воскресенье, 19 октября 2014 г.

КРОВЬ БОРИСА ПАСТЕРНАКА

 
Кровь Бориса Пастернака
Фото: Getty Images
Кровь Бориса Пастернака
«Борис Пастернак – мгновенное ощущение счастья и боли, - пишет Иосиф Рабкин, - Боли – потому, что свою причастность к еврейству он расценивал как биологическую случайность, осложнившую его нравственные позиции и творческую судьбу». О том же читаю у Вильяма Баткина: «Решительно прекращаю цитаты, ибо боль выворачивает душу... Нет, еще одно место: "В среде евреев не живет красота, тогда как христианство пронизано эстетическим началом...". Отказываюсь комментировать каждый абзац, о последнем скажу... Какая слепота! Неужто ненависть к своему народу водила рукой великого поэта - не в кровавых ли крестовых походах, не в Хмельницких ли погромах, не в Катастрофе ли европейского еврейства разглядел он "эстетическое" начало своих возлюбленных христиан?»
Боюсь, что ради указанной «душевной боли», «разоблачений» христианства и невольных проблем замечательного поэта, не стоит останавливаться на «еврейском вопросе» в жизни поэта. Здесь дело совсем в другом. Известно, что свидетельство еврея – апостола Матфея – привело к «кровавому навету» - чудовищному обвинению, в результате которого было убито сотни тысяч потомков Иакова. С тех пор еврейские свидетельства о природной порочности народа Книги особенно в цене. Еврей Борис Пастернак в годы, когда мир был заражен коричневой чумой, свидетельствовал против своего народа. Его последователи и сегодня заняты этим черным делом, а потому мои заметки о Пастернаке никак не разборки с усопшим, великим поэтом, а попытка в очередной раз разобраться с истоками и сущностью еврейского предательства, как доноса на свой народ его палачам и хулителям. Цитаты из «доносов» Бориса Леонидовича приводить не буду. Они и так общеизвестны. Остановлюсь, как правило, на «уликах косвенных». Они, подчас, не менее показательны, чем прямые доказательства вины.
Теперь о «счастье» при знакомстве с творчеством поэта. И здесь все верно. Сам затверживал наизусть стихи Пастернака, но чем выше талант ненавистников потомков Иакова, тем они опасней. Скольких убийц в их кровавом деле поддержали такие теоретики юдофобии, как Федор Достоевский или Рихард Вагнер. Автор «Доктора Живаго» специального исследования по «еврейскому вопросу» не писал, но и его откровенная враждебность к народу Торы стала бесспорной поддержкой целой плеяды нынешних антисемитов-евреев в России. Одного примера Дмитрия Быкова достаточно.
Нужно было миновать ХХ веку со всеми его зверствами, чтобы, хоть в какой-то степени стала понятна причина бедствий людских. Равенство не способно уничтожить зависть, а вместе с ней и ненависть. Лев Толстой мог сколько угодно земельку пахать и ездить в третьем классе, но ни разу он не подумал, что в любом состоянии остается аристократом и гением, что подлинная причина неравенства в способностях человека, в его личных качествах. И здесь никакими революциями, проповедями или реформами дело не исправишь. Лев Николаевич был в силах отказаться от мяса, бежать под покровом ночи из Ясной Поляны, но от самого себя он уйти не мог. Как пишет Павел Басинский в новейшем исследовании о классике: «Творец, философ, «матерый человечище», Толстой по природе своей оставался старинным русским барином, в самом прекрасном смысле слова». В чем же трагедия Льва Толстого? Убежден, если бы его гений смог найти спасение в Боге, он бы не стремился опроститься, слиться с народом, не стал бы пахать земельку, примерившись с тем, что трудиться «в поте лица своего» для души человеческой не менее почетно, чем пахать для тела. И обрел бы покой перед смертью Лев Николаевич. Вопрос, правда, в том: нужен ли был ему, творцу, покой этот?
Подобную трагедию пережил духовный сын великого старца – Борис Леонидович Пастернак. И здесь, уверен, подлинная искренняя вера спасли бы поэта от ненависти к своему народу и не отвратила от народа чужого. Лев Толстой упрямо «опрощался» до крестьян – земледельцев. Еврей - Пастернак мечтал слиться с народом общим с ним по месту рождения и языку. Народом то ли советским, то ли православным. Слиться надеялся, опроститься, примкнуть к большинству. Народ же Торы он умолял не высовываться, утихнуть, а лучше всего раствориться, «распуститься» среди иных племен, исчезнуть. И это понятно: нет потомков Иакова – нет и личной, неразрешимой проблемы классика русской поэзии. Но Пастернак родился волшебной заморской птицей, волей судьбы залетевшей в чужие края и превосходно поющей на языке настоящей поэзии. Родился изгоем и умер затравленным изгоем, как бы он не старался оспорить этот «медицинский» факт. Медицинский – мог бы написать без кавычек, так как младенец Пастернак был обрезан в Московской синагоге. Представляю, как мучился поэт, по нескольку раз день, убеждаясь в этом «несчастье».
Лев Толстой не раз декларировал свою неприязнь к ученым людям, к людям искусства, но не унизился до ненависти к своему классу, к своему племени. Борис Пастернак ненавидел факт своего «неправильного» рождения и, человек мужественный, панически боялся своего еврейства. Еврей, вопреки всему остающийся евреем в юдофобской среде, одним этим сопротивляется злу шовинизма. Еврей, маниакально и осознанно жаждущий ассимиляции, этому злу потворствует. Как же все сложно в этом мире! Один Борис Пастернак – поэт и потомок мудреца, толкователя Танаха Ицхака Абарбанеля – слышал Бога. Другой Борис Пастернак не мог уйти от нашептывания Сатаны.
Сын Бориса Леонидовича – Евгений – считался человеком обыкновенным, никакими особыми способностями отмечен не был, и понятно, что гордился сын отцом в высшей степени, когда писал Пастернаку, что он с ним "одной крови". Уверен, что напоминал Евгений не о еврействе общем, а о своих прямых, родственных связях с классиком. Однако, отец очень даже гневно, обиделся на сына: "Ты пишешь: "Мы с тобой одной крови, папочка". А на черта мне эта кровь, твоя или моя? Мне брюхом, утробой, а не только головой ближе всякой крови "Фауст"». Отчитал сыночка: нечего лезть к гению, гражданину мира, со своим, совсем нежелательным родством. Рожденный фантазией Гете немец-философ, продавший душу дьяволу, ближе Пастернаку, чем сын родной от некогда отставленной жены-еврейки. Гордыня? Куда ж без нее высокому таланту. Но грех бесспорный – и никуда от этого не деться.
Чистое золото – мудрые и талантливые книги. «Впервые в Библии» Меира Шалева именно такая книга. Читаю: «Кстати говоря, всем этим трагическим последствиям жертвоприношения Исаака можно найти весьма многочисленные, хотя и не столь драматичные, аналогии, потому что такая история могла случиться и во многих других семьях, похожих на семью Авраама, - в семьях каких-нибудь революционеров, живописцев, исследователей и других выдающихся людей, которые безоглядно служат своей мечте, своей вере, своему идеалу, будь искусство, наука или революция. И в этом смысле жертвоприношение Исаака – не только теологическая притча, но еще и пример того, что может грозить близким таких фанатиков».
«Ребенок выше Бога» - сказано в Талмуде. В Торе за ним, за Исааком, не просто ребенок, а народ Божий, потому и был остановлен нож, занесенный над жертвой, но и фанатичную веру Авраама отверг, тем самым, Всевышний.
Отказ Пастернака от крови по родству - своего рода состоявшееся жертвоприношение фанатика чужой веры и чужого народа.
Марина Цветаева была прозорливей, честней (я бы даже сказал чище) своего корреспондента. 10 июля 1926 г. она писала Пастернаку: «Не смущайся женой и сыном. Даю тебе полное отпущение от всех и вся. Бери, что можешь – пока еще хочется брать! Вспомни о том, что кровь старше нас, особенно у тебя, семита. Не приручай ее. Бери все это с лирической – нет, с эпической высоты!»
«Кровь старше нас». И выше нас, и значимей нас. Пастернак не хотел и не мог примириться с этим.
Норман Джерас пишет о Троцком: "Это сложная и мучительная проблема поиска равновесия между верностью еврейству и преданности улучшения участи человечества". Понять, чем верность своим предкам должна мешать "улучшению участи человечества" трудно. "Мучительной" становится эта проблема только для еврея-антисемита.
Марина Цветаева понимала то, что не мог и не хотел понять еврей, но.... антисемит Пастернак. Нет, конечно же, не был он антисемитом, до подобной грязи не опустился. Вот иудеофобом – был. Но слушаем Цветаееву:
"За городом! Понимаешь? За!
Вне! Перешел вал!
Жизнь, это место, где жить нельзя:
Ев-рейский квартал".
Пастернак бежал от "еврейского квартала". Он так хотел жить, жить в радости, но от призвания своего, от гения как уйти? И это понимала Марина:
"Так не достойнее ль во сто крат
Стать вечным жидом?
Ибо для каждого, кто не гад,
Ев-рейский погром".
И от погрома Борис Леонидович пробовал бежать, не понимая, что рано или поздно увидит кровавую ненависть у дверей своего дома.
"Жизнь. Только выкрестами жива!
Иудами вер!
На прокаженные острова!
В ад! – всюду! – но не в
Жизнь – только выкрестов терпит, лишь
Овец – палачу!
Право – на – жительственный свой лист
Но – гами топчу".
Пастернак – "иуда веры" - свой "жительственный лист" получил, но на время. Марина согласилась быть "жидом" в этом "христианнейшем из миров" и замерла в петле "вала и рва".
Возможно, не одно проклятье поэтического дара заставило Цветаеву считать себя изгоем. Она была женщиной, а женщина и еврей для юдофобов, часто, одно и то же. Вот и Гитлер писал: "Женщина принесла в мир грех, и легкость, с которой она уступает похотливым уловкам недочеловеков, стоящих немного выше животных, - главная причина порчи нордической крови". Марина испортила "нордическую кровь" не только своим гением, но и детьми от Эфрона. У Цветаевой была своя победа над злом нацизма. У Бориса Пастернака ее не было.
«Речь американского философа и германиста, австрийского еврея-эмигранта Джорджа Стейнера при получении премии Бёрне. Евреи, по его мысли, вечные изгнанники, чужаки, – читаю Марка Харитонова. - Древнегреческое “ксенокс” означает, кстати, и “чужак”, и “гость”. “Еврей, так сказать, по определению — гость на этой земле, гость среди людей. Его предназначение заключается в том, чтобы служить человечеству примером этого состояния”. (К Мандельштаму это, пожалуй, подходит, он был бездомным не по своему желанию, а вот Пастернаку нужен был дом, письменный стол, чтобы работать (и даже огород у дома. Прим. А.К.). Может быть, поэтому он уходил от еврейства, тяготился навязанной чужеродностью. А я? Я тоже, пожалуй, лучше всего чувствую себя дома, не хотел бы его менять.)»
Как все просто, до наивности: Пастернак не хотел быть гостем на земле, хотел быть хозяином, а Мандельштам был мудр, сознавая, что все мы гости на этой планете. Нет, все не так. Все проще. Один платил за свой дом и дачу в Переделкино, сочиняя поэму о лейтенанте Шмидте, другой не мог заплатить за уют подобную цену. Только в конце жизни приговоренный Мандельштам попытался продлить эту жизнь нелепыми стихами о Сталине:
«И я хочу благодарить холмы,
что эту кость и эту кисть развили:
он родился в горах и горечь знал тюрьмы
Хочу назвать его — не Сталин — Джугашвили!»
И здесь Осип Эмильевич промазал. Сам Коба – людоед никогда не хотел быть грузинским вождем русского народа. Он тоже тяготился своим происхождением. Пастернак, восхваляя Сталина, не сделал ни одной ошибки. Борис Хазанов пишет: "Заметьте, что возмездие настигает самых чистых людей. Столетний юбилей Пастернака вызвал множество публикаций, снова вспомнили всю историю с "Доктором Живаго" и пр. Между тем это было возмездием. Возмездием за такие стихи, как "ты рядом даль социализма". Возмездием за исключительные усилия обмануть самого себя, "остаться с народом»». Все верно, только «чистоту» Пастернака Хазанов, да и не только он один, явно преувеличивают. Но будем справедливы - Борис Пастернак служил режиму, но не прислуживал. Пусть он и улыбался большевикам, но никогда не облизывал их кровавые руки, как это делали его коллеги по поэтическому цеху.
Гений - диктатор подсознания - упрямо толкает человека туда, откуда он бежит в сознании. Понимал ли Борис Леонидович, бегущий от своего еврейства, какие строчки из Рильке он переводит? Приведу стихотворение «Созерцание» почти полностью. Оно того стоит:
«Все, что мы побеждаем, - малость,
Нас унижает наш успех.
Необычайность, небывалость
завет борцов совсем не тех.
Так ангел Ветхого Завета
Искал соперника под стать.
Как арфу он сжимал атлета,
которого любая жила
струною ангелу служила,
чтоб схваткой гимн на нем сыграть.
Кого тот ангел победил,
тот правым, не гордясь собою,
выходит из такого боя
в сознанье и расцвете сил.
Не станет он искать побед.
Он ждет, чтоб высшее начало
его все чаще побеждало,
чтобы расти ему в ответ.
Прямо гимн народу еврейскому, прародителю Иакову, ставшему после поединка с Высшим Началом - Израилем. Понимал ли Пастернак смысл переведенного стихотворения? Не думаю. Скорее всего, он считал, что только поэт способен на поединок с Богом. Никакой национальной составляющей он здесь не видел. И зря. Он невольно, своим переводом, превратил народ, им отвергнутый, в народ – поэтов, пророков и царей.
И как тут не вспомнить перелом бедра у Пастернака, та же травма, что у Иакова после поединка с ангелом. Хромой поэт, хромой народ, терпящий поражения в высоком поединке, «чтобы расти».
Отголосок Рильке у Пастернака: «И пораженье от победы ты сам не должен отличать». Но отличил же, приняв за победу поражение «Живаго». Слаб человек. Видимо, не с ангелом, а с чертом, сражался классик.
Верно о нем у Владимира Набокова: «Я глубоко сочувствую тяжкой судьбе Пастернака в полицейском государстве, но ни вульгарный стиль «Живаго», ни философия, ищущая пристанище в болезненно слащавом христианстве, не в силах превратить это сочувствие в энтузиазм собрата по ремеслу». Все верно, только вот «тяжкая судьба» - явное преувеличение.
Упомянутый Дмитрий Быков высоко ставит имя Пастернака, так как у него «христианская идея воздаяния торжествует… над ветхозаветной иррациональностью, справедливость над силой». Вот у Ахматовой или Бродского с этим осечка произошла: «Напрасно требовать объяснений, - пишет он в книге о Пастернаке, - « и предъявлять моральные претензии: писал же Бродский – достойный ученик Ахматовой, - что предпочитает Ветхий Завет Новому». Получается, светел и чист Борис Леонидович по этой причине, чего не скажешь о подозрительных сторонниках ветхозаветной мудрости. Кстати, и здесь Быков чушь городит. Весь Тонах пропитан идеей воздаяния, достаточно вспомнить Пророков. Христос же повторил то, что задолго до него было известно. И эта злонамеренная формула: «торжества справедливости над силой». За иудаизмом, мол, одна голая сила, за православием – справедливость. Бред! Но на подобном бреде веками держится юдофобия русских интеллектуалов.
Есть еще одна причина «живучести» Пастернака. Он не служил власти, как это делали Фадеев, Михоэлс, Фефер, Пильняк или Бабель. Он никогда не стремился к контактам с ней. На мучительной командировке в Париж и невнятном разговоре с вождем по поводу арестованного Мандельштама все, к счастью, и ограничилось. Сталин же, по точному определению, Бенедикта Сарнова, безжалостно истреблял тех, кто был прежде нужен, но «весь вышел», нужда в человеке отпала, а близость к секретам власти делала его опасным для маниакально подозрительного вождя. Он не казнил (всего пять лет лагеря) доказанного антисоветчика Мандельштама - своего врага. Та же история с Заболоцким. «Друга» Пильняка или М. Кольцова – всегда готовых услужить – не пощадил.
«Я знаю, почему Иосиф Бродский не хотел возвращаться в Россию с его измученным, больным сердцем. Он боялся услышать из зала «жидовская морда» и получить инсульт или инфаркт» Из интервью Михаила Шемякина.
После этого искреннего признания близкого друга поэта и русского человека меркнут рассуждения о каком-то христианстве Нобелевского лауреата, о его бегстве от рода своего и племени. Впрочем, и зрения поэта было бы достаточно при гипотетическом возвращении в Питер. Помню, что в году девяностом весь дом Мурузи, в котором жил Бродский, был изгажен по фасаду свастиками. К чему это я? Дело не в том, что потомок Иакова Борис Пастернак хотел быть русским поэтом, а в том, хотела ли этого сама Россия?
Пастернак был убежден, что все беды народа Книги происходят от того, что не приняли евреи христианство. Сами, мол, его изобрели, осчастливили род людской, но зачем-то отказались от «патента». Проще говоря, захотели остаться евреями, а не следовать очередной ереси, которой они и считали веру в Христа. Здесь, как мне кажется, наблюдается у Пастернака большевистское пристрастие к интернационалу и отрицание «национального вопроса». Как просто - мир и гармония – все люди на Земле – христиане. Одна вера, один народ, одно прошлое и общее будущее. Чистый коммунизм. А тут эти чертовы евреи в «религиозный коммунизм» идти не хотят, хоть и сами его выдумали, как и коммунизм классовый. Тут Пастернак увлекается, что-то путает, словно не было при нем других мировых религий.
Протоирей Александр Дмитриевич Шмеман: «Умер русский человек, который любил родину беззаветной, но зрячей любовью, и нам помогший по-новому полюбить ее. Россия Пушкина и Толстого, Достоевского и Блока будет отныне и навсегда Россией Пастернака.
Еврей, он принадлежал народу, издревле рождавшему в мир пророков, страдальцев и безумцев, не согласных примириться ни с чем, кроме последней правды, - и он остался верен этой глубочайшей сущности еврейского призвания и всей своей жизнью выполнил его.
Умер христианин, не побоявшийся исповедать имя Христа в дни отступления от Него и сказавший просто и твердо, перед лицом всего мира, что нужно быть верным Христу….»
Не читал у Пастернака ни слова благодарности за кровь, дарованную ему по рождению. Зато читал о неудобстве евреем быть, о тяжести еврейской ноши, об издевке судьбы, заставившей претендента на трон царя русской поэзии родиться евреем.
Ассимиляция – следствие атеизма, нарушение Союза со Всевышний. Никаким крещением, переходом в ислам или буддизм безверия своего не скроешь. Народ еврейский – создание Божье, «народ избранный», избранный для особой цели. Христианин, убежденный, что «несть эллина, несть иудея», опровергает Божий замысел, спорит с Богом и неизбежно скатывается в атеизм. Есть и будут эллины и иудеи, пока существует на Земле человеческая цивилизация. Нынешние радетели конвергенции, мультикультурности, мирового гражданства, единой Европы – все эти поборники единообразия – вовсе не борцы с шовинизмом и расизмом. Заняты нынешние лево - либералы таким же Богопротивным и смертельно опасным делом, каким были озабочены коммунисты и нацисты. Жизнь во Вселенной держится на феноменальном разнообразии всего сущего. За единообразием – смерть.
Лев Толстой своих детей-мужчин презирал, в грош не ставил. Толстому единомышленники нужны были, а не обыватели – пошляки, пусть и одной с ним крови. Евгений Пастернак соглашался стать тенью классика, его летописцем, наследником души поэта, кем и стал с годами, но был поставлен отцом на место. К нации граждан мира он не принадлежал, с Гете ровняться никак не мог. Но и здесь поэтический гений Пастернака лукавил.
« Я один, все тонет в фарисействе». Увы, и сам Борис Леонидович не был свободен от фарисейства (лицемерия), как он его, фарисейство, понимал вслед за христианской ортодоксией. В том же «Докторе Живаго» читаем: «Всякая стадность-прибежище неодаренности». В письме Варламу Шаламову еще хлеще: «Меня с детства удивляла эта страсть большинства быть в каком-нибудь отношении типическими, обязательно представлять какой-нибудь разряд или категорию, а не быть собою. Откуда это, такое сильное в наше время поклонение типичности? Как не понимают, что типичность это утрата души и лица, гибель судьбы и имени».
Но как же хотелось самому Пастернаку в "стадо". Слушаю авторское чтение стихов, голос самого поэта: « У микрофона русский поэт Борис Пастернак». РУССКИЙ! В еврейском "стаде" автор "Доктора Живаго" быть не хотел. В русском – другое дело.
Мандельштам, Маршак, Слуцкий, Бродский – могли бы так начать чтение своих стихов? Нет, конечно. Да что там, русские люди - Заболоцкий или Твардовский так не говорили. Стыдно было, хранила боязнь утраты «души и лица». Пастернак сказал. И не просто сказал. Это был крик отчаяния, крик недосказанности. Под словом «русский» надо бы подразумевать еще определение «православный». Страсть к полному перерождению? Но, возможно, в этой страсти и кроется причина спасения Бориса Леонидовича от пыточной камеры сталинского террора. Он не смел тогда быть «один». Умер «отец народов» и поэт осмелел настолько, что от слов о своей «русскости и христианстве» перешел к поступкам, опубликовав за кордоном свой манифест возмездия - «Доктор Живаго». Но не смог он уйти от самого себя, как не получилось это у Льва Николаевича. Толстой остался графом, аристократом духа. Борис Леонидович – евреем. Власть была безразлична к его попыткам ассимилироваться в «стаде». Она признавала одну национальность и одну веру: человек советский. Пастернаку указали, кто он такой есть, загнав поэта в смертную муку рака легких.
Денежная составляющая имела огромное значение, но почти наверняка и Нобелевская премия автору "Доктора Живаго" была для поэта знаком признание мирового гражданства. Но мода на роман с годами прошла, а переводная поэзия значит за пределами России крайне мало. Это понимал еще и Пушкин. В осадке остается (хотел того Пастернак или нет) гениальный поэт – еврей по папе и маме, пишущий на русском языке.
Борис Пастернак – бесспорный жизнелюб хасидского толка (здесь прав А. Эпштейн) хотел вывести себя за рамки, избыточно наполненной страданиями истории евреев. Мало того, мужественный человек, он, под гнетом устойчивой национальной юдофобии, панически боялся обвинений в "двойной лояльности", убежденный, что разрыв понятий "мой народ" и "моя родина" – есть источник тревожной дисгармонии, чреватой трагическим исходом.
«Перестать быть евреем для того, чтобы стать французом, немцем или русским, значил для него променять, подобно Исаву, первородство на чечевичную похлебку», - писал Лев Платонович Карсавин. Ничего не поделаешь, «похлебка» эта всю жизнь Пастернака казалась ему более желанной, чем первородство.
Отказ от «родства по крови» - всего лишь частный случай общего отказа. Это заметила Анна Ахматова: «Я сейчас поняла в Пастернаке самое страшное: он никогда ничего не вспоминает. Во всем цикле «Когда разгуляется», он уже, совсем старый человек, ни разу ничего не вспоминает: ни родных, ни любовь, ни юность…». Здесь, конечно же, не только отказ от еврейских корней. Память неразрывна с печалью об утраченном, а грустить, печалиться Пастернак не хотел категорически. Здесь он далек от русской, культурной традиции, настоянной на слезе и муке. Он – еврей настоящий. Был им при жизни и остался после смерти, как пишет об этом Римма Казакова:
«Уезжают русские евреи,
покидают отчий небосвод,
потому-то душу, видно, греет
апокалиптический исход.
Уезжают, расстаются с нами,
с той землей, где их любовь и пот.
Были узы, а теперь узлами,
словно склад, забит аэропорт.
Уезжают… Не пустить могли ли?
Дождь над Переделкиным дрожит.
А на указателе "К могиле
Пастернака" выведено: "Жид".

Б.ГУЛЬКО. ИСКУШЕНИЕ СВОБОДОЙ

Грядёт новая свобода?              Борис Гулько
        
Основная тема мировых истории и литературы – борьба за свободу. Тема эта захватывающа и полна драматизма. Но когда доходит до результатов этой борьбы, обычно мы слышим скороговорку и невнятное сожаление.
В современный мир идея свободы была внесена Великой французской революцией 1792 года. Освободившись из цепей абсолютной монархии и реализуя учение Жан Жака Руссо об обществе «неотчуждаемого, нераздельного и непогрешимого народовластия», народ Франции во главе с жирондистами казнил короля, потом во главе с якобинцами казнил жирондистов. Затем одни якобинцы казнили других, а лидеры Термидора казнили оставшихся якобинцев. Остаток революционеров погиб в наполеоновских войнах, и в страну, потерявшую в борьбе за свободу около 7,5% населения, вернулась монархия. В последующих поколениях французы оказались на несколько сантиметров короче – рослые мужчины погибли в борьбе за свободу, и размножаться остались низкорослые.
Но французский вариант – ещё не худший. Русская революция зародилась, можно считать, от прогрессивных реформ 1861 года Александра II. Освобождённый царём народ создал, как метод борьбы за свои цели, политический терроризм (и в этом оказался приоритет русских). Как сообщила историк Анна Гейфман – в последующие десятилетия террористы убили около 17000 граждан России. В октябре 1917 года этот процесс привёл к перевороту, и установлению диктатуры пролетариата и демократическому централизму. Следующие три четверти века победивший народ уничтожал всё здоровое в себе, и сейчас был бы рад вернуться к тому, от чего ушёл. Российский эксперимент борьбы за свободу продолжался на сто лет дольше французского, и успел изничтожить больше.
Полная свобода – анархия – опробованная народом Испании в 1936-37 годах, оказалась тиранией не меньше других. И.Эренбург, участвовавший в том эксперименте, описывал, как крестьянина в Каталонии, обменивавшего свои талоны для бритья на талоны за масло – деньги как инструмент эксплуатации были отменены – за такой возврат к несвободе капитализма пришлось расстрелять. Тюрьмы, как отживший инструмент принуждения, были к тому времени упразднены.
Философ-экзистенциалист Жан-Поль Сартр, столп европейской свободомыслящей либеральной интеллигенции,  утверждал: «Человек осуждён быть свободным».  Европейские либералы поддерживают всяческие освободительные движения, начиная с маоизма, кубинской революции, революции Пол Пота в Камбодже (этих ещё приветствовал сам Сартр), и до исламских революционеров, в первую очередь палестинских. 
Получается, если присмотреться ко всем этим злополучным свободам, отличается они одна от другой лишь тем, какую новую несвободу несут. Рукотворные свободы оказываются одна хуже другой. А борцы за свободу фактически оказываются борцами за деспотию.
Евреи познавали причуды свободы при своём рождении. Всевышний сообщил Моисею: «Сошёл Я спасти евреев из под власти Египта» (Исход 3:8). Освободившись, евреи добрались до горы Синай и узнали там, что отныне они не могут делать того и сего, не ешь этого, не возжелай того. Спать можешь только с женой, да и она многие дни еврею запрещена.
Тяжёлый физический труд («освободил Я руки его от работы у кухонных котлов» говорит Всевышний в псалме 81) заменился для евреев напряжённым интеллектуальным – изучением Торы. Но та еврейская революция – Исход – реально создала свободный народ. Освободившись от рабской египетской идеологии и приняв взамен законы, данные Всевышним, евреи долго хранили свою свободу от земной тирании. Всё же и они приобрели земного царя, более чем через 300 лет после Исхода, около 1029 года до н.э. Это показывает, что законы, полученные нами на Синае, позволяют быть свободными, но не гарантируют этого. Всевышний сказал пророку Шмуэлю, осуждавшему требование евреями монархии: «Не тебя отвергли они, а Меня отвергли от царствования над ними». (Шмуэль I, 8:7-8)
В последние десятилетия религиозные поиски путей к свободе во многих странах, особенно в Латинской Америке, ведутся в русле «Теологии освобождения» – гибрида  католицизма с социализмом. Знаменитый представитель этой теологии Мать Тереза, находясь на Кубе в 1986 г., представила Теологию освобождения так: «Я считаю учение Христа глубоко революционным и абсолютно соответствующим делу социализма. Оно не противоречит даже марксизму-ленинизму». А  другой герой освобождения народа Хуго Чавес аргументировал эту идею ещё ярче: «Иисус, несомненно… был повстанцем, одним из наших, антиимпериалистов… Ибо кто мог бы сказать, что Иисус был капиталистом
Теологию освобождения осуждали Папы Иоанн Павел II и Бенедикт XVI. Не так ясна позиция нынешнего Папы Франциска.
Поиском духовного и физического освобождения от доктрин и власти Ватикана явилась Реформация XVI — начала XVII веков. «Великий инквизитор» Достоевского мне представляется попыткой осознать смысл того процесса на русской почве.
Высшим достижением Реформации стал американский эксперимент. Протестанты – религиозные диссиденты Европы – решили повторить духовный путь евреев, приведших нас к свободе. Американские сионисты, как называли в ту пору переселенцев в Новый Свет, пересекли море, как евреи, уходившие из Египта. Профессор Йельского университета Давид Гелентер в своей книге «Americanism:The Fourth Great Western Religion» доказывает, что американизм – основа политической системы нового общества – построен на доктринах ТАНАХа.
 Зрительным символом американского эксперимента стала Статуя Свободы, расположенная в бухте Нью Йорка. Выдающийся мыслитель Виктор Франкл в своей книге «Человек в поисках смысла» в 1946 году предлагал дополнить этот символ ещё одной скульптурой: «Свобода – это не Последнее слово. Свобода является только частью истории и половиной правды. Свобода – это негативный аспект целого  феномена, позитивным аспектом которого является ответственность. Фактически, свобода находится в опасности выродиться в произвол, если она не существует в терминах ответственности. Поэтому я рекомендую Статую Свободы, что на восточном побережье США, дополнить статуей ответственности на Западном побережье".
Сегодня американизм, имеющий корни в религии, позволивший на основе свободы и ответственности, в соответствии с учением ТАНАХа, создать великое общество, находится под яростным натиском новой идеологии освобождения – секулярного либерализма. Речь идёт об освобождении от ограничений свободы, идущих из Библии. Прогрессивная интеллигенция ведёт осаду основ американизма.
 Под огнём оказалась свобода вероисповедания, если это не ислам, ассоциирующийся у либералов с борьбой против империализма и сионизма. Ныне публичное следование христианской вере для медийной персоны может означать запрет на профессию. Заповедь «Не убей» либеральным обществом отвергнута при борьбе за право женщин на поздние аборты. При таких абортах существо, извлекаемое из матки матери, убивают. При современном уровне медицины, оно могло бы жить.
Либеральным обществом отменена религиозная сексуальная мораль. Принятие им гомосексуальных браков, которые – табу для традиционных религий – поменяли обязательные моральные и юридические нормы общества.
Борьбу за гомосексуальные браки либеральное общество ведёт одновременно с борьбой против браков традиционных. Ныне государство финансово поощряет рождение детей без вступления в брак, и наказывает своей налоговой политикой вступающих в браки. Недаром более 40% детей, рождённых в США по статистике за 2013 год, рождены незамужними женщинами. При этом чернокожие американки, более зависимые от материальной помощи государства, чем белые, родили в тот год без брака 72,3% своих детей. Хоть здесь зависимость в обе стороны – рожая детей без брака, такая женщина обрекает себя на бедность, и живёт на выплачиваемые ей пособия.
Идёт борьба против протестантской трудовой этики, которой США обязаны  своей процветающей экономикой. Многим гражданам зачастую бессмысленно работать. Выгоднее вместо этого получать пособия и талоны на продукты.
Политическая корректность фактически заменила в США свободу слова. Скажем, недавно старый еврей, в уединении спальни, попросил свою содержанку не приводить на матчи баскетбольной команды, которой тогда владел, своих чёрных любовников. Содержанка записала эту тираду на магнитофон и сделала публичной. Было решено считать просьбу старика – его фамилия Стерлинг – расистской, и Стерлинга за такую неосторожную фразу травила вся страна во главе с президентом.
Уходит в прошлое свобода совести. Организации и индивидуумы с консервативными программами и воззрениями преследуются налоговым ведомством США.
Всё это показывает, что американизм – в опасности. Либеральная революция за освобождение от традиционных понятий американизма для  незамужних женщин и гомосексуалистов, для исламистов, нелегальных эмигрантов, преступников – в разгаре. Как любое освободительное движение, эта революция устанавливает тиранию новых свобод. Выборы 2014 и 2016 годов покажут – готов ли народ, вновь проголосовав за либералов, заменить свободы американизма свободами от них.

ИЗРАИЛЬ 1954 год

1954 год
Аннотация:
В те годы телевидения в Израиле не было, и людей интересовало то, что происходило с дальними и близкими соседями, наконец, с ними самими, а не похождения дона Педро, полюбившего девицу Розалию в далекой Бразилии. В этом есть особое очарование и бесспорная историческая ценность тех старых газет.

Ничего не поделаешь, жизнь человеческая - совершенно невозможная смесь из сущих пустяков и подлинных трагедий, из улыбок и слез, из неуемной гордыни и трогательной скромности.

Израиль тех лет был населен скупо, а потому и некоторые происшествия, по нынешним меркам совсем неприметные, находили свое освещение в газетах. Так и стояла эта полная ерунда рядом с серьезной информацией.

Ну, например: ''Житель лагеря Бейт-Лид потребовал развода. Не в меру религиозная жена силой заставляла его ходит в синагогу. В случае отказа била его туфлями на высоких каблуках. ''И всегда норовила попасть каблуком, а это очень больно!'', - пожаловался журналисту бедняга.

И рядом - сообщение о создании мемориально-исследовательского национального комплекса ''Яд ва-Шем'' по увековечиванию памяти жертв Катастрофы и героизма европейского еврейства.

Почти столько же места в газете занимает сообщение о том, что рядом с тель-авивским кинотеатром ''Хен'' разыгралась настоящая драма. Молодая девушка купила билет в кино по запредельной цене, потом схватила малолетнего спекулянта за шиворот и не отпускала до приезда полиции.

Тут же - забавная история о студентах их Хайфы. Эти ребята обрядились в лохмотья и целый день собирали милостыню. Сумма, которую они собрали за день, значительно превысила месячный оклад инженера. И это именно то, что они хотели продемонстрировать.

А вот еще одна ''мировая сенсация''. Конкурс красоты в столице Малайзии Куала-Лумпуре выиграла блондинка с длинными волосами. На церемонии вручения приза она сняла с себя парик, и тогда выяснилось, что это мужчина.

Что и говорить, весело! Но рядом, совсем рядом: ''11 человек, среди них женщины и дети, убиты в Маале а-Акрабим террористами, проникшими через иорданскую границу и напавшими на автобус, который направлялся из Эйлата в Тель-Авив''...

Тут же советы, рекомендации хозяйке, как к Пуриму развлечь гостей во время праздничной вечеринки. Вот, к примеру, какие игры предлагались:

1. Кто быстрее опустошит детскую бутылочку из-под молока, наполненную вином и закрытую соской без дырочки. Соревнующимся придется прокусывать ее зубами.

2. К спине каждого гостя прикрепляется бумажка с именем одного из героев ''Свитка Эстер'' и вручается лист бумаги с карандашом. Каждый должен любым способом скрыть имя своего героя (ложиться на спину, прислоняться к стене и пр.), но при этом раскрыть ''подпольные клички'' соседей и записать их имена.

Такие вот забавы - и короткой строкой сообщение о создании в Израиле службы социального страхования и сообщение о том, что на Песах будут распределены среди населения дополнительные порции кур и говядины.

Вот бананов, судя по всему, в Израиле и тогда хватало. Читаю подробнейшее сообщение о приключениях корабля ''Кинерет'' по дороге в Одессу с грузом бананов и апельсинов. Снежные вьюги, адские холода, непредвиденная остановка во льдах Черного моря. Ну чистый ''Челюскин''... Все бы ладно, но вот пришлось морякам выбросить за борт все 50 тонн заледеневших бананов.

Жалко, конечно, бананов, но груз этот для Израиля обычный. Бананы во льдах - вот что должно было поразить читателя. Меня же удивило одно короткое объявление, что руководители израильских фирм приглашены на международную ярмарку мехов, которая состоится в Ленинграде. Что за вездесущий народ эти евреи! Ну какие меха в нашем климате? Но было, было, из песни слов не выкинешь...

Не росли в Израиле и кофейные деревья, но вот агроном доктор Гендель за 8 лет упорной работы вырастил. Первое кофейное дерево на Святой земле. Теперь можно будет пить свой кофе и закусывать дивный напиток родными бананами. Ну прямо рай! Однако в газетах так много рассказов о сложных судьбах человеческих, что о райских кущах приходится забыть сразу.

Приведу в качестве примера весьма печальную историю Моше Ашерова - работника муниципалитета Тель-Авива. Был он чиновником по надзору за чистотой в городе. Сидел в кабинете за столом с черным телефоном. Получал сначала 50 лир в месяц, потом - 75, а затем и 100. Но жене Ашерова все было мало, и ''пилила'' она бедного мужа постоянно: ''Неудачник, бездельник, ищи другую работу''. Решил бедный Моше добиться ''постоянства'', а значит, и повышения оклада. Но так просто это сделать было невозможно, нужно было пройти многочисленные проверки, в том числе и медицинские. Бедный чиновник все осилил, осталось только получить это ''постоянство'', но здесь выяснилось, что год назад он подрался и даже был вынужден заплатить по суду обиженному 30 лир.

Ашерова тут же выставили за дверь, поручив чистоту улиц Тель-Авива другому человеку. Больше всего бедного Моше обидели строки в увольнительном письме: ''Человек с уголовным прошлым не может работать в муниципалитете''.

Да, чистые городские улицы - большая приманка. Фортуна Айк, репатриантка из Туниса, отслужила армию, поработала в кибуце, а потом решила, что имеет право на жизнь веселую, шумную, городскую. В Тель-Авиве она бралась за любую работу, но не было у Фортуны в городе родных, не было связей, не было и подходящей профессии, была только молодость и красота. Уволили ее в очередной раз - куда бедной девушке податься? И тут попался ей добрый молодец - Давид Бухбут, репатриант из Марокко. Он своей подруге снял комнату в гостинице, кормил ее, одевал. Фортуна была счастлива, что есть в мире такие добрые, бескорыстные люди, а потому сама предложила Давиду свою любовь. Тот не стал возражать, а в благодарность стал водить к Фортуне других мужчин. Девушка попробовала возразить, но тут Давид ей и показал - с помощью кулаков - кто в доме хозяин.

Несчастную посадили под замок, но однажды ей удалось удрать, в чем мать родила, правда, в домашних тапочках, и в таком виде добраться до полиции. Стражам порядка она призналась, что лучше трудная жизнь в кибуце, чем такая ''легкая'' в городе...

А вот большой репортаж о городской девушке Тамаре. После армии выпросила она у отца 2,000 лир из своего приданного на случай свадьбы и за 3 года (одна!) создала на эти деньги крепкое фермерское хозяйство (средний и крупный рогатый скот, овощные поля) на берегу Кинерета. В репортаже есть и большая фотография Тамары - девицы, судя по всему, необыкновенной физической силы и женской привлекательности.

А вот история Якова Ора. 15 лет он стриг и брил своих клиентов в маленькой парикмахерской на улице Гдуд а-Иври в Тель-Авиве, в которой стояло всего одно кресло. Жил человек и работал тихо, скромно - и вдруг потянуло Якова к творчеству, а именно - к резьбе по дереву. С помощью своей парикмахерской бритвы сделал он из деревяшки очень приличный портрет лохматого Бен-Гуриона и выставил его в витрине, а рядом поместил подпись: ''Старик стал нашим премьером вовсе не потому, что не любил стричься''.

Неожиданно количество клиентов Ора резко возросло. Тогда он взялся за других деятелей ''партии и правительства'', хотя не брезговал и резными портретами обычных граждан. Яков изобрел свой стиль резьбы, и его авангардные работы многие хотели приобрести, но старый парикмахер гордо заявлял, что стрижет ''для тела'', а творит из дерева ''для души'', и продавать свои шедевры не намерен. Правда, портрет Гарри Трумена Ор передал в США через американского посла в Израиле, а знаменитому скрипачу Иегуди Менухину Яков лично передал исполненный им бюст гения смычка. Менухин в знак благодарности прислал парикмахеру комплект штихелей и стамесок. Яков подарок взял из уважения, но продолжал творить лишь с помощью старой доброй бритвы.

Подобных историй (печальных и радостных) в газетах той поры множество. И были эти репортажи предельно демократичны, в том смысле, что были обращены к людям, к своим читателям, отмечали все самое любопытное, существенное...

В те годы телевидения в Израиле не было, и людей интересовало то, что происходило с дальними и близкими соседями, наконец, с ними самими, а не похождения дона Педро, полюбившего девицу Розалию в далекой Бразилии. В этом есть особое очарование и бесспорная историческая ценность тех старых газет.

НА КИТАЙСКОЙ ИГЛЕ

40519«Мы уже давно подсели на китайскую иглу»

Экономист Владислав ИНОЗЕМЦЕВ — о рисках «восточного поворота» для России
17.10.2014
Владислав Иноземцев. Фото: ТАСС
Присоединение Крыма к России и активная поддержка Россией сепаратистского движения в Донбассе привели, как известно, к западным экономическим санкциям и серьезнейшему кризису в отношениях России со странами Запада, в котором многие эксперты разглядели даже новую «холодную войну». В качестве одного из ответов на эту ситуацию российское руководство запустило проект переориентации своей внешнеэкономической деятельности на Восток, прежде всего на Китай. Проект, который уже давно лоббировался некоторыми «евразийски» настроенными политиками и экономистами и который готовился как «резервный» еще до украинских событий. Разобраться в вероятности его осуществления, в его достоинствах и опасностях нам согласился помочь профессор Владислав ИНОЗЕМЦЕВ, известный экономист-международник, директор Центра исследований постиндустриального общества.
— Довольно трудно представить себе серьезный разрыв России с Европой с точки зрения исторической и цивилизационно-культурной. Что бы ни нашептывала нашим властям политическая конъюнктура, что бы ни диктовали соображения поддержания внутри страны антизападного угара, Россия — страна с европейским культурным кодом, и перенабрать его невозможно. В этом смысле «переориентация на Восток» представляется нонсенсом, утопией. Однако одним из важнейших компонентов нынешнего противостояния с Западом в связи с украинским кризисом и политикой санкций является широко декларируемая и подкрепляемая реальными действиями экономическая переориентация нашей страны на Восток. Как вы считаете, может ли этот «восточный поворот» быть реальной альтернативой экономическим отношениям с Западом? Возможно ли его осуществить?
— Если говорить чисто абстрактно, то я отвечу: да, может. Ситуация выглядит следующим образом. Мы сегодня поставляем на экспорт на 80% сырье. Ну и еще процентов 15 составляют удобрения и продукция первого передела. Готовые промышленные товары составляют менее 4% нашего экспорта. Вопрос: какая разница, кому поставлять сырье? Собственно говоря, все поставщики сырья, в отличие от нас, имеют диверсификацию в партнерах. Та же Саудовская Аравия никуда не «поворачивается»: ни на Запад, ни на Восток. Просто, когда приходит танкер, она его загружает нефтью, а куда он поплывет, ей все равно. Нам по большому счету можно было бы вести себя точно так же, если бы у нас были огромные портовые терминалы в Мурманске, Владивостоке, на Черном море, на Балтике. И нефть или сжиженный газ, которые проходили бы через эти терминалы, мы могли бы поставлять куда угодно. И тогда перекроют нам трубу — Северную, Южную или какую-то еще непостроенную — или не перекроют, нам было бы абсолютно всё равно. Япония сегодня снабжается сжиженным газом на 100%, Китай строит терминал за терминалом, Европа тоже. И в данном случае мы могли бы продавать углеводороды куда угодно. Испортились отношения с Европой — продаем Китаю. Испортились отношения с Америкой — продаем Индии. И так далее. Такого рода гибкость присуща любой современной экономике. Вот мы ввели антисанкции против европейских продуктов, но через некоторое время эти продукты перераспределятся по другим рынкам. Потому что ни у кого нет этой безумной, привязанной к территории логистики. Нам давно надо было это делать, не рассматривая наш экспорт в категориях «туда или сюда». А готовиться к тому, что мы в любой момент можем продать наше сырье куда хотим. Уже давно многими экспертами говорилось, что надо строить морские порты, потому что сегодня нет ничего более дешевого, чем отправка сырья по морю. Сегодня средний тариф морских перевозок приблизительно в 8—10 раз дешевле железнодорожного. Поэтому никаких альтернатив морским перевозкам нефти и газа нет. Я думаю, что рынок сжиженного газа перекроет газ, идущий по трубопроводам, уже лет через 10.
А что по поводу замещаемости импорта с Запада? И прежде всего высокотехнологичного?
— Мы на самом деле уже давно подсели на иглу импорта из Китая. Значительная часть товаров, в том числе высокотехнологичных, приходит в Россию из Азии либо от европейских компаний, работающих в Азии. Сейчас переключить импорт на Азию не очень сложно. Китайские достижения в области технологий настолько впечатляют, что в принципе можно заместить китайскими поставками даже компоненты для космических кораблей.
Ну хорошо, а если взять такие компоненты нашего импорта с Запада, как технологии добычи нефти из трудноизвлекаемых месторождений, в том числе на Арктическом шельфе? Технологии, жизненно необходимые для поддержания и расширения уровня добычи углеводородов в нашей стране, но подпавшие под санкции? Специалисты считают, что заменить их некому.
— Я, конечно, не являюсь большим специалистом по нефтегазовым проблемам, но знаю, что, например, бразильцы добывают нефть на шельфе с глубин до 7 км, используя собственные технологии. При этом Бразилия санкции не вводила. Поэтому я думаю, что на западном оборудовании свет клином не сошелся. Другое дело, что западные компании, например Schumberger, работают четко и под ключ. Они всё тебе привозят, монтируют, устанавливают и запускают. С альтернативными вариантами, в частности с бразильским Petrobras, может быть сложнее. Но это технические проблемы, а может, и вопрос цены.
— Вот мы говорим «восточный поворот», «рынки Азии». Не является ли это стыдливым прикрытием того факта, что идет переориентация просто на Китай? Но возникает резонный вопрос: неужели есть какие-то особые экономические выгоды от этой переориентации? Ведь многие эксперты считают, что Китай — это очень трудный партнер, крайне жестко отстаивающий свои интересы?
— Я думаю, что никакой особой экономической выгоды в работе с Китаем нет. Почему? Когда мы ориентируемся на Китай, это означает, что мы ориентируемся на рынок одного покупателя. Поэтому, допустим, труба, которая будет поставлять газ в Китай — что по восточному, что по западному маршруту, — будет идти прямо и исключительно в Китай, и больше никуда. Поэтому, если Китай станет с нами торговаться, увидев негативные тенденции на рынке газовых цен, он, естественно, будет добиваться снижения цены, прессингуя нас посильнее, чем европейцы. Есть и другие моменты. Если посмотреть на нашу автомобильную, пищевую, легкую промышленность, бытовую химию, производство удобрений, то мы увидим, что европейцы за эти годы построили в России десятки крупных предприятий. Китайцы не построили ни одного. И строить их не собираются. Тем более на востоке России. Потому что четкая ориентация Китая заключается в том, что Россия — это поставщик сырья, а Китай — его переработчик, а потому вся индустрия должна развиваться на его территории. В 2009 году было подписано соглашение о сотрудничестве приграничных областей — и его смысл сводился к тому, чтобы строить на российских территориях, граничащих с Китаем (от Магаданской области и далее в Хабаровской, Читинской областях, Бурятии), предприятия по добыче полезных ископаемых и лесозаготовкам, а на территориях Китая, граничащих с Россией, в частности в Хэйлуцзяне, — мебельные, горно-обогатительные и прочие перерабатывающие предприятия. Все это прописано в соглашении, подписано председателем КНР и президентом России Медведевым и означает, что никакой китайской промышленности на территории России не будет. Ну может быть построено несколько заводов по сборке китайских автомобилей. Так или иначе, с точки зрения развития наших дальневосточных территорий сотрудничество с Китаем означает, что никакие китайские инвестиции в производственный сектор не пойдут. Только в добычу. Поэтому мне кажется, что наш китайский поворот связан не столько с экономическими выгодами, сколько с боязнью зависимости от Запада, а также с идеологическими факторами.
Что имеется в виду? Идейная близость режимов? Или, может, некий демонстрационный эффект? Мол, смотри, Запад, вот как развернемся на Китай, вам мало не покажется — потеряете российский рынок?
— Скорее другое. Я как-то сравнивал Путина с Александром Невским. Невский предпочитал воевать с Западом, который навязывал свою веру, и продаться монголам, которые свою веру не навязывали. Это тот же случай: лучше получить «ярлык» в Пекине, который не навязывает своих ценностей, чем якшаться с Западом, который постоянно тебя подзуживает, что ты не соблюдаешь права человека и вообще отступаешь от демократии. Иными словами, лучше быть вассалом сильного, но не навязчивого, чем партнером тоже сильного, но очень «доставучего».
Мне все-таки кажется, что есть в сегодняшней российской позиции и элемент «попугивания» Запада. Рвать с Западом всерьез и по всем направлениям российская правящая элита (во всяком случае, та часть, которую называют экономическим блоком) не готова, а вот постращать европейцев тяжелыми последствиями санкций и переориентации на Восток — это дело святое.
— Это есть, но ведь есть и проблема привыкания. Можно так несколько раз постращать, а потом уже никто не будет бояться. Можно попугать европейцев, что, мол, мы уходим, мы закрываем дверь. А потом услышать: ну так, наконец, закрывайте, дует. И такой вариант окончания этого процесса вполне вероятен.
Поскольку мы в беседе употребляем разные термины, все-таки еще раз уточним, что имеется в виду под переориентацией России на иные рынки — некий неопределенный Восток или вполне конкретный Китай?
— В нашей идеологии четко имеется в виду именно Китай, а когда мы слышим «Восток» — это лукавство. Мы смотрим исключительно на Китай, мы не понимаем возможностей развития Тихоокеанского побережья, потому что если бы мы это понимали, то в том же Владивостоке строили бы не только порты для перевалки угля, нефти, руды, а создавали бы большие промышленные зоны, в которых бы перерабатывалось наше сырье в конечный готовый продукт. За последние десятилетия умер Магадан. Порт которого, кстати, по объемам перевозок в 1980-е годы превосходил американский Анкоридж. Теперь Анкоридж в три раза превосходит Магадан по этому показателю. В результате бюрократического «укрупнения регионов» чахнут значительные части Камчатки. Вообще, я не вижу, как мы собираемся повернуться к Тихому океану.
Тем более что если всерьез говорить о Тихоокеанском регионе, то это еще и Япония, США и Канада, с которыми мы все больше конфликтуем.
— Если мы хотим куда-то поворачиваться, то нам надо искать какой-то опыт. Японцы нам не помощник в освоении северных территорий. Нам скорее нужен опыт Аляски и северных территорий Канады. Вахтовая система, строительство на вечной мерзлоте, мелкие аэродромы, соединяющие воедино трудные территории, холодные шельфы. Например, сравнение рыболовства нашего Дальнего Востока и Аляски показывает, что наша рыба идет в основном на переработку в ту же Японию и Южную Корею, а на Аляске создана мощная рыбоперерабатывающая промышленность, благодаря чему морепродукты стали первой статьей экспорта этого штата и поставляются во многие страны мира.
Есть большая ложь или иллюзия, что наступает «азиатский век». На самом деле наступает «тихоокеанский век», который пришел на смену «атлантическому» периоду. Основная торговля идет теперь через Тихий океан, основные экономики существуют именно там.
И как раньше США и Европа были в балансе, так и сейчас на Тихом океане есть баланс. Если суммировать все ВВП стран этого региона, то получается, что 46% составляет экономика Северной и Южной Америки, а также Австралии, 48% — экономика азиатских стран, включая Китай и Японию, и 4% — экономика России. То есть, по сути, мы можем и должны быть в этой части мира балансиром. Если мы ввязываемся в тихоокеанскую игру, то должны играть на противоречиях между двумя берегами. Пока мы еще способны это делать, учитывая и нашу военную мощь, и большое поле для инвестиций в нашу страну. В «атлантическом» варианте мы довольно успешно играли в эту игру, скажем, в 2003 году, когда находили щели в отношениях между США и Европой в связи с американским вторжением в Ирак. Расхождения между Америкой и Китаем налицо, и именно на них нужно играть. Но такой игре противопоказана односторонняя ориентация на один из берегов.
То есть сегодня под названиями «восточный», «азиатский», «тихоокеанский» вектор подразумевается…
— …мягкое вхождение под вассалитет Китая. Объективно сегодня Россия, по сути дела, ищет, под кого залезть. Осознается это или нет, но мы ищем Большого брата.
Терминология знакомая: «Большой брат», «Китаец и русский — братья навек»… А может ли самодостаточный, державный Китай, эта «поднебесная империя», осознающая свое величие, свой огромный человеческий потенциал и роль в мире, вообще быть кому-то надежным союзником на долгосрочной основе, тем более «братом»?
— Китай, конечно, самодостаточная великая империя, существующая несколько тысячелетий. И очень закрытая по географическим причинам. На севере идти особо некуда, на запад и юго-запад идти невозможно: там горы. Территория Вьетнама на юге неинтересна. То есть империя заняла все отведенное ей природой пространство и жила там сотни лет.
Был период, когда Китай ушел в самоизоляцию и пришел в таком состоянии к временам «опиумных войн». Это и стало итогом его долгого самостоятельного развития. После этого он пережил очень тяжелое столетие: западная агрессия, японская агрессия, гражданская война, безумный коммунистический режим.
И по большому счету Китай — как современная страна — насчитывает менее 50 лет. Это очень немного, чтобы точно знать, что такое Китай сегодня.
Хорошо, но вы, наверное, согласитесь, что Китай не готов идти ни с кем на какие-то особо братские отношения, потому что привык с пользой для себя свободно играть в четырехугольнике «Китай—Россия—Европа—США»?
— Это правда. И он работает в этом четырехугольнике настолько умело, что мы должны априори относиться к нему не как к косной империи, а как к современному государству. Китайцы понимают свои цели и очень хорошо их достигают.
Россия так не умеет.
— Есть одна фундаментальная черта российского державного сознания. Которая, кстати, очень отличает нас, например, от украинцев. Россия, как, кстати, и Китай, всегда рассматривала себя как основной элемент, если не всего миропорядка, то того континента, на котором она располагается. А вокруг нее все должно строиться. И мы ментально всегда относились к соседям по принципу «Они с нами или против нас». Отсюда наше отношение к Украине, Грузии и всем остальным вокруг. А Украина всегда была более слабой и не всегда страной, а потому в основе сознания украинцев главный вопрос: «С кем мы?» С поляками, с литовцами, с русскими, с немцами, с Евросоюзом? И их сознание гораздо более подвижно.
По большому счету Китай похож на Россию, потому что он всегда смотрел вокруг по принципу «Кто бы мог быть с нами». Он ни к кому не пытался прислониться. Тот, к кому он прислонился, просто бы упал. Я подозреваю, что, если мы, благодаря отношениям с Китаем, выбьем из своей башки догму о том, что кто-то должен быть с нами, а мы ни с кем, — это уже будет хорошо. Может быть, это даже единственный плюс союза с Китаем.
Мы в этом случае поймем, что можем играть вторые роли. А если ситуация с этим союзом как-то повернется иначе и мы потом сможем играть эти вторые роли с другими — это плюс. Россия за последние несколько сот лет в такие игры не играла — и нам пора перековаться и понять, что мы можем быть младшим партнером кого бы то ни было. Если наше место нам покажут китайцы, то честь им и хвала. Думаю, на сегодня только они и способны это сделать.
Может ли Китай заместить нам финансовый рынок западных стран, который на сегодня перекрыт санкциями? Многие эксперты считают это маловероятным, исходя из того, что китайский финансовый рынок состоит в основном из государственных средств, идущих преимущественно на вложения в стратегические проекты.
— У наших корпораций сейчас долг 740 миллиардов долларов. Но при этом никто внимательно не рассматривает источник этих кредитов. Если посмотреть, что 24% инвестиций в Россию приходит с Кипра, а еще 20% — с Британских Виргинских островов, то есть серьезное подозрение, что как минимум треть этого потока — это «внутрикорпоративное» кредитование. Поэтому тезис, что Европа так уж много нам дала, — сомнителен. Много, но не всю ту сумму, о которой постоянно идет речь. Китай, конечно, ничего похожего нам не дал. Теперь о том, может ли Китай западные финансовые рынки заместить. Если исходить из объемов средств в китайских банках — легко. Конечно, при наличии политической воли.
Но проблема вот в чем. Мы выполняем перед Китаем роль минного трала перед танком. Китайцы никогда не говорят, что, мол, «эра доллара подошла к концу», что «нам надо выходить из доллара». Они, наоборот, доллары активно накапливают.
А мы, как моськи, прыгаем и кричим, что Америка завтра обанкротится. Китайцы очень осторожны. Теоретически они, без сомнения, могли бы финансово заместить Европу. Другой вопрос: захотят ли? Китай, конечно, никаких санкций не объявлял, но одно дело — объявить и, может быть, не выполнить, а другое — не объявлять, но делать по-своему. Я подозреваю, что Китай будет говорить, что он всецело с Россией, но в вопросе кредитования России он будет сильно оглядываться на американцев. Потому что масштаб американских инвестиций в Китай огромен. Там есть и чисто китайские компании, но в то же время там в огромном количестве собираются изделия крупнейших корпораций, таких как IBM или Apple. Поэтому такой финт, что какой-то дивайс будет скопирован, а потом будет продаваться в Россию, — не покатит. Я думаю, китайцы будут очень осторожны и очень часто станут консультироваться с американцами по поводу того, что с русскими можно делать, а что нельзя. Хотя говорить будут в основном о дружбе с Россией.
У нас в связи с санкциями, и особенно с продовольственными антисанкциями, идут в телевизоре разговоры о том, что это неприятно, конечно, но может поспособствовать развитию внутреннего производства, в частности сельского хозяйства. А переориентация на Китай поспособствует развитию Дальнего Востока и Сибири. А выясняется, что Китай вроде и не собирается инвестировать в Сибирь и Дальний Восток. Так какая связь между всеми нашими переориентациями и интересами развития страны?
— Если рассуждать о том, может ли теоретически продовольственное эмбарго против Европы поспособствовать развитию нашего сельского хозяйства, то ответ: может. Но для этого нужно, чтобы оно было, во-первых, очень длительным. А во-вторых, я не понимаю, при чем здесь исключительно Европа. Если вы хотите увеличить у себя производство говядины, то запретите ее импорт вообще.
У нас говорят об импортозамещении, а фактически это оборачивается замещением одних стран-экспортеров другими.
— Недавно я написал заметку, в которой речь идет о следующем. В Польше есть чудный город Ольштын. Он находится рядом с нашим Калининградом. Сейчас в Калининградской области обрабатывается 14% пригодной для сельского хозяйства территории. Когда она была (вместе с частью нынешней Польши) Восточной Пруссией, там обрабатывалось 72% земель. А сейчас, после введения эмбарго, в Калининграде с импортом полный крах, и цены там выросли очень существенно. Но интересно другое: сегодня в том же Калининграде собирают автомобили BMW, GM и KIA: потому что в свое время были очень высокие пошлины на ввоз машин.
А почему бы сейчас не пойти похожим путем и не сдать в аренду польским фермерам на 20 лет необрабатываемые земли? Они вам построят и теплицы, и коровники, и свинарники, у вас будет сельскохозяйственная продукция. К тому же вам будут платить налоги. И Калининград будет выглядеть не хуже Ольштына.
Это хороший способ поднять свою сельхозотрасль, ничего плохого я в этом не вижу. Вообще во всех странах сельскохозяйственная политика очень протекционистская. Надо просто делать ее с умом. Она по большому счету предполагает одну простую вещь: очень дорогую закупку сельхозпродукции. И ничего другого не нужно — ни лизингов, ни льготных кредитов, ни дотаций. Например, рыночная цена говядины 350 рублей. А вы говорите, что готовы закупать ее, скажем, по 560. А на мясокомбинаты вы продаете ее по 280. Вот это и есть в чистом виде бюджетная политика в сельском хозяйстве.
Но на это нужны бюджетные средства.
— А они есть. До 2017 года мы можем отправлять на поддержку сельского хозяйства 9,8 миллиарда долларов в год. Это официально записано в соглашении между Россией и ВТО. А тратим мы сейчас 165 миллиардов рублей — то есть меньше вдвое.
Но пока мы видим только замещение источников импорта. Идут рассуждения, что вот это нам заменит Бразилия, это Аргентина, это Китай, а сыр будем ввозить из Чили. Значит, поддержка российского крестьянина здесь ни при чем.
— Ясно, что генеральная идея нашего руководства состояла в том, чтобы в ответ на санкции щелкнуть по носу Европу. И этот щелчок состоялся.
Возможно ли вообще в современном мировом хозяйстве, в котором все переплетено, в котором действуют законы и механизмы глобализированной экономики, чтобы большая страна вдруг взяла… и захлопнула одно из важнейших направлений своей внешнеэкономической деятельности? Да и как это осуществить? Мы переориентируемся на Восток, а у того масса завязок с Западом в рамках той же глобальной экономики.
— Вообще искать такой радости на свою голову — это действительно странно. Когда все идет нормально, а ты сам находишь себе приключения, — это напоминает мазохизм. Но если это уж случилось, то такой маневр теоретически возможен. Посмотрим, например, на Финляндию, которая очень зависела от отношений с СССР, а потом переструктурировала свою экономику на отношения с Европой, с ЕС. Причем весьма успешно, хотя и от большой нужды. Так что бывают случаи, когда вне зависимости от твоих желаний резко меняется рыночная конъюнктура, и ты начинаешь меняться. Только мне кажется, что наши нынешние проблемы мы создали себе сами, и я не уверен, что это надо было делать.
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..