РУССКИЙ ЯЗЫК И ЧУДО ПЕРЕВОДА

 Рита Райт Ковалева и Курт Воннегут.

Виктор Хинкис

Самуил Маршак

  

Как важно соблюдать меру во всем. Волны критического нигилизма захлестывали и умнейшего маркиза де-Кюстина. Он не видел, не хотел видеть в России ничего от подлинности и добра. Вот строки о Пушкине: « Вчера я перечел несколько переводов из Пушкина. Они подтвердили мое мнение о нем, остававшиеся после первого знакомства с его музой. Он заимствовал свои краски у новой европейской школы. Поэтому я не могу назвать его национальным русским поэтом». Страсть к обобщению способна погубить кого угодно. Плоха Россия – значит, и гений в ней должен быть плох, неполноценен. Любой перевод сомнителен. Читаю в переводе Байрона или Гейне – и боюсь своего собственного мнения, право на него дает только знание подлинника.  Как можно перевести, на любой язык мира эти строки: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя». Увы, музыка слов непереводима. Сила русского языка такова, что, порой, переводы на этот язык убедительней и талантливей подлинника. Вот один из примеров.

 Когда же это было? Кажется в году 78-ом. Мой знакомый гордился, и не без оснований, своим отличным знанием английского языка. Мне же тогда удалось за какие-то бешеные деньги достать томик Курта Воннегута. Проглотил толстую книгу залпом. В восторге от текста посоветовал приятелю познакомиться с  этим автором.

 - Воннегут, - поморщился он. – Читал в подлиннике – ничего особенного.

Все же заставил его прочесть издание на русском языке. Дня через два он вернул мне книгу, сказав: «Это другой, гениальный Воннегут».

 Прозу американца перевела Рита Райт Ковалева. Она же – Раиса Яковлевна Черномордик. С тех пор  в обязательном порядке искал фамилию переводчика и покупал книгу всегда, если в ней стояла фамилия Риты Райт Ковалевой.  Бёль, Кафка, Сэлинджер, Фолкнер, Эдгар По… Все эти замечательные писатели говорили на своем языке, но в тоже время на великом и могучем русском с помощью еврейки Раисы Черномырдик.

Спустя годы прочел у Сергея Довлатова:

«Когда-то я был секретарем Веры Пановой. Однажды Вера Фёдоровна спросила:

— У кого, по-вашему, самый лучший русский язык?

Наверно, я должен был ответить — у вас. Но я сказал:

— У Риты Ковалёвой.

— Что за Ковалёва?

— Райт.

— Переводчица Фолкнера, что ли?

— Фолкнера, Сэлинджера, Воннегута.

— Значит, Воннегут звучит по-русски лучше, чем Федин?

— Без всякого сомнения.

Панова задумалась и говорит:

— Как это страшно!..»

 Был в СССР еще один переводчик не титульной национальности, но уникального таланта – Виктор Хинкис.  Это он подарил русскоязычному писателю Конан Дойла, Стивенсона, Честертона, Джойса, Вальтера Скота, Апдайка, Хемингуэя…

 Книги, им переведенные, напечатанные стотысячными тиражами, были в те годы не меньшим дефицитом, чем автомобили или мебель. Знатоки английского утверждают, что переводы Роберта Бернса Самуилом Маршаком – подлинное чудо поэзии на русском языке и превосходят сочиненное шотландцем на языке родном.

 Я думаю, что все эти потомки Иакова сделали для русского языка и литературы больше, чем все, вместе взятые, нынение. члены Союза русских писателей.