Марк Аврутин
11 мая 1967года советские представители передали египтянам сфабрикованный в Москве «документ», в котором утверждалось, будто бы Израиль сконцентрировал на границе с Сирией сорокатысячную ударную группировку и при поддержке сотен танков готовится к вторжению с целью свержения правящего в Сирии режима.
Израильское правительство не только немедленно опровергло эту фальшивку, но и предложило советскому послу в Израиле Чувакину лично убедиться в отсутствии израильских войск на сирийской границе. Понятно, что посол не мог свидетельствовать против своего правительства, и вынужден был отказаться.
Зато Насеру, который был не только президентом Египта, но и главой Объединенной Арабской Республики (ОАР), нельзя было игнорировать это сообщение, ведь формально Сирия тоже была его страной. Начальник египетского генштаба генерал Мухаммед Фавзи, совершив облет приграничных территорий, доложил президенту, что никакого сосредоточения израильских войск нет.
Но советские «друзья» уже постарались, чтобы во всех арабских странах узнали о грядущем израильском вторжении в ОАР. Все выжидали, хватит ли у президента ОАР решимости нанести удар по ненавистному «агрессору». И Насер оказался в сложном положении, зная, что, если он уклонится от нанесения удара по Израилю, то навеки покроет своё имя позором. Так Героя Советского Союза, лидера арабского мира, фактически «подставили», лишив выбора.
Зачем же Москве понадобилась эта авантюра?
В 2003 году был опубликован сборник документов МИД СССР под редакцией Виталия Наумкина, в который попал (по счастливой случайности или по ошибке?) меморандум, датированный 23 февраля 1966 года.
В документе говорилось о том, что 13 декабря 1965 года
«один из лидеров израильской компартии (Моше Снэ —прим. ред.) поставил советского посла в Тель-Авиве в известность о своем разговоре с советником премьер-министра Израиля. Последний сообщил ему о намерении Израиля создать свою собственную атомную бомбу».
Существование в Израиле ядерной программы не было тайной для советской разведки, но ей было неизвестно, на какой стадии находились работы, которые велись в израильском ядерном центре в Димоне. Советское руководство тогда сделало вывод, что ядерного оружия у Израиля еще нет, и нужно принять меры, чтобы не допустить его появления.
Ничего не добившись с помощью дипломатической активности, направленной на то, чтобы запугать Израиль и заставить его заморозить свою ядерную программу, Москва переключилась на подготовку силового решения проблемы. Судя по всему, среди советского руководства не было полного единодушия в отношении того, что следует предпринять. Особенно жесткую позицию заняли: секретарь ЦК, а позже — председатель КГБ, Юрий Андропов и замминистра обороны Андрей Гречко.
Был разработан хитроумный план с целью спровоцировать Израиль на упреждающий удар. Это в максимальной степени снизило бы вероятность ответных действий со стороны Соединенных Штатов. Нанесение Израилем первого удара вызвало бы международное осуждение и недовольство США. К тому же, поскольку перспектива появления у Израиля ядерного оружия тревожила Вашингтон почти в такой же степени, как и Москву, предлогом к войне должна была стать израильская ядерная программа.
Советский Союз еще до начала Шестидневной войны заготовил ноту с поручением Финляндии представлять свои интересы в Израиле. Из этого неопровержимо следует, что советский план предусматривал разрыв дипломатических отношений с Израилем после того, как он будет спровоцирован на упреждающий удар по Египту.
Известно, что 17 и 26 мая 1967 года два самолета совершили пролеты над ядерным комплексом в Димоне. Предполагалось, что это были египетские МИГ-21. Но на самом деле разведывательные полеты над израильским ядерным центром оба раза совершил в то время еще экспериментальный и сверхсекретный МИГ-25. В то время на Западе не было аналога этой машине, которая получила в классификации НАТО обозначение Foxbat («Летучая мышь»).
Израильские летчики, поднявшиеся на перехват, поняли, что у них не было шансов: самолет, дважды пролетевший над Димоной, шел на недоступной высоте и с очень большой скоростью. Командование Армии обороны Израиля усмотрело в этом признак грядущего нападения на ядерный комплекс. Тогда-то и было окончательно решено нанести упреждающий удар по Египту.
В советской авиационной литературе есть упоминание о том, что «в конце 60-х годов» МИГ-25 проходил летные испытания в ближневосточном регионе. А вскоре бывший советский летчик засвидетельствовал, что в 1967 году он совершил полтора десятка полетов в воздушном пространстве Израиля, в том числе два полета настолько секретные, что визу на них давал лично министр обороны СССР.
Насер с энтузиазмом поддержал затею советских друзей. 20 февраля 1966 года в интервью с группой иракских журналистов он объявил:
«Если Израиль создаст атомную бомбу, единственной ответной мерой с нашей стороны должна быть превентивная война. Арабские государства должны будут безотлагательно принять ответные меры и полностью лишить Израиль возможности производить атомную бомбу».
В Средиземное море была направлена мощная советская эскадра, в составе которой находились ракетоносные подводные лодки. Замминистра обороны СССР Гречко срочно прибыл в Каир и заверил египетских друзей в нерушимой поддержке.
В мае 1967 года в Порт-Саид прибыли «с дружественным визитом» советские десантные корабли с подразделениями морской пехоты, а в Украине было приведено в состояние полной боевой готовности авиационное соединение, штабная группа связи которого уже находилась в Египте.
Израильские войска захватили в Синае и на Голанских высотах трофейные документы (в том числе и на русском языке) с детальным описанием советско-египетского плана приготовления к войне. Полагаясь на советские ядерные гарантии, Египет разработал план «Операции Фаджр» (Рассвет), которая должна была начаться на рассвете 27 мая 1967 года.
По расчетам советских генштабистов ни израильская, ни арабская сторона не имела шансов добиться превосходства. Это позволило бы Советскому Союзу в нужный момент бросить на чашу весов малую толику своей военной мощи и без особых усилий переломить ход войны в пользу арабских союзников. При этом советская стратегическая авиация должна была «под шумок» разбомбить Димону.
В полном соответствии с планом советского руководства Израиль удалось спровоцировать на упреждающий удар. Соединенные Штаты, как и предсказывали советские политологи, выразили недовольство по поводу «агрессивных действий» союзника, объявили нейтралитет и вывели свой Шестой флот из восточной части Средиземного моря.
Но действительность внесла свои коррективы. Советским военачальникам представлялось, что в Синае развернется нечто подобное сражению на Курской дуге. Израиль смешал карты советских специалистов. А Насер продолжал засыпать союзников победными реляциями, когда исход войны был уже фактически решен, чем мешал составить ясную картину происходящего. Поэтому советское руководство не знало, что делать.
После того, как израильская авиация привела в негодность все арабские аэродромы , пытаться реализовать первоначальный план, не обладая превосходством в воздухе, было слишком рискованно. И всё же на шестой день войны, когда бригада «Голани» пошла на штурм Голанских высот, Москва решила действовать. Но речь уже шла только о спасении Сирии. Корабли средиземноморской эскадры получили приказ на высадку десантов, но к великому облегчению советских руководителей обошлось без военного вмешательства – Израиль согласился на прекращение огня.
После окончания войны Москва стала заметать следы, но израильтяне устроили открытую распродажу трофейной советской военной техники – танков, грузовиков, артиллерийских орудий. Миллиардные дотации арабским друзьям не принесли дивидендов. Советский престиж в арабских странах падал. Арабы возложили вину за свой провал на московских друзей.
В такой обстановке необходимо было по возможности затушевать факты причастности Советского Союза к столь позорной катастрофе. По своим собственным соображениям в том же были заинтересованы Соединенные Штаты. Соответствующая документация была засекречена, архивы закрыты.
Благодаря принятым мерам сложилось ложное представление о роли Советского Союза в истории Шестидневной войны. Западные историки успешно внедрили концепцию о том, что советское руководство после кубинского кризиса решило строить свои отношения с Западом на принципах разрядки напряженности, выработав к 1967 году осторожный и взвешенный внешнеполитический курс. На самом деле, советские руководители — преемники и верные последователи тирана-авантюриста Сталина — в очередной раз подвели мир близко к краю пропасти.
Июнь 2016
Комментариев нет:
Отправить комментарий