Барри Браунстайн | Почему обычные люди поддерживают тоталитаристов
Часть 2
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
В первой части этого эссе мы говорили об идее Себастьяна Хаффнера о немцах, разучившихся жить обычной человеческой жизнью. Такие немцы, по мнению Хаффнера, быстрее и легче становились нацистами, чем те, кто умел придавать своей жизни смысл и значимость. Многие нацисты, по утверждению Хаффнера, не понимали последствий своего морального провала. “Большинство из них”, – писал он, – “были бы глубоко шокированы, если бы кто-то сказал им, что на самом деле они выступают за пыточные камеры и официально санкционированные погромы.”
Гитлер пришел к власти в 1933 году, обещая, словами Хаффнера, “все всем”, что естественным образом привлекло к нему огромную, разрозненную армию последователей среди невежественных, разочарованных и обездоленных. Готовность отказаться от самостоятельности и верховенства закона в пользу преимуществ для немногих стала плодородной почвой для последующих событий.
Гитлер немедленно ввел в действие свои тоталитарные директивы, и Хаффнер был поражен: “Что стало с немцами?.. Большинство из них голосовало против Гитлера… Почему тогда не видно ни малейшей реакции от [большинства]?”
Мы видим такое же поведение в современной Америке. Каждый день появляются новые примеры. Сегодня я читал о докторе Майке Джойнере, которого “дисциплинируют” в клинике Майо за его готовность писать о преимуществе, которое тестостерон дает спортсменам, родившимся мужчинами. Несомненно, многие коллеги доктора Джойнера понимают и уважают его позицию, но они молчат из страха за свою карьеру.
Из рукописи Хаффнера неясно, был ли он осведомлен об идеях проекции Юнга и Фрейда. Те, кто живет жизнью без смысла, неизбежно проецируют на других стыд и вину за свои собственные ошибки. Чтобы укрепить свою личную идентичность, они бездумно стремятся атаковать других. Атака не обязательно означает физическую атаку. Проецировать на других все, что ты ненавидишь в себе, является формой атаки. Видеть других как объекты для отвращения является формой атаки. Государственно санкционированная ненависть – это механизм, который авторитарные лидеры используют для охоты на умы, привыкшие атаковать.
Хаффнер рассказывает о взлете государственно санкционированной ненависти. В 1933 году он был референдаром (юристом на стажировке) в Каммергерихте (верховном суде Берлина). После того, как нацистское правительство организовало бойкоты еврейских магазинов, следующей мишенью стали.еврейские адвокаты. Однажды Хаффнер услышал “грохот шагов в коридоре, затем далекий нечеткий гам, крики, звук хлопающих дверей”. Прибыли штурмовики СА, парамилитарного крыла нацистской партии.
Хаффнер находился в юридической библиотеке и услышал, как один из его коллег сказал: “Они выгоняют евреев”. Другие начали смеяться. Хаффнер, который не был евреем, написал: “В тот момент этот смех насторожил меня больше, чем то, что происходило. С испугом я осознал, что в этой комнате работают нацисты”. Хаффнера испугало осознание того, что среди его коллег есть антисемиты, которые теперь могли открыто выражать свою ненависть.
Через некоторое время к столу Хаффнера подошел человек из СА и спросил: “Вы ариец?” Хаффнер признается: “Прежде чем я успел подумать, я сказал: ‘Да’… Через несколько секунд я почувствовал стыд, чувство поражения… Было крайне унизительно так легко ответить на неправедный вопрос о том, являюсь ли я ‘арийцем’… Я провалил свой самый первый тест. Я мог бы дать себе пощечину.”
Читая свидетельство Хаффнера, я понял, что, будучи на его месте, я поступил бы так же. Я понял, что лучшая защита свободы – это общественная поддержка системы, предотвращающей злоупотребления властью до того, как потребуются индивидуальные акты героизма. Когда для поддержания свободы требуется сопротивление угрозе насилия, вероятно, уже слишком поздно.
Как-то раз, гуляя в парке со своей девушкой, Хаффнер неожиданно осознал, насколько серьезно вирус антисемитизма поразил страну. Это был день школьных экскурсий, и когда очередная группа “светлолицых подростков в сопровождении и под наблюдением своих учителей… проходила мимо, [они] кричали ‘Juda verrecke!’ (погибни, еврейство) нам своими юными голосами, как будто это было своего рода приветствие путешественников.”
Хаффнер сделал значительный вклад в наше понимание санкционированной государством ненависти. Он исследовал уловку, которую нацисты использовали не только против евреев, но и против других народов и групп. Нацисты обращали свою ненависть вспять, провоцируя разговоры не о своей ненависти, а о “еврейском вопросе”. Хаффнер писал: “Публично угрожая человеку, этнической группе, нации или региону смертью и разрушением, они провоцируют общую дискуссию не о своем существовании, а о праве своих жертв на существование”. Хаффнер пишет:
Вдруг каждый почувствовал, что публичное высказывание им мнения о евреях не только оправданно, но и необходимо. Ставились различия между “порядочными” евреями и остальными. Если некоторые указывали на достижения еврейских ученых, художников и врачей, чтобы оправдать евреев (оправдать? за что? против чего?), другие возражали, что они были вредным “иностранным влиянием” в этих сферах.
Действительно, вскоре стало привычным считать, что если еврей имел уважаемую или интеллектуально ценную профессию, то это свидетельствовало против него. Это рассматривалось как преступление или, по крайней мере, как недостаток такта. Защитникам евреев с укором говорили, что недопустимо, чтобы евреи имели такой-то процент докторов, юристов, журналистов и т. д. Действительно, расчеты в процентах были популярным элементом “еврейского вопроса”.
Затем Хаффнер объясняет, почему нацизм и, вообще, всякий трайбализм является экзистенциальной угрозой для человечества. Он рассуждает: “Нацистский антисемитизм не имел ничего общего с достоинствами или пороками евреев”. Для Хаффнера оправдания, которые нацисты давали для своих программ против евреев, были “чистой чепухой” и, следовательно, не они были настоящим ужасом. Хаффнер признавал, что нацисты были первыми в истории, “кто отказал людям в солидарности, позволяющей им выживать; направив человеческие хищные инстинкты, которые обычно направлены против других животных, против членов собственного вида и превратив целую нацию в стаю охотничьих собак”.
Хаффнер предвидел, что когда худшее в человеческой природе “пробуждается… и даже становится долгом, сменить цель просто. Это можно четко видеть сегодня; вместо “евреев” можно с таким же успехом сказать “чехи” или “поляки” или кто-либо другой”. Хаффнер объяснил, почему цивилизация оказалась под угрозой:
Хаффнер предупредил: “Если центральная часть программы нацистов станет реальностью, это приведет к крупному кризису для человечества и поставит под угрозу выживание вида Homo sapiens.”
Программа нацистов стала реальностью, но человечество выжило. Однако, не несет ли человечеству угрозу возвышение религии социальной справедливости и групповых идентичностей?
Перевод: Наталия Афончина
Комментариев нет:
Отправить комментарий