Дороги,
которые мы выбираем
Отрывок из новой книги «Коренные чужаки»
Бремя еврейства
В разные времена евреи пытались по-разному решать трудную проблему избранничества. Нелегко было нести собственную тяжкую ношу, быть самими собой. По мере развития эмансипации стало проще рядиться в чужую тогу, нести чужое бремя «очищающей нормальности». Был велик соблазн приспособления к большинству и приобщения к тому, что считалось цивилизованным образом жизни. Большие усилия надо было тратить на борьбу за сохранение традиций, обеспечивающих самобытность народа, и на его историческое сохранение. Однако нелегко давалось еврею и формирование себя по образу и подобию окружающего общества. Нередко нелюбовь неевреев формировала отношение евреев к своей нации и перерабатывалась ими в самоненависть, служившую защитной реакцией на нападения, наветы, упреки и претензии. Присоединение к угнетающему большинству соблазняло, лишало достоинства и сулило надежды сбросить груз избранничества и прийти в «норму». Евреи искали пути избавления, одни - от самобытности, другие - от растворения.
Безысходность
Работы Иосифа Флавия, как и Талмуд, сохранили в форме легенд данные о положительном отношении Александра Македонского к иудеям. Он основал на берегу Средиземного моря город Александрия и даровал там евреям права и привилегии греческих граждан. Он также обещал оставить в неприкосновенности Иерусалим и Храм и не требовать от них отказа от исполнения заповедей Торы. В каком-то смысле Александр «эмансипировал» египетских евреев как нацию, не требуя от них служить чужим богам. В Европе максимальные достижения евреев заключались в получении равных с неевреями прав. Еврейская община там не признавалась равной христианским.
В Египте, из которого евреи бежали в библейские времена, при Александре создались благоприятные условия для жизни еврейского народа. Еврейская община вновь сложилась в египетской Александрии через тысячу лет после Исхода евреев оттуда. Александрийские евреи праздновали Песах, отмечали спасение из древнего Египта, Исход из египетского рабства на свободу в страну Израиля. Евреи Египта прекрасно знали, что произошло в старину. Несмотря на греческие имена и сильную тягу к эллинской культуре, евреи египетской политевмы (общины) знали Танах. В период расцвета численность населения политевмы достигала миллиона человек, тогда как остальное население страны равнялось семи миллионам. В процентном отношении она была значительно больше сегодняшней еврейской общины США. По богатству она также не уступала последней и в финансовом отношении существенно помогала евреям Страны Израиля. Политевма была сильна, независима и пользовалась большим влиянием при александрийском царском дворе, вероятно, не меньшим, чем американские евреи в Конгрессе США. Ее содействие существенно поддерживало Хасмонейскую Иудею. Через тысячу лет после своего появления она исчезла в борьбе с греками, римлянами и арабами. Второй Исход из Египта не удался: ситуация оказалась безысходной. Вопреки банальному утверждению, История ничему не учит.
Выбор пути в 1917 году
В период борьбы за эмансипацию евреи были поставлены перед выбором: делать свою историю или чужую. Это был не просто выбор пути, а решение о пребывании в роли избранного народа или о превращении в фермент для брожения других народов. О стремлении евреев творить чужую историю писала американская писательница XIX века Эмма Лазарус в серии статей «Послание к евреям»: «Евреи – интенсивная форма того народа, язык и обычаи которого они принимают».
Лорд Артур Бальфур и его знаменитая Декларация (1917)
В течение одной недели ноября 1917 года в жизни еврейского народа произошли два важных события: в Лондоне министр иностранных дел лорд Бальфур от имени британского правительства признал право евреев быть нормальным народом, обладателем национального очага в исторической Стране Израиля, в Петрограде совершилась большевистская революция – ее активные участники-евреи перестраивали чужой мир.
В тот момент, когда евреи получили право на создание своего государства, они в больших количествах устремились на борьбу за спасение государства Российского. С той недели у евреев России появились две возможности: преобразовать страну, где они жили хуже, чем где бы то ни было, или избрать страну предков. В России, в «красное» время революция не изменила статус евреев как из ряда вон выходящих, напротив, – ее результаты были поставлены им в пассив. Гармония в отношениях евреев как народа с аборигенами не наступила.
В нынешнее «черное», нефтяное время евреи на горизонтах новой Российской империи обозначились как облака, которые в любой момент могут быть охарактеризованы как тучи, несущие стране грозу. В период кризисов, когда надо выместить накипевшее на душе на виновниках несчастий, евреи становятся горючим для разжигания ненависти. Нынче в России много горючего. Еврейское «топливо» еще не нужно, есть альтернативные источники энергии.
Ни один из этих двух еврейских путей не был «мирным процессом». Российский путь евреев при коммунизме был богат попытками уравнения в правах и в бесправии, он был дорогой непутевых евреев к их определению все за них решающим Большим Братом. Израильский путь был самоопределением в рамках всеобъемлющей опасности и результатом некомфортабельной общности судеб евреев на их ближневосточной новостройке.
Анатомия самоненависти
Психологию еврея, враждебного своему народу, описал в начале ХХ века один самых больших евреененавистников среди евреев австрийский психолог Отто Вейнингер: «Кто ненавидит еврейскую сущность (сам Вейнингер. – А. Г.), ненавидит ее, прежде всего, в себе самом. Тот факт, что он безжалостно преследует все еврейское в другом человеке, есть попытка самому таким образом освободиться от него. <...> Человек ненавидит только того, кто вызывает у него неприятные воспоминания о себе самом». Вейнингер совершил попытку избавиться от себя как источника ненависти к себе рано утром 4 октября 1903 года в Вене: в доме, где умер Бетховен, он выстрелил себе в грудь. Перед смертью он написал: «Я убиваю себя, чтобы не иметь возможность убивать других...». Ему было 23 года.
В 21 год Вейнингер, соученик Стефана Цвейга, защитил докторскую диссертацию по философии в Венском университете, в 22 года опубликовал одну из самых известных и скандальных в ХХ веке книг по психологии «Пол и характер». Благодаря этой книге крещеный еврей Отто Вейнингер стал одним из самых известных женоненавистников и антисемитов в мире. В евреях Вейнингер ненавидел обособленность и изоляцию от других наций. Он считал, что подобные стремления ведут к вырождению еврейства: «В физической дегенерации современного еврейства не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что у евреев гораздо чаще, чем где либо на свете, браки заключаются не по любви, а через посредников».
Явление еврейской самоненависти, ярко проявившееся в книге Вейнингера, проанализировал профессор Ганноверской Высшей технической школы, немецкий философ и публицист еврейского происхождения Теодор Лессинг. В 1930 году он опубликовал книгу «Еврейская самоненависть». В качестве примеров самоненависти он приводит также биографии Пауля Рэ, Артура Требитша, Макса Штайнера, Уолтера Кейла и Максимилиана Гардена, людей чья философия строилась на неприятии собственной еврейской идентичности.
Основную идею книги Лессинг, видимо, взял из жизни Отто Вейнингера и из одной из его статей. В статье «О Генрике Ибсене и его произведении «Пер Гюнт» Вейнингер писал о Ницше как об индивидууме, испытывавшем особую ненависть к самому себе. Лессинг перенял из этой статьи понятие «ненависти к себе» (Selbsthass), чтобы объяснить психические особенности многих деятелей еврейской культуры, в том числе и самого Вейнингера. Направленная вовнутрь личности агрессивность мотивировала, согласно Лессингу, и переход Вейнингера из иудаизма в протестантизм, и его раннюю гибель.
Теодор Лессинг был одним из самых ненавистных людей в Веймарской республике. Будучи евреем, он, в отличие от германских патриотов-евреев Вальтера Ратенау и Фрица Габера, был антипатриотом. Во время выборов президента Германии в 1925 году он посягнул на одну из германских святынь – фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга, пациента его отца-врача. В пражской антинемецкой газете «Prager Tageblatt» («Пражский ежедневный листок»), Лессинг опубликовал статью «Zero-Nero?» («Нерон или нуль?») против заслуженного фельдмаршала, описав его как «простака», «нечеловека», «свирепого волка». Лессинг утверждал, что Гинденбург будет еще одним «Нероном».
Фельдмаршал Гинденбург, будущий президент Веймарской республики, был в Германии культовой фигурой. В течение всей Первой мировой войны он был главным военным вождем Германии – командующим Восточным фронтом, позже начальником генерального штаба, и народ, и войска его любили. В возрасте 77 лет он решил помочь разоренной родине. Поведение Лессинга по отношению к герою германской нации вызвало к нему ненависть и повлекло за собой рост народного возмущения против евреев. Он резко разоблачал Гинденбурга и точно предсказывал скорое установление в Германии диктатуры при содействии фельдмаршала. За эту статью Лессинг был лишен кафедры профессора философии в Ганновере, которую занимал в течение 18 лет. В мемуарах о Первой мировой войне, вышедших в свет в Праге в 1929 году, о своей антипатриотической позиции он цинично писал: «Я стал уклоняющимся от призыва. Всю войну, все четыре года мне каждый месяц слали повестки. Отмазываться от призыва становилось все труднее и труднее, но я все придумывал и изобретал уважительные причины».
Самоненависть Лессинг изучал на себе. В студенческие годы он, типичный немецкий еврей, не получивший еврейского воспитания, под влиянием антисемитизма, пропитался ненавистью к своему народу и принял лютеранство. Почувствовав, что антисемитские атаки на него не стали слабее, он вернулся к иудаизму, выказывая симпатию к сионизму. Отважное поведение Лессинга в истории с Гинденбургом было редким явлением. Дезертир, обидчик национального героя Гинденбурга, критик нацизма Лессинг стал одним из самых больших врагов новой власти. Когда нацисты победили на выборах 1933 года и президент Гинденбург поручил канцлеру Гитлеру сформировать правительство, Лессинг бежал в Чехословакию. В ночь с 30 на 31 августа 1933 года он пал от руки наемного убийцы, подосланного к нему нацистами в чехословацком городе Мариенбаде.
В книге «Основные направления в еврейской политической мысли» израильский политолог Шломо Авинери пишет: «Эмансипация представляла собой попытку предложить еврейскому народу индивидуалистическое решение – каждому по мере его возможностей и способностей. Она не предлагала коллективного решения проблем нации». Исход евреев из Египта был актом коллективного освобождения. Создание государства Израиль в новое время было возрождением права евреев на коллективное я. Эмансипация и социалистическая революция, если бы они действительно давали евреям права, могли бы в лучшем случае дать им только индивидуальные, гражданские права, но не право на достойное существование в качестве нации.
После эмансипации евреи стремились приобщиться к образу жизни и мысли страны проживания. Они желали соединиться с культурой своего окружения. Созидание на благо других народов – обычное и соблазнительное занятие для евреев, опробованное в средневековой Испании и Германии времен Второй империи и Веймарской республики. О нем писал Владимир Жаботинский сто лет назад: «В этой земле не нам принадлежит созидательная роль, и мы отказываемся от всяких претензий на творчество чужой истории, <...> слишком многие из нас, детей еврейского интеллигентного круга, безумно и унизительно влюблены в русскую культуру». При эмансипации равенство в правах часто воспринималось евреями как ассимиляция, или в терминах Жаботинского, «унизительная влюбленность в русскую культуру». Но эмансипация предоставляла и другой путь – не вживание в новую действительность, а замена ее другой, предполагающей тотальное упразднение правящей, угнетающей власти. Для этого история евреев выдвинула вождей особого антропологического типа.
«Нееврейский еврей»
Термин «нееврейский еврей» ввел в обиход английский историк, публицист и социолог польского происхождения, троцкист Исаак Дойчер в одноименном эссе, опубликованном в 1954 году. Этот термин означает тип еврея, заимствовавшего универсальный облик человека, возвышающегося над «незначительностью» еврейских проблем и отбрасывающего еврейскую идентификацию, чтобы достичь глобальных, часто революционных целей. Только став революционерами, разрушителями существующего порядка и учредителями нового, нееврейские евреи преодолевают свой еврейский комплекс. Они одинаково не любят как титульную нацию, так и еврейскую.
В Веймарской республике нееврейские евреи составляли заметную и яркую часть левых радикалов. Выдающимся представителем нееврейских евреев в тогдашней Германии был публицист и писатель Курт Тухольский. Он писал: «Эта страна, которую я предаю, - не моя страна; это государство - не мое государство; эта законодательная система - не моя законодательная система. Ее знамена для меня лишены всякого смысла, как и ее провинциальные идеалы. <...> Мы предатели. Но мы предаем государство, которое не признаем и отрицаем, в пользу земли, которую любим ради мира. Она и есть наша истинная родина – Европа».
Ненавистниками еврейского и русского были Лев Троцкий и Григорий Зиновьев. Подобную ненависть к американскому и еврейскому народу проявляют наиболее радикальные нееврейские евреи США, среди которых выделяется лингвист Ноам Хомский, считающий США и Израиль сатанинскими странами, силами зла.
«Всех их объединяет то, что условия, в которых они жили и работали, не позволили им примириться с идеями, которые были национально и религиозно ограниченными и вынудили их стремиться к универсальному Weltanschauung (мировоззрению - немецкий. – А. Г.)» - писал Дойчер о нееврейских евреях. О себе, как одном из них, он пишет: «Религия? Я атеист. Еврейский национализм? Я интернационалист. Ни в каком отношении я не еврей. Однако я еврей в силу безусловной солидарности с преследуемыми и уничтожаемыми. Я еврей, поскольку чувствую пульс еврейской истории, поскольку я хотел бы все сделать так, чтобы можно было обеспечить реальную, не поддельную безопасность и самоуважение евреев».
Исаак Дойчер, Википедия
До Второй мировой войны Дойчер отвергал сионизм как экономически отсталый и вредный для дела интернационального социализма путь, но после Холокоста он сожалел о своих довоенных взглядах и доказывал, что создание государства Израиль было «исторической необходимостью» для обеспечения дома для выживших европейских евреев. Однако Дойчер приветствовал ассимиляцию евреев. Невзирая на осознание «деспотического жеста» императора, желавшего насильно женить каждого третьего еврея на христианке и каждую третью еврейку вынудить выйти замуж за христианина, Дойчер восхищался ассимиляционной политикой Наполеона по отношению к французским евреям, отставившего в сторону проеврейские заявления, сделанные им во время египетского похода, и планировавшего способствовать растворению евреев во французском обществе. Марксист солидаризировался с императором-тираном из-за позиции в еврейском вопросе.
Дойчер заметил существование архетипа нееврейского еврея, к которому относил Карла Маркса, Льва Троцкого, биографом которого являлся, Розу Люксембург, Курта Эйснера, Григория Зиновьева, Белу Куна и многих других. Согласно аналитической психологии Карла Густава Юнга, архетипы – универсальные, изначальные, врожденные психические структуры, составляющие содержание коллективного бессознательного. Архетип нееврейского еврея, введенный Дойчером, не нов. Он хорошо известен евреям с древних времен и давно хранится в национальном сознании и в национальном подсознании. Его описание можно найти в старинном сказании, которое евреи читают на праздник Песах, праздник Исхода из Египта, исхода из рабства на свободу.
В сказании (Агаде) упоминаются четыре сына, один из которых иронически спрашивает: «Что у вас за курьезные обычаи и воспоминания? Пришло время забыть «старые предрассудки». Этот еврейский мальчик исключает себя из еврейства, отталкивает от себя еврейские заботы, стыдится своего происхождения и устремляется к делам общего значения. Чем сильнее комплекс неполноценности из-за принадлежности к еврейству, тем бóльшего значения нееврейские проблемы пытается решать этот еврей. Он равнодушен не только к евреям, но и к другим нациям, среди которых живет. Он предан лишь абстрактному «человечеству» или «пролетариату». Он не чувствует ответственности за разрушительные последствия своей «универсальной» активности, наносящей вред той или иной стране и евреям в этой стране.
Согласно ритуалу пасхальной вечери, такому сыну нужно «притупить зубы». Но он настолько оторвался от еврейства, настолько равнодушен к еврейскому народу, что критика евреев в его адрес ему безразлична. Он отрезанный ломоть, готовый отрезать евреев от человечества и принести их в жертву «общечеловеческим» целям, нередко бросить их на алтарь революции.
Сам Дойчер, убежденный марксист, относил себя к категории нееврейских евреев, к которой, по его мнению, принадлежат также Спиноза, Гейне и Фрейд. Автор классификации нееврейских евреев считал этих людей лучшими представителями еврейского народа, ибо правильное отношение еврея к национальной традиции, по Дойчеру, – разорвать всякую связь с ней. Он относился к иудаизму как к гетто, которое ограничивает развитие еврейского народа и мешает ему принадлежать к передовому человечеству. Дойчер не признавал, что евреи уже принадлежат человечеству, даже сохраняя свои традиции. Он видел в евреях, отколовшихся от иудаизма, высшую «универсальную» и прогрессивную категорию общества. Получивший еврейское религиозное воспитание, Дойчер находил секулярные ценности самыми главными и обеспечивающими прогресс, то есть победу трудящихся. Он считал, что еврейский народ должен исчезнуть, ибо Маркс был прав, отождествляя евреев с капитализмом.
По ту сторону равенства
Марксистский путь социальных преобразований был не единственным в деятельности евреев по выходу из угнетенного положения. В 1920-х годах группа евреев, социологов, философов и политологов создала Франкфуртскую школу, подвергшую западную цивилизацию сокрушительной критике. М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Э. Фромм, В. Райх, В. Беньямин и Г. Маркузе дезавуировали религиозные, национальные ценности западного общества, его экономический строй и оформили свои взгляды как неомарксистское учение.
Мыслители Франкфуртской школы подвергали критике все элементы западной культуры - христианство, капитализм, авторитет семьи, патриархат, верность традиции, сексуальные ограничения, и патриотизм. Их революция должна была быть не пролетарской, как у Маркса, а культурной. Революционные силы в их учении - не пролетариат, а «аутсайдеры», безработные, деклассированные элементы, люмпены, разочаровавшаяся в идеалах и ценностях своих отцов молодежь, народы стран «третьего мира» и разнообразные меньшинства. Движущие силы обновления – по большей части не производительные, не конструктивные, а разрушительные.
Идеология неомарксистов – равенство. Под равенством они понимают не только равенство в правах, но также искусственно или насильственно навязываемое равенство в достижениях. Они считают, что регулирование в получении благ – необходимое средство исправления «зла», причиненного западной цивилизацией ее «отверженным». Они готовы дарить «угнетенным» то, чего те не добились своим трудом.
Марксистский режим в СССР достиг успехов в деле экспорта коммунизма. Он силой распространил коммунистический режим во время Второй мировой войны на часть Польши, часть Румынии, Литву, Латвию и Эстонию и по окончании этой войны - на всю Восточную Европу.
Модифицированный марксизм направил свои усилия на Западную Европу, США, Канаду, Австралию, Израиль и другие демократические страны. Не прибегая к оружию, он создал идеологическое давление, диктующее полное равенство. Это не только равенство между полами, расами и национальностями в правах, но и равенство в реализации этих прав. Это также равенство между противниками западной цивилизации и ее сторонниками, между теми, кто принимают западное общество и его культуру, и теми, кто терпит его в надежде видоизменить, подчинить своим порядкам. Это равенство между прозападными «инсайдерами» и антизападными «аутсайдерами». Это равенство между людьми, видящими в нынешнем облике демократического общества норму, и людьми, рассматривающими демократию как аномалию. Это равенство между теми, кто строит общество, и теми, кто лишь использует его, будучи готовыми принести его в жертву чуждым ему идеалам.
В книге «Философия неравенства» (1923), в седьмом письме (о либерализме) философ Н. А. Бердяев пишет: «Свобода и равенство несовместимы. Свобода есть прежде всего право на неравенство. Равенство есть прежде всего посягательство на свободу, ограничение свободы. <…> Свобода связана с качественным содержанием жизни. Равенство же направлено против всякого качественного различия и качественного содержания жизни, против всякого права на возвышение. <…> Равенство пожирает свободу».
Обожествление личности
Атеизм, присущий неомарксизму, привел к замене Бога личностью. Так возник культ личности, но не культ одной личности, личности тирана, а культ любой личности. Появилась абсолютизация личности самой по себе, даже если у нее мало достоинств. Индивидуализм, являющийся важной ценностью и преимуществом западной цивилизации, оказался ее существенной слабостью. Борьба за права личности приводит не только к обоюдоострому торжеству социального равенства между тружеником и бездельником, но и к потере ближнего как ценности.
Доведенная до абсурда тенденция «человек для себя» превратилась в тенденцию «человек только для себя». Воспылав невиданной любовью к себе, человек теряет друга, родного и любимого человека. Но он яростно отстаивает право иметь все права и быть центром Вселенной.
Психолог Эрих Фромм отмечал, что, став Богом для себя, индивидуум конфликтует с другими, которые боги, как и он. Данная ему природой, генами, порция любви расходуется исключительно на любовь к себе. Любовь к другому нередко заменяется использованием другого. Инфляция любви к ближнему способствует отчуждению и одиночеству. Всесилие Бога подменяется всесилием личности. В отстаивании свободы для себя человек попадает в рабство к себе, подчиняясь правилу быть для себя центром Вселенной.
Новое поколение на Западе отличается от предыдущего большой сосредоточенностью на правах личности. В воспитании автоматически подразумевается, что культивирование прав личности улучшает общество. Личность как самоцель - нежна, избалованна, паразитична. Свобода оборачивается распущенностью. Каждый, кто замечает трудности в воспитании детей в атмосфере победившего либерализма, чувствует деструктивные тенденции абсолютизации личности. Индивидуализм как важная часть либерализма игнорирует коллективное в человеке и стимулирует эгоизм и эгоцентризм, угрожающие основам государства и общества.
Борьба с ураганом свободы
Чувствуя угрозу со стороны выпущенного из бутылки джинна, Маркузе подвергает терпимость критике в статье «Репрессивная толерантность» (1965): «Толерантность по отношению к радикальному злу нынче подается как добро, поскольку она служит сохранению и упрочению целостности общества на пути от изобилия к большему изобилию».
Маркузе осуждает демократический Запад за непонимание фашизма и нацизма: «В прошлом речи фашистских и нацистских лидеров служили непосредственным прологом к резне. Дистанция между пропагандой и действиями, между организацией и воздействием на людей стала слишком короткой. Но влияние слова можно было бы остановить, прежде чем стало слишком поздно: если бы демократическая толерантность подверглась бы ограничению еще до того, как будущие политические лидеры начали свою кампанию, человечество, возможно, имело бы шанс избегнуть Освенцима и мировой войны».
«Влияние слова можно было бы остановить» - борьба с демократией без границ. Один из главных идеологов Франкфуртской школы ужаснулся при виде размеров открывшейся свободы и решил ее ограничить. Боровшийся с «насилием» «репрессивного» капиталистического общества, Маркузе обнаруживает необходимость в применении насилия и в частичном отказе от демократии. Сам философ сумел избежать Освенцима и найти убежище и работу в США, которые именовал фашистским государством.
Одно из последствий идей Франкфуртской школы было введение и использование понятий политкорректности и мультикультуризма, появившиеся на пике уважения к движущим силам новой культурной революции, к разнообразным бунтующим меньшинствам.
Книга П. Бьюкенена «Смерть Запада»
Американский консервативный исследователь, выпускник Колумбийского университета в Нью-Йорке Патрик Бьюкенен в книге «Смерть Запада» пишет: «Новые марксисты рассчитывали добиться своего, не прибегая к насилию, через десятилетия кропотливого труда. Победа станет возможной, лишь когда в душе западного человека не останется и малой толики христианства. А это произойдет, лишь когда новый марксизм завладеет всеми средствами массовой информации и общественными институтами. При содействии Колумбийского университета беглецы (Т. Адорно, Э. Фромм, В. Райх, Г. Маркузе, бежавшие из Европы с приходом к власти в Германии Гитлера) обосновались в Нью-Йорке и стали прилагать свои таланты и силы к подрыву культуры страны, которая дала им приют».
Евреи-неомарксисты Франкфуртской школы и их последователи отличаются от еврейских революционеров-марксистов. Внешне они выглядят более умеренными и значительно менее кровавыми. Общее у этих двух групп - направленность отвернувшихся от еврейства людей, сосредоточившихся на преобразовании «человечества». Чужие в стране, евреи желают возвыситься над своей общиной и приобрести статус демиурга. Творение действительности для других и делание счастливыми иных народов - излюбленное занятие еврейских вождей и мыслителей. Кипучая энергия, которая расходовалась на изучение Танаха и Талмуда, переключается на преобразования мирового масштаба.
Вызов еврейского государства
Идеи Франкфуртской школы проникли и в еврейское государство. Учение, обращенное против национальных и религиозных идей, против традиций и консерватизма, против превалирования какой-либо идеологии, оказалось соблазнительным приобретением для израильских левых. Индивидуализм, культ человека и знаменитое изречение Протагора «человек есть мера всех вещей» (а, значит, народ – вторичная ценность) стали их идеологическим императивом. В арабо-израильском конфликте идеологически противостоящая арабам еврейская сторона исходит из патриотизма, национализма, этноцентризма, верности традиции – ценностей, не признаваемых левыми. Эсхатологические термины философии Шпенглера и Франкфуртской школы - «кризис», «крах», «закат», «упадок», «распад», «развал», «конец» - копируются израильскими левыми: «конец сионизма», «крах сионизма», «распад еврейского государства», «конец государства Израиль».
Революция, произведенная евреями - «франкфуртцами», пришла на еврейскую землю и очаровала национально отчужденных левых борцов против «репрессивного», капиталистического и еврейского государства и за права арабов. Борьба за чьи-то права не всегда означает сохранение собственных прав.
В истории было много судебных процессов, но один судебный процесс, - Суд Истории - ожидаемый столь многими, никогда не происходил. Не происходил, ибо нет Истории с большой буквы. Понятия такой степени общности не представляют реальных величин, а тем более не могут быть движущими силами. Нет и Суда Истории, ибо абстракция не может судить. В истории с маленькой буквы состоялось много судебных процессов, на которых евреи были осужденными. Приговоры судов обрекли евреев на тысячи лет тюремного заключения. Однако гораздо чаще вина евреев определялась без судебных процессов, на основании известных многовековых предрассудков.
В начале XIX века власть христианской религии ослабела, а с ней и религиозная юдофобия. Терпимость к различиям в вероисповедовании ослабила степень неприятия евреев. Однако эмансипация спровоцировала создание более мощной юдофобии – расовой. В просвещенном XIX веке было изобретено нечто более прочное: несмываемое антропологическое клеймо, кровный, врожденный, биологический порок евреев, исходящий из их расовых отличий от христианских народов.
Евреев обвиняли в создании учений и режимов социализма и коммунизма, в свершении революций, в заговоре с целью захвата власти над чужими народами, во вмешательстве во внутренние дела других наций, в порчу их культуры. Их призывали уйти и заняться своими национальными делами. По мнению их противников, только уход, изгнание могли бы стать подлинной эмансипацией еврейского народа. Таким образом, только создание еврейского государства наряду с государствами других наций могло бы устранить еврейскую аномалию.
И вот евреи создали государство и занялись своими делами. Они отказались от претензий на исправление несправедливостей всемирно-исторического масштаба. Они решили, что пришло время действовать на благо своего народа в своей стране, а не спасать другие народы в странах рассеяния. Однако оказалось, что внутренние дела евреев в их государстве страстно волнуют тех, кто призывал к изгнанию евреев из стран диаспоры. И хотя еврейское государство далеко от Старого и Нового Света, оно притягивает к себе евреененавистников и признается угрозой для многих и разных наций, такой же угрозой, какой считался еврейский народ, когда жил за пределами Страны Израиля и до ее воскрешения.
Сионистский государственный проект молод. Его критикуют те, кто видят в его реализации попирание прав другого народа. Его критикуют те, кто видят в нем падение национального духа и кризис религиозного мировоззрения. Его критикуют те, кто видят в нем проявление агрессивности и национализма. Его критикуют те, кто видят в нем избыток социализма, и те, кто осуждают характерный для него избыток капитализма. Еврейское государство критикуют так же сильно, как раньше критиковали евреев за отсутствие у них государства.
Не всегда сионистский проект вызывал такое неодобрение, как это случилось после его реализации. Волнение в связи с успехами сионистского движения, реальными и ожидаемыми, выразил Альберт Эйнштейн. В начале февраля 1923 года он прибыл в Палестину. 13 февраля, проходя между шеренгами учеников иерусалимской школы, которые его горячо приветствовали, Эйнштейн сказал: «Сегодня — величайший день в моей жизни. Наступила великая эпоха, эпоха освобождения еврейской души; это было достигнуто сионистским движением, так что теперь никто в мире не способен уничтожить достигнутое». Однако после создания еврейского государства нашлись именно в среде израильтян те, кто угрожает «достигнутому».
Среди океана критики заметно не теплое течение, основанное теми, кто никогда не подвергался антисемитским гонениям, - уроженцами Израиля. Многолетняя мечта о создании еврейского государства сменилась новой мечтой: постсионисты возжелали вывести Израиль на финишную прямую как еврейское государство и вознамерились преобразовать его в государство всех его граждан, то есть, в том числе и арабских. Постсионисты, уроженцы страны, критикуют не только израильскую политику, но и отрицают сионистский проект и саму легитимность существования Израиля как еврейского государства. Они воспринимают сионизм как колониализм.
Хотя постсионизм является, на первый взгляд, новым движением, он представляет собой давно забытый старый антисионизм религиозных и секулярных евреев, протестовавших против «лжемессианского» движения сионизма. Постсионизм – это, в сущности, досионизм, не продвижение вперед, а возвращение на десятки лет назад, поворот от еврейского государства к рассеянию, отступление в исторический тупик, в котором евреи находились до создания Израиля. Еврейская самоненависть перешла из наследия европейских евреев в обиход уроженцев Израиля. Урожденные израильтяне стали выдающимися антисионистами. Стремление к «улучшению» еврейского народа и «усовершенствованию» Израиля толкает постсионистов в лагерь противников существования еврейского государства.
Пути еврейские
Описанные в очерке евреи диаспоры отказывались быть в меньшинстве, в еврейском меньшинстве. Принадлежность к еврейству они считали непопулярной, неприличной, пугающей судьбой. Они хотели быть большинством. Если подходящего большинства не было, они трудились над его созданием. Они соединяли пролетариев всех стран и революционных аутсайдеров, противников западной цивилизации. Беглые, насмехающиеся над традицией сыновья еврейского народа, описанные в сказании об Исходе, жертвовали национальной самобытностью нации. В Израиле некоторые евреи опасаются принадлежать к еврейскому большинству, ибо эта принадлежность представляется им неприличной, политически не корректной.
Дороги, которые выбирали упомянутые евреи, были насыщены увлекательными, соблазнительными и опасными не только для евреев идеями и проектами. Красивые теории создавали практику диссонанса, звучащего по всему миру. Они обрели свободу от гетто, местечек и черты оседлости, но попадали сами и уводили других в рабство чужих и революционных идей. После Исхода из Египта некоторые евреи поклонялись золотому тельцу. На путях еврейских время от времени возникают новые яркие, модные, притягивающие идолы.
ОЧЕРЕДНАЯ ПРЕЗЕНТАЦИЯ
новой книги проф. А. Гордона «Коренные чужаки»
состоится в Хайфе в понедельник, 8 октября, в 18.00
в «Бейт ха-Оле» по адресу: ул. Й.-Л. Переца, д. 20
Комментариев нет:
Отправить комментарий