ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦА

Депортация крымских татар глазами очевидца зачистки Крыма

Самуил Петрович Ярмоненко, 1920г. рождения. В 1944 году майор медицинской службы, сегодня доктор биологических наук, профессор, радиобиолог.

 

 

Наталья Мавлевич:

Долго думала, стоит ли повторять то, что я уже выкладывала здесь год назад. Но поговорила с несколькими людьми, поняла, что не грех и повторить. Прошу извинения у тех, кто уже читал. Это свидетельство моего отца, Самуила Ярмоненко, о происходившем 18 мая 1944 года в Крыму. 

РАССКАЗ ОЧЕВИДЦА О ВЫСЕЛЕНИИ КРЫМСКИХ ТАТАР (аудиозапись)

Мне случайно пришлось быть непосредственным свидетелем той дикой расправы с целым народом, которая получила название выселения крымских татар. Это был конец войны, лето 44 года. Ситуация на фронте была оригинальная, ее очень мало описывали: Крым из источника постоянных острейших боев внезапно превратился в глубочайший тыл. Когда севернее войска уже подходили к границам Советского Союза, в Крыму еще продолжалась война, немцы там задержались сначала под Керчью, потом под Феодосией, а потом уже последние бои были под Севастополем, наиболее тяжелые. Немцы пытались остатки своих войск эвакуировать на суда, наши расстреливали их, была дикая бойня. Так или иначе, нам достаточно просто удалось овладеть всем побережьем Крыма, и Крым оказался в глубоком тылу, где-то в 300-400 км от боев, превратился в тыловой участок. Из всей нашей Отдельной Приморской армии оставили одну–единственную дивизию на охрану побережья. 

Я к этому времени был начальником полевого госпиталя, который находился в селении Коккозы, что означает “голубые глаза”, на перевале Ай–Петри, в очень красивом горно-лесистом массиве, и неожиданно оказался как бы в тылу. Жил я в семье двух глубоких стариков татар, очень скромных, милых. Их сын, герой Советского Союза, очевидно, мой ровесник, был на фронте. И они относились ко мне очень заботливо и нежно. Ничто не предвещало беды. Они не говорили ни слова по-русски, но мне было легко с ними общаться, потому что в свое время я жил в Уфе и учил там в школе башкирский язык, а он очень близок к татарскому. 

И вот однажды на рассвете, часов в пять–шесть я проснулся от того, что мне на лицо капает вода. Открыл глаза – надо мной сидит “опа”, тетя, и плачет. Я спрашиваю: “Что случилось?” Она говорит: “Нас выселяют”. – “ Кто? Куда?” – “Вот нас выселяют... военные пришли и выселяют”. Причем я с трудом разобрал, потому что не настолько знал хорошо язык... Это я сейчас говорю “выселяют”, а как она тогда сказала, не помню... что-то вроде “выгоняют”... 

Я вышел, смотрю: по улицам поселка какое-то странное движение, вооруженные солдаты, телеги движутся взад-вперед, на них люди, происходит что-то совершенно непонятное. Я остановил первого же офицера – я к тому времени был майор, а остановил лейтенанта – и спрашиваю: “Что происходит?” Он говорит: “Мы выполняем приказ, выселяем всех крымских татар”. Кстати говоря, не только татар, все население из Крыма тогда выселялось, за исключением русских. Там и греки попадали, и все. Среди прочих, были и советские чиновники, и партверхушка, они-то первые приехали, как только Крым освободили.

Я говорю: “Вот я живу у стариков, и их выселяют. У них сын – герой Советского Союза. Куда их брать? Зачем?” Он говорит: “Я сделать ничего не могу, единственное, что я вам обещаю: езжайте к нашему командиру батальона, который за этот сектор отвечает, он вам, наверное, покажет приказ, а мы ваших стариков не тронем, пока вы не вернетесь”.

Ну, я сел в машину, помчался в Карасу- Базар, райцентр, километрах в 15 -20, где был штаб батальона. Там оказался майор, приятный парень, командир одного из батальонов московской дивизии НКВД, ей была поручена экзекуция. Когда я к нему пришел и рассказал, он говорит: “Я ничего не могу поделать. Вот, смотри...” И показывает мне приказ, где все четко написано.

Одновременно шла эвакуация из четырех мест. Всех сгоняли к четырем крымским железнодорожным станциям: в Симферополь, Керчь, Феодосию и... уж не помню, что четвертое... Джанкой, кажется. А там всех должны были погрузить на эшелон и куда-то увезти. Между прочим, для меня это была уже вторая подобная акция... до этого при мне – хотя я не был непосредственным свидетелем – выселяли чеченцев, ингушей и осетин на Кавказе. 

Так вот, я опять объяснил, что речь идет о родителях героя, который воюет на фронте, это же дикость, я могу, если угодно, дать любую справку, подписать бумагу. “Нет, – майор говорит, – ничего не выйдет. Есть инструкции: совершенно категорически, никаких поручительств, ни одного невыполнения приказа, все должно быть очищено. Одно могу тебе посоветовать. Им разрешается с собой брать пятьдесят килограммов груза на человека, а они все теряются и берут всякую ерунду. Кто орехов набивает наволочку, кто подушки тащит. А надо постараться дать кормежки, потому что маловероятно, чтобы они вскоре ее получили“.

Ну, все, я ничего не мог больше сделать, примчался обратно. Действительно, мои старики, ожидая меня, и орехов в наволочку наложили, и подушки взяли... Да у них ничего больше и не было. Было две козы, молоком которых они меня поили и сыр из него делали, вот и все богатство этих людей. Я вызвал своего начальника продовольственного снабжения и говорю ему: “Давай-ка быстренько на 50 кг набьем им с собой еды”. Но, когда мы начали это делать, вспомнили, что они татары, а у нас еда-то какая была: свиная тушенка, это тоже невозможно. Но набили все же, нашли там какую-то курятину в желе, американцы прислали нам, еще что-то, сахар в конце концов, масло топленое в металлических банках, тоже американское... 

Ну и все... усадили мы их, плачущих, в повозку, и их увезли.

Ужасно и то, что происходило в последующие три или четыре дня. Дело в том, что Крым из населенного благодатного края превратился в пустыню... Ни одного человека не осталось, все население угнали. А скот весь остался. И вот по всему полуострову бродили недоеные коровы, некормленые куры. Это страшное зрелище.. Как-то стали их военные приручать, а еще чуть позднее стали приезжать первые переселенцы из средней Руси, из Воронежа, Курска и проч. С чего они начали? С того, что стали искать вино... Действительно, татары держали вино в бочках либо в подполах, либо в глинобитном полу террас. Разбивали полы... Все превратилось в пьяную оргию. Такой был кошмар: бродячий скот и пьяная оргия... Еще через пять–шесть дней я получил назначение на 4-й Украинский фронт и уехал в действующую армию.
Из рассказов я узнал, что было в Крыму дальше. Там ведь рос виноград, а приехавшие крестьяне не знали, как за ним ухаживать. Зато в Крыму не было картофеля. Вот они все перепахали, все прекраснейшие виноградники, и засадили картошкой. Крым очень долгое время приходил в себя. 
Как объясняли выселение татар? До нашего сведения довели через политорганы, что в Крыму была какая-то организация, которая якобы сотрудничала с немцами в период оккупации. И преимущественно ее членами были татары, что очевидно, поскольку они преимущественно и жили там.

Самуил Петрович Ярмоненко, 1920г. рождения. В 1944 году майор медицинской службы, сегодня доктор биологических наук, профессор, радиобиолог.
Записано в январе 2003г., С. П. Ярмоненко скончался в марте 2011 года.