Сегодня вечером Минюст РФ обновил реестр иностранных агентов, включив в него писателя Эдуарда Тополя, в настоящее время проживающего в Израиле.
Поводом для этого стало то, что писатель, по мнению сотрудников российского Минюста, "распространял недостоверную информацию" о принимаемых органами власти РФ решениях и проводимой ими политики, а также выступал против "СВО" на Украине.
Эдуарду Тополю (имя при рождении — Эдмон Топельберг) 86 лет. Он профессиональный писатель и киносценарист, романы которого переведены на многие иностранные языки.
В 1978 году Эдуард Тополь иммигрировал из СССР в США, с 2017 года проживает в Нетании.
Помимо него, в список иноагентов попали журналистка Ирина Бороган, блогер Сергей Куропов, активистка из Костромы Ирина Шумилова, а также сатирический ютьюб-проект "Обманутый россиянин".
Ирина Бороган специализируется в исследовании российских спецслужб. Вместе с другим "иноагентом", Андреем Солдатовым, она учредила сайт Agentura.ru. До этого Бороган сотрудничала с российскими и иностранными изданиями: с "Новой газетой", "Московскими новостями", Foreign Policy и Foreign Affairs.
В Минюсте РФ считают, что Бороган распространяла материалы иностранных агентов, работала на площадках зарубежных СМИ, а также сотрудничала с организациями, признанными в России нежелательными.
Сергей Куропов — журналист и блогер, в 2022 году получивший политическое убежище в Канаде. В Министерстве юстиции России считают, что он выступает против "СВО" в Украине и "отождествлял Российскую Федерацию с Третьим рейхом".
Ирина Шумилова — антифашистка и бывшая активистка "Левого фронта", выходившая в 2022 году с одиночными пикетами и приговоренная за это к штрафам за дискредитацию российской армии. После этого она уехала за границу.
В Минюсте РФ уверены, что она распространяла материалы иноагентов и нежелательных организаций, а также выступала против "СВО".
"Обманутый россиянин" — ютьюб-проект, авторы которого выкладывают политические ролики. По мнению Минюста РФ, в некоторых из них есть информация, "содержащая призывы к участию в протестных мероприятиях", а также материалы иностранных агентов.
10 сентября был убит известный американский консерватор, соратник президента США Дональда Трампа Чарли Керк. Чарли Керк не был президентом и не был членом Конгресса. Он был свободным голосом, консервативным общественным деятелем, ярким сторонником Израиля - и прежде всего, человеком, который осмеливался выйти на сцену и ясно выразить свою идентичность. Вчера этот голос был убит теми, кто хотел стереть его личность и убеждения.
Нет свободы без самоопределения, без идентичности. Человек, потерявший свою идентичность, не свободен - он подобен листку, унесённому ветром. Истинная свобода - это не “вольность”, не безграничная анархия, не отмена границ, а способность нести ответственность и придерживаться своей идентичности, даже ценой личной жертвы. Убийство Керка демонстрирует, насколько высока эта цена: тот, кто не боится заявить о себе, кто осмеливается определять себя и говорить вслух, может стать мишенью.
Уже многие годы я предупреждаю о “спруте прогрессизма”. Его щупальца проникают в культуру, образование, юриспруденцию и СМИ. Долгое время они действовали почти незаметно - стирали различия, размывали границы, пытались разрушить любое самоопределение, любую идентичность. Но теперь происходит исторический сдвиг: маятник движется в обратную сторону. Общество просыпается, ищет возвращения к национальной идентичности, ясным границам, консерватизму, который понимает: свобода - это ответственность. Прогрессисты, неспособные признать границы, реагируют на это возвращение с яростью.
Убийство Керка знаменует переход от скрытого насилия к явной агрессии. От попыток “культурно” стереть идентичность - к физическим попыткам заставить замолчать.
Я знаю, что значит бороться за свободу слова других, даже если это дорого обходится лично. Газета “Исраэль Хайом” многие годы была одним из моих жёстких критиков. И всё же, когда обсуждался закон о “Исраэль Хайом” - закон, предназначенный уничтожить газету только потому, что её материалы неудобны определённой политической силе - я вышел на трибуну Кнессета и заявил: кто поддерживает такой закон, тот не демократ, а тоталитарный диктатор. Если сегодня закроют “Исраэль Хайом”, завтра могут закрыть ХаАрец или любое другое СМИ, которое не согласуется с “официальной истиной”. Моя свобода существует только тогда, когда защищена свобода моего противника.
В этом и заключается суть демократии: не подавление во имя “свободы”, а свобода, основанная на идентичности. Границы - не враг, а условие свободы. Тот, кто хочет стереть границы, хочет стереть идентичность, а с ней и свободу.
Убийство Чарли Керка - не просто личная трагедия. Это звено в глобальном процессе: когда мир возвращается к идентичности, щупальца прогрессизма борются за существование и переходят от манипуляций к открытой агрессии.
И именно сейчас ответ на этот выстрел должен быть предельно ясным: не молчание, а слова. Не страх, а идентичность. Потому что если мы позволим насилию победить - мы потеряем свободу. Если же мы продолжим говорить о своей идентичности вслух - мы победим.
ООН приняла резолюцию о создании палестинского государства без ХАМАС
Генеральная Ассамблея ООН подавляющим большинством голосов одобрила декларацию, в которой излагаются "ощутимые, привязанные к конкретным срокам и необратимые шаги" в направлении решения арабо-израильского конфликта на основе создания двух государств без участия ХАМАС.
Сто сорок две страны проголосовали за необязательную резолюцию, закрепляющую нью-йоркскую декларацию, которая также призывает ХАМАС освободить всех заложников и осуждает нападение террористической группировки 7 октября.
Против резолюции, наряду с Израилем и США, выступили Аргентина, Венгрия, Микронезия, Науру, Палау, Папуа-Новая Гвинея, Парагвай и Тонга. Двенадцать стран воздержались.
В резолюции содержится призыв к коллективным действиям по прекращению войны в Газе, а также "достижению справедливого, мирного и долгосрочного урегулирования конфликта на основе эффективной реализации решения о создании двух государств".
"В контексте прекращения войны в Газе ХАМАС должен положить конец своему правлению в секторе Газа и передать свое оружие Палестинской администрации при международном участии и поддержке в соответствии с целью создания суверенного и независимого палестинского государства", - говорится в декларации.
Голосование предшествует предстоящему саммиту ООН под председательством Эр-Рияда и Парижа, который состоится 22 сентября в Нью-Йорке.
«Евреи держали кур, а куры помогали евреям продержаться».
(вероятно, какой‑нибудь еврейский мистик)
В курах есть что‑то завораживающе парадоксальное. С одной стороны, это заурядные — проще некуда — простушки. Их легко как одомашнить, так и держать на гигантских птицефабриках. Вдобавок в отличие от уток и гусей — а те по сравнению с курами намного величественнее (и намного толще) — куры, по большому счету, не летают. (Собственно, летать они умеют, только не очень ловко.)
С другой стороны, курица — возможно, именно благодаря повсеместному распространению — стала органической, неотъемлемой частью еврейской жизни. Говядину в Восточной Европе подавали на стол нечасто — она стоила непомерно дорого. Гусей евреи Центральной и Восточной Европы покупали охотно, особенно ради гусиного жира. Но и гуси стоили относительно дорого, так что для большинства были скорее роскошью. Но на скромной курице кухня держалась и в будни, и в шабес: куриный суп, паштет из рубленой печенки, шмальц или вкусное жаркое становились украшением стола на семейной трапезе.
Блистательная универсальность курятины даже вдохновила Рубина Доктора на песню. В ней выдвинуты здравые аргументы: курятину любят все, это самое подходящее угощение для гостей и вдобавок не вызывает изжоги.
Однако куры давным‑давно пробрались не только на семейные трапезы, но и в еврейское богословие. Практика шлогн капорес (обряда в канун Йом Кипура, предполагающего перенос грехов с человека на курицу) восходит к древности и рассматривается в раввинистической литературе. Но почему используются именно куры, а не козы, быки или любые другие твари, упомянутые в библейских описаниях жертвоприношений животных? Геоним из Вавилонии предположили: потому что кур разводят повсеместно и вдобавок они дешевле, чем крупные животные. Но они предложили и другое объяснение. Поскольку курица (точнее, в данном случае петух) служит заменой человеку, совершающему обряд, а ивритское слово «гевер» означает и «мужчина», и «петух», это обосновывает традицию заменять мужчину петухом.
Капорес. Открытка на Рош а‑Шана
В рассказе Шолом‑Алейхема «Капорес» показано, что куры и петухи обладают многими качествами людей, в том числе сильным инстинктом самосохранения, да к тому же правом вести коллективные трудовые споры. Прямо перед Йом Кипуром вся домашняя птица покидает городок. Почему? Шлогн капорес — не просто метафорический перенос грехов с еврея на курицу. Человек поднимает курицу и вращает ее над головой, произнося обрядовую формулу: «Это — замена мне, это — вместо меня, это — мой выкуп! Пусть уделом этого петуха станет смерть, а моим уделом — благополучная долгая жизнь и мир».
Капорес, естественно, пугает птиц, а после капорес их режут и раздают бедным. В рассказе Шолом‑Алейхема куры стремятся избежать уготованной им участи жертв. Когда приходят горожане, чтобы вступить в переговоры с птицами, один из петухов первым делом умоляет других птиц не выдвигать в качестве делегатов «спесивого» гуся или «жадную» утку. В английском переводе Бенджамина Эфрона из книги «Идишские рассказы для юных» он говорит: «Помните: с ними ведь не обходятся, как с козлами отпущения». Курам и петухам приходится отринуть солидарность с другими птицами. Как говорит один горожанин: «Гусей мы режем на Хануку, а из их жира готовим блюда на Песах. Индеек откармливаем к праздникам, но для капорес нам нужны вы». Впрочем, куры, хоть у них и куриные мозги, берут числом, отклонив предложения горожан, они клюют и когтят их. История заканчивается на несколько двусмысленной ноте. Пернатые забастовщики добились, чтобы люди отказались от традиции использовать их для капорес. Тем не менее «их продолжают резать, как и прежде». Древние обычаи иногда отмирают, но надобность в курице для шабеса вечна.
В США куры и куриные яйца неожиданно сыграли роль в обустройстве перемещенных лиц — европейских евреев, которые, пережив войну, сюда иммигрировали. Эту историю рассказывает журналист Сет Стерн в своей увлекательной книге «Говорить с курами на идише: как люди, прошедшие через Холокост, жили на птицефермах на юге Нью‑Джерси» (Speaking Yiddish to Chickens: Holocaust Survivors on South Jersey Poultry Farms). Для Стерна это глубоко личная история: его мать Рут выросла на птицеферме на юге Нью‑Джерси, где в свое время обосновались ее родители, пережившие Холокост.
Стерн начинает рассказ со своих деда и бабки — Нухима и Брони Грин, одной из первых «семей беженцев из Восточной Европы, поселившихся на птицеферме в окрестностях Вайнленда» в конце 1947 года. Для птицеводства в отличие от других отраслей сельского хозяйства не требовался ни огромный стартовый капитал, ни длительное обучение, хватало небольшого земельного участка. До войны Еврейское сельскохозяйственное общество «сделало ставку на птицефермы как идеальное место расселения еврейских беженцев, прибывавших в конце 1930‑х из нацистской Германии почти без денег». На юге Нью‑Джерси, особенно в районе Вайнленда, еврейские сельскохозяйственные поселения — волна за волной — появлялись и раньше. Беженцы‑птицеводы часто обнаруживали уже сложившиеся еврейские общины и еврейскую инфраструктуру. Но, как пишет Стерн, прежние различия между группами сохранились и за океаном, так что, например, многие немецкие и польские евреи замыкались в собственных общинах.
«Говорить с курами на идише» — история куда более значительная, чем рассказ одного человека о своих дедушке и бабушке. Стерн, опытный журналист, охватывает широкую картину, с начала до конца книги умело комбинируя разные ракурсы, выстраивая многослойное повествование. В «Говорить с курами на идише» он затрагивает историю сельского хозяйства и труда в Америке, производство яиц, американизацию иммигрантов, а также родимые пятна антисемитизма и расизма в истории американского иммиграционного законодательства. В центре повествования — фермеры, прошедшие через горнило Холокоста, после войны переехавшие на юг Нью‑Джерси, в том числе бывшие узники концлагерей и бойцы лесных партизанских отрядов. В книге прослеживается, как они обучаются крестьянствовать, залечивают душевные раны после мучительных событий войны и становятся американцами.
Судьба этих фермеров, прошедших через Холокост, теперь напрямую зависела от здоровья кур и цен на яйца; к этому оптимистично настроенные новоиспеченные фермеры не были готовы, да и не могли быть готовы. В 1949 году отменили регулирование цен на яйца, введенное во время войны, и в результате цена на яйца обвалилась до четырехлетнего минимума. Через год началась война в Корее, и цена на яйца вновь повысилась. Тем не менее большинство еврейских птицеводов Вайнленда перебивалось кое‑как, и в конце концов крупные птицефабрики, разросшиеся в южных штатах, задавили мелкие птицефермы.
Но не только перепады цен портили жизнь птицеводам. Птицы были крайне подвержены болезням. Пожалуй, ныне, после пережитой всеми нами вспышки птичьего гриппа, когда цена на яйца взлетала до небес, читатель отнесется к новоиспеченным фермерам с еще бо́льшим сочувствием, ведь мы и сами стали свидетелями гибели 58 млн птиц. Были и другие опасности: холода и зной, набеги одичавших собак, поломки оборудования. Жизнь не баловала ни евреев, ни птиц.
К 1953 году на фермах на юге Нью‑Джерси поселились около тысячи человек, прошедших через Холокост. Как‑то я посмотрела интервью актера Армина Шимермана ; его отец был иммигрант, а мать — американка в первом поколении. Шимерман (он родился в 1949 году) рассказал о раннем детстве на птицеферме в Нью‑Джерси. Семья жила в крайней нищете, и он помнит, что вместо ремня подпоясывался шпагатом и ходил в драных ботинках. В середине 1950‑х семья перебралась с фермы в соседний городок; оно и неудивительно, поскольку трудностей у еврейских фермеров только прибавлялось.
Хотя птицеводы не были уверены в завтрашнем дне, их становилось все больше, и это способствовало расцвету культурной жизни. Одна из самых захватывающих, на мой вкус, частей книги — о том, как семьи выживших в Холокост превратили глухой сельский район в важную точку на карте послевоенной американской идишской жизни: туда приезжали с гастролями даже самые известные, космополитичные идишские артисты. В начале 1950‑х Ассоциация еврейских птицеводов (АЕП) спонсировала выступления хореографических трупп, исполнявших танец модерн, концерты идишской народной музыки и лекции по идишской литературе.
Душой культурной деятельности АЕП была артистка Мирьям (Муся, как все ее называли) Дайхес, выжившая в Вильнюсском гетто. В Вильнюсе недавно установили Stolperstein — камень преткновения — в память о ее сестре Лизе Дайхес, художнице, работавшей, в том числе, для кукольного театра. В детстве Муся была звездой — ее талант танцовщицы открыла сама гранд‑дама идишского театра Эстер‑Рохл Каминская. Теперь же, обосновавшись в Вайнленде, Муся ставила номера для концертов детских хореографических студий, организовывала спектакли на Пурим и участвовала в мероприятиях в память о восстании в Варшавском гетто.
Мирьям ДайхесФото: www.kino‑teatr.ru/
В конечном итоге история тех, кто, пройдя через Холокост, стал фермерами на юге Нью‑Джерси, — это повесть об этапе перехода. Многие семьи при жизни одного поколения превратились из селян‑фермеров в горожан с дипломами университетов и колледжей Лиги плюща. Как пишет Сет Стерн, эти поселки с птицефермами были скорее «перевалочными пунктами», чем конечным пунктом назначения. И все же, пусть сообщество просуществовало относительно недолго, эта страница еврейской истории не менее интересна, чем прочие.
В недавно вышедшей антологии «Мед на странице», составленной Мирьям Удель, — сборнике переводов из идишской детской литературы — есть прелестный рассказ «Куры, которым захотелось выучить идиш». Написал его Мойше Шифрис, учитель из прокоммунистической «Ордн‑шулн» . Действие происходит в идишской школе в общине, очень похожей на вайнлендскую. Однажды мальчик Пинхас приходит в школу с петухом за пазухой. Почему? «Куры хотят выучить идиш», — объяснил Пинхас.
В свободное время Пинхас и его сестра Сара ухаживали за курами на родительской ферме и очень с ними сдружились. Но когда начались занятия в идишской школе — а они занимали вторую половину дня, — на кур не оставалось времени, и птицы разобиделись и замкнулись. А некоторые даже перестали нестись. Не понимая, в чем дело, Пинхас и Сара пошли навестить кур. Оказалось, что куры по своей инициативе послали петуха следить за Пинхасом и Сарой — решили дознаться, куда пропадают их добрые друзья!
На глазах Пинхаса и Сары петух обращается к стае: «Они еврейские дети, а раз так, им нужно знать идиш, верно?» Петух убеждал стаю войти в положение детей и не держать на них зла. На эти слова откликнулся другой петух: «Мы же здесь родились, мы здесь выросли, мы здесь живем, верно? Значит, мы еврейские куры, так ведь?» И решение есть, говорит он: куры тоже должны выучить идиш. Старший петух будет ходить вместе с Пинхасом в школу, а после уроков обучать остальных. Это куда более светлая, добрая история о сосуществовании евреев с курами, чем «Капорос», возможно, отчасти потому, что ее автор регулярно писал для идишского вегетарианского журнала «Вегетарише велт». Шифрис деликатно затемняет конечную цель существования птицефермы. Тем не менее кое‑что в рассказе берет за сердце. Курица — уязвимое, слегка нелепое создание, летать умеет еле‑еле, хоть и птица, — но у нее сильны и жажда жизни, и желание быть частью общины. Куриные яйца символизируют обновление жизни на Песах, а также помогают нам утешиться, когда мы по традиции едим их во время траура. Так почему бы курам не захотеть выучить идиш? Возможно, они и так похожи на нас больше, чем мы думаем. Не спорю, «ты — то, что ты ешь» , но, возможно, верно и обратное: ты ешь то, что ты есть.
Гроб с телом Кирка отправится в Аризону рейсом Air Force Two
Дата: 11.09.2025 13:05
Вторая семья вылетит в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, чтобы навестить семью Чарли Кирка и его близких друзей в четверг, 11 сентября, сообщил источник Fox News Digital.
31-летний основатель Turning Point USA был смертельно ранен в среду во время выступления в Университете долины Юты.
По данным источника, гроб с телом Кирка будет доставлен обратно в Финикс, штат Аризона, рейсом Air Force Two, вероятно, в четверг вечером, вместе с его семьей и друзьями.
Штаб-квартира Turning Point USA находится в Финиксе. Друзья и сторонники собрались в штаб-квартире в среду вечером на поминальную службу.
Вице-президент Джей Ди Вэнс поделился глубоко личными воспоминаниями о Кирке в длинном посте на X, отдав дань уважения покойному другу как человеку мужества, веры и глубокой преданности.
Кирк был близким другом Вэнса, как в личных, так и в политических отношениях. Их дружба длилась с раннего скептицизма по отношению к Дональду Трампу в 2016 году до пика предвыборной кампании 2024 года.
Откровенные размышления Вэнса в социальных сетях дали редкую возможность увидеть влияние Кирка — не только на консервативное движение, но и на само формирование команды Трампа и Вэнса.
«Чарли был одним из первых, кому я позвонил, когда задумался о выдвижении кандидатуры в Сенат в начале 2021 года», — написал Вэнс. «Мы обсудили всё: от стратегии до сбора средств и основ движения, которое он так хорошо знал. Он познакомил меня с некоторыми людьми, которые будут руководить моей кампанией, а также с Дональдом Трампом-младшим».
Вэнс назвал Кирка, давнего защитника молодёжи в консервативном движении, ключевым игроком в процессе принятия президентом Трампом решения о его выборе в качестве вице-президента в 2024 году.
В 1942 году, в результате оккупации вермахтом Крыма и западных областей Северного Кавказа, под властью немцев оказалась территория со значительным горско‑еврейским населением, часть которого пала жертвой Холокоста. Полностью погибли горско‑еврейские общины трех поселений — колхоза имени Шаумяна в Крыму, Богдановки и Менжинской в Орджоникидзевском (ныне Ставропольском) крае. Во всех этих местах горские евреи проживали сравнительно недолго, 5–15 лет перед войной.
Общее число расстрелянных горских евреев — примерно 850–900 человек (при этом часть из них все‑таки была ашкеназами, о чем свидетельствуют списки жертв).
Общее число спасшихся горских евреев — 1200–1400 человек, из них около 180 — в Моздоке и примерно по 20 в Богдановке и Менжинском, остальные в Нальчике.
Мы публикуем главу из книги Павла Поляна «Обреченные погибнуть и сумевшие уцелеть. Горские евреи и Холокост», готовящейся к выходу в свет в издательстве СТМЭГИ.
О том, что во время войны произошло с горскими евреями‑колхозниками Богдановки и Ганштаковки‑Менжинского близ Моздока, уже рассказано .
А что же произошло с теми селениями‑хуторами, где до самой своей гибели осенью 1942 года они проживали? И какое отражение этот эпизод Холокоста нашел в знаках мемориальной культуры и связанных с ними мемориальных практиках?
Урочище Менжинка на современной топографической карте. 2000
Судьба поселений
Поселенческая судьба Богдановки и Ганштаковки‑Менжинского различна. Поначалу казалось, что оба они «быльем поросли» и исчезли с лица земли. 22 мая 1950 года постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР населенные пункты Агабатырский, Богдановский, Горячевский, Калпашский, Менжинский и Пиевский сельсовет Курского района Ставропольского края исключены из учетных данных по административно‑территориальному делению как фактически не существующие.
Но спустя 14 лет, 7 июля 1964 года, хутор Менжинский, отнесенный уже к Эдиссейскому сельсовету, де‑юре ликвидирован вторично: решением Ставропольского крайисполкома он исключен из числа населенных пунктов как «слившийся» .
«Слился» же он исключительно с природой: с ним произошло то же, что в 1918 году с Джегонасом — понятием скорее физико‑географическим, урочищем в Усть‑Джегутинском районе Карачаево‑Черкесии. Сам топоним уцелел только в названии известнякового — Джегонасского — карьера.
Так и поселок Менжинский стал дикой природой, биоценозом: урочищем с несколько видоизмененным названием Менжинка.
Артур Цуциев писал мне: «Ганштаковка на карте. Настоящий кавказский Трохимброд. И почти неизвестный. Удивительно, но даже в Моздоке почти никто (да буквально никто) не знает об этом. “Ну был, кажись, сельсовет еврейский. И не стало”».
Трохимброд — некогда местечко в Западной Украине, на Волыни. Немцы уничтожили там все еврейское население и дотла сожгли все постройки. Эта катастрофа попала в роман Джонатана Фоера «И все осветилось» (2002), а также, разумеется, в исследования историков: так, Авром Бендавид‑Валья издал книгу под названием «Пустые небеса: открывая потерянный город Трохимброд».
А вот Богдановка и как поселение, и как живой топоним цела. В настоящее время она относится к Степновскому району Ставропольского края, евреев среди ее жителей нет.
Памятования в Богдановке
Сама по себе история мемориализации жертв расстрела в Богдановке удивительна и сложна.
По легенде, после освобождения Богдановки те, кто спаслись, установили на месте казни памятник и навсегда покинули это место. Первоначальный памятник датируется 1943‑м годом, предположительно он был выдержан в такой же строгой и скупой стилистике, какую мы видим в памятнике в станице Курской. Поиски фотографии этого первоначального памятника к успеху не привели. Но в 1998 году о нем вспоминал Сергей Амирамов (Давид Могин): «Сначала там стоял памятник. Там была плита» .
Между первоначальным памятником в Богдановке и нынешним, о котором речь впереди, существовал еще один, промежуточный, открытый в 1961 году.
Открытие памятника в Богдановкеьф (предположительно). Май 1961Из семейного архива. Т. С. Инотаевой‑Назаровой
Он был поставлен на собранные народом средства и открыт накануне 9 мая 1961 года, а решением Ставропольского краевого совета народных депутатов «Об утверждении списка памятников истории и культуры Ставропольского края» от 1 октября 1981 года получил статус памятника истории регионального значения .
В семейном архиве Т. С. Инотаевой‑Назаровой сохранились пять фотографий этого памятника. На двух из них вокруг скульптуры расположились, стоя или сидя, около 60 человек: скорее всего, запечатлен день открытия памятника в мае 1961 года. Памятник стоит на голом месте, вокруг ни деревца, ни кустика, ограды еще нет, но земляные работы для ее установки уже начаты. Различие между двумя фотографиями лишь в том, что на одной из них все мужчины в шапках, а на другой головные уборы у них в руках: скорее всего, это момент памятования павших.
Открытие памятника в Богдановке (предположительно). Май 1961Из семейного архива. Т. С. Инотаевой‑Назаровой
На третьей фотографии в кадре около 35 человек, ограда уже есть, но местность по‑прежнему голая, хотя на заднем плане видны молодые кусты и деревья. В центре композиции пожилой человек, сидящий на стенке цветника и смотрящий в сторону: предположительно это мог быть Камил Гилядов. Если это так, то снимок сделан не позднее 1967 года.
Памятник в Богдановке, установленный в 1961 году. Май 1967 (?)Из семейного архива. Т. С. Инотаевой‑Назаровой
На четвертой фотографии Семен Инотаев, произносящий речь, которую слушают человек 15. На заднем плане — стволы голых деревьев или кустов. Эту фотографию можно уверенно датировать маем и, неуверенно, серединой или концом 1980‑х годов.
У памятника в Богдановке. Вторая половина 1980‑х Из семейного архива Т. С. Инотаевой‑Назаровой
Того же примерно времени и пятая фотография — единственная, на которой нет людей. Зато на ней хорошо видно примыкающее к памятнику пространство, в том числе цветник, ограду и густую летнюю растительность на заднем плане, полностью закрывающую его тыльную часть.
«Второй извод» памятника в Богдановке был выполнен из бетона и, предположительно, раскрашенного гипса. По форме это большой цилиндр высотой примерно 5 м, составленный из 7 или 8 полуметровых бетонных блоков‑колец, уложенных друг на друга и на низкий кирпичный фундамент. Вверху — на чуть зауженном постаменте — урна из черного гранита со свисающим платком, или покрывалом, из более светлого материала — символ траура. Внизу — на квадратном постаменте, пристроенном к нижней боковой части цилиндра, — гипсовая (?) фигура пожилой суровой женщины в платке — символ страдания и скорби.
Частью композиции ранее была фигура ребенка у нее на руках, в 1960‑х годах уничтоженная вандалами, да так и не восстановленная . Перед лицевой частью памятника — невысокий цветник, выложенный побеленным кирпичом. Из того же материала — привратные столбы и фундамент штакетного забора вокруг памятника.
На цилиндре — две прикрепленные таблички с надписями белым по черному. На верхней, вытянутой вверх, читаем:
Здесь похоронены 470 человек стариков, женщин и детей граждан села Богдановка, убитых фашистскими захватчиками.
На нижней, горизонтальной:
Вечная память невинным жертвам фашистского варварства.
Обычный бетон противостоит выветриванию еще хуже, чем кирпич. Памятник стал быстро ветшать, а фигура женщины и вовсе разрушилась, ее пришлось демонтировать.
Настал черед «третьего извода» памятника в Богдановке, но за него нужно было побороться и победить в этой борьбе.
Эти борьба и победа неразрывно связаны с именем Семена Акимовича (Агувовича) Инотаева (1908–1999) — энтузиаста памятования и инициатора установки и открытия 9 мая 1991 года нового памятника жертвам Холокоста.
О нем я узнал почти случайно, увидев в ютубе старинную, того же 1991 года, телепередачу «Говорят ветераны — Богдановка».
В какой‑то момент Инотаев взял в руки и показал на камеру — увы, несколько издалека — две фотографии предыдущего памятника, открытого в 1961 году . Телеведущая , похоже, решила, что ее 83‑летний визави занимался еще и тем памятником, но это не так.
Судьба хорошенько помяла Инотаева, особенно в юности. Он был одним из тех, кто уцелел во время погрома, учиненного бандитами Шкуро в родном Джегонасе. Было ему тогда около 10 лет, и его первой «профессией» стало навязанное обстоятельствами Гражданской войны нищенство. Порвать с ним ему помог Абу‑бакер Дзыба из черкесского аула Кувинского: Семен и его сестра отбатрачили у него несколько сытых лет, освоив несколько специальностей, в том числе сапожную.
В 1926 году он вступил в комсомол и был зачислен в отряд по борьбе с бандитизмом, одновременно проходя обучение в Кувинской школе‑семилетке для крестьянской молодежи. В 1928 году Семена как отличника учебы зачислили в Горский кооперативный техникум во Владикавказе. Там его сразу выбрали секретарем комитета комсомола. В 1934 году уже женившийся к тому времени Инотаев перебрался в Нальчик, где работал сначала главным бухгалтером Управления военно‑строительных работ Северо‑Кавказского военного округа, а позднее заместителем директора швейной фабрики национальных изделий и уполномоченным по Кабардино‑Балкарии треста «Всекопремлессоюз».
Во время войны Инотаев — старший лейтенант 24‑й запасной стрелковой бригады Северо‑Кавказского военного округа . С 1948‑го по 1973 год он уже в Воркуте в качестве начальника городского управления МВД . Выйдя на пенсию, еще некоторое время прожил в Воркуте, руководил комбинатом «Печершахтострой».
Каждое лето вместе с семьей он приезжал в Нальчик, в свой офицерский отпуск. В 1966 году сюда перебрались его жена и дочь, поступившая в Московский юридический заочный институт. А в 1973 году переехал и сам Семен Акимович.
Его натура была деятельная и активная, а северный опыт придавал ту уверенность в себе, которая в СССР выглядела редкостной. Хоть и прожил он жизнь коммунистом‑атеистом, но со временем зачастил в синагогу. А душа его, под стать натуре, прикипела к трагической истории своего народа.
В мае 1976 года, после очередной встречи в Богдановке, Семен Акимович предложил вместо реконструкции старого — ветхого и поврежденного вандалами — памятника подумать об установке нового, на котором была бы зафиксирована историческая правда о том, что здесь произошло. Его поддержали, была создана Комиссия по увековечению памяти из семи членов: подполковника Х. Пинхасова, капитана С. Инотаева, старшего лейтенанта Е. Шаулова и рядовых Д. Инотаева, Г. Амирамова, В. Д. Израева. Возглавить комиссию выбрали Семена Инотаева.
Комиссия обращалась в разные инстанции — райком, обком, ЦК КПСС. Ответов или не было, или это были отписки. Неожиданно помощь пришла от зампредседателя Совета министров Кабардино‑Балкарской АССР Е. М. Кимовой: она не только стала помогать сама, но и мобилизовала благотворительную помощь со стороны целого ряда промышленных и сельскохозяйственных предприятий . Это принесло первые 17 тыс. рублей, которые (при смете примерно в 70 тыс.) погоды еще не делали. И решили дело не корпоративные, а частные спонсоры, в частности Александр Алексеевич Израев .
В результате всех этих усилий на месте расстрела горских евреев в Богдановке был установлен и 9 мая 1991 года открыт самый масштабный памятник (скульптор Р. Х. Дишеков) . Он расположен в 3–4 км от села, с левой стороны дороги, ведущей к Терско‑Кумскому каналу.
Все свои силы Инотаев посвятил памятованию погибших в Богдановке. Первое, что он сделал, учредил традицию ежегодных автобусных поездок 9 мая — к памятникам в Богдановке и станице Курской.
Сергей Амирамов, уроженец Богдановки, вспоминал:
— Вы приезжали в Богдановку 9 Мая?
— Все время, один или два раза только пропустил.
— Как‑то отмечено место расстрела?
— Да. Сначала там стоял памятник. Там была плита. А теперь там стоит памятник — женщина в черном платье. И каждое 9 мая при помощи местных властей там проходят митинги.
Второе: подобно Спилбергу, он стал системно записывать свидетельства всех тех, кому было что рассказать о трагедии. Результатом стала неоконченная рукопись под названием «Трагическая история села Богдановка. Краткий очерк». Работу над ней Семен Акимович завершил 7 января 1990 года: дата проставлена им в конце сохранившейся машинописи .
Наконец, третье важное дело Семена Инотаева — трудная борьба за обновление памятника в Богдановке. Она закончилась в конечном счете обновлением, то есть инотаевской победой.
В центре новой композиции — скульптурная группа: мужчина, без страха смотрящий в глаза своим убийцам и загораживающий собой жену и маленького сына . За скульптурой — трехгранная стенка из черного кладбищенского гранита: как бы трельяж с надписями .
Памятник в Богдановке, установленный в 1991 году. Скульптор Р. Х. Дишеков
На левой створке‑стене читаем:
Здесь похоронены 472 человек стариков, женщин и детей граждан села Богдановка, расстрелянных немецко‑фашистскими захватчиками 25 сентября 1942 года.
На правой:
Вечная память безвинным жертвам фашистских варваров двадцатого века.
И далее:
Памятник реконструирован в 1991 году Инотаевым С. А. за счет пожертвований родственников погибших от рук фашизма в 1942 году.
Центральную часть памятника составляют имена расстрелянных горских евреев. В композицию включены и остатки (точнее, реконструкция) того безводного шахтного колодца, покрашенного сначала в белый цвет, а позднее перекрашенного в красный: здесь предусматривался вечный огонь.
На открытии памятника накануне 9 мая 1991 года выступали пережившая Холокост Алиса Призова и горско‑еврейский поэт Ефим Амиранов с поэмой «472», написанной им в 1977 году на русском языке.
Любопытное и характерное различие нарративов отметил Е. Власов, рассматривая карты: если Гугл аттестует этот мемориал как «памятник жертвам Холокоста», то Яндекс — как «братскую могилу 470 мирных советских граждан, расстрелянных в 1942–1943 гг.» .
Есть у мемориала в Богдановке своего рода «побратим», находящийся в США.
Это мемориальный камень в память жертв Холокоста в Бруклинском мемориальном парке в нью‑йоркском районе Манхэттен‑Бич, открытый 11 мая 2010 года. Его установку инициировали Александр Кишиев, Светлана Данилова и небольшая горско‑еврейская община выходцев из России.
Бруклинский мемориал жертв Холокоста в Нью‑Йорке. Общий вид
На камне следующая надпись на русском и английском языках:
Вечная память родным и близким, сотням жителей села Богдановка Ставропольского края, погибшим от рук немецко‑фашистских оккупантов и местных палачей в сентябре 1942 года.
Как видим, еврейство жертв и здесь добровольно завуалировано.
Памятный камень в Нью‑Йорке
Отметим, что в самой Богдановке, в Парке Победы, расположен еще один мемориальный знак в память жертв войны: стела и братская могила красноармейцев, погибших в боях с немецко‑фашистскими захватчиками. На памятнике — фамилии земляков, не вернувшихся с фронта.
Стела в Парке Победы Богдановка. 1991
Е. Власов пишет о нем: «Это мемориальная стела с пятиконечной звездой в память о погибших воинах РККА в годы Второй мировой войны. Вокруг стелы организован Парк Победы. <…> Перед входом в Парк Победы был установлен стенд, информация на котором гласит: “Здесь шли ожесточенные бои. В с. Богдановка были замучены и зверски убиты 472 мирных жителя”. Так, новый стенд еще больше вытесняет память о Холокосте в Богдановке. Причем расположение нового стенда позволяет говорить о конкуренции “мест памяти” на территории одного населенного пункта на уровне топографии, делая приоритетным Парк Победы» .
Памятования в станице Курской
После смерти Семена Инотаева в 1999 году дело отца по увековечению памяти убитых и спасенных в годы войны горских евреев активно продолжила его дочь — Татьяна Семеновна Инотаева‑Назарова, нынешняя глава еврейской общины «Тиква» города Моздока, насчитывающей около 120 человек, из которых горские евреи уже не большинство. Ее инициативы и усилия оказались в большей мере нацелены на мемориализацию и памятование трагедии горских евреев Менжинского и Курской, расстрелянных в станице Курской.
Самый первый памятник здесь был поставлен на улице Рабочей еще в 1943 году. Само название улицы, Рабочая, в сельскохозяйственном поселке служит индикатором: за окраиной станицы был расположен небольшой кирпичный завод Политотдельской МТС, возле которого и происходили расстрелы.
Памятник расположился в черте современной застройки, у перекрестка двух сельских улиц.
Мемориал, возведенный в 1943 году в Курской
Он представляет собой шестиступенчатую пирамиду из побеленного кирпича с красной звездой на венце . Этот несколько примитивный памятный знак, немного напоминающий буддистскую ступу, был весьма типичен для послевоенного времени. Он также был включен в «Список памятников истории и культуры Ставропольского края», утвержденный решением Ставропольского краевого совета народных депутатов 1 октября 1981 года .
На памятнике дощечка с надписью:
Здесь похоронены 468 советских граждан. Вечная память жертвам фашизма.
Жертвы фашизма — это за малым исключением евреи: в Курской, согласно ЧГК, было расстреляно именно около 470 евреев, в том числе и горских евреев из Менжинского. Камуфлировать еврейские жертвы под общесоветские — такая же характерная черта памятования того времени, как сама стилистика памятника.
Постепенно, под нещадными степными солнцем и морозами, — или, в переводе на физико‑географический, под действием выветривания, — памятник разрушался, приходил в негодность, площадка вокруг него зарастала бурьяном.
Тревогу забили не районные власти и не горские евреи, а пастор моздокских пятидесятников: в 2003 году он связался с моздокской еврейской общиной и предложил сотрудничество и помощь в хлопотах о новом памятнике. Община откликнулась, и начался сбор средств, растянувшийся на дюжину лет.
Старый, полуразрушенный памятник стоял в Курской до весны 2015 года, когда его демонтировали и заменили новым. В сентябре 2015‑го состоялось его открытие .
Это уже внушительная композиция из черного гранита, состоящая из трех вертикальных плит на общем постаменте. На двух крайних плитах — имена расстрелянных, на центральной — надпись:
Памяти жертв фашизма. На этом месте 19 октября 1942 г. было уничтожено 468 человек.
Национальность этих 468 человек по‑прежнему не названа, но уже и не скрыта: на нее теперь указывают магендовид над надписью и менора — вместе с небольшим текстом на иврите — под нею. Кроме того, магендовид вплетен в орнамент ограды памятника.
Сбоку, наискосок — малая плита с записью об инициаторах и спонсорах памятника:
Проект «Вернуть достоинство» Российского Еврейского конгресса и Центра «Холокост». По инициативе Еврейской общины города Моздока, при практической помощи Федеральной Национальной еврейской автономии, Евангельских христиан России, Фонда горских евреев СТМЭГИ и администрации муниципального образования Курского сельсовета С[тавропольского] К[рая]. 8 мая 2015 г.
Годом раньше, 7 сентября 2014 года, тот же инициатор — община Моздока — открывала памятник жертвам Холокоста в селе Степном. Здесь 19 сентября 1942 года было расстреляно около 600 евреев, главным образом эвакуированных из Украины, Молдавии и Белоруссии.
Т. С. Инотаева‑Назарова и И. А. Альтман на открытии мемориала в станице Степной. 2014
На месте не оставалось никаких признаков расстрела, но при рытье котлована под фундамент здания асфальтового завода были обнаружены массовые останки еврейских жертв.
Установлено всего лишь 33 имени, все они выбиты на памятнике.
Главным инициатором, автором идеи и образа, а также руководителем всей работы по воплощению проекта выступила Татьяна Семеновна Инотаева‑Назарова.
На мощном постаменте из красного гранита покоится развернутый, из черного гранита, свиток Торы. На его левой створке — под «шапкой» «Памяти жертв нацизма» — те самые 33 имени, а под ними надпись:
На этом месте 19 сентября 1942 г. были расстреляны более 600 евреев.
В самом низу левой створки — по‑русски и на иврите:
Да будут их души жить вечно.
На правой створке выгравированы: вверху — оплетенный колючей проволокой магендовид, внизу — менора, а между ними стихи :
Холокост… Событий нет ужасней…
Просто вспомним, просто помолчим…
Пусть хранит нас Б‑г от злой напасти
И пошлет с небес на землю мир.
Мемориал в Курской 2015 года
На дополнительной плите, как и на памятнике в Курской, отмечены спонсоры памятника — практически те же, что и в Курской. Это проект «Вернуть достоинство» (главный спонсор), Национальная еврейская автономия РСО — Алании г. Моздок, а также Федеральной Национально‑культурной еврейской автономии, Евангельских христиан России, Фонда горских евреев СТМЭГИ и административного муниципального образования Степновского района Ставропольского края.
Места спасения горских евреев никакой отдельной мемориализации не удостоились. В Нальчике на территории «Еврейской колонки» есть памятник расстрельным жертвам немецкой оккупации, установленный в 1947 году. Однако никакой коннотации, связанной со спасением части жителей еврейского квартала, в памятнике нет.
По своей архитектурной незамысловатости, чтобы не сказать примитивности, его довольно трудно превзойти: это двухметровая побеленная стенка длиною 6–7 м, на которой закреплена гранитная доска с плохо читаемой надписью:
Памяти 600 советских граждан, расстрелянных фашистскими палачами в период оккупации Кабардино‑Балкарии.
Между тем еврейская жизнь в Нальчике хоть и затихала в послевоенные годы, но не прерывалась. Так, в городе действовала иудейская религиозная община, которую в 1951 году советские власти едва не лишили регистрации в связи с тем, что она систематически совершала религиозное бракосочетание несовершеннолетних граждан, чем нарушала советский закон о браке, семье и опеке.
В 1993 году в «Еврейской колонке» было открыто новое здание синагоги, построенное по проекту архитектора А. Ноткина .
Там же располагалась знаменитая школа № 10, так называемая «еврейская», она же средняя школа № 10 имени Героя Советского Союза И. И. Иллазарова. В конце 1980‑х годов — с огромным, 40‑летним перерывом — она вновь стала еврейской, ныне в ней преподают еврейскую историю и иврит.
Ее знаменитым педагогом и многолетним директором был Камуил Исаакович Гилядов (1880(1884?)–1967). Есть в городе и Еврейский общественно‑политический культурный центр «Товуши», основателем и многолетним директором которого была внучка К. Гилядова, историк и этнограф Светлана Ароновна Данилова .
Один из читателей моих работ о горских евреях и Холокосте написал мне, что его детство прошло в Нальчике, на улице Красноармейской, в доме № 235 — прямо на границе «Еврейской колонки». Половина его школьного класса была из Колонки, а сам он дружил с внуком Маркела Шабаева и не раз видел его легендарного деда:
Еще одним моим другом был Алексей Шалалов, его отец был замдиректора Нальчикской меховой фабрики (!!!) <…> Так как я часто ходил в Колонку, то ее атмосфера, дух, код места сразу как‑то чувствовались, что это иное пространство в городе, от отдельной комнаты до дома, двора, улицы — все здесь было неуловимо другое. Хотя было трудно выразить словами, чем оно отличалось, скорее какой‑то общей энергетикой места, чем вещами. И, конечно, людьми.
К началу 2010‑х годов вопрос увековечения памяти и погибших, и спасенных во времена Холокоста евреев назрел.
В сентябре 2012 года Нальчик посетил сопредседатель фонда «Холокост» Илья Альтман. От имени проекта «Сохранить достоинство» он согласовал с мэрией города вопрос строительства нового памятника. Было и место подобрано для него: на площади Юности внутри «Еврейской колонки». Имелся готовый проект, причем, по словам Альтмана, тема спасения горских евреев звучала в нем со всей отчетливостью.
Открытие памятника планировалось чуть ли не на следующий, 2013‑й год . Но, к сожалению, после того как на посту президента республики Арсена Канокова в 2012 году сменил Юрий Коков, обновилась и мэрия Нальчика, и новая администрация утратила интерес к проекту .
В Моздоке же, по имеющимся данным, никакой воплощенной в памятники мемориализации спасения горских евреев и в планах не было. Дважды в год, 9 мая и 19 октября, местная община организует поездки в Курскую и Богдановку (иногда в Степное), там проводятся мемориальные молебны и митинги.
* * *
Итак, мемориальные знаки, связанные с памятью о расстрелянных горских евреях, привязаны к разным датам — 1943, 1961, 1991 и 2015 годам. Но вплоть до последней даты ни на одном из памятников имеющиеся надписи не содержали ни прямого называния, ни намеков на еврейскую идентичность жертв . И только на самых поздних памятных знаках их еврейство зафиксировано — прежде всего в самих высеченных именах, а также в виде традиционных еврейских символов, надписей на иврите и даже в содержащих магендовид орнаментах оград этих памятников.
Евгений Власов называл это «нейтрализующей политикой», приводящей, в его терминологии, к «абстрактности», то есть неконкретности и рассеянности смысла памятников . Из чего вытекает своеобразная «провинциальность», то есть сугубо локальная значимость памятников, не претендующих на большее, чем спорадическое, как правило официальное, одноразовое посещение.
Но дело не столько в абстрактности, сколько в идеологическом конформизме инициаторов, стремящихся почтить память своих жертв и одновременно не раздражать остальных. Мол, нам тут жить, и не надо ни перед кем выпячивать наше еврейское страдание. Спасибо, что сострадаете, спасибо, что присматриваете, траву косите…
Ирина Реброва, автор монографии «Реконструируя память о Холокосте: случай Северного Кавказа», писала:
Первые памятники жертвам Холокоста на Северном Кавказе не содержали еврейской символики или надписей на иврите или идише. <…> Послевоенные памятники имели классические формы — такие, как обелиск, высокий пилон или усеченная пирамида высотой от 1,5 до 5 метров, выполненные из камня, металла или бетона, окрашенные в белый цвет и увенчанные пятиконечной красной звездой.
Существенно следующее ее наблюдение:
Павшим красноармейцам ставились точно такие же памятники, отчего изначально не было никакой разницы в архитектурном оформлении памяти героев и жертв войны.
Опыт мемориализации, о котором шла речь, хорошо вписывается в эти обобщения. Как жертвы, так и герои были повсеместны на оккупированных территориях. А потому каждый обелиск одновременно отзывался и на страдания первых, и на доблесть вторых, а заодно на гнусность фашистского врага.
Эти самые ранние, еще военного времени, памятные знаки начнут постепенно, по мере осознания их малой выразительности и физического ветшания, заменять лишь через полвека, в 1990‑х годах (если ветшание зашкаливало, то раньше). А еврейский контент прорвется через все идеологические преграды только в середине 2010‑х .
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..
