Исламисты захватывают образовательные учреждения по всей Европе, от детских садов до университетов.
Когда проблемы становятся видны и слышны общественности, обычно уже слишком поздно для политических манипуляций. Исламистский моббинг в гамбургских школах, на который недавно отреагировала местный сенатор по образованию, является политической проблемой, а не религиозной. Поэтому попытки политика собрать вместе еврейские, христианские и исламские ассоциации и объединения являются ошибочными. Государственные учебные заведения обязаны соблюдать идеологическую и религиозную нейтральность. Для обеспечения соблюдения этого принципа, во-первых, не требуется привлечение религиозных общин, а во-вторых, именно защита нейтральности является основной задачей государственных органов. Кроме того, это не специфическая проблема Гамбурга. Школы в других крупных городах Германии также на протяжении многих лет сталкиваются с запугиванием и оскорблениями учителей и учеников со стороны их мусульманских одноклассников, как подтверждает основательница берлинской мечети «Ибн Рушд–Гёте» Сейран Атеш.
Когда, как недавно в Гамбурге, мусульманские одноклассники угрожают еврейской девочке концентрационным лагерем и смертью; когда девочки из мусульманских иммигрантских семей, не носящие головные платки, подвергаются принуждению со стороны мусульманских одноклассников носить их; учителя и ученики, которые едят свинину, подвергаются оскорблениям со стороны мусульманских учеников, которые считают их «нечистыми», а учитель-гей подвергается преследованиям со стороны мусульманских учеников; мусульманские ученики отказываются посещать уроки музыки, потому что музыка «харам», то есть запрещена; когда на родительских собраниях мусульманские отцы запрещают матерям говорить, потому что женщины не имеют права голоса, то время политической косметики давно прошло. И «давно» в данном случае означает более точно – два десятилетия.
Те, кого не разбудили выстрелы в Хатун Сюрючю в феврале 2005 г., лишены сердца и разума. Хатун Сюрючю не только олицетворяла всё, чего германское общество желает от иммигрантов и их детей, но и была смелой, жизнелюбивой и свободолюбивой. Немецкая курдка была застрелена одним из своих братьев в берлинском районе Темпельхоф. Ее предполагаемое преступление заключалось в том, что она жила «как немка». Берлинские директора школ в Нойкёльне и Темпельхофе, местные политики, такие как бывший мэр Нойкёльна Хайнц Бушковски, сотрудники ювенальной службы, судьи, например судья по делам несовершеннолетних Кирстен Хайзиг, полицейские, криминологи, сотрудники проекта «Матери Нойкёльна» или группа отцов Казима Эрдогана, журналистка Гюнер Балчи, социолог Бассам Тиби, социолог Некла Келек, юрист Сейран Атеш, правозащитница и активистка Серап Чилели, психолог и социал-демократ Лале Акгюн, исламовед Ральф Гадбан, психолог Ахмад Мансур, исламовед Абдель-Хаким Урги, этнолог Сюзанне Шрётер и многие другие более 20 лет обращают внимание на подобные проблемы, участвуют в ток-шоу, пишут книги и статьи.
Не меньшинство, а большинство
Исламисты захватывают учебные заведения по всей Европе, от детских садов до университетов. «Неделя ислама» в мае в Кильском университете им. Кристиана Августа, сопровождавшаяся антисемитскими выпадами, выступлением салафитского проповедника, а также гендерным апартеидом на входах и при рассадке, повторила сценарий, опробованный 15 лет назад в Великобритании. Подобные завоевания известны также из Берлина и Гёттингена, и каждый раз это устраивает мусульманская группа студентов. Она близка к движению в поддержку халифата «Хизб-ут-Тахрир», запрещенному в Германии много лет назад еще министром внутренних дел от СДПГ Отто Шили. Тем не менее в Германии оно управляет интернет-платформами, такими как Generation Islam, Realität Islam, Muslim interaktiv, имеющими даже турецкоязычные версии с сотнями тысяч подписчиков, которые, безусловно, не все из Германии.
Их деятельность в нашей стране должна быть пресечена германскими сенаторами, земельными министрами внутренних дел и органами высшего образования. Без всяких обсуждений. Еще 10–15 лет назад в британских телестудиях сидели друг напротив друга плотно замотанные в головные платки и светские женщины из мусульманских иммигрантских семей, чтобы под руководством ведущих высказать свои взгляды на разделение полов и дресс-код в исламе. Это создавало впечатление, что речь идет о проблеме внутри меньшинства. Ничто не может быть дальше от истины. Иммигранты из исламских стран и их потомки, которые защищают в Германии Основной закон, представляют не меньшинство, а большинство.
Дело не в том, что все проблемы, связанные с сегрегацией мусульманских иммигрантов (в Германии это принято называть «параллельными обществами»), «убийствами во имя чести», ношением девочками хиджаба, постом во время Рамадана среди детей, отказом мусульманских девочек от занятий спортом и плаванием, публичными молитвами, клановой преступностью и т. д., не были известны и не обсуждались. Следует скорее выяснить, почему более прозорливые люди в обществе, политике, судебной системе, органах власти и СМИ, в академических и гражданских кругах не смогли противостоять упорным отрицателям реальности в своих рядах. Почему они позволили им себя сдержать? Почему вообще стала возможной «культура отмены»? И почему так долго производило такое сильное впечатление, когда коренные немцы, турки, арабы, журналисты, академическая и гражданская среда очерняли более прозорливых как якобы клеветников, врагов иностранцев, расистов и исламофобов?
Явные авторитарные и тоталитарные черты
Ограничения в культуре дебатов начались не с приходом Ангелы Меркель на пост канцлера, но под ее руководством они достигли беспрецедентного уровня. Уже в 2005 г. было невозможно, не подвергаясь массированным обвинениям в расизме, публично обсуждать проблемы, которые ислам создает на Западе в связи с ненавистью к евреям, вопросом равенства мужчин и женщин, гомосексуалистов, индивидуальным самоопределением каждого человека, гуманистическим мировоззрением, своей исторической ролью в массовом порабощении людей. При этом такие дискуссии были бы не только возможны, но и необходимы, именно благодаря активности немецких турок, немецких иранцев и немецких арабов. Ведь кризис с беженцами 2015–2016 гг. и массовая иммиграция молодых арабских мужчин сделали вопросы о западных ценностях более актуальными, чем когда-либо.
Правительство «светофора» еще более обострило проблему. В первую очередь, радикально левая федеральный министр внутренних дел Нэнси Фэзер (СДПГ), которая уже при вступлении в должность проявила странную слабость к исламистам. Кроме того, также радикально левая федеральный министр по делам семьи Лиза Паус («зеленые»), которая еще более расширила программу поддержки «Demokratie leben», разработанную одной из ее предшественниц – Мануэлой Швезиг (СДПГ) и направленную против правого экстремизма, использовав ее против оппозиции. И, наконец, министр иностранных дел Анналена Бэрбок («зеленые»), которая ввезла в страну почти 39 тыс. афганцев, частично с поддельными документами и неподтвержденной личностью, в том числе шариатских судей, и, несмотря на громкие заявления о феминистской внешней политике, абсолютно не заботилась о женщинах, например, в Иране.
В начале срока своих полномочий Фэзер упразднила экспертную группу по политическому исламу, одновременно поддержав совет экспертов по исламофобии, которые явно не обладали достаточной компетенцией в данной области, и написала предисловие к их отчету, не содержащему фактов, который, к счастью, был отклонен судом вскоре после его публикации. Щедро финансируемые левые неправительственные организации (НПО) под эгидой государственной программы «Demokratie leben» взяли на себя борьбу с оппозицией и нежелательными высказываниями, от которых государство должно было воздерживаться в силу своего обязательства по идеологической и религиозной нейтральности. Свобода слова и связанная с ней критика правительства, включая критику политики в отношении беженцев и отдельных политиков, были криминализированы коалицией «светофора» таким образом, который явно имел авторитарные и тоталитарные черты. Однако трехлетнее правление «светофора» было лишь чистым концентратом 16-летнего правления Меркель и ХДС, уже тогда проводивших «красно-зеленую» политику.
Конечно, невозможно за короткий срок восполнить 20 лет упущений и политических провалов в отношении исламистов. Однако ХДС/ХСС уже могла бы сменить вехи. Почему министр по делам семьи Карин Прин не прекращает программу «Demokratie leben» и не запускает вместо этого новую программу, которая бы тщательно изучала все три формы экстремизма – исламистскую, левую и правую, – объединенные общим мотивом антисемитизма, действительно угрожающего демократии? Почему в земельных парламентах не ведутся дебаты об исламизме в детских садах, школах и университетах с обязательными мерами со стороны министерств образования и культуры? И почему исламизм в повседневной жизни Германии уже семь лет не является темой ток-шоу? Решающим будет то, сможет ли министр внутренних дел Александр Добриндт набраться мужества, чтобы отменить Конференцию по вопросам ислама, поскольку она институционализировала исламизм, вместо того чтобы, как первоначально предполагалось, подавить его. Требуются действия политиков на всех уровнях, от муниципалитетов до Бундестага. Увидим ли мы их?
Зильке КИРШНИК, «Еврейская панорама»
