суббота, 16 мая 2015 г.

ДЕЛЬФИНЫ - ЧУДО ПРИРОДЫ

ФАЛЬШИВЫЕ ВЕТЕРАНЫ



Мои покойные родители - признанные участники "великой отечественной войны" (поставил кавычки т.к. привожу официальное название этого побоища). Коллекция их орденов и медалей, военных наград была не слишком велика, куда им до нынешних ветеранов на параде! У отца (военный врач-хирург) - скромный орден красной звезды и 3-4 медали - за оборону Ленинграда (дивизионный медсанбат на Карельском перешейке, главный врач госпиталя в окруженном Ленинграде), - за взятие Берлина (награждали весь личный состав второго Белорусского фронта), разумеется, за победу  над Германией, и, кажется юбилейная медаль 20 лет победы. А у мамы, вольнонаёмной в военном госпитале, всего-то медаль за победу над Германией. Награды лежали в ящике письменного стола, и не припомню, чтобы родители их когда нибудь носили на публике. Впрочем, статусом ветеранов им пришлось воспользоваться в "лихие 90ые". Как таковые они получали дефицитную гречневую крупу, недоступную прочим.
И вот смотрю я в телевизоре на демонстрирующих ветеранов (а что и кому они демонстрируют?) и терзаюсь вопросом кто из них действительно был на той войне пехотинцем, танкистом, лётчиком, самим фактом участия в войне и без всяких геройских поступков заслуживших нашу благодарность. И кто заработал свои награды службой в НКВД, заградотрядах, охраной заключенных, в тыловых политотделах, военными прокурорами и судьями. А ведь у этих было куда больше шансов остаться в живых в той жуткой мясорубке.
В последние годы появилась ещё одна категория сомнительных ветеранов-демонстрантов. Это ряженные то ли самозванцы, то ли назначенные властью, дефилирующие на праздничных улицах каждый раз в разных чинах и наградах, охотно позирующими перед фото- и киноаппаратами.
По мне, это последняя стадия профанация памяти о войне, тяжкое оскорбление живых и мёртвых. Стыдно нам хоть как-то в этом соучаствовать.
                                 Д.М.

Фальшивые ветераны

Живых фронтовиков осталось не так уж много (самым «молодым» из них уже под 90), а тех, кто проявил особый героизм на войне и был удостоен высших наград, вообще единицы, поэтому моложавые старички, которые бренчат 9 мая разнообразными медалями, очевидным образом к событиям на фронте никакого отношения не имеют.  Еще при советской власти в 1985 году была осуществлена (аккурат к 40-летию Победы) массовая девальвация звания ветерана – ветеранские книжки и ордена раздавали буквально всем подряд (в том числе и тем, кто в годы войны воевал на стороне Гитлера). Наконец, согласно ельцинскому закону «О ветеранах» от 1995 года список ветеранов ВОВ был расширен – в него попали и люди, которые вообще никогда на фронте вообще не были. И многие не совсем понимают, чем же ветеран ВОВ отличается от фронтовика, чем и пользуются кремлевские пиарщики, а также просто проходимцы. 



Сейчас мундиры и ордена надевают люди, даже формально не попадающие под требования этого закона. Скандал в блогосфере начался с публикации фотографий некоторых особо примелькавшихся персонажей, которые из года в год светятся в центре Москвы с иконостасом купленных на барахолке боевых орденов и медалей. На первом фото – женщина в мундире генерал-майора и награжденная сразу двумя звездами – Героя СССР и Героя Соцтруда на трибуне Мавзолея. А вот она в 2010 году (на погонах – три звезды полковника):


Как пишет автор фотографий: "Никаких особых вопросов по этому фото, снятому в 2010г. у меня не было. Разве только несколько смущало количество орденов Отечественной войны(три). Так как единственной женщиной 3-х кратно награждённой есть Попова Надежда Васильевна (1921р.) заместитель командира эскадрильи 46-го гвардейского женского полка ночных бомбардировщиков 4-й Воздушной армии 2-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза, гвардии майор -3 ордена I степени, но она служила в авиации. Все остальные многократные(от 3-х и выше) кавалеры ордена Отечественной войны исключительно мужчины.
Но возможно третий орден был получен в 1985г., когда к 40-летию Победы этим орденом награждались все живые участники Великой Отечественной войны. Этот вопрос по фото не выяснить. Кстати наличие этого ордена за 1985г. является ещё одним государственным подтверждением статуса участника ВОВ. Казалось на этом всё. Но не тут то было. Совершенно неожиданно для себя я попал в Москву уже на 9 мая 2011г. И опять пошёл к Большому театру. Каково же было моё изумление, когда я опять увидел эту пожилую женщину. Но не потому конечно, что увидел её в добром здравии, а потому как, вернее во что она была одета и что было на её форменной одежде. Для того чтобы ознакомиться с продолжением нужно перейти к следующему фото".


"9 мая 2011г. Сначала я увидел её лицо и сразу вспомнил прошлогодний снимок. Но потом посмотрел на форму и, не знаю как вы, но я несколько опешил. Давно находясь на заслуженном отдыхе, в преклонных годах бабуля за год успела получить(судя по погонам) звание генерал-майора. Мало того. Рядом со звездой Героя Советского Союза преспокойно устроилась звезда Героя Социалистического труда. Вернитесь назад и ещё раз посмотрите на прошлогодний снимок-одно лицо и одна звезда. А какая карьера за год! Однако. Последнее награждение званием ГСТ состоялось 21 декабря 1991г.( оперная певица из Казахстана Бибигуль Тулегенова). И вот ровно через 20 лет, когда нет того соцгосударства появляется его соцзвезда. Вот я и спрашиваю- КАК ТАКОЕ может быть???"


"Мне могут возразить-генеральское звание дали за выдающиеся заслуги, а звезду соцтруда в прошлом году не надела(сломалась застёжка). Охотно верю. Но почему тогда падкие на сенсации сми не раструбили на всю страну о присвоении генеральского звания заслуженному ветерану ВОВ перед Днём Победы?(гарант конституции вручает генеральские погоны в Кремле). А по поводу звезды ГСТ скажу одно. Была в Советском Союзе такая лётчица Гризодубова Валентина Степановна (1909г.-28апр.1993г). Так вот она была ЕДИНСТВЕННАЯ женщина за всю историю СССР, удостоенная двух высших званий (Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда). В современной России звания ГСТ нет. Вопрос тот же – КАК ТАКОЕ может быть???»
В 2012 году лже-генеральша уже красовалась на трибуне мавзолея недалеко от третьего и трехкратного президентов РФ:


На днях один из пользователей столкнулся с «генеральшей» в маршрутке.  Всю поездку она орала на весь салон о своих подвигах под Сталинградом. И пули у нее свистели над головой, и фрицы были повсюду, и отстреливалась она от них как могла. Потом бабуся хвалилась подарком, который на днях ей сделали в школе, куда пригласили на образовательную беседу с детьми: "Хороший подарок. Большая красивая чашка с блюдцем. В красивую коробочку упакована". А затем принялась хаять водителя, не пустившего ее в маршрутку бесплатно. Попытка ее осадить успехом не увенчалась. На резонные расспросы, она для начала прикинулась безнадежно глухой (хотя только что оживленно беседовала с соседкой по транспорту). А затем принялась кричать, что «негодяи» смешали ее с говном по ТВ. Возможно, мы и в этом году увидим ее 9 при орденах на Красной площади.


Еще один ряженый клоун у Большого театра 9 мая:


Этот актер обладает сразу двумя звездами Героя СССР и звездой Героя Социалистического Труда, а также 7 Орденами Ленина (!). Как справедливо отмечают блогеры:
Судя по ведомственным знакам на правой стороне груди этот генерал-чекист. Один знак «Ветеран» с профилем Дзержинского, другой «Особые отделы КГБ СССР». За всю историю СССР дважды Героев Советского Союза было 154 человека. По опубликованным современным данным в живых 27 человек. Из них 24 космонавта СССР и трое авиаторов.
За всю историю СССР одиннадцать Героев Социалистического Труда были также и Героями Советского Союза. Единственный из них оставшийся в живых-Головченко Василий Иванович-старшина-фронтовик, директор совхоза. Соответственно на генерала армии он не тянет.
Под звёздами располагается обширная орденская колодка. Первая награда,как и положено по старшинству-орден «Ленина». Их 7 штук (!!!). Однако по семь раз орденом Ленина были награждены: 
министр общего машиностроения Сергей Александрович Афанасьев; 
Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян; 
Маршал Советского Союза Семён Михайлович Будённый.
Следующий орден «Александра Невского». По статуту ордена им награждаются только командиры Красной Армии-дивизий, бригад, полков, батальонов, рот и взводов и всё. Следующие 3 ордена «Октябрьской революции». Известны имена двукратных кавалеров этого ордена, а вот про ТРЁХкратного кавалера источники молчат.


Своих героев в центр Москвы поставляют не только «советские» армия и спецслужбы, но и Краснознаменный флот. На двух нижеследующих фото – еще один ряженый, который умудрился за год сделать карьеру от матроса до капитана первого ранга:


Во первых: награды расположены как попало, вперемешку ордена и значки. Ордена «Отечественной войны» и «Красной Звезды» находятся слева, а должны быть справа и тд. Каждый служивший знает порядок расположения наград.
Левее ордена Сталина самопальный орден «Адмирал Ушаков». Настоящий орден пятилучевой, а здесь восьмилучевой. Но дело даже не в этом. Настоящим орденом награждался только командный состав военно-морского флота (офицеры), но не матросы. На фото персонаж в форме матроса. В третьих: самое интересное. На фото виден Георгиевский крест, хоть и боком, но видно (на правой стороне груди, левее медали «За боевые заслуги»). Насколько известно, в России не осталось в живых награждённых этим царским орденом ( Знак Отличия Военного ордена Св. Георгия для нижних чинов). Награждали им до 1917 г. Позже, до 1920 г., только белогвардейцев Врангеля, Колчака, которые (кто выжил) ушли за кордон в эмиграцию и служить в РККА не могли. Последний Георгиевский кавалер Фёдоров Н.В. скончался в США в 2003г. в возрасте 102 г.


Но самое прекрасное, что этот морячок за год сделал сумасшедшую карьеру и в мае 2011 года выглядел так. Разницу между матросом и капитаном первого ранга думаю все понимают.


Еще один ряженый, в разные годы появляющийся с разными погонами и с разным количеством орденов.


На груди места для фальшивых орденов уже не осталось, надо вешать на спину.


Деньпобедовская вакханалия при Путине естественным образом подогрела потребность в «ветеранах», которые в нынешней России превратились в праздничный реквизит. Если на Новый год у россиянина должна быть елка, то на день Победы – ветеран. Поэтому блогеры усмотрели в этом руку Кремля:
Понятно, что это не самодеятельность данных товарищей, а спланированная акция. По всей видимости есть распоряжение организовать определенное количество «героев-ветеранов». Власти нужны такие верные «ветераны», они не будут жаловаться на нищенские пенсии и дорогие лекарства, они слова не скажут про то, что обещания власти все сильнее, а ветеранов все меньше и меньше. А скоро их не останется совсем. Останутся только вот такие, как эти, ряженые. Поддельные ветераны будут символизировать нашу победу.


Некоторые из них предположили даже наличие спецзаказа на «ветеранычей»:
То есть специальные люди подбирают специальных старушек и стариков, вешают им звезды героев, пошивают для них специальную форму, а потом выводят их на улицу 9 мая и сажают на трибуну у Мавзолея рядом с Путиным и Медведиком. То есть в Эрэфии существует специальная программа – со своими средствами и кадрами - призванная поддерживать в Эрэфии культ Победы – в том числе и путем создания вот таких вот ряженых «ветеранов».


Авторитетный блогер drugoi потребовал от властей и правоохранительных органов разобраться с цирком клоунов, который из года в год повторяется 9 мая в центре Москвы:
Вот и я хочу задать вопрос всемогущей ФСО, кремлевской службе протокола и прочим — каким образом у вас на центральной трибуне парада Победы появляются такие личности? В День Победы в центре Москвы шагу нельзя было ступить — всё в заграждениях, тысячи полицейских, грузовики перекрывают переулки, на Манежную только через рамки металлоискателей. Фактически, центр города был на осадном положении, а у вас на Красной площади сидят непонятные личности, ряженые мурзилки. Какое унижение для настоящих ветеранов, вы подумайте.


Свое мнение по поводу происходящего высказал известный националист Константин Крылов:
Нами последние сто лет управляют люди не то чтобы даже очень мерзкие и страшные, а – ПРОСТЫЕ. Той самой простотой, которая хуже воровства. Соответственно, способные на поступки, которые нам просто в голову не приходят…


Возьмём ту же самую ветеранскую тему. Нехватка ветеранов остро ощущалась уже в семидесятые. Тогда было принято, чтобы в школу приходил ветеран и говорил про войну. Лучше чтобы говорил, а не рассказывал. То есть без всякой лишней информации, а как-то так – «война это страшная беда, ребята, но мы одолели, страшное было время, вот руководство очень хорошо руководило, ну и народ помогал.


Соответственно, учителя часто просили детей, чтобы они привели «какого-нибудь дедушку»… Это я к чему. Никакой специальной программы изготовления фальшивых ветеранов тогда, наверное, не было… Так и сейчас, скорее всего, делается. На любом уровне, включая высший.


Ну вот нужны на Мавзолее ветераны. Полагается так, чтоб ветераны были, порядок такой, ветераны нужны, Путин тоже сказал, чтоб ветераны. Ну не хватает, понимаете? Все перемёрли, старенькие они уже. Вот бабушку с орденами попросили постоять. Да может она воевала. А что орденами увешалась как ёлка, так у неё с головой уже плохо, ну чего, срывать с неё, старуху обижать? Да какая блядь вам разница, настоящие ордена, ненастоящие? Вы блядь чё, воевали? Вы ваще чё в жизни своей видели? Чё привязались? Мы, можно сказать, пенсионерке помогли, она потом и в буфете покушает, и вообще. Вам что, для бабушки жалко? Нет, ну скажите – жалко? Жлобы хипстерские, не знаете, как старым людям тяжело живётся.


Ради получения льгот согласно закону «О ветеранах» (выделение бесплатной квартиры и социальной помощи) во фронтовики записываются и те, кто служил в вермахте. Так, ветеран ВОВ из Магадана помимо службы в РККА, также служил в немецкой армии. Впрочем, удивляться этой истории не стоит – достаточно вспомнить, что ветераном ВОВ был признан и получал льготы от советской власти известный каратель – гауптштурмфюрер СС Григорий Васюра, сжегший деревню Хатынь.




Сюжет о лже-фронтовиках на РЕН-ТВ

ВОЗРОЖДЕНИЕ РУССКОЙ НАЦИИ

Статья характерная. В ХХ веке пробовала возродиться немецкая нация. В ХХ1 - пытается возродиться русская. Что делать остальным - жертвам "постмодерна"?

Специально для портала «Перспективы»
Юрий Гранин

Национальное государство в эпоху постмодерна: угрозы и перспективы


Гранин Юрий Дмитриевич ‒ ведущий научный сотрудник Института философии РАН, заведующий кафедрой истории и философии науки Академии медиаиндустрии, доктор философских наук, профессор.

Национальное государство в эпоху постмодерна: угрозы и перспективы
Угрозы национальной идентичности исходят не только от потока инокультурных мигрантов, этнокультурного и политического сепаратизма. В современном мире вызовы идут от глобального экономического, политического и информационно-культурного (символического) «насилия», властно формирующего новые – транснациональные (культурные и политические) идентичности и реанимирующего старые ‒ архаичные (субнациональные, мифопоэтические, религиозные) идентификации. Противостоять насилию евро-атлантической масскультуры, ориентированной на «глобальное потребление», способна продуманная государственная политика, сочетающая традицию и современность в контексте сохранения национальной идентичности.

Вопрос о судьбе национального государства в эпоху постмодерна [1] продолжает оставаться в горизонте неопределенности. В настоящее время дискуссии выстраиваются по принципу «оптимисты ‒ пессимисты». Первые считают, что традиционные формы не исчерпали свой исторический ресурс, и требуют возврата к международному общежитию, субъектами которого были бы не наднациональные институты политической, экономической и культурной сфер жизни, а, как и прежде, суверенные национальные государства. Вторые связывают основные надежды с отмиранием национального государства, радикальным изменением принципов современного политического устройства мира и выстраивают политические проекты «сетевого общества» (М. Кастельс), «континентальных федераций» (А.Г. Дугин), «общества множеств – рес-коммуны» (А. Негри, М. Хардт), возглавляемой США «глобальной демократической империи» (Н. Фергюссон), «глобального гражданского общества» (Д. Дарендорф, Э. Гидденс), «глобального гражданства» (Ю. Хабермас, М. Эван) или «космополитического государства» (У. Бек) [2].По мнению У. Бека, европейцы лишь «делают вид, будто все еще существуют Германия, Франция, Италия, Нидерланды, Португалия и т.д. Но их давно уже нет, так как закрытые национально-государственные держатели власти и отделенные друг от друга границами государства стали ирреальными самое позднее с введением евро» [3].
Думаю, это ошибочное утверждение. Но верно то, что научное осмысление проблемы трансформации национальных государств в современном мире осуществляется в пределах сложных и весьма разнообразных онтологических ландшафтов, в границах которых понятия «глобализация» и «национальное государство» перманентно меняют свое содержание, иногда вплоть до противоположного.
В частности, когда пишут о закате национального государства, в большинстве случаев имеют ввиду все современные государства, не потрудившись различить в их числе государства национальные (со сложившимися в пределах этой политической формы нациями: Франция, Польша, Германия, Япония), псевдонациональные (объявленные «национальными», но в действительности созданные на родоплеменной и этнической основе ‒ к их числу относятся почти все постколониальные государства Африки и многие государства Азии) и многонациональные (федеративные государства, включающие в свой состав несколько сложившихся «этнонаций»: Испания, Великобритания, Италия, Россия). В последних нация как связанная посредством воображения и сплоченная общими чувствами идентичности и солидарности, общими ценностями прошлого и настоящего устойчивая социокультурная общность людей, политически объединенных в одном государстве, еще не сложилась.
Понятно, что судьбы этих государств в условиях современной (неолиберальной) исторической формы глобализации [4] будут в силу многих причин разными. Большинство современных исследователей указывают на вынужденную утрату многими государствами второго и третьего эшелонов развития значительной части экономического и политического суверенитета под давлением США и их союзников по G-7, а также МВФ и прописанных в странах «семерки» ТНК. Часть государств готовы добровольно отдать свои суверенные полномочия, выстраиваясь в очередь на вступление в НАТО, Евросоюз и другие международные организации. Некоторые, как Украина, находятся под внешним управлением и уже утратили статус суверенного государства.
Однако речь в данном случае не о тотальном политическом и экономическом насилии, которое стало нормой международных отношений в последние годы. Угрозы всем национальным и многонациональным государствам Европы связаны с эрозией их культурного фундамента (культурного кода), на котором выстраиваются национальные идентичности. И дело не только в идеологии неолиберализма, воплотившейся в политических принципах толерантности, политкорректности и мультикультурализма, но и в распространении комплексного идейного течения (мировоззрения) постмодернизма, выразившего трансформацию евро-атлантической цивилизации, ее отказ от ценностей христианства и Просвещения. Противостоять насилию евро-атлантической масскультуры, ориентированной на «глобальное потребление», способна, на мой взгляд, продуманная государственная политика, сочетающая традицию и современность в контексте сохранения национальной идентичности.
В эпоху глобализации народы многих стран мира поставлены перед проблемой сохранения прежних и поиска новых идентичностей. Кризис идентичности, отмечает С. Хантингтон, охватил все крупные государства Европы, Азии и Америки. В итоге почти повсеместно, не исключая США и России, идёт процесс фрагментации национальной идентичности, которой «пришлось уступить место идентичностям субнациональным, групповым и религиозным» из-за открытости границ и роста миграционных потоков, способствовавших образованию в пределах национальных государств инокультурных диаспор, не желающих интегрироваться в национальную культуру [5].
В современной литературе представлено множество типологий и классификаций идентичности. Их подразделяют на «индивидуальные» и «групповые», «позитивные» и «негативные», «локальные» и «надлокальные», «фундаментальные» и «релятивные». В качестве фундаментальных признаются расовые, этнические, национальные и цивилизационные идентичности, связанные с антропологическими, языковыми, культурными и религиозными различиями людей.
Каждый индивид является носителем комплекса многочисленных иерархически связанных идентичностей, часть из которых актуализируется с изменением географического, политического и социокультурного пространства его жизни. Но поскольку процедуры индивидуальной идентификации осуществляются в чувственно-эмоциональной и когнитивной формах, включая в себя мысленное отнесение к той или иной группе, содержание полученного в акте самосознания ответа на вопрос «Кто Я (Мы)?» в полной мере зависит от ценностно-оценочных представлений и знаний о «Них» ‒ «Других». В конечном счёте идентичности представляют собой индивидуальные и групповые конструкты – вербализованные результаты отнесения к «воображённым общностям» (Б. Андерсон), определяемые, в свою очередь, предшествующим воспитанием, образовательным и культурным багажом и наличествующим в данный момент окружением.
Поэтому угрозы национальной идентичности исходят не только от потока инокультурных мигрантов, этнокультурного и политического сепаратизма. В современном мире вызовы идут от глобального экономического, политического и информационно-культурного (символического) «насилия», властно формирующего новые – транснациональные (культурные и политические) идентичности и реанимирующего старые ‒ архаичные (субнациональные, мифопоэтические, религиозные) идентификации. Их сочетания в индивидах и группах весьма причудливы и разнообразны, как разнообразны экономические, политические и культурные параметры жизни государств и народов, включённых в глобализацию.
Не вступая в полемику о содержании термина «глобализация», по поводу которого до сих пор идут оживленные дискуссии, отмечу лишь всемирно-исторический характер этой мегатенденции к поэтапному объединению человечества, на протяжении столетий реализовывавшейся в попытках организации общего пространства жизни народов и государств на основе разных цивилизационных моделей развития [6]. Итогом таких попыток оказывалось временное доминирование и распространение в пределах нескольких географических регионов одной из локальных цивилизаций. Мощнейшим политическим средством «переплавки» и интеграции элит и населения обширных территорий в большинстве случаев была империя. Так, параллельно и сменяя друг друга в качестве лидеров, на просторах Евразии развивались «китайская», «индийская», «эллино-македонская», «римская», «арабо-мусульманская», «западноевропейская» и «евро-атлантическая» формы глобализации. Этим формам соответствовали свои полюсы регионального и межрегионального развития.
Ни одна из исторических попыток глобализации человечества не увенчалась полным триумфом. Но каждая способствовала экономическим, политическим и культурным трансформациям населяющих регионы социумов, увеличивала число и протяженность транспортных, торгово-экономических, политических и информационно-культурных «сетей» и коммуникаций, содействовала переносу за пределы локальных территорий, регионов и континентов произведений литературы и искусства, техники и технологий, религиозных и светских идеологий, научных знаний и типов рациональности, норм и образцов экономической, политической и социальной жизни, распространению знаний и артефактов.
Наиболее масштабной и успешной была выросшая из западноевропейской евро-атлантическая форма глобализации, завершившая процесс становления всемирной истории. Локальные истории первобытных и постпервобытных (кочевых и аграрно-ремесленных) обществ, политически оформленных в ранние государства и их аналоги, превратились в региональную историю древних и средневековых этнических государств и империй, а затем ‒ и во всемирную историю наций, национальных государств и образованных ими колониальных империй. Человечество оказалось связано не только силой государственных форм территориального контроля, но и новыми анонимнымисистемами власти: транснациональными организациями и многонациональными корпорациями.
Становление и развитие евро-атлантической глобализации сопровождалось распространением новых политических форм общежития и социальных общностей: «национальных государств» и «наций» [7]. По сути, эта историческая форма глобализации представляла собой «модернистский проект» и была органически связана с идеалами Просвещения, предписывавшими для лингвистически, конфессионально и культурно разных народов в Европе и за ее пределами оптимальное устройство пространства совместной жизни ‒ на основе не традиций, но рационально сформированных общей «памяти», общих «ценностей» и общей «судьбы». Однако проект модернизма с характерной для него верой во всемогущество человеческого разума уже в конце XIX в. был подточен ницшеанством, в первой половине XX в. подорван двумя мировыми войнами, тоталитаризмом и структурализмом и, наконец, почти совсем разрушен во второй половине XX столетия культурным и философским постмодернизмом.
Формирование этого мировоззрения началось в 1960-х годах на волне кризиса «старых» либеральных демократий, студенческих «революций» в Западной Европе, борьбы за права и свободы расовых меньшинств в США, с одной стороны, и деколонизации мира ‒ с другой. Его характерной чертой стал стратегический релятивизм, поставивший под сомнение ценности, практики и институты эпохи модерна. После вступления США, Канады и Западной Европы в постиндустриальную фазу развития, обеспечившую беспрецедентный экономический рост и формирование в этих странах «общества потребления», эта установка была поддержана политическими и экономическими транснациональными элитами. Они абсолютизировали идею «свободы от», распространив ее не только на свободу экономики от государственного регулирования, но и на другие унаследованные от эпохи модерна формы общежития. Так возникла «постсовременность» (постмодерн) с культом «личной свободы» и абсолютизацией «равенства».
Подняв на щит идею равноценности и равноправия всех истин, всех культур и идентичностей, постмодернизм бросил интеллектуальный вызов не только национальной идентичности и национальным формам общежития. Под сомнение были поставлены основы всей претендующей на глобальное господство евро-атлантической цивилизации: классическая наука, с ее пафосом рационального познания мира и презрением к религиозным догмам и суевериям, и культура модерна, с ее вниманием к общечеловеческим ценностям и классическим образцам. В социальных науках упор был сделан на «эпистемологический поворот»: переход к новой теоретической оптике, характеризуемой отказом от парадигмальных образцов естествознания и равноправностью дискурсов любого рода. В культуре – на ее плюрализацию, виртуализацию и визуализацию. Модернистской установке на искусственную гомогенизацию, «выравнивание» социокультурного пространства постмодернизм противопоставляет якобы естественную плюральность последнего: растущее множество отдельных вполне конкурентоспособных образований ‒ «картин мира», идеологий, мировоззрений, научных парадигм, политических, экономических и культурных практик, образов жизни и т. п. Тем самым в культурное пространство современного Запада возвратились, казалось бы, давно вытесненные из него архаичные дискурсы и практики: мифы, древние формы религиозных культов, алхимия, астрология, магия. Вырос интерес к расовой и этнической реальности, языку, фольклору, быту, традициям и обычаям, маргинальным объектам и ситуациям ‒ «безумию», «порнографии», «однополым бракам» и «сексуальному насилию».
В результате использования характерных для постмодернизма интеллектуальных стратегий децентрации и деконструкции подвергается разрушению выстроенное наукой в эпоху модерна западоцентричное (евро-атлантическое) представление о характере становления и эволюции всемирной истории, её разделение на «развитый» Центр (Запад) и догоняющие его «периферию» и «полупериферию». В исторических и социальных науках появилось мощное интеллектуальное направление реориентализма, заявившее о необходимости выхода за пределы абстрактного универсализма и «логики евро-атлантической модерности» (отмеченной колониализмом и имперским различием) в пространство «глобальной истории», контр- и трансмодерности. Это пространство будто бы позволяет создавать не менее эффективные, чем евро-атлантические, проекты и модели развития, постепенно ведущие к нерепрессивной по отношению к «отставшим» народам глобализации.
Нет сомнения, что в русле реориентализма/постмодернизма были достигнуты впечатляющие результаты. Парадигма «транссубъектности» Г. Ансальдуа, феномен «межсекционности» (связанный с пересечением и слиянием в опыте небелых женщин расовой дискриминации с гендерной, классовой и сексуальной), проанализированный афроамериканкой К. Креншоу, концепции «преодоления хюбриса нулевой точки» колумбийца С. Кастро-Гомеса и «трансмодерности» Э. Дусселя, концепция «ситуативных знаний и идентичностей» Д. Харрауэй, методология «порабощённых» Ч. Сандоваль и «игровая идентичность» М. Лугонес, концепция «реляционной этики и идентичности» сапатистов и плюралистическая герменевтика В. Миньоло – всё это, безусловно, расширило и обогатило пространство интеллектуального поиска.
Однако безоговорочное отторжение отечественными адептами постмодернистской философии и методологии модернистского дискурса настораживает. Они пишут о наличии в нём «европейских имперских категорий», которые якобы «современная эпистемология вышвырнула как ненужные», об отсутствии в нём «оригинальных мыслительных традиций, к которым можно было бы вернуться», призывают к размежеванию с риторикой модерности, к акту «эпистемологического неповиновения». «Без этого шага, – пишет М.В. Тлостанова, – деколонизация сознания и бытия окажется невозможной, и мы останемся в рамках внутренней оппозиции европоцентричным идеям модерности» [8]. Но вот если мы сделаем этот шаг, научившись «забывать всё то, чему нас учили прежде, освобождаться от мыслительных программ, навязанных нам образованием, культурой, средой, отмеченной имперским разумом», тогда изменятся «география и биография разума и знания, возникнет транс-эпистемологическое взаимопроникновение и полилог», которые будут способствовать созданию трансмодерного мира, где «не будет господствовать идея агона как смертельного соревнования» [9].
Неужели автор всерьёз полагает, что неравенство, дискриминация и борьба в современном мире вызываются только наличием «мыслительных программ», отмеченных имперским разумом, отсутствием взаимопонимания и «полилога» между людьми, народами и государствами? Если так, то это типично модернистское утверждение просветительского толка. Миллиарды людей на Земле живут, не подозревая о «пограничном гносисе, связанном с плюритопической герменевтикой». К кому же тогда обращены эти призывы? К философам? Но если бы вдруг во главе всех правительств стали, не дай бог, философы, то и тогда полилог бы не состоялся в силу различия теоретических позиций и личных пристрастий.
Не вдаваясь в нюансы научных споров ориенталистов и реориенталистов, отмечу, что последние тяготеют к идее критического космополитизма, якобы преодолевающего «культурный империализм» евро-атлантической формы глобализации, историческими субъектами которой выступали и выступают ведущие национальные государства Запада и созданные при их покровительстве и поддержке крупнейшие транснациональные корпорации (ТНК). Поэтому нации и национальные государства объявляются устаревшими формами общежития. В этой оценке с ними солидарны объявляющие нации и национализм фиктивными теоретическими конструкциями Р. Брубейкер, Э. Гидденс, К. Вердери и другие представители европейского неоконструктивизма, неолиберальные политики и экономисты (К. Омаэ, Дж. Сорос, З. Бжезинский) и многие другие. В этом споре все точки над «i», конечно, расставит будущее. Но интеллектуальные вызовы национальной идентичности фиксируют в превращённой форме некоторые объективные тенденции современной глобализации, сложившиеся благодаря формированию массовой мультикультурной среды существования. Появление последней вызвано действием институтов неолиберальной глобальной экономики и распространением информационных технологий, связавших человечество анонимными системами власти. Этот вопрос заслуживает отдельного обсуждения.
Попадая в пространство Интернета, других СМИ, в театры, супермаркеты и т.д., удивляешься многообразию и эстетическому плюрализму предлагаемых культурных блюд. Здесь, как в слоёном пироге, причудливо смешаны стили и товары из разных стран мира, пласты вненациональной глобальной культуры, гибридные и вновь актуализированные локальные формы. Не следует, однако, забывать, что большая часть производства продуктов культуры подчинена логике рынка. А потому современная мультикультурная среда – вовсе не пространство свободы. При всём своём разнообразии (скорее, благодаря ему) она является пространством управляемого потребления, контролируется ТНК, рыночным стратегиям которых плюралистичность культурной среды вполне соответствует. В качестве наиболее характерной формы мультикультурализма в условиях неолиберальной глобализации исследователи называют экзотизацию специфических культур. Экзотизация создаёт обманчивую картину гармоничного разнообразия, не имеющую ничего общего с реальностью, не учитывающую подавления и неравенства, которые по-прежнему во многом определяют культурную ситуацию в мире. «Неолиберальный мультикультурализм не заинтересован в перераспределении власти и культурного влияния, но, напротив, отвлекает внимание от подобных вопросов путём коммерциализации мультикультуры и превращения её в товар» [10].
Чрезмерное мультикультурное разнообразие утомляет и дезориентирует массовое сознание. З. Бауман прав, когда характеризует становящуюся глобальную цивилизацию как внешне фрагментированную, но по сути подконтрольную [11]. Как показал Ж. Бодрийяр, в условиях фрагментизации культуры гражданская и культурная идентификации осуществляются через потребление [12]. Н. Стивенсон уточняет принципиальное отличие культурной идентификации, присущее современности: она идёт не через идеологическую мобилизацию и политическое участие, а через доступ к удовольствиям. Сам доступ контролируется, а потребитель получает во фрагментированной культурной среде специфическую идентичность, которая не является результатом его внутреннего развития, но сошла с конвейера, поставлена на поток. В свою очередь, растущая множественность самоидентификаций (религиозная, этническая, экологистская) снижает степень политической мобилизованности граждан, превращая их в демократически индивидуализированную массу. Массовая культура так или иначе находится в руках элиты и превращена в современный механизм символической интеграции, формирующий новую идентичность глобального потребителя, в которой сочетаются нивелировка и допущенная ‒ более того, «изготовленная» ‒ мера своеобразия. Экономическая борьба становится всё в большей степени борьбой информационной, борьбой за сознание, отсюда стремление ТНК при помощи правительственных органов контролировать сбор и распространение информации. Свобода предпринимательства оборачивается насаждением определённых культурных моделей ради усвоения этих моделей потребителем и роста прибылей. В мире, где в экономике доминируют финансовые спекуляции, а в политике растёт манипулирование, в культуре будет преобладать потребительство как образ жизни.
Но мультикультурализм ‒ это не только имманентная часть стратегии глобального доминирования ТНК, большинство которых имеют прописку в странах G-7, но и важная составляющая политики многих государств по адаптации мигрантов. Это философско-политическая идейная система, проект, постулирующий культурную неоднородность в качестве стержневого принципа организации социума. «Это сугубо современный концепт как по историческому контексту своего возникновения, так и по идейно-ценностной нагрузке, которую он несет. Ибо в своей логике это концепт глубоко постмодернистский, даже если парадоксальным образом он стимулирует проникновение в западные “постмодернистские” общества элементов раннего модерна, домодерна и архаики» [13].
Постмодернистские корни определяют своего рода генетический код современного мультикультурализма, его глубинный смысл, его «месседж», посылаемый либеральными конструкторами концепта различным иммигрантским общинам (прежде всего исламским, но не только), в значительной части не ориентированным не только на культурную, но и на социальную, правовую, политическую интеграцию. Такие общины, пишет Е.А. Нарочницкая, «сохраняют собственный культурно-ценностный код и социальный уклад, разветвленные связи со странами происхождения и родственными диаспорами в других государствах Европы, создают собственную “этническую экономику”. Граждански-политически многие члены этих общин склонны ассоциировать себя с государствами происхождения, даже натурализуясь и становясь участниками политического процесса в европейских странах» [14].
Казалось бы, стремительный рост переселенцев в США и Европу, не желающих интегрироваться, занимающих нижние этажи социальной лестницы и пополняющих ряды криминала, должен был вызвать массовые протесты коренных граждан. Но их сдерживают пресловутые «толерантность» и «политкорректность», формирующие, по сути, эзопов язык, который рекомендуется употреблять во многих странах Запада. Так, в рамках концепции политкорректности запрещается поздравлять собеседников с Рождеством Христовым, поскольку это способно оскорбить атеистов и представителей других религий. Негра запрещено называть негром, черным, чернокожим и т.п. «Толстый человек» в рамках политкорректного новояза ‒ «развивающийся горизонтально», «маленький» ‒ «вертикально недоразвитый», а «жулик» ‒ «этически не ориентирующийся». И так до бесконечности.
Над всем этим можно было бы лишь посмеяться, если бы не вполне реальные юридические последствия для журналистов и представителей других профессий, которые называют вещи своими именами. Вот что заявила, например, несколько лет назад в интервью газете «Московские новости» Постоянный секретарь французской Академии наук, историк с мировым именем Элен Каррер Д′Анкосс: «Французское телевидение настолько политически корректно, что это просто кошмар. У нас есть законы, которые трудно даже себе представить при Сталине. Вы пойдете в тюрьму, если скажете, что по телевидению показывали 5 евреев или 10 черных. Люди не могут выразить свое мнение об этнических группах, о Второй мировой войне и многих других вещах».
Но дело не только в юридической практике, явившейся уродливым выражением политики борьбы за голоса всех и всяческих, в том числе сексуальных, меньшинств. Есть и другие причины, по которым следует подвергнуть принцип политкорректности остракизму.
Во-первых, главным недостатком политкорректности является ее противоречие основополагающему принципу демократии – свободе слова. Политические лоббисты политкорректности ввели цензуру, ограничив свободу и точность выражения мнений.
Во-вторых, методологическим основанием идеологии, политики и практики политкорректности является теоретически сомнительная гипотеза лингвистической относительности Сепира ‒ Уорфа. Согласно этой гипотезе, картина мира у людей в значительной степени определяется системой языка, на котором они говорят. Грамматические и семантические нормы являются не только инструментами для передачи мыслей говорящего, но и управляют мыслительной деятельностью, формируя идеи человека, а через это и объективную социальную реальность.
После публикации этой гипотезы в 1934 г. был проведен ряд исследований мышления людей, говорящих на принципиально различных языках (американских индейцев, полинезийцев и эскимосов). Эти исследования продемонстрировали, что язык действительно накладывает некоторый отпечаток на характер мышления представителей говорящего на нем сообщества, что и так достаточно очевидно. Однако твердого признания в академическом сообществе гипотеза Сепира ‒ Уорфа так не получила.
В-третьих, колоссальным недостатком практики политкорректности является уже отмеченная абсолютизация принципа толерантности, выводящая за пределы оценки не только этически и культурно сомнительные, но и уголовно преследуемые деяния.
Если бы не усилия американских, а вслед за ними немецких феминисток, в западном либеральном мире не распространялось бы, как снежный ком, массовое открытие лесбийских и гей-клубов, не появилась бы лояльность к одним из наиболее омерзительных преступников ‒ педофилам, не практиковалась бы в массовом масштабе «коррекция» пола и сексуальной ориентации. «Поневоле заподозришь, ‒ справедливо отмечает К.С. Шаров, ‒ что вовсе не гендерно-нейтральный новояз формирует новую политкорректную социальную реальность, терпимую ко всему, а определенные феминистские и иные сочувствующие им политические круги пытаются выдумать этот новояз как удачное прикрытие для их социальных амбиций. При прочих равных условиях во Франции, Великобритании или Скандинавских странах на работу возьмут женщину, а не мужчину. В Швеции или Дании при одинаковом балле на вступительных экзаменах в вуз возьмут человека, отметившего в анкете, что он «сексуально нетрадиционно ориентирован», а нормальный будет изгнан вон. Самой социально защищенной фигурой в США является неработающая черная лесбиянка, которая в прошлом была мужчиной (она получает от государства пособие в 6500 $/мес.)» [15].
Эти и другие примеры свидетельствуют об очевидной деформации культурного кода евро-атлантической цивилизации, постепенно утрачивающей свой христианский характер. Сегодня однополые браки легализованы в 16 странах мира. Среди них протестантские Нидерланды, Бельгия, Канада, ЮАР, Норвегия, Швеция, Дания, Великобритания, Новая Зеландия, а также католические Испания, Португалия, Исландия, Мексика, Аргентина, Бразилия, Уругвай, Франция.
Но и это, увы, не все. Современные европейские ценности включают толерантность к совсем уж диким (нецивилизованным) формам общественного бытия. Ведущие голландского молодежного телешоу Proefkonijnen («Подопытные свинки») Деннис Сторм (Dennis Storm) и Валерио Зено (Valerio Zeno) в эфире своей телепередачи попробовали по кусочку мяса друг друга. Оба телеведущих перенесли перед эфиром небольшую операцию: у Сторма хирурги отрезали небольшой кусок плоти с ягодиц, а у Зено ‒ с живота. После этого мясо было тщательно прожарено, и ведущие съели его в студии. Как пишет «The Daily Mail», Сторм и Зено заявили, что в человечине «нет ничего особенного», хотя и отказались комментировать вкус мяса. Вопрос о том, какова на вкус человеческая плоть, стал темой не только передачи, но и широкого обсуждения в форумах [16].
Недалеко ушли от этого и устроители рекламной акции компании «Capcom» в преддверии выхода шестого эпизода популярной игры «Обитель зла», открыв мясную лавку для любителей человечины в Смитфилде на востоке Лондона. Закамуфлированные под части и органы человеческого тела мясные изделия были старательно сделаны кулинарной художницей Шэрон Бэйкер из свинины и говядины. Жуткий вид товара не помешал поклонникам игры и фанатам темы зомби приобретать товар по весьма завышенным ценам. До недавнего времени Смитфилд был обычным мясным рынком в Лондоне. Важно отметить, что доход от продажи «человечины» цинично был направлен на благотворительные цели ‒ в помощь инвалидам, которые потеряли свои конечности.
Подобные перфомансы и креативы, а именно этим оправдываются инициаторы, по сути являются пошаговым приучением Запада к толерантности по отношению не только к каннибализму, но и к нарушению других фундаментальных цивилизационных табу. Таким абсолютным табу практически во всех культурах являлся инцест. Однако в ЕС уже началось обсуждение легализации инцеста [17]. Некоторые европейские политики открыто в прессе и на ТВ представляют инцест как европейскую «гендерную норму». При этом по аналогии с «гомофобией» предлагается ввести понятие «инцестофобии», за проявления которой следует наказывать. Одновременно с этим в некоторых странах европейского союза обсуждают и легализацию педофилии. К этому стоит добавить специфические программы обязательного раннего сексуального просвещения, которые широко обсуждались общественностью. Каковы же в этом контексте перспективы сохранения и развития национальных и многонациональных государств?
Хотя ведущие национальные государства Запада продолжают оставаться основными субъектами глобальной экономики и политики и даже обрели новые функции [18], в грядущих цивилизационных битвах их ждет незавидная судьба ‒ «самоупразднение» в ходе тотального изменения культурно-национального ландшафта. После выхода скандальной, но во многом пророческой книги Тило Сарацина «Германия упраздняет себя» не только ученые-интеллектуалы (Н. Больц, М. Вевьорка, Дж. Сартори, П. Нольте, Г. Хайнсон и др.), но и ведущие государственные деятели (А. Меркель, Д. Кэмерон и Н. Саркози) стали откровенно говорить о необходимости отказа от политики мультикультурализма. Но значительных политических последствий этот демарш до сих пор не возымел. Поэтому перспективы отказа Запада от принципов мультикультурности, толерантности и политкорректности многие связывают с приходом к власти «неоконсерваторов», делающих ставку на традиционные ценности ‒ семейные, гражданские и национальные. «Они бьют тревогу, показывая, что современные демографические процессы в развитых странах, неразрывно связанные с необратимыми изменениями морального климата, могут привести к гибели традиционной Европы в ходе тотального изменения ее национально-культурного ландшафта« [19].
Это может случиться и с Россией, перспективы которой как особой локальной цивилизации, так и не преодолевшей противостояние западников и славянофилов, но фактически отказавшейся от поиска собственной национальной идеи, совсем не радужны. Ряд действительно общезначимых евро-атлантических ценностей и институтов в массовом сознании остаются чем-то необязательным и условным, а многие собственные традиции сведены к этнографически рудиментарному состоянию. Они объединены сегодня по принципу «абсурдной дополнительности», а не в рамках долговременного проекта строительства национального государства.
Если массовая культура современной Японии представляет собой «кентаврическое образование», в котором западные и национальные ценности соединены на основе общественного консенсуса, то в России такое согласие отсутствует не только в целом обществе, но и у политического класса. Свидетельство тому – наше телевидение. Формально государство взяло под контроль важнейшие эфирные каналы. Но почему тогда в сетке вещания ОРТ, ВГТРК, ТВ Центра, НТВ и ТНТ продолжают преобладать американские боевики, низкопробные сериалы и многочисленные ток- и реалити-шоу? Почему с телеэкранов льются высосанные из пальца сенсации и скандалы, пропагандируются «мистические истории», «битвы экстрасенсов», «Х-версии» и другая псевдонаучная чушь?
Рационально объяснить это можно как минимум двумя причинами: либо госструктуры, имеющие контрольные пакеты акций в указанных телекомпаниях, не контролируют произведённый ими телеконтент, либо он их вполне устраивает, поскольку соответствует их культурному багажу. Последнее было бы абсурдно, если бы не опыт недавних российских модернизаций (реформ в сфере образования и науки). Общество переживает культурный кризис: сформированное ранее научное мировоззрение и рациональное мышление целенаправленно заменяется мифами самого разного толка и лженаукой. Итогом стало изменение системы координат массового сознания, в иерархии ценностей которого наука оказалась в самом низу. Неслучайно протесты учёных против поспешной «реформы» РАН не были поддержаны не только народом, но и вузовскими преподавателями. О политических и иных «элитах» даже не хочется говорить: они утратили навыки понимания сложной структуры и значимости социальных функций науки.
Особенно удручает отсутствие стратегии национальной политики Российской Федерации. В 2010 г. эта задача была возложена на министерство регионального развития. Тогда концепцию национальной политики России, как отметил бывший министр регионального развития Басаргин, «посмотрели, причём со всеми согласовали, и в итоге положили на полку» [20]. Однако Указом Президента от 05 июня 2012 г. №776 был создан Совет при Президенте РФ по межнациональным отношениям. Первостепенной задачей этого совещательного органа является «рассмотрение концептуальных основ, целей и задач государственной национальной политики Российской Федерации, определение способов, форм и этапов её реализации» [21]. В число этих концептуальных основ, на мой взгляд, должен быть включен вопрос о формировании российской нации и, соответственно, о становлении России как национального государства. Но с этим не все согласны.
Так, по мнению члена данного Совета, директора Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишкова и его последователей (которые, надо думать, и будут разрабатывать концептуальные основы новой национальной политики), вопрос о формировании российской нации ‒ риторический. Запамятовав, что еще недавно они предлагали вообще отказаться от термина «нация» («забыть о нации»), теперь они же утверждают, что современная Россия (как США, Великобритания, Испания и др.) ‒ это «нация наций». При таком подходе, изначально предполагающем существование российской нации как гражданской (но не культурно-лингвистической!) общности, проблема ее формирования автоматически выносится за скобки.
А вместе с этим уходит на периферию внимания мощный всплеск региональных и этнических идентичностей, укрепление и расцвет которых, особенно на Северном Кавказе, происходит пропорционально выдавливанию русскоязычного населения из «национальных республик». В условиях неразвитости гражданского общества и правосознания (кое-где они просто заменены нормативами родовых отношений) сравнивать Российскую Федерацию с США, Францией или Великобританией некорректно. Ошибочно также делать ставку лишь на гражданскую идентичность: в истории не было устойчивых национальных сообществ людей, связанных только узами общего гражданства. И распадающаяся Украина тому пример. В действительности нация ‒ это появившаяся лишь в XVIII-XIX столетиях исторически новая общность людей, связанных между собой не только общим гражданством, но и общей исторической памятью, общим языком и общей культурой [22]. Об этом следует помнить.
Благодаря усилиям этнонационалистов в 1990-х годах в России оформились, а затем укрепились тенденции регионализации и партикуляризации высшего образования, повлекшие за собой серьезные изменения в образовательных программах и курсах гуманитарных наук (история, политология, социология, философия) многих республик России. Под видом так называемого регионального компонента образования зачастую проводится псевдонаучное обоснование верховенства того или иного «титульного» («коренного») этноса. Этнонационализм, источником и распространителем которого была и остается прежде всего местная интеллигенция, препятствует строительству в России национального государства.
Что делать? Продолжать начатый «консервативный поворот» в области культурного наследия. Не ограничиваясь созданием единого федерального учебника по истории, единого государственного экзамена на русском языке, смело двигаться дальше. Во-первых, необходимо создать общероссийские программы гражданского образования и воспитания для взрослых, детей и молодежи. Во-вторых, ‒ввести эти программы в систему федеральных государственных стандартов образования. А затем, осуществив этнически независимую экспертизу, привести в соответствие с федеральными образовательными стандартами учебные пособия и программы образования национальных республик России, где на протяжении последних лет явно доминируют националистические тенденции и сюжеты.
Миллионы представителей черной, белой, желтой и красной рас в США и многих странах Европы с гордостью говорят «мы ‒ американцы» или, например, «мы ‒ французы». А у нас подавляющее большинство населения продолжает идентифицировать себя только или прежде всего в качестве «русских», «татар», «якутов», «чеченцев» и т.д., и лишь потом – в качестве «граждан Российской Федерации». Это свидетельствует о том, что многоязычная и мультикультурная Россия не застрахована от распада: этническое самосознание в умах миллионов все еще доминирует над национальным. Следовательно, вопрос о формировании российской нации должен быть безотлагательно включен в повестку дня.
Примечания:
[1] Не вдаваясь в дебри дискуссий о содержании понятий «постмодерн» и «постмодернизм», под «постмодерном» мы будем понимать историческую эпоху в развитии евро-атлантической цивилизации, последовавшую за эпохой «модерна» и начавшуюся в конце 1960-х, а под «постмодернизмом» ‒ не какое-то отдельное течение в литературе, архитектуре, науке, философии и т.д., а общее выражение мировоззрения эпохи «постмодерна».

ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ. ГОТОВЫЙ СЕРИАЛ

Операция «Монастырь»
Эту историю мне поведал подполковник госбезопасности Игорь Александрович Щорс – один из потомков известного героя Гражданской войны Николая Щорса. Я познакомилась с Игорем Александровичем несколько лет назад и стала бывать в его гостеприимном доме. Немало часов мы провели с ним в разговорах о необычайных операциях советской разведки в годы войны.
Шел ноябрь 1941 года. В одной из комнат приюта Новодевичьего монастыря на столе пыхтел самовар. Проживавший здесь поэт Борис Садовский и его жена Надежда Ивановна принимали гостя – Александра Демьянова, работавшего инженером в Главкинопрокате. За столом находился еще и бывший предводитель Дворянского собрания Нижнего Новгорода князь Глебов. Он также проживал в приюте. Здесь, за чаем, они собирались, чтобы поговорить об успехах немецких войск, наступавших по всем фронтам.
Кружок единомышленников надеялся, что воцарившись в Москве, германское руководство снова учредит в России монархию, спорили о том, кто же теперь достоин будет занять российский престол.
Они жили в своем мире, будто не замечая сообщений о злодеяниях, которые совершали немецкие войска на оккупированных землях.
В этом кружке монархистов радушно встретили инженера Александра Демьянова и отнеслись к нему с полным доверием. Здесь знали историю его старинного рода. Прадед Демьянова – Антон Головатый был первым атаманом Кубанского казачьего войска. Мать Александра, окончившая Бестужевские курсы, считалась одной из первых красавиц Петербурга. Ее часто приглашали на великосветские балы. Одним из ее поклонников был полковник Сергей Улугай, в годы Гражданской войны отличавшийся зверской жестокостью по отношению к пленным красноармейцам. В годы эмиграции он проживал во Франции. В отличие от других своих однополчан, стал сотрудничать с фашистами.
Годы Гражданской войны Александр вместе с матерью провел в Анапе. Здесь он увидел ужасы белого и красного террора. Их семья бедствовала. Они получили известие: в 1915 году скончался от ран, полученных на фронте Первой мировой, глава семьи – Петр Демьянов. Они вернулись в Санкт-Петербург. Александр поступил в Политехнический институт. Но как неблагонадежного его вскоре отчислили. Как откровенно рассказал мне И.А. Щорс, чекисты сами подбросили ему пистолет в чемодан, а потом «случайно» нашли. С тех пор Александр Демьянов стал выполнять задания органов госбезопасности. Ему дали псевдоним «Гейне». Он переехал в Москву. На Мосфильме, где он часто бывал, познакомился с Татьяной Березанцевой, работавшей помощником режиссера на многих и поныне известных кинофильмах. Молодые сыграли свадьбу, поселившись в новой квартире в центре Москвы. В их хлебосольном доме часто устраивались вечеринки, на которые приходили известные артисты, спортсмены и сотрудники иностранных посольств.
Когда началась война, Александр Демьянов написал заявление с просьбой отправить его на фронт в кавалерийскую часть. Но офицеры госбезопасности сообщили Демьянову-«Гейне», что ему предстоит выполнить особо ответственное задание.
Еще в июле 1941 года в органах госбезопасности началась разработка секретной операции, которой дали кодовое название «Монастырь». «Было решено создать мифическую монархическую подпольную организацию, якобы способную работать в пользу немецкой армии», - рассказывал мне Щорс. «Зачем же в такое тревожное время, каким было начало войны, создавать в Москве секретную подпольную организацию, которая готова предоставить свои услуги немцам?» - недоумевала я. «В Москве и других городах нам уже приходилось захватывать немецких разведчиков, которые приземлялись на парашютах или переходили линию фронта, - рассказывал Игорь Александрович. – При них были рации и оружие. Руководство нашей разведки решило заранее предоставить им адреса, где немецких агентов встретят подобающим образом. Помните известный фильм «Операция «Трест». В его основе – реальные события, происходившие в 20-е годы. В начале войны этот опыт оказался востребован.
Ключевая роль в операции «Монастырь» отводилась Александру Демьянову». Руководил этой операцией начальник 4-го управления госбезопасности П.А. Судоплатов, которого и поныне называют «легендой советской разведки».
Александру Демьянову предстояло выполнить сложное и рискованное задание. Он должен был перейти линию фронта, сдаться немцам в плен и постараться убедить немецкую разведку, что в Москве и в самом деле существует подпольная монархическая организация, которая готова оказывать услуги немецким агентам. В начале декабря 1941 года Александр Демьянов пришел в приют Новодевичьего монастыря в военной форме. Он сообщил Борису Садовскому и его единомышленникам, что получил повестку и уходит на фронт. Но воевать он не собирается – при первой же возможности уйдет к немцам. Обитатели приюта встретили его план с одобрением. Борис Садовский даже прочел ему отрывок из своей новой поэмы, прославляющей немецкую армию.
…В середине декабря 1941 года Александра Демьянова привезли к переднему краю фронта под Можайском. Он встал на лыжи, взял палку, на которую намотал полотенце, с криком: «Не стреляйте! Я сдаюсь в плен!» бросился в сторону немецкой передовой. Немецкий он знал с детства.
В немецкой траншее к нему отнеслись, как к обычному пленному. Но перебежчик настойчиво просил: ему надо встретиться с офицерами Абвера. У него – важное сообщение. Александра Демьянова отправили в концлагерь под Смоленском. Здесь его приводили к офицерам Абвера. Его подвергали жестоким допросам. А однажды заявили: пусть он скажет правду – кто его послал, или его немедленно расстреляют. Демьянова вывели во двор, поставили к деревянной стенке. Перед ним солдаты с оружием. Раздалась команда и оружейный залп.
Сверху на него посыпались деревянные щепки. Демьянов, уже прощавшийся с жизнью, понял – стреляли поверх головы. Он выдержал и это испытание.
После мнимого расстрела Александра Демьянова поместили в частную квартиру. Здесь офицеры Абвера обучали его - как работать с рацией, шифровальному делу, а также объясняли – какие сведения он должен постараться собрать в Москве и передать в немецкий разведцентр.
«Неужели поверили?» - сомневался Александр Демьянов. Но ему предстояло еще одно испытание. Его перевезли в Минск и снова поселили в частном доме. Он заметил, что соседи внимательно наблюдают за ним. Задают вопросы, неосторожные ответы на которые могли бы привести к провалу. Мимо окон провели группу партизан, истерзанных, в кровоподтеках. Конвойные нещадно избивали их плетьми. Соседи пытались вызвать Александра на разговор, показывая на колонну пленных, но он промолчал и задвинул шторы.
Наступил день, когда Александру Демьянову объявили – он летит в Россию. Немцы дали ему псевдоним «Макс». 15-го марта 1942 года он с парашютом приземлился вблизи Рыбинска Ярославской области.
Как рассказывал мне Щорс, в поле Демьянова заметили колхозники и набросились на него с побоями: ночью они слышали гул самолета, некоторые видели купол парашюта. Подталкивая вилами, колхозники привели Демьянова в правление колхоза.
Демьянов попросил позвонить в Ярославское управление НКВД. Вскоре вместе с председателем колхоза он отправился в Ярославль на грузовой машине.
Демьянов открывает дверь начальника Ярославского управления госбезопасности. «Мне надо позвонить в Москву». И называет номер телефона. Он слышит знакомый голос П.А. Судоплатова и произносит всего два слова: «Докладывает «Гейне». В тот же день на машине его отправляют в Москву.
Немцы снабдили его рацией, и через две недели Демьянов выходит в эфир. Он передает «шифровки», написанные под руководством П.А. Судоплатова, и согласованные с Генеральным штабом Красной армии. Отправляя Демьянова в Россию, офицеры Абвера отдали ему такое распоряжение: в первую очередь он должен наблюдать за перевозками военной техники и воинских эшелонов. Такие сообщения помогут определить – на каком участке фронта готовится наступление. По рации в немецкий разведцентр уходили сведения о железнодорожных составах, якобы груженых танками и артиллерийскими орудиями.
«Составляя эти «шифровки», приходилось проявлять большую осторожность, - говорил Щорс. – Мы же не знали, - может быть, вблизи железных дорог находятся немецкие агенты, которые также ведут наблюдение и проверяют сообщения Демьянова. Чтобы не подвести его, в тот день, когда он будто бы заметил воинские грузы, по железной дороге пускали составы с платформами, на которые грузили бревна и накрывали их брезентом. Эти составы шли с большой скоростью, и со стороны создавалось впечатление: отправлены пушки или танки».
В одной из «шифровок» Демьянов передал, что у него выходят из строя батареи. Нужны также деньги. «Нам надо было убедиться, что в немецком разведцентре доверяют Демьянову, - пояснил И.А. Щорс. – И затеянная радиоигра не идет впустую». Демьянову сообщили, что к нему прибудут курьеры. Цепочка связей была продумана весьма изобретательно. Демьянов сообщил в одной из «шифровок», что курьеры должны сначала прийти к отцу его жены известному неврологу Березанцеву, который имел частную практику в Москве, что было тогда редкостью. Курьеры должны явиться к нему под видом больных и назвать пароль. Профессор Березанцев знал об операции «Монастырь» и согласился в ней участвовать. Березанцев должен будет сообщать Демьянову о прибытии курьеров.
Первыми явились двое курьеров – Станкевич и Шакуров. Доставили батареи и деньги. Вечером Демьянов подсыпал им в чай снотворное, и когда они уснули, разоружил их. Днем курьеры были арестованы. Один из них – Станкевич, согласился сотрудничать с советской разведкой. Он будет передавать «шифровки» по рации, которую привез с собой. Что касается Шакурова – тот стал юлить, врать. Демьянов передал в немецкий разведцентр, что Шакуров ведет себя неосторожно, появляясь на вокзалах, часто пьянствует. Он может поставить под удар всю операцию. Из немецкого разведцентра поступил приказ: «Шакурова надо ликвидировать».
Теперь в операции «Монастырь» работали две рации. На одной – Демьянов, на другой – Станкевич. Наступал самый важный этап операции. Демьянов сообщил, что ему, якобы, удалось устроиться на службу офицером связи в Генеральный штаб Красной армии. Его должность – небольшая. Но кое-что интересное ему удается узнать. Так в начале ноября 1942 года он передал сведения, что группировки советских войск перебрасываются под Ржев. По приказу Ставки советского Верховного командования на Ржевский фронт в те дни прибывает Г.К Жуков, которого называли: «Генерал-вперед!»
Немецкий генеральный штаб уверовал, что под Ржевом намечается крупное наступление советских войск. В этот район боевых действий противник перебрасывает свои мощные войсковые соединения.
Все «шифровки», которые в эту пору передавал Демьянов, утверждал генерал Штеменко, начальник оперативного отдела Генерального штаба Красной армии. Об этой оперативной радиоигре «Монастырь» шли доклады Сталину.
Наступление под Ржевом началось в точно переданный Демьяновым по рации день. Но это был всего лишь отвлекающий маневр. В те дни под Сталинградом готовилось решающее наступление наших войск, в результате которого будет разгромлена 300-тысячная группировка противника и взят в плен его командующий фельдмаршал Паулюс. В этой великой Победе есть заслуга и Демьянова, радиограммы которого помогли ввести в заблуждение противника. Сосредоточенные под Ржевом немецкие войска невозможно было в короткие сроки перебросить к Сталинграду.
«Неужели немецкая разведка не пыталась проверить Демьянова?» - все допытывалась я у Щорса. «Постоянно пытались проверять. Приходили курьеры, послав предварительно радиограмму, появлялись и без всякого предупреждения. Останавливали его на улице: «Разрешите закурить?». И называли пароль. Всего мы задержали 50 курьеров, знавших адреса Демьянова и профессора Березанцева. Нескольких отправили обратно за линию фронта, чтобы они могли подтвердить – монархическая организация в Москве действует и готова встретить немцев. Мы тщательно охраняли Демьянова. Скажем, стоит романтическая парочка около дерева, рядом с его подъездом. А на самом деле – это наши сотрудники. И так до самых его дверей. Встречались мы с ним обычно в такси. В машине давали ему новые задания и забирали от него немецкие сообщения.
Однажды, чтобы поддержать авторитет Демьянова в глазах немецкого командования, устроили даже пожар на оборонном заводе на Урале.
Подожгли старый пустой склад, который собирались сносить. Дыма и шума в газетах было много: «Вражеская диверсия»» и прочее.
«А как же монархисты, обитавшие в Новодевичьем монастыре?», - спрашивала я Щорса. «Их тоже охраняли и не пустили бы к ним немецких диверсантов, - говорил Игорь Александрович. – Да и что они могли рассказать? Что ждут немцев и воцарения на престол нового царя? Об этом Демьянов сообщил в Абвер. К тому же эти монархисты были пожилые и немощные люди. Борис Садовский, например, не мог даже самостоятельно передвигаться. Его возили в инвалидной коляске. И немцы, если проникали за ворота Новодевичьего монастыря, могли в этом убедиться».
Операция «Монастырь» продолжалась до самого конца войны. В 1944 году она приобрела новую форму.
Как написал П.А. Судоплатов в своих воспоминаниях, в апреле 1944 года его вместе с заместителем Эйтингоном вызвали на совещание к И.В. Сталину. Здесь присутствовал также генерал Штеменко, он зачитал приказ, в котором предписывалось сотрудникам госбезопасности устроить в Белоруссии ложный «немецкий лагерь». Создать впечатление, что окруженная немецкая часть пробивается на запад и просит снабжать ее оружием, боеприпасами и обмундированием. Задача была поставлена в общих чертах. Предстояла ее тщательная разработка.
И снова важная роль отводилась Демьянову. Он сообщил в немецкий разведцентр, что его направляют в командировку в Белоруссию. Там, в Минской области, во время допроса военнопленного, он, якобы, узнал, что крупная немецкая группировка, попав в окружение, пытается пробиться на запад. Среди них много раненых, которых везут на подводах. Немецкие солдаты просят доставить им на самолетах продукты, медикаменты, оружие, советское обмундирование и деньги.
«Надо было найти командира этой легендированной немецкой части, - говорил И.А. Щорс. – С этой целью меня отправили в Красногорск, где находился лагерь немецких военнопленных офицеров. Я перебирал картотеку. Свой выбор остановил на подполковнике Шерхорне, который нес службу в тыловых войсках. Было еще одно обстоятельство, повлиявшее на мой выбор. Шерхорн, как и я, владел французским языком. Мне проще было с ним разговаривать. Шерхорну было 50 лет. Он говорил, что устал от войны, хотел бы вернуться к жене и детям. Моя ошибка в выборе немецкого офицера могла стоить мне головы. Но я решил представить Шерхорна П.А. Судоплатову. В то суровое время у нас были скромные возможности. Скажем, мне не могли прислать машину. Как добраться до Москвы? Я принял рискованное решение. Привел Шерхорна в вагон обычной электрички. Представьте себе возмущение пассажиров, которые рядом с советским офицером увидели немецкого подполковника. От нас все испуганно шарахались.
П.А. Судоплатов обстоятельно допросил Шерхорна и утвердил его кандидатуру. В общих чертах посвятили его в наш план.
…В августе 1944 года около села Глухое Минской области стали происходить странные события. На бывшей партизанской базе ставили немецкие палатки. Появились солдаты и офицеры в немецкой форме. Собрали десятки наших воинов, владевших немецким языком. Так начиналась операция под кодовым названием «Березино». В те дни в результате успешной операции «Багратион» были освобождены многие города и села Белоруссии.
В лесах бродили тысячи попавших в окружение немецких солдат. Немецкое командование потеряло с ними связь.
Советский радист, находившийся рядом с Шерхорном, передал немецкому командованию координаты «лагеря Шерхорна». Вскоре над этим районом появился немецкий самолет. В небе раскрылись три купола. Не успели немцы скатать свои парашюты, как их окликнули по-немецки и привели в «штабную палатку», где находился Шерхорн. Он сидел над картой, испещренной пометками.
Прибывшим парашютистам предложили пообедать в «палатке-столовой». Здесь их и арестовали. На войне в подобной обстановке выбор один: жизнь или смерть. Старший прибывшей группы оказался радистом. Он дал согласие передать шифровки под диктовку Шерхорна. Вскоре в немецкий разведцентр ушла его радиограмма: «Лагерь Шерхорна найден». Далее следовал солидный список – в чем нуждаются обитатели этого лагеря.
Зачем была задумана вся эта операция? Сценарий ее был сложный и многоплановый. Прежде всего, Судоплатов и его заместители хотели ввести в заблуждение немецких офицеров, руководивших войсками в тех районах, где находилась «группировка Шерхорна», которая, якобы, постоянно росла. В нее вливались новые «окруженцы».
Шерхорн передал радиограмму, что его группа будет пробиваться с боями к своим. Указал деревню, где намечен прорыв. Просил обеспечить встречу – усилить этот участок, ждать его сигнальные ракеты. Немецкие офицеры сообщили, что ждут сигнала Шерхорна. Но он отправил новую радиограмму – «Место прорыва выбрано неудачно. Здесь обнаружены мощные укрепления русских. Чтобы не понести большие потери группа уходит на север». И так несколько раз Шерхорн менял места, где, якобы, намечался прорыв его «группировки» через линию фронта. Противник тратил средства, перемещая свои войска, чтобы спасти Шерхорна. Вскоре Шерхорн сообщил, что разделил свою группировку на девять частей, чтобы было легче пробираться по советским тылам. В каждой группе была своя рация. Множество радиограмм, посланных из разных районов Белоруссии, вносили сумятицу в действия немецких штабов, получивших приказ – спасти группу Шерхорна, которая пробивается с боями, взрывает мосты, устраивает диверсии. Эти радиограммы сочинял офицер госбезопасности М.Б. Маклярский, ставший после войны известным литератором. Он напишет сценарии кинофильмов «Подвиг разведчика», «Секретная миссия» и других.
Конечно, немецкий разведцентр в Белоруссии пытался проверить Демьянова и Шерхорна. Они получили радиограмму с требованием назвать фамилии офицеров, находящихся в лагере Шерхорна. Щорс поехал в Красногорский лагерь немецких военнопленных, переписал 300 фамилий, номера частей, в которых они служили. Эту солидную радиограмму передали в немецкий разведцентр.
Спектакль, придуманный советской разведкой, успешно продолжался. Шерхорн в радиограммах просил доставить им самолетами оружие, продукты, медикаменты.
По его просьбе на парашютах сбросили сотни комплектов советской военной формы, а также два миллиона рублей советских денег, причем не фальшивые, а подлинные купюры. Все контейнеры тщательно подбирали бойцы бригады особого назначения. Между тем, Шерхорн сообщал, что контейнеры не найдены, попали в болото, разбились при падении и просил снова помочь его группировке, поскольку солдаты находятся в бедственном положении.
«Пусть немецкие заводы поработают на Красную армию», - усмехался П.А. Судоплатов. «Помню, как целые тюки ваты и бинтов, а также медикаменты сброшенные немцами с самолетов, наши офицеры отправляли в госпитали и медсанбаты», - говорил Щорс.
После войны вышла книга Отто Скорцени, диверсанта № 1, как его называли в Германии. Он стал известен тем, что, разоружив охрану, вывез из заточения главаря итальянских фашистов Бенито Муссолини и доставил его в Берлин. Именно Отто Скорцени получил приказ: «Спасти группировку Шерхорна, помочь ей соединиться со своими войсками. Отто Скорцени написал в своей книге: «Великолепная новость: отряд Шерхорна существует, и его удалось обнаружить!» В книге Отто Скорцени написал и о том, какие масштабы приняло снабжение отряда Шерхорна: «200-я эскадрилья высылала по несколько самолетов для снабжения затерянного в лесу лагеря. Теперь нам предстояло удовлетворить наиболее насущные нужды отряда Шерхорна, более трех месяцев находившихся в полной изоляции и лишенных буквально всего». «Воздушный мост», который использовали для снабжения Красной армии, действовал с немецкой точностью.
Фантазия советских разведчиков, руководителей операции «Березино» была неистощимой. День за днем они обыгрывали противника.
С помощью радиограмм они лепили образ отважного героя. Это был, конечно же, Шерхорн. Пришла радиограмма: его повысили в звании. Он стал полковником.
За успешную радиоигру Демьянов был награжден орденом Красной Звезды. Почти одновременно из немецкого разведцентра пришло сообщение, что Демьянов-Макс, как его называли немцы, награжден германским Железным крестом.
Однажды, еще в 1943 году Черчилль предупредил Сталина: английской разведке стало известно, что в Генеральном штабе Красной армии существует «крот», который работает в пользу противника. Сталин же сам одобрил операции «Монастырь» и «Березино» и знал о них во всех подробностях.
После войны А.П. Демьянов работал в одном из НИИ по своей специальности. При его жизни не было напечатано ни строчки о его участии в легендарных операциях. Он скончался в 1975 году от сердечного приступа, катаясь на лодке.
Блокаду вокруг этой темы прервал П.А. Судоплатов. Несмотря на послевоенный арест, несправедливое осуждение и годы, проведенные в заключении, незадолго до своей смерти, он совершил свой последний подвиг: написал книгу «Разведка и Кремль», в которой рассказал о Демьянове и многих других неизвестных героях.
Подполковник И.А. Щорс так сказал о Демьянове: «Во время проведения операций не раз приходилось убеждаться в особенных способностях А.П. Демьянова. К опасности он относился по-солдатски. На войне, как на войне. У него была необычайная память, собранность, мгновенная реакция. Это был сильный, красивый, обаятельный человек».

Специально для «Столетия»
Статья опубликована в рамках социально-значимого проекта, осуществляемого на средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации №11-рп от 17.01.2014 и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией Общество «Знание» России.
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..