритания и, позже, США открыли второй фронт во Франции. Однако, в это время военная доктрина считала, что CCCP будет полностью разгромлен за три месяца или даже меньше. Только благодаря героическому сопротивлению Красной Армии (в основном частями, не попавшими в плен или погибшими в первые же недели и месяцы войны), усиленной свежими силами, снятыми с маньчжурской границы, огромным территориям, которые пришлось захватывать немцам, осенней распутице и чрезвычайно холодной зиме, наступление Германии было остановлено перед Москвой в декабре 1941 г. Открытие второго фронта только Англией, которая только за год до описываемых событий с большими потерями ретировалась из Дюнкерка, а Америке еще предстояло вступить в войну, было бессмысленно. Однако Рузвельт и Черчилль не могли сказать Сталину, что у них не было намерения высадиться во Франции в ближайшее время, что они отодвигали эту дату дальше, которая реализовалась только в 1944 году.
Со временем Сталин убедил себя, что его союзники были готовы позволить вермахту самому сломать себе шею в суровой борьбе против готовых к испытаниям советских людей. Он мало думал о трудностях, связанных с организацией штурма амфибиями хорошо укрепленной береговой линии Франции, и даже предложил четыре дивизии советских войск для этих целей. У Черчилля был соблазн поймать Сталина на слове, и он бы сделал это, если бы у него были свободные суда.
В то же время Сталин не высказывал большой благодарности за помощь, получаемую от союзников, хотя помощь стоила больших потерь и в судах, и в людях. Действительно, как явствует из его писем, он старался скрывать от советских людей информацию об иностранной помощи, настаивая на том, чтобы самолеты были доставлены на территорию вне СССР и без пилотов, которых союзники предложили для обучения советских летчиков.
Надежды на открытие второго фронта постоянно жили в мыслях всего советского народа, как и в семье Аллы. Эта тема до сих пор присутствует и в разговорах бывших иммигрантов из постсоветского пространства. Часто эти разговоры и даже диспуты происходят во время Memorial Day (День памяти погибшим в войнах, отмечаемый в последний понедельник мая) и D-Day/“День Д” (высадка союзных войск во Франции 6 июня 1944 г.) Накал этих диспутов усиливается мнением их участников о том, что американские средства массовой информации прославляют высадку в Нормандии и относят разгром нацистов исключительно к этому событию, таким образом якобы игнорируя огромные жертвы советских людей. В конечном счете, потери немцев именно на Восточном фронте, где обе стороны находились в жесточайшей схватке в течение четырёх лет, составили более 80% от общего количества их потерь в ВМВ. Тем не менее, высадка союзников в Нормандии была колоссальной помощью в деле ускорения разгрома Германии, но та к этому времени уже проигрывала войну. Закончить её скорее означало сберечь жизни сотен тысяч советских солдат.
Признавая могущество Соединенных Штатов и будучи слабо осведомлёнными о трудностях высадки через Ла-Манш на укрепленную нацистами оборону европейской береговой линии, многие бывшие советские иммигранты до сих пор задаются вопросом, почему высадка в Нормандии не произошла раньше, чем летом 1944 года. Они, очевидно, забыли, что Америка воевала на нескольких фронтах во время Второй мировой войны.
Сначала это был фронт на Тихом океане, затем военные действия в Африке в 1942 году, после этого – Северная Атлантика и, наконец, европейский фронт после захвата Сицилии в июле 1943 года. Однако некоторые историки утверждают, что члены Западного альянса, особенно Черчилль, намеренно откладывали открытие второго фронта во Франции. Они полагают, что Черчилль втайне надеялся, что Германия и Советский Союз опустошат и обессилят друг друга на Восточном фронте, дав возможность западным силам легко расправиться с обоими, когда придет момент. Например, профессор истории А. Вайст из
Университета Южного Миссисипи, вообще считает, что высадка в Нормандии была первым залпом Третьей мировой войны или, по крайней мере, началом Холодной войны.
По моему мнению, такие взгляды отражают только полуправду и являются скорее плодом политической дезориентации некоторых университетских профессоров левацкого толка, чем результатом объективного анализа. Если даже взять за чистую монету предположение, что высадка союзников во Франции в 1944 г. произошла исключительно в результате желания Черчилля предотвратить распространение коммунизма в Европе, то даже из обрывков соответствующей информации, представленной в моей книге, видно, что союзники не были готовы к этой операции раннее. Пример, подтверждающий мою позицию, это плачевно окончившийся рейд союзников на Дьеп в 1942 г.
Согласно одному из источников, “Рейд на Дьеп стоил многих жизней. Из 6000 человек, принявших участие в высадке, 4384 были убиты, ранены или пропали без вести – потеря почти 75% личного состава. При этом всё оборудование было брошено на берегу и 34 корабля потоплено. В свою очередь, РАФ, в крупнейшей за всю войну (дo D-Day) однодневной воздушной битве, сделал 2617 вылетов, потеряв 106 самолётов против 170 противника.
Чему Дьеп научил? Ясно, что недостаток какой-либо гибкости в проведении Операции “Юбилей” был важный урок, извлечённый из высадки в Дьепе. Отсюда следует, что гибкость должна быть включать в план любого большого берегового десанта. Во-вторых, огонь корабельной артиллерии против береговых укреплений был очень неэффективен. Ни Бисмарк, ни Гинденбург не были обезврежены и их огонь привёл к гибели многих десантников на пляжах Дьепа. В “День Д” (D-Day) эти уроки были учтены, когда береговые укрепления немцев были подвергнуты обстрелу до того, как непосредственная высадка имела место”.
Тем не менее, несмотря на приведенный выше скорбный анализ атаки на Дьеп, есть конспиративное мнение, что Черчилль сознательно организовал нападение на Дьеп таким образом, чтобы атака провалилась, и тем самым продемонстрировала якобы невозможность более широкой высадки в западной Франции, которая, однако, и состоялась 6 июня 1944 г.
Выражение D-Day [2] не было придумано в связи с вторжением союзников. Такое же словосочетание присваивалось дате каждого планируемого американского наступления во время Второй мировой войны. Впервые оно появилось в период Первой мировой войны, в связи с битвой США при Сен-Миель во Франции в 1918 году. Буква D “Д” представляла сокращение слова день. Выражение D-Day буквально означало “день – день” и обозначало день нападения. Однако, к концу Второй мировой войны эта фраза стала синонимом одной даты: 6 июня 1944 года. В то же время, согласно другому источнику, Эйзенхауэр определил D-Day как сокращение от “departure day”, т.е. день отправления. Буква Д представляла сокращение слова день.
Историки полагают, что если бы начавшаяся в “День Д” – величайшая, когда-либо проводившаяся, десантная операция провалилась, у союзников не было бы пути назад к “чертежной доске”. Попытка нового массового вторжения в оккупированную
Германией Францию даже несколько месяцев спустя, в 1944 году, не представлялась возможным вариантом. Если бы операция “Оверлорд” обернулась катастрофой, где большая часть сил вторжения союзников была бы уничтожена, восстановить их было бы непростой задачей. Массивную армаду и технику нельзя было бы заменить по мановению волшебной палочки. Однако, благодаря успеху “Оверлорд”, крупная высадка союзников на юг Франции в августе-сентябре 1944 г. таки совершилась.
Фактически, аспект вторжения в Нормандию, который отличал его от всех других
операций в военной истории, заключался в том, что у него не было запасного плана.
Предстояло сделать один бросок против немецкой мощи. Перед вторжением Верховный главнокомандующий объединенными вооруженными
силами союзников Дуайт Д. Эйзенхауэр признался генералу Омару Брэдли: “У этой
операции не планируется никаких альтернатив”. Неудача также означала бы, что
выбранное место вторжения было бы навсегда скомпрометировано. На всем
западноевропейском побережье от Норвегии до южной Франции уже почти не оставалось подходящих территорий, с которых можно было бы начать вторжение.
После долгого процесса проверки, союзники, наконец, остановились на Нормандии.
Самым убедительным аргументом в пользу региона была его близость к аэродромам
поддержки союзников на юге Англии. Вторым преимуществом была, по иронии судьбы, кажущаяся непригодность Нормандии в качестве места высадки. В силу массы его географических и тактических недостатков, оно считалось наименее вероятным местом в сознании германских штабистов и, следовательно, давало союзникам возможность внезапности. Внезапность была абсолютно необходима для успеха операции “Оверлорд”, поскольку немцы контролировали внутренние коммуникации и могли быстро отреагировать на любую угрозу, перебросив подкрепления из отдаленных мест оккупированной Франции.
Открытие Второго фронта сопровождалось мощнейшей артиллерийской подготовкой и авиационной бомбардировкой оборонительных сооружений, инфраструктуры и мест дислокации немецких войск. Эта бомбардировка детонировала таже минные поля, разбросанные вдоль береговой линии. Несмотря на мощную артподготовку, многие огневые позиции противника не были подавлены, что вызвало большие потери среди десантников. Одной из причин этого было волнение на море, предотвратившее точную наводку корабельной артиллерии. В свою очередь, восемнадцать тысяч десантников-парашютистов были высажены с самолетов ДС-3 и посредством планеров за огневыми позициями немцев.
Действия парашютистов оказались, однако, не очень успешными – при десантировании произошло распыление сил. Тем не менее, к берегу шли сотни кораблей различного предназначения: от амфибий для транспортирования войск и оборудования до минных тральщиков и кораблей торгового флота, общей сложностью около 5000 единиц, их прикрывала корабельная артиллерия (9 линкоров, 23 крейсеров, 104 эсминцев). К исходу дня на берегу уже находились 156 тысяч солдат и 20 тыс. военных машин разного типа. Захваченный плацдарм имел размеры 80 на 15 километров (приближённо). По состоянию на 10 июня на эту полосу уже были выгружены свыше 100 тыс. тонн военных грузов. Несмотря на огромные потери (за первые сутки они составили около десяти тысяч), уже через три дня Второй фронт был открыт. Для проведения этой операции искусственная гавань, состоящая из плавучих пирсов, была развернута в процессе высадки. К концу июля, около миллиона союзных войск было переброшено во Францию.
Президент Рузвельт охарактеризовал высадку, как колоссальное усилие сохранить нашу цивилизацию и освободить страдающее человечество. В стратегическом плане так оно и получилось, однако в процессе боёв в Нормандии тысячи мирных жителей погибли, а города и посёлки разрушены. Французская жена моего коллеги ирландца рассказывала, что французы, и в частности, её grandparents, спокойно жили во время немецкой оккупации. Высадка в Нормандии оказалась для них тяжелейшим бедствием. В свою очередь этот ирландский инженер нелестно высказывался об англичанах, обвиняя их в анти-ирландских настроениях и расизме.
В Советском Союзе мы читали книги о жизни в оккупированной нацистами Европе; одна из них – книга Ганса Фаллады “Каждый умирает в одиночку”. Книга произвела сильное впечатление на мою маму и остальных членов семьи и часто становилась темой обсуждения. После нашей иммиграции в Америку мы узнали много нового о подготовке и исполнении операции по высадке союзников в Нормандии. Моя мама Алла была чувствительной натурой, которая романтически воспринимала французское Сопротивление, и была тронута поэтизированным кодом, которым Би-би-си сообщило ему о высадке в Нормандии. Это было описано в книге Корнелиуса Райана “Самый долгий день”, которую я подарил моей матери в ее шестьдесят четвертый день рождения. Код базировался на фразе из поэмы французского поэта Поля Верлена “Осенняя песня”. Первая часть кода, представляющая начало фразы, адаптированное на русский как “Протяжные рыдания осенних скрипок,” означала, что операция по высадке союзников начнется в течение двух недель. Она транслировалась 1 июня. Вторая часть кода, представляющая конец фразы, адаптированный на русский как “Мне ранят сердце щемящей тоской”, должна была сообщить, что высадка начнется в течение 48 часов.
Алла знала и любила поэзию и часто декламировала запомнившиеся строки в разных случаях жизни. Она сохранила эту привычку до конца своих дней. Когда она постарела, она помогала себе замедлить возрастное ослабление памяти, читая на память разные стихи, и вместе со мной проверяла правильность текста. Те строки Верлена, использованные как Би-би-си код, были одними из наиболее любимых, которые она часто повторяла.
Силы Альянса проводили долгую и большую работу, чтобы сохранить в тайне время и место высадки, таким образом надеясь обмануть немцев и заставить поверить, что нападение с воздуха и моря произойдет у Дувра в Па-де-Кале (Pas-de-Calais), а не прямо через Ла-Манш. До самого последнего дня, когда Эйзенхауэр распорядился военно-морскому флоту, готовому к высадке, вернуться в порт из-за яростного шторма (самый сильный за предыдущие 20 лет), была опасность, что немцы заметили корабли и подготовились к возможной высадке в Нормандии. Этого не произошло. Адольф Гитлер полагал, даже после высадки сил Альянса, что все это было прикрытием перед последующими действительными событиями. Еще более удивительным было то, что у высшего командования вермахта было много предупреждений о наступлении сил союзников. Немецкий шпион в Британском посольстве в Турции сообщал начальству в Берлине, что Би-би-си в Лондоне предупредит французское Сопротивление о высадке, передавая кодовое послание из двух частей. В послании предполагалось использование вышеупомянутой поэмы Поля Верлена “Песни осени” [3].
Германская разведка перехватила эти и другие сигналы о готовящейся атаке Альянса и даже сообщила о них в Берлин, но верховное командование не привело войска в состояние полной боевой готовности. Особенно ухудшило ситуацию то, что Роммель, ответственный за немецкую линию обороны, был далеко от своего штаба в La Roche-Guyоn, расположенного примерно на 75 миль юго-восточнее мест высадки союзников. Учитывая начинающийся в проливе шторм, Роммель не ожидал особых сюрпризов от противника в ближайшие дни и отправился в Германию навестить жену и встретиться с Гитлером. Еще больше ухудшило положение немцев то, что Германское высшее командование передислоцировало существенные наземные и воздушные силы из Нормандии обратно в Германию.
В “День Д” союзники совершили более 14 000 боевых самолетовылетов (лишь с 113 потерями, в основном из-за зенитной артиллерии) против 319 самолетовылетов Люфтваффе. Таким образом, во время вторжения в Нормандию союзники пользовались превосходством в воздухе, которое сыграло решающую роль в успехе операции.
Важную роль в срыве своевременного реагирования немецких сил на высадку союзников играли британские командос, заранее заброшенные во Францию. Организовав завалы на дорогах и саботаж на железнодорожном транспорте, они в совместных действиях с французским Сопротивлением задержали почти на неделю прибытие немецкой танковой дивизии в Нормандию. Это упущенное время позволило высадившимся укрепиться на захваченных плацдармах.
Немцы не были одиноки в своих ошибках. Со стороны Альянса тоже было достаточно проблем. Один из наиболее ярких случаев – сообщение прессы от 3 июня. Разработанное штабом Эйзенхауэра, оно сообщало: “Генерал Эйзенхауэр сегодня объявил о высадке войск Альянса во Франции”. Конечно же, это оказалось ошибкой. Это была небрежность при проверке техники оператором телетайпа в редакции, однако, немцы перехватили это сообщение. Не видя никаких действий со стороны военно-морских сил противника, немцы просто игнорировали это сообщение.
Надежды Москвы о скором открытии Альянсом второго фронта в Европе не были абстрактными идеями. Наоборот, они поддерживалась Советским правительством для поднятия боевого духа солдат Красной Армии. Любое выражение сомнения об открытии второго фронта в первые годы войны было наказуемо. Сомневающихся могли отдать под трибунал. Мать рассказывала следующую историю.
В 1943 году мой отец подписал письмо в поддержку невиновности его друга, Юрия М., который был боевым офицером, обвиненным в нарушении вышеуказанной политической доктрины, и таким образом находился под угрозой военно-полевого суда. Это автоматически привело бы его или в штрафной батальон, или в лагерь Гулага, как минимум. Ходатайство моего отца в защиту его друга было очень смелым поступком в то время. “Нарушение” состояло в том, что Юрий в своем письме к родителям выразил сомнение, что союзники откроют второй фронт в течение 1943 года. Как мы теперь знаем, он оказался прав в своих предположениях. Второй фронт был открыт только в 1944 году. Отклонение от правил официальной политики всегда потенциально опасно, но в те дни в России это было делом жизни и смерти. К счастью, другу моего отца удалось избежать наихудшего (тюрьмы, Гулага, расстрела или штрафбата).
Между тем, гипотетическая победа Германии в “День Д” ситуация рассматриваемая в [4], не сделала бы, согласно авторам этого источника, ничего, чтобы уменьшить значимость подавляющего превосходства западных союзников в воздухе. Наоборот, отсутствие сухопутного фронта освободило бы тактическую авиацию для выполнения оперативных задач. Однако, даже при ограниченной дальности действия многих истребителей и средних бомбардировщиков, немцы сочли бы крупномасштабное передвижение их войск затруднительным, но не невозможным.
Тем не менее, Красная Армия была уже совершенно иной, чем в 1941 г. Учитывая повышенный уровень тактических и оперативных навыков, достигнутых советскими войсками, а также существенную разницу в численности участников боевых действий, контратаки немцев не могли бы быть ничем иным, как попыткой выиграть время – возможно, шесть месяцев, не более. Следующим решающим вопросом в этом гипотетическом сценарии было бы продвижение советского катка на запад. Учитывая отсутствие присутствия союзников на севере Франции или символического плацдарма на побережье, Ялтинская конференция, безусловно, приняла бы другой тон. Большинство козырей было бы в руках Сталина, а советский диктатор был человеком, который знал, как использовать сильные карты. Вероятным результатом было бы создание советской зоны оккупации в Германии, простирающейся до реки Рейн, где британцы, французы и американцы играли бы лишь символическую роль в управлении Германией.
В рассматриваемом гипотетическом сценарии остается еще одна возможность: применение США атомной бомбы против Германии. Если бы Рейх продержался до конца лета 1945 года, Мюнхен или Кёльн, а не Хиросима, вполне могли бы стать первой ядерной целью.
References (Ссылки):
1. Dunaevsky, V., A Daughter of the ‘Enemy of the People,’ Xlibris, 2016.
2. Brinkley, D., “The Longest Day,” D-Day. Remembering The Battle That Won the War. (Dotdash Meredith Premium Publishing), 2024, p. 40.
3. Мойзиш, Л., Операция “Цицерон.” Перевод с английского, Военное Издательство Министерства Обороны Союза ССР, Москва, 1957.
4. Dunn, W. S., Jr. et al, “The June 1944 Invasion,” If the Allies had Fallen. Sixty Alternative Scenarios of WWII, Ed. By Showalter, D., & Deutch, H.C., MJF Books, New York, 1997, p. 206.
Валерий Дунаевский, Ph.D., ученый, автор многочисленных патентов и биографико-исторических мемуаров “A Daughter of the ‘Enemy of the People,’” о жизни в СССР в середине ХХ столетия.
Комментариев нет:
Отправить комментарий