Девушка без адреса

14.12.2017

Был теплый летний день, и на улице ярко светило солнце. Ховард Кляйнберг, принарядившись – а вдруг повезет! – вышел на улицу. Там его уже ждала старшая сестра. Он очень волновался, а она, напротив, выглядела спокойной, всю дорогу подшучивая над ним. Чем ближе они были к месту, указанному в дядиной записке, тем сильнее колотилось его сердце.

На углу соседней улицы был цветочный базар. Подойдя поближе, Ховард растерялся. Сестра же, взяв его под руку, решительно направилась к продавцу роз.
– Нам нужны самые красивые и свежие розы для молодой девушки, – сказала она продавцу. 
– Мои розы самые красивые и свежие во всем Торонто. Какой цвет предпочитает ваша невеста? – окинув Ховарда быстрым взглядом, спросил продавец.

И в самом деле – какие? Ховард никогда не дарил Нехаме цветов. Какие цветы могут быть в лагере смерти? Но, вспомнив Нехаму – саму похожую на прозрачный бутон на тонком стебельке, – выбрал чайные. Они казались нежнее и уязвимее других.

Надежда боролась в его душе с отчаянием. Нет, не может быть, чтобы это была она. Слишком неправдоподобно, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но вдруг чудеса случаются? Ведь он выжил в гетто Стаховица, и в страшном Освенциме, и в лагере смерти Берген-Бельзен – том самом, где он познакомился с ней.

С тех пор как они потеряли друг друга из виду в Берген-Бельзене, прошло уже более двух лет. После войны евреев, прошедших концлагеря, разбросало по всему белу свету, и он оказался на другом континенте и вот уже месяц жил в Торонто, да еще с живыми родственниками – чудо из чудес!

У дяди в Торонто было много друзей, они-то и нашли девушку. Потоптавшись еще немного у входа, Ховард постучал в дверь. Дверь открылась. На пороге стояла она – Нехама Баум. Она была немного другой, чем он запомнил ее – не в лагерной робе, а в светлом летнем платье, не бледная и осунувшаяся – а крепкая и с румянцем на лице. Ховард так много хотел ей сказать, но только и смог произнести: 
– Здравствуй! Это я, Ховард. Ты узнаёшь меня?
– Да, – тихо проговорила она, и ее лицо радостно засияло улыбкой.

Той ночью Нехама долго не могла уснуть. Она много раз прокручивала в голове свою встречу с Ховардом, не в силах поверить, что это был именно он. 
– Я открыла дверь и чуть не упала в обморок, – вспоминала потом Нехама. – На пороге стоял он – Хаим. Парень из Берген-Бельзена, которого я и не надеялась увидеть вновь.

Оба они родились в маленьком польском местечке Вьержбник, потом оказались в гетто в Староховице, куда их согнали вместе с родными в начале Холокоста, потом – в самом страшном месте на земле, в Освенциме. Они ходили одними и теми же дорогами, но судьба всё время чего-то ждала, никак не сталкивая их лицом к лицу. И только после шести мучительных лет, когда силы уже были на исходе, преподнесла им обоим этот необыкновенный и чудесный подарок.

«В Берген-Бельзене, в отличие от Освенцима, не надо было работать, – вспоминал Ховард. – Там не было крематориев и газовых камер. Но там почти не было воды и пищи. Поля Берген-Бельзена были устелены горами трупов, которые нас заставили сносить вручную в огромную братскую могилу. Я ежедневно занимался этим, пока был способен держаться на ногах. Незадолго до прихода союзников нас поразила еще одна напасть – сыпной тиф. Заразившись тифом, я был настолько слаб, что не мог больше двигаться и хотел только одного – лечь и предстать перед Создателем. Окончательно потеряв силы, я свалился на снег возле горы высохших бездыханных тел». В тот день, когда им было суждено встретиться впервые.

16-летняя Нехама вместе с двумя женщинами из женского лагеря, продираясь сквозь груды тел, разыскивала своих старших братьев. Подойдя к мужскому бараку, она вдруг заметила среди лежащих на снегу тел парня, которого прежде видела вместе со своими братьями. «Я застала его в тяжелейшем состоянии, но он был ещё жив», – вспоминала Нехама. Она несколько дней подряд приходила к нему, принося с собой те немногие крохи пищи, что у нее были. Как выяснилось, Хаим знал её отца, владельца обувного магазина, и двух средних братьев – они вместе играли в футбол. «Когда я открывал глаза, временами приходя в себя, каким счастьем для меня было видеть эту девушку рядом». Но болезнь не отступала. Если бы британские войска вошли на несколько дней позже, Хаима уже бы не было в живых.

15 апреля, в день освобождения лагеря союзниками, 18-летний Хаим из последних сил дополз до ближайшей дороги в надежде, что британские солдаты заметят его. Ему повезло – мимо проехал автомобиль с англичанами. Они привезли его в госпиталь, где он пробыл полгода. Но нашли ли девушку, он так и не знал. И некому было сказать. Что он, в сущности, знал о ней? Только имя.

Нехама отправилась на поиски еды, а когда вернулась в барак, Хаима там уже не было. Братья погибли, родители тоже, Нехама осталась без семьи, и возвращаться в антисемитскую Польшу она не хотела, да и психологически не могла – там всё напоминало ей об уничтоженных близких. В Палестине в то время проживали её дальние родственники – они звали к себе. Но она так и не поехала туда и, изрядно помотавшись по миру, в июне 1947-го осела в Канаде. В Торонто, небольшом в те времена городе, жили близкие друзья её родителей – они приняли ее как дочь.

Теперь её называли Нэнси. А его – Ховард. Нехама и Хаим. Нэнси и Ховард. Новые имена – новая жизнь. Через три года на их свадьбу пришли 400 гостей – невиданное число для еврейской общины Торонто того времени. А совсем недавно Нехама и Хаим отпраздновали 67-ю годовщину свадьбы. У них четверо детей, одиннадцать внуков и четверо правнуков. Чудо? Да, самое настоящее.

Эстер Гинзбург