Как в ООН отметили 75 лет после освобождения Аушвица-Биркенау

Опубликовано: 30.01.2020

Репортаж Елены Приговой с мемориальной церемонии. Фото автора.

27 января мир отметил 75-ю годовщину освобождения Аушвица-Биркенау. ООН тоже отмечал эту дату с миром. После долгих колебаний, я поехала отметить эту дату в ООН. Собственно, я не удивлена ничем и все было предсказуемо, когда ты понимаешь, что это за организация, во что она превратилась со времён ее образования.

Я задаю себе вопрос, почему я пошла? Вероятно, потому что очень больная тема, очень личная и в крови, как память генетическая, как напоминание и предчувствие.

Я была во многих местах, отмеченных на страшной карте Холокоста. И, конечно же, была и в Аушвице-Биркенау, как и в Яд Вашем.

Разные страны, разные люди, разный подход и отношение к страшному. И каждый раз я не могу избавиться от какого-то ощущения дежавю и недосказанности одновременно. Я не могу дышать в этих местах…

На мемориальную церемонию в ООН меня пригласил человек, которому я не могла отказать, потому что он пережил Холокост, потому что я обязана своим близким, уничтоженным в нем.

Я писала о Мите Быкове, одном из 127 спасённых из страшной Богдановки, что неподалёку от Николаева. В материалах Нюрнбергского процесса Богдановка упоминается сразу после Дахау и Аушвица. Мы, жившие в СССР, о трагедии в этом селе в годы войны знали мало. Там было уничтожено 55 тысяч евреев Трансистрии. И только 127 спаслось. Какая страшная статистика. Но ещё более страшным является то, что трагедия практически неизвестна большому миру.

Митя Быков был младенцем, когда попал в это страшное место со всеми членами своей большой семьи, от которой осталось только четверо. И этот бодрый немолодой человек посвятил свою жизнь восстановлению исторической справедливости и памяти. Низкий ему поклон и глубочайшее уважение. Именно благодаря его усилиям мир начинает узнавать о Богдановке…

27 января 2020 года, через 75 лет после освобождения Аушвица-Биркенау в ООН звучало множество общих казенных слов. И я в очередной раз ощутила полуправду, выливаемую миру в качестве успокоительной микстуры. Политики поочередно выходили на трибуну и совсем был непонятен выбор выступавших.

Генсек ООН Антониу Гутерриш точно такими же словами мог говорить обо всем, меняя повод и исторические названия. Но тот же Гутерриш за семь минут выступления по поводу годовщины освобождения самого страшного места в мире, сокрушаясь о растущем антисемитизме, ни разу не вспомнил Израиль. Вероятно, генсеку этой антисемитской организации не совсем удобно перед коллегами становиться на сторону «фашистов и сионистов». Но ситуация и годовщина обязывают…

И трибуну для выступления отдали представителям тех же стран, которые 23 января уже «праздновали» в Яд Вашем и повторяли «Никогда больше!». Never Again звучало часто из уст всех выступающих. Never Again, впервые произнесенное Меиром Кахане, основателем и лидером «Лиги защиты евреев», рождённым в Нью-Йорке и убитым египетским террористом тоже в Нью-Йорке …

А на трибуне из всех стран, членов ООН, получили право говорить представители Германии, России, США и Израиля. Ни Польше, ни Украине, ни другим странам, в которой было уничтожено больше всего евреев, места на трибуне не нашлось.

А как хотелось бы, чтобы именно в этот день ООН дал слово всем представителям стран, в которых произошла Катастрофа, чтобы каждый из них на весь мир произнёс, сколько людей погибло в их стране, скольких евреев уничтожили, да и сколько Праведников оказалось, а заодно и палачей. Но я понимаю, что мир будет сокрушаться без покаяния. И ощущение страшной несправедливости перед памятью тех, от имени кого не дали сказать слова, не покидало.

Я аплодировала тем двадцати присутствующим в зале из тысяч выживших в Холокосте. Но, как мне показалось, вовсе не они были главными героями шоу.

Половина мест в зале была отдана гостям, представителям разных еврейских организаций. Вторая половина принадлежала хозяевами. Этот мир профессиональных политиков и мир простых смертных пытались объединиться в скорби. Но скорбь у них тоже была разной…

И скрипка Ицхака Перлмана, выдающегося израильско-американского скрипача, композитора и педагога и дирижера, рождённого 31 августа 1945 года в ещё не израильском Яффо, рвала душу и пела именно о народе, потерявшем 6 миллионов. Она говорила больше о трагедии, нежели все слова политиков. Эта скрипка лауреата 16-ти «Грэмми» и четырёх «Эмми» пела без слов песню уничтоженных еврейских местечек, вытертых с лица Европы Холокостом. И эту скрипку, и только ее хотелось слышать…

К сожалению, голоса, выживших в Холокосте, оказались всего лишь двумя маленькими каплями в потоке правильных слов. Свидетелям трагедии почему-то нет традиционно места на трибунах сокрушающихся, а сами свидетели тщательно подбираются и непонятно кем делегируются. И почему-то на трибунах вы не увидите переживших трагедию на территориях бывшего СССР. Мне, к примеру, обидно, что Украина, в которой был уничтожен каждый четвёртый, погибший в Холокосте, как и другие страны Восточной Европы, были немы – их просто лишили права голоса, но зато время и в Яд Вашем, и в ООН нашлось для представителя Германии. Как не было на трибуне ни одного из живых свидетелей освобождения самого Аушвица: ни тех, кто освобождал, ни тех, кого освободили. Они ещё есть, и они должны быть главными не только в день, предписанный международной организацией, но и во все дни, чтобы люди слышали голоса правды и могли потом свидетельствовать…

Но трибуна была предоставлена двум польским евреям, прошедшим через земной ад детьми. Я слушала страшный рассказ Ирены Шашар, которой было два года, когда в Варшаву вошли немцы. Из этих отрывков детских воспоминаний о побеге из гетто, о гибели отца, о том, как все годы прятались с матерью, а потом бежали во Францию, где мать скончалась в 1948 года, о путешествии к родственникам в Перу и переезде в Израиль, складывали детали трагедии. Как все страшно было в жизни маленькой Ирены, но уже пожилая Ирена читала историю своей жизни по бумажке и казалось, что все, о чем она говорила, было отредактировано хорошим редактором, потому что двухлетняя и даже четырехлетняя девочка не могла помнить детали. Но отрывки воспоминаний кровили…

Как и страшен был рассказ Шраги Мильштейна, встретившего войну шестилетним, а потом депортированным с семьей в Бухенвальд. После Бухенвальд был Берген-Бельзен, где погибли все его родные. В 12-летнем возрасте мальчик увидел освободителей, а в 1948-м попал в Израиль. Сегодня господин Мильштейн возглавляет Ассоциацию, выживших в Берген-Бельзене и занимается изучением Холокоста…

Постоянный представитель Израиля в ООН Данни Данон пригласил на сцену детей и внуков Шраги Мильштейна и зал взорвался аплодисментами: 3 сына, 9 внуков возродили уничтоженный род. Древо ожило…

Другие деревца тоже ожили. В самом сердце ООН рвала душу поминальная еврейская молитва, такая же древняя, как и народ, ее написавший. И люди в зале подпевали кантору хасиду, а в другой стороне зала, где стояли политики, было тихо… Когда в мире звучат еврейские поминальные молитвы, мир молчит…

В 2006 году Шрага Мильштейн издал книгу «Путешествие по жизни». Но рассказ о жизни одного из выживших – это трагедия. К сожалению, 6 миллионов становятся в наше время статистикой. И в каждой эпохе Народу Книги достаётся свой фараон. И в день, когда мир сокрушался о Холокосте и произносил «Никогда больше!», тот же мир избрал антисемита зампредседателя Госдумы, главу российской делегации в ПАСЕ Петра Толстого вице-спикером Парламентской ассамблеи Совета Европы. Катастрофа никогда не заканчивалась…

Прочитав об избрании Толстого, я вспомнила маленькую женщину Ирену Шашар, стоящую на большой трибуне в ООН: «Я стою здесь, чтобы сказать: Гитлер не победил! Мои дети и внуки – моя победа над Гитлером! Когда в ООН звучит Ам Исроэль Хай (Народ Израиля жив!), это только говорит о том, что гитлеры никогда не победят!»…