среда, 14 декабря 2016 г.

ЛЮДИ НА ВУЛКАНЕ

Остров Аогашима – вулкан, на котором живут люди 23/02/2013 04:16       

 Вы любите рисковать? А рисковать жизнью приходилось? Сегодня мы расскажем о японском острове в Филиппинском море (Тихий океан). Здесь живут люди, которые рискуют каждую минуту (без каких либо преувеличений).    Остров Аогашима (Aogashima) принадлежит к архипелагу Ицу. Он является самым изолированным среди своих «соседей», к тому же, лежит южнее всех. Как бы это ни было странно, о-в находиться под юрисдикцией префектуры Токио (сам город отдален от этой местности на 300 км!)  Географические координаты острова: N 32.45856 E 139.76641 За происхождением, Аогашима – вулканический остров. Более того, это остров-вулкан. Такой себе «кекс» в три с половиной км длинной и два с половиной км в ширину.    На о-ве находится всего одна деревня, которая так и называется – Аогашима (青ヶ島). Населенный пункт самый маленький муниципалитет во всей Японии. Люди живут здесь, рискуя в любую минуту оказаться под смертоносной лавой – вулкан действующий! Но даже без крупных «шалостей» вулкана, время от времени кто-то из островитян погибает (горячая вода у побережья, выкиды пары, лава…) Тем ни менее, люди не собираются менять свой родной дом на что-нибудь другое. Жителей насчитывается около 210 человек. ИСТОРИЯ    Конкретно сказать с какой поры остров стал обитаемым, не может никто. Известно, что поселение здесь было еще несколько веков назад.    Исторически было зафиксировано, что в конце XVIII на острове произошло крупное извержение вулкана, в результате которого погибло много людей (по разным оценкам от 110 до 150 человек из 327). После этого бедствия на Аогашиме пятьдесят лет никто не жил.  КЛИМАТ    На острове царит субтропический климат. Воздух достаточно влажный, а вода у берегов очень теплая (к особенностям климата додается действие вулкана). РЕЛЬЕФ. ФЛОРА И ФАУНА    Как уже говорилось, остров представляет собой вулкан. Надо отметить, что он (вулкан) состоит из целой цепочки внутренних и внешних кратеров. Часто можно встретить выражение «вулкан в вулкане» - это классический пример такого явления.    Самая высокая точка (423 м) – гора Отунбу.    Место, где расположена деревня, окружено утесами, что образовались в следствии выбросов вулканической магмы.    На о-ве Аогашима обитают несколько видов птиц. В прибрежных водах можно встретить японского угря, морских черепах и, если повезет, летучих рыб.     Практически вся территория покрыта зеленой растительностью. Остров входит в состав национального парка Фудзи-Хаконэ-Идзу.

Источник: http://islandlife.ru/ostrova-v-okeanah/73-ostrov-aogashima.html
© IslandLife.ru

А.К Путин едет в Японию торговаться из-за четырех, некогда оккупированных СССР, островков. Его бы отправить на экскурсию в эту деревню. Глядишь, и что-то проснется в душе  президента.

МЫСЛИ ПО ДРЕВУ....А.Ширвиндт


Александр Ш. ироничный, невозмутимый, красивый и вечно молодой актёр и режиссёр. Эпическое спокойствие – это его визитная карточка. О бесстрастии, выдержке, хладнокровии, сдержанности Ширвиндта слагаются легенды...

МЫСЛИ ПО ДРЕВУ....А.Ширвиндт

Очень много лет неожиданно настало….
###
С возрастом в человеке все концентрируется – все параметры ума и сердца. Но есть еще и физиология, она к 80 годам довлеет над всеми параметрами. Когда тебе ни сесть, ни встать, тогда все подчиняется этому, и «физика» начинает диктовать. Когда встал, а коленка не разгибается, то становишься и скупым, и злым, и жадным. Причем одновременно. А если коленка чудом разогнулась, то все готов отдать, ничего не пожалеть.
###
Впервые я понял значение выражения «слаб в коленках» лет двадцать назад – оказывается, это когда они, во-первых, болят, во-вторых, плохо сгибаются и, в-третьих, стали слабыми. Обращался к двум знакомым светилам по коленкам – оба дали диаметрально противоположные рекомендации, и решил донашивать коленки в таком виде, как есть, ибо новые мне не по карману.
###
У меня очень тяжелая зарядка утром. Лежа я сначала сучу ножками для поясницы. 30 раз. Потом с трудом, кряхтя, сажусь на кровати и делаю вращательное движение на скрипучей шее пять раз туда, пять раз обратно. И потом плечиками 10 раз. Меня кто-то когда-то научил, и я привык. И чувствую, что сделал зарядку.
###
75, 85 и 100. Если это не талия и не бедра, то цифры очень подозрительны.
###
Когда Бернарда Шоу спросили, почему он не справляет свои дни рождения, писатель ответил:
 «Зачем справлять дни, которые приближают тебя к смерти?»
###
Молодым – везде у нас дорога,
Старикам – везде у нас почет.
Я старик, стоящий у порога
Жизни, что закрыта на учет.
###
Меня один хороший доктор успокоил. «Даты – это все бред. Возраст человека, – сказал он, – определяется не датами, а его существом». Иногда, очень недолго, мне бывает где-то в районе 20 лет. А иногда мне под 100.
       ###
Долго жить почетно, интересно, но опасно с точки зрения смещения временного сознания.
###
Помню (все-таки помню) 90-летний юбилей великой русской актрисы Александры Александровны Яблочкиной на сцене Дома актера, который через некоторое время стал называться ее именем. В ответном слове она произнесла: «Мы… артисты академического, Ордена Ленина, его императорского величества Малого театра…»
###
...анекдот: работник крематория чихнул на рабочем месте и теперь не знает, где кто. Сейчас эпоха так чихнула на наше поколение, что, где кто, совершенно неизвестно.
###
….я вырвался на рыбалку. Раннее утро, ветер, слякоть, клева нет. Вдруг кукушка – первая за сезон. Кукует и кукует. Я посчитал – 11 раз! Ну, думаю, врет. А потом пораскинул мозгами – не прервалась, голос чистый, без пауз, почти как метроном. Кто знает, может, правда? А потом заподозрил, что механическая.
###
Трусость – сестра паники.
 Смерти я не боюсь. Я боюсь за своих близких. Боюсь случайностей для друзей. Боюсь выглядеть старым. Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то… «Наше всё» написало очень правильно: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…» Будучи молодым, я считал, что это преамбула и не более. Сейчас понимаю, что это самое главное в романе.
###
Я красивый старик, боящийся стать беспомощным. В общем, диагноз – «старость средней тяжести».
###
Волшебник из «Обыкновенного чуда» говорит замечательные слова: «Все будет хорошо, все кончится печально».
###
Карьера – это мера тщеславия, а у меня тщеславие дозировано необходимостью не выпасть из обоймы достойных людей.
###
Жена даже не выдержала: «А если я поставлю условие: я или театр?» Я ответил: «Вообще-то вы мне обе надоели».
###

В своей книжке Марк Захаров написал, что «Ширвиндт, наверное, все-таки не артист… Тем более не режиссер. Если спросить, кто он такой, отвечу, что профессия у него уникальная. Он – Ширвиндт».

Жизнь и смерть красавицы-поповны

Жизнь и смерть красавицы-поповны

Игорь Свинаренко рвёт шаблоны. Многие резонно спросят: при чём тут дела давно минувших скорбных дней и журнал о новой жизни «ТУТиТАМ»? А при том, что это наша история, и куда бы ни уехал русский человек, в какие другие берега, от своей истории всё равно не убежишь.
фото rg.ru
Жила-была одна поповна. Звали её Таня. Жизнь её была короткой – всего 18 лет. Родилась она на Тамбовщине, после того как там было подавлено знаменитое крестьянское восстание. Командовал им Антонов, красный командир, который перешёл на сторону народа. А подавлял – то есть убивал русских крестьян, которым не нравились большевики-людоеды – как известно Тухачевский. Когда его арестовали и до момента расстрела, он, небось, часто вспоминал про то, как трудился палачом. И размышлял о том, есть ли там что-то и спросят ли с него на Страшном суде. Кстати, и люди, которые вели его на расстрел, скорей всего не могли не думать вот как раз об этом. Тема справедливости как-то витала над головой маршала, который перед казнью был предан поруганию.
Головорезы Тухачевского убили не всех, кому в Тамбовской губернии не нравилась советская власть.

Поп, отец Тани, уцелел, хотя немало его коллег полегло. Как странно про это вспоминать сегодня, когда чекисты стоят рядом с попами на службах и тщательно крестятся! Надо же… Я не призываю к сносу уцелевших и новых храмов, вовсе нет, но хоть тень последовательности и принципиальности можно было б отбросить на эту тему. Ну, например, чекисты могли б и не ходить в храмы. А пришли, так прежде выгнать оттуда телеоператоров. Запретить трансляцию.
Что касается той старой истории про Таню, то ей было шесть лет – дитя несмышлёное! – когда на отца донесли: что вот-де скрывается контрреволюционер, он не тот, за кого себя выдаёт! И это всё после антоновского восстания!
Про донос и про спасение известно точно. Кто стукнул? Поди знай. Народ у нас добрый. Но попа предупредили. Скорей всего, кто-то из прихожан спас батюшку и семью его с двумя малыми детьми. Спас от верной смерти – или в лагере, или в ссылке.
Они сбежали в Сибирь, – там такие просторы, прячься сколько хочешь! Казалось бы. Но и там как-то не сложилось. И вот они поехали прятаться в Москву, где легче было затеряться лишенцам. Товарищ поп всем рассказывал, что он был учителем и избачом, – помните про избы-читальни? И детям велел так про него рассказывать. Им же надо было как-то приспосабливаться к новой жизни.
Устроиться в Москве им помогла родственница, которая служила в Наркомпросе.
Несмотря на эти вот доносы со стороны добрых людей, и на метания по стране, чтоб спастись от чекистов, которые немало священников перестреляли – поп умер в своей постели! Слёг, операция на кишечнике, летальный исход. Всё ж на нервах. Небось, опять чекисты стали подбираться к классово чуждым, которые скрывали, что они не того происхождения, – да не скрыли. Спрятаться думали?!
Сирота-поповна горевала, но и адаптировалась к Совку. Она даже стала в школе комсоргом! Не в последнюю очередь потому, что она собиралась в литинститут. Нужна была хорошая характеристика. А на второй срок её не избрали. Вот почему? Скорей всего, всплыла правда о её происхождении. Ну и какой после этого литинститут? Спрашивается, зачем нужна советская писательница не рабоче-крестьянского происхождения?
Жизнь пошла наперекосяк, планы рухнули. Стало ясно, что мечты не сбудутся. Сильный удар, мощный стресс для ребёнка! Не удивительно, что поповна попала в психбольницу. Для начала – в детское отделение. А после не раз ложилась и во взрослое.
В последний раз она сдалась врачам весной 41-го. Какие диагнозы, какой анамнез? Точно не могу сказать. Историю болезни я не изучал. Версии были разные, одна из них – что девочка восстанавливалась после менингита. Это было для чужих, которые любопытствовали, а чего она в дурке лежит?
Ну а потом война. Настал октябрь 41-го. Много мемуаров написано про те месяцы. Как шли в ополчение студенты и профессора. Как бежали на восток бюрократы, нагрузив автомобили личным барахлом. Как грабили магазины. Кто-то готовил списки кого сдавать, когда придут немцы. Стучать, стучать! У нас это любят.
Поповна из Москвы не сбежала. Осталась. Дежурила на крышах, готовая тушить немецкие «зажигалки». Этого ей показалось мало. Таня, чистый человек, не хотела оставаться в стороне от войны. На фронт! Ладно, пошла б зенитчицей, радисткой, санитаркой, это почёт и геройство. Но нет! Она попросилась в диверсионную школу. Брали туда не всех. Надо было ещё пройти собеседование. Проводил его с добровольцами секретарь МГК комсомола Шелепин – тот самый, который позже стал председателем КГБ.

Таню взяли. Ну и что, что поповна? Её ж не в идеологический вуз – литинститут – отправляли, а на верную смерть. А куда ж ещё? Ребёнка, в фашистский тыл, осенью страшного 41-го? Когда самым реалистичным сценарием была сдача Москвы немцам? (Мавзолей даже эвакуировали.)
Сам тов. Шелепин, который посылал детей на смерть, остался в тылу. Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что «железный Шурик», так его звали партийцы, обморозил ноги ещё на финской и воевать ему было не с руки. Мог только посылать детей к фашистам на мученическую смерть. (Хотел я сказать добрые слова – и не получилось, как всегда.)
Сама она не могла не понимать, на что шла. Да точно понимала! Все слова были ей знакомы с младых ногтей: долг, жертва, искупление. Поповна всё-таки. Думаете, её в комсомоле перевоспитали? Ага.
Возможно, она думала, что вот – идёт спасать и семью тоже. Смывать пятно «неправильного» происхождения. И в этом была логика: вот, отправляясь в самый ад, она идёт приносит себя в жертву, чтоб спасти других. И таки спасла! Её младший брат, Саша, был взят в офицеры! Поднялся на социальном лифте, прежде чем пасть в бою.
После трёхдневного обучения, быстро надо, война же – Таня была зачислена в отряд который назывался «партизанская часть 9903 штаба Западного фронта». И перед ноябрьскими её в составе группы забросили под Волоколамск. Чем они там занимались первые две недели – неизвестно; скорей всего просто устраивались, обживались, готовились умирать. А 17 ноября вышел известный приказ Сталина № 428, в котором в частности говорилось:
«…лишить германскую армию возможности располагаться в сёлах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населённых пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и тёплых убежищ и заставить мёрзнуть под открытым небом». Для этого следовало «разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог».
Но ведь группа была заброшена в немецкий тыл до этого приказа? Ну и что. Диверсанты ж не сами по себе в лесу прятались, а на базе подготовленной НКВД перед сдачей территории. Рация уж точно была там.
И вот Таню в составе отряда диверсантов отправили на дело. Во исполнение Приказа товарища Сталина им поручили сжечь 10 деревень. Срок – неделя. Каждый боец, и Таня тоже, получил сухой паёк на 5 дней. И бутылку водки. Водка-то зачем? А как же, положено по 100 наркомовских в сутки, а раз положено, то вынь да положь.
И ещё каждому (каждой) выдали пять бутылок с коктейлем Молотова и наган.
Их было 20 человек. Они тронулись, но по пути попали под немецкий обстрел и были почти все перебиты. Выжила только группа Тани из трёх человек.
И вот эти трое в ночь с 26 на 27 ноября зашли в деревню и подожгли там три дома. Дальше диверсанты рассеялись. Один вернулся на базу, второй был пойман немцами. Осталась только Таня. Она вернулась в деревню дальше её жечь, приказа ж никто не отменял.
Тут надо понять, что если даже в тех трёх сожженных домах и стояли на постое немцы, законные жильцы никуда же не делись. Обычно они оставались в сарае или в подвале и как-то прислуживали постояльцам, получая за это какую-никакую плату хоть харчами, мы много таких историй слышали от стариков, кто остался жить. А уж какая была их судьба когда они стали погорельцами – история умалчивает. Может, были расстреляны, или в лучшем случае пошли с сумой Христа ради.
Клеветники Совка отмечали:
«Геббельс удачно использовал этот приказ в идеологической войне против СССР. На стенах домов в оккупированных городах появились миллионы плакатов, на которых Сталин с факелом в руке поджигал крестьянские избы».
Как на это реагировать?
Комиссарам было неприятно видеть этот плакат, но сделать они ничего не могли, немецкая пропаганда им не подчинялась.

В сети я наткнулся на комментарий некоего сталиниста, кстати, по поводу: «Жесток ли приказ об уничтожении мест возможной зимовки оккупантов? Вне всякого сомнения, как в той или иной мере жесток практически любой приказ военного времени. Но мы должны отдавать себе отчёт, что середина ноября 1941 года – самый критический период войны. Речь шла о физическом выживании целого народа, обречённого нацистами на уничтожение. И кто знает, как бы повернулся ход войны, получи немцы возможность зимовки в тёплых домах».
Ну, что тут скажешь – изящно, до такой степени что просто слов нет!
Не могу удержаться от цитирования вот ещё какой красоты:
«В случае непосредственной угрозы взятия Москвы немцами, сразу же после отбытия товарища Сталина на восток, НКВД планировал взрыв Химкинской плотины. В результате столица превратилась бы в огромное озеро. Москвичей можно было не жалеть: Сталин знал, что в городе, после бегства большинства евреев и номенклатуры, остались те, кто в целом спокойно, а то и с надеждой ждёт немцев».
Почему нет? Если жгли свои деревни, то отчего не затопить свой город? Сторонники этой версии уточняли, что после этот сталинский план стали приписывать фюреру. Вспоминается Катынь и многое другое, не к ночи будь сказано… Это был таки страшный мир.
* * *
И вот Таня пошла поджигать сарай крестьянина Свиридова. Приказ есть приказ, куда деваться, чего уж тут жалеть чужой сарай когда такая война! Сталин же приказал «сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск», и никакого исключения для Свиридова не было оговорено. Хозяин сарая, однако же, поймал поджигательницу и сдал властям, – на тот момент это была немецкая администрация. «Свиридов за это был награждён бутылкой водки», – уж не той ли самой, что изъяли у бедной Тани? Всю ночью немцы её мучили, а утром вывели к виселице, и привесили на грудь табличку: «Поджигатель домов». Сохранилось такое свидетельство: «Когда её подвели к виселице, одна из местных жительниц ударила её по ногам палкой, крикнув: «Кому ты навредила? Мой дом сожгла, а немцам ничего не сделала…».
Известно имя этой крестьянки, её потом поймали чекисты и судили, не помню, что с ней стало, как минимум в лагеря отправилась. Ну а что, пришли люди от НКВД жечь твой дом – молчи и радуйся. Лес рубят – щепки летят. Или горят. Наслаждайся величием момента и причастностью к большой истории. Или как?
Примечательно, что тема огня, пожара потом ещё поднималась. В 1945-м под Кёнигсбергом немцы подожгли самоходку Таниного брата Саши. Он тогда спасся, но вскоре в бою был смертельно ранен.
Дети погибли. Отец давно умер. Осталась в живых и ещё долго после войны жила мать, попадья. Она несла до конца жизни это своё страдание.
Господи, как мне жалко её, отважную красавицу-поповну. Сколько она натерпелась. Прежде чем принять мученическую смерть. Не хочется даже думать о том, что с ней делали фашисты в ту её последнюю ночь. Она – настоящий солдат, она – герой, она, может быть, даже святая. Я не могу бесстрастно про это думать. Это так неправильно, нехорошо и больно, что в тыл к фашистам на смерть засылали девочек. Это как в пронзительном кино «А зори здесь тихие», только страшней, ужасней.
Зачем приукрашивать то, что было? То, что героиня лежала в психиатрической клинике, разве что-то умаляет? Разве оскорбляет её память? Ни в коем случае. Просто оказалось, что страдания Зои Космодемьянской (фамилия, как видите, церковная, в честь святых братьев Космы и Дамиана) – понятно, что это всё про неё, а то про кого же – были ещё ужасней, чем нам могло показаться. А радостей в её жизни было ещё меньше, чем нам бы задним числом хотелось…
Да, мой друг Андрей Бильжо читал историю болезни Зои (Таня, все помнят, это была её партизанская кличка, или, как теперь говорят, позывной). И он же объяснил, что диагноз не умаляет её подвига. От этой новой правды о войне никому не стало хуже. А стало только страшней при мысли о том, как это легко – убивать и умирать, и посылать на смерть детей. Вот про это надо помнить. Война никогда не была весёлым лёгким приключением. Я вижу, как у вас на глаза наворачиваются слёзы, да.
А врач ни в чём не виноват.
Прекратите его травить.
Руки прочь от Бильжо!

Adolf Hitler Street в Америке


Adolf Hitler Street 
в Америке
Элеонора Шифрин, Иерусалим
 

"Ибо близок день (суда) Господня над всеми народами; 
как поступал ты, так поступят с тобой; 
то, что заслужил ты, обратится на голову твою"
Пророк Овадия (1:15)

Американцы не любят вспоминать историю антисемитизма в своей стране. После Второй мировой войны и Холокоста это превратилось в постыдное прошлое, о котором лучше не упоминать. Американские евреи тоже не любят об этом вспоминать: ведь то, что случилось раз, может при определенных обстоятельствах повториться.

Прилично говорить, что еврейская иммиграция из Европы стала благословением для Америки. Вспоминать о том, что вместе с евреями из Европы пришел в Америку и европейский антисемитизм, неприлично.

Специалисты, изучающие историю антисемитизма в Америке, после долгих споров пришли к согласию, что антисемитизм в этой стране всеобщего равенства возможностей и равноправия перед законом был всегда, хотя в разные периоды отличался по силе и формам проявления. Важно отметить при этом, что в Америке антисемитизм никогда не достигал европейского накала, никогда не инспирировался правительством и никогда не был отражением государственной политики. 

Старые времена, когда число евреев в Америке исчислялось единицами, не являются предметом рассмотрения в данной статье. И всё же следует отметить, что антисемитизм проявился уже в первом документированном случае прибытия группы евреев в Америку в 1654 г. Тогда еврейских жителей было всего 12, но, тем не менее, группа из 23 человек, бежавших на корабле из Бразилии, натолкнулась на отказ голландского губернатора Нового Амстердама Питера Стайвесанта впустить их на подвластную ему территорию. Однако евреи обратились к правительству Голландии, которое приказало Стайвесанту изменить свое решение. Позднее британцы отобрали у Голландии эту территорию, Нью-Амстердам превратился в Нью-Йорк, но для евреев определенные ограничения в правах остались, в том числе запрет на профессии – такие, как юриспруденция, медицина, искусство и ряд других. Ограничения существовали вплоть до принятия Конституции в 1776 г. Но еще до 1790 г. в ряде штатов существовал запрет евреям баллотироваться на выборные должности в управлении, а в таких штатах как Род Айленд, Северная Каролина и Нью-Хэмпшир участие евреев в политической жизни наталкивалось на запреты вплоть до середины 19-го века. Не помогла даже колоссальная помощь отдельных евреев в революции и в победе над британскими колониальными войсками и многократно публично выраженная благодарность евреям со стороны первого президента США Дж. Вашингтона. Несмотря на героическое участие евреев в Гражданской войне на стороне Севера и на огромную финансовую помощь еврейского промышленника Джозефа Зелигмана, фактически спасшую Север от поражения, в середине войны президенту Аврааму Линкольну пришлось лично вмешаться, чтобы отменить антисемитский приказ главнокомандующего Улисса Гранта о выселении всех евреев из нескольких прифронтовых областей. 

И все же, поскольку евреев до середины 19-го в. в Америке было относительно мало, можно сказать, что антисемитизм не играл заметной роли в общественной жизни. Отношение к евреям после Американской революции постепенно эволюционировало от терпимости к полному политическому и гражданскому равноправию и обеспечило отсутствие государственного антисемитизма европейского типа. Казалось, что антисемитизм в американском обществе стремится к нулю. В 1840 г. среди 17 миллионов американцев евреев было всего 15 тысяч. 

Однако с этого момента иммиграция начала расти, и в 1848 г. еврейское население выросло до 50 тысяч. В основном, за счет евреев-реформистов из Германии, которые приняли активное участие в немецкой революции в марте 1848 г. и были изгнаны после ее поражения вместе с другими революционерами-либералами. Значительная часть изгнанников приехала в США, сразу же составив большинство в еврейской общине страны. С тех пор выходцы из Германии доминировали в еврейской общественной жизни и оказывали решающее влияние на ее направленность. 

С ростом числа евреев и параллельной не-еврейской иммиграцией из Европы появились отрицательные стереотипы евреев в газетах, литературе, искусстве и в поп-культуре. Постепенно становясь привычными и проникая в сознание американцев, они начали приводить к все более частым проявлениям физического насилия против евреев. Однако ничего и близко напоминающего восточно-европейский размах в Америке 19-го в. все-таки не было. 

С 1881 г. поднялась огромная волна иммиграции из России и других стран Восточной Европы. За 40 лет между 1881 и 1920 гг. к американским берегам прибилось три миллиона восточноевропейских евреев, из них 1,75 миллиона за 1900-1924 гг. Если в 1880 г. евреи не дотягивали даже до 1% населения страны, то к 1924 г. их стало 3%, а к 1930 г. - 3,5%. 

И хотя еврейские иммигранты подвергались дискриминации в трудоустройстве, образовании и интеграции в коренное общество наравне с иммигрантами из Ирландии и не-еврейскими иммигрантами из Восточной и Южной Европы, евреи отличались отточенной за века преследований способностью выкручиваться из самых невыгодных жизненных ситуаций и карабкаться вверх по социальной лестнице. Выходцы из российской "черты оседлости", привыкшие все делать своими руками и, прежде всего - шить, начав в совершенно немыслимых условиях домашнего производства в подвальных помещениях, в течение относительно короткого времени стали монополистами в сфере пошива готовой одежды. А поскольку на фоне растущего промышленного производства готовая одежда требовалась в массовых количествах, ее нужно было продавать. И евреи - знатоки торгового дела - быстро пришли к созданию крупных торговых сетей по всей стране, захватив большую часть этого рынка. Это не могло не вызвать неприязни местного населения. Жалеть "бедненьких" и жертвовать на помощь им - да, но состязаться с ними на равных? Да кто они такие?! 

Европейски образованные "немецкие" евреи пошли по другому пути. Они не умели шить, но зато умели обращаться с крупными деньгами. С середины 19 в. еврейские выходцы из Западной Европы начали создавать банковские инвестиционные фирмы, позднее превратившиеся в основу промышленного развития и ставшие крупнейшими банками страны. Одновременно с развитием промышленности с начала 1880-х начали падать цены на сельскохозяйственную продукцию, и политические представители пострадавших фермеров и общественные популисты поспешили свалить вину за это на рост промышленности и капитализма и, естественно, на финансировавших это направление евреев. 

Подлил масла в огонь и тот факт, что все больше евреев, особенно из второго и третьего поколения иммигрантов, получали юридическое образование и становились самыми известными адвокатами.

В первой половине 20 в. началась постепенная дискриминация евреев в трудоустройстве, в доступе в престижные жилые районы и курорты, на членство в клубах и организациях и - главное - были введены ограничительные квоты для евреев на обучение и преподавание в колледжах и университетах. Появились также рестораны, отели и другие заведения, куда евреям вход был воспрещен*. 

К 30-м годам 20 в., когда антисемитская пропаганда в Германии достигла небывалых высот, приведя к власти "идеологического" антисемита Гитлера, превалирующее отношение к евреям в Америке были таково, что вызывало не возмущение анти-еврейской политикой Гитлера, а скорее понимание и солидарность с нею. В Америке, как грибы после дождя, стали возникать организации в поддержку победившего на выборах Гитлера и его анти-еврейской политики. 

Особую роль в нагнетании антисемитской истерии в США сыграл автомобильный магнат Генри Форд, один из активных участников державшегося тогда в строгом секрете "заговора глобалистов" и член Совета по международным отношениям, созданного в 1922 г. для оказания влияния на политику США в соответствии с планами глобалистов. Одним из основных методов сокрытия этого заговора было обвинение евреев в стремлении захватить правление всем миром: мифический "еврейский заговор" был призван скрыть и отвлечь внимание от целей и деятельности истинных заговорщиков.

В 1920 г. Форд купил в своем штате Мичиган небольшую газетку "Dearborn Independent", которую превратил в инструмент антисемитской пропаганды. 22 мая 1920 г. в газете была опубликована первая статья Форда из серии "The International Jew: The World's Foremost Problem". Это была первая в истории США и самая зловредная общественная атака на еврейскую общину. За ней последовало еще 90 статей под тем же общим заголовком. Зерна антисемитской пропаганды упали на подготовленную почву и нашли широкий отклик: к 1924 г. число подписчиков газеты выросло до 700 тысяч, сделав "Dearborn Independent" одной из крупнейших газет страны. Форду доверяли, он считался великим американцем. Его анти-еврейская пропаганда отравила атмосферу настолько, что отголоски ее чувствуются по сей день. А тогда немецкий антисемитизм получил в лице Форда мощный рупор в Америке.

Справедливости ради следует отметить, что немало людей - от рядовых граждан до политических и общественных деятелей - были встревожены пропагандой Форда и осудили ее, среди них многочисленные сенаторы, конгрессмены, правоведы и религиозные деятели. Осудили нападки на евреев и бывшие президенты Тафт, Уилсон и Гардинг, а также глава Армии спасения Евангелина Бут.

Форда все эти осуждения мало волновали: он был уверен в защите Первой поправки к Конституции, гарантирующей свободу слова. Он опубликовал в своей газете части печально известной антисемитской фальшивки, запущенной в жизнь еще российской царской охранкой - "Протоколы сионских мудрецов". А когда публикация серии из 91 статьи была завершена, он опубликовал 4-хтомник под тем же названием: "The International Jew: The World's Foremost Problem". Книга имела огромный успех, разошлась в миллионах экземпляров и была переведена на 16 языков, в том числе и на немецкий. Она произвела сильное впечатление на Гитлера и его единомышленников, так как давала американскую легитимацию его антисемитской политике. В одной только Германии было продано несколько миллионов экземпляров. В июле 1938 г. Форд был награжден высшим орденом Германии для иностранцев - Большим крестом немецкого орла.

В 1938-39 гг. антисемитская кампания против евреев в Америке достигла своего пика. Десятки организаций по всей стране подстрекали против евреев, используя гитлеровскую риторику.

Среди всех этих групп особенно выделялась одна - Германско-Американский национальный союз, который был широко известен под своим немецким именем - "Бундт" (не путать с еврейским "Бундом", ничего общего, кроме лингвистического сходства, с этой пронацистской организацией не имеющего). Его костяк составляли иммигранты из Германии, и, по сути, это был американский филиал нацистской партии. Члены "Бундта" открыто поддерживали Гитлера, маршировали по американским городам в нацистской униформе со свастикой, призывали к бойкоту еврейских бизнесов, обвиняя вслед за Фордом евреев во всех мировых проблемах, и всячески подстрекали к нападениям на евреев.

Несмотря на то, что опубликованная Бундтом "Декларация о принципах" прямо противоречила положениям Конституции о всеобщем равенстве в правах и возможностях, общественные настроения были таковы, что политики не решались поднять свой голос протеста и принять законодательные меры против.

Бундт был настолько силен, что даже инициировал петицию за изменение Американской Конституции с целью исключить евреев из всех уровней государственного управления. В петиции говорилось, среди прочего, что "только арийцы должны избираться и назначаться на общественные должности, а также судьями Верховного, Федерального, штатных и муниципальных судов... Основатели Республики, давшие нам страну, были арийцами". Петицию подписали тысячи американцев.

Самым страшным был 4-й пункт "Декларации о принципах". Он гласил: "Немедленно прекратить доступ политическим беженцам из Европы на берега Америки". Это означало, что отныне евреям должен быть закрыт въезд в США. По сути, именно это решило судьбу европейского еврейства, так как, отказавшись впустить в США еврейских беженцев из Европы даже по еще имевшимся визам, правительство Рузвельта дало легитимацию всем остальным странам для аналогичного отношения, а для Гитлера это был знак, что евреи никому не нужны и он может делать с ними всё, что ему заблагорассудится.

К концу 1938 г. Бундт имел 65 отделений по всей Америке и 28 тренировочных лагерей, где проводилась индоктринация молодежи. Отделения имелись в Нью-Йорке, Кливленде, Детройте, Чикаго, Милуоки, Сент-Луисе, Балтиморе, Филадельфии, Питтсбурге, Окленде, Сан-Диего, и во множестве других городов. Точное число членов Бундта никогда не разглашалось, но предположительно достигало 250 тысяч. 

Самым известным, популярным и крупным лагерем был "Зигфрид", который находился на участке земли, приобретенном в городке Япанк в Лонг-Айленде, в штате Нью-Йорк, на расстоянии примерно 100 км от города "Большого яблока". В лагере проводились массовые мероприятия, на которые из Нью-Йорка на специально зафрахтованных со станции в Манхэттене поездах приезжали десятки тысяч американцев. Эти поезда так и назывались "Camp Siegfried Special". Они прибывали на станцию Япанк, откуда многотысячными маршами с факелами шли к лагерю. Марши проводились ночами, как в Германии. Тысячи молодых американцев вступили в Бундт в лагере "Зигфрид". Их число неуклонно и быстро росло. Если в 1935 г. в марше участвовало 5 тысяч человек, в сентябре 1936 г. их было уже 12 тысяч, в августе 1937 г. - свыше 30 тысяч, а 14 августа 1938 г. состоялся самый большой митинг и марш за пределами Германии - 40 тысяч участников.

На вывеске надпись: «Добро пожаловать. Лагерь Зигфрид». 22 мая 1938 года. 
Фото из муниципального архива Нью-Йорка 

Карта г.Япанк, Лонг-Айленд. Выше центра карты - улица Адольфа Гитлера. Архивное фото 

Элемент оформления лагеря «Зигфрид». Фото из муниципального архива Нью-Йорка

Еще один «элемент» оформления лагеря «Зигфрид». Фото из муниципального архива Нью-Йорка

Марш итальянских чернорубашечников в лагере «Зигфрид». Фото: FBI

Бундт так ценил деятельность лагеря "Зигфрид", что решил построить на его базе небольшую нацистскую деревню. В январе 1938 г. местные власти дали разрешение, и на карте Лонг-Айленда появился городок "Немецкие сады". Местные власти одобрили и названия улиц, среди которых были такие, как Немецкая, Гинденбурга, а также улицы Геринга, Геббельса и Адольфа Гитлера. Самое интересное, что и сегодня официальные названия этих улиц сохранились, и, хотя улицу Гитлера сегодня называют Парковым бульваром, в официальных бумагах и на карте города она все еще носит имя Гитлера.

Выросший в этих местах христианин Джон МакТернан пишет в своей книге "As America Has Done to Israel", что бесконечно нельзя было гневить Бога. Ведь Он предупреждал, что плохо придется тем, кто поднимет руку свою на евреев. И настал день, когда разразился гнев Господень.

Но об этом - во второй части очерка. 
_______________

*) О том, что дискриминация евреев была весьма укоренившимся явлением в американском обществе еще и в середине 40-х, после окончания Второй мировой войны, я писала в очерке о первой - и до сих пор единственной - еврейской "Мисс Америка", Бесс Мейерсон, одержавшей эту немыслимую победу в сентябре 1945 г. («МЗ», № 408). 

В Вилмингтоне, в штате Делавер, куда Бесс была приглашена для проведения вечера продажи военных облигаций, ее поселили в доме местной высокопоставленной матроны. Собираясь на вечер, она случайно услышала разговор хозяйки дома с приятельницей. "Мы не можем допустить присутствия мисс Мейерсон в клубе на приеме в ее честь... В нашем клубе никогда не было евреев". «Мисс Америка» немедленно упаковала свою корону и уехала. 

Некоторые военные госпиталя также сочли, что их молодые пациенты обойдутся без поднимающего их дух визита первой красавицы страны. Как она вспоминала позднее, ее присутствия не хотели некоторые из родителей раненых. Трое из пяти всеамериканских спонсоров конкурса красоты без объяснения причин отказалась от услуг "королевы" в рекламе их товаров, несмотря на то, что именно это и было их главной целью при спонсировании конкурса. 

Использованы также фотографии сайтов

как победила стратегия безопасности Зеева Жаботинского


как победила стратегия безопасности Зеева Жаботинского

При жизни Зеев Жаботинский столкнулся с жестоким неприятием и насмешками со стороны лидеров социалистического сионизма. Вот только, после образования государства, его главный соперник Давид Бен-Гурион, по сути, воплотил именно его идеи. Правда, сделал он это с большим опозданием, дорого стоившим еврейскому народу.
О новой книге д-р Ури Мильштейна “Подъёмное колесо истории. Формирование сионистской стратегии Жаботинского” (издание Института Жаботинского в Израиле).
Военный историк доктор Ури Мильштейн хорошо известен как острый, часто вызывающий яростные споры критик боевых стратегий, применяемых израильской армией в войнах еврейского государства.
В своих статьях и книгах д-р Мильштейн последовательно возлагает неудачи Армии обороны Израиля на наследие Пальмаха, которое было основано на импровизации и доблести в бою, куда в большей степени, чем на планировании и тщательном предварительном анализе.
В своей новой книге “Подъёмное колесо истории”, опубликованной всего три месяца назад, Мильштейн описал военную доктрину основателя ревизионистского сионизма — Зеева Жаботинского, попытавшись показать, как она сформировалась из базовых ценностей еврейского народа.
Без сомнения, Зеев Жаботинский был одной из самых влиятельных фигур в сионистском руководстве первой половины двадцатого века. Яркий интеллектуал, знавший порядка десяти языков, блестящий оратор, обладающий огромным влиянием журналист, вдохновенный поэт, захватывающий писатель, талантливый переводчик и идеолог, он старался увлечь за собой сионизм в направлении, указанном Герцлем, в противоположность левому флангу сионистов, гораздо больше склонявшемуся к идеям Ахад ха-Ама.
Ахад ха-Ам (Ашер Гинзберг) стремился пробудить духовное и культурное возрождение рассеянного по всему миру еврейского народа. Поселения же в Земле Израиля по его замыслу должны были стать своего рода национальным духовным центром, объединяющим весь народ, но формируемым исключительно небольшим элитным и отборным меньшинством.
Поэтому и сам Ахад ха-Ам, и его последователи, противились массовому переезду евреев в Землю Израиля и соответственно не считали необходимым создание организационных рамок “государства” со всеми его символами и институтами. С их точки зрения, достаточно было ограничиться этаким усовершенствованным местечком, говорящим на иврите.
Напротив, Беньямин Зеев Герцль, а вслед за ним и Жаботинский определили сущность сионизма именно в создании современного государства с признанными границами, принятого народами мира в международное сообщество.
И это государство, построенное на принципах социальной справедливости и свободной экономики, по их мнению, должно было стать домом для каждого еврея, живущего на планете, без каких-либо ограничений или отбора. При этом Зеев Жаботинский пошёл ещё дальше, и добавил к видению Герцля ещё одну важную составляющую – сильную еврейскую армию, способную защитить существование государства.

Хочешь мира - готовься к войне
На молодого Жаботинского, в огромной степени повлияли встречи с Йосефом Марко-Барухом. Уроженец Турции, Марко-Барух являлся весьма неординарной личностью и был глубоко убеждён, что лишь создание еврейской армии, современной и сильной заставит мир отнестись к сионизму в серьёз.
Герцль с отвращением отверг Марко-Баруха с его идеями, увидев в нём кого-то вроде лжемессии. В 1899 году создатель политического сионизма даже изгнал его с третьего Сионистского конгресса. После чего, отвергнутый своей невестой, Марко-Барух покончил жизнь самоубийством.
Напротив Жаботинский, несмотря на то, что был пацифистом и гуманистом, оказался захвачен идеями Марко-Баруха, утверждавшего, что путь к истинному миру лежит через военный потенциал и постоянную готовность к войне.
Хорошо знакомый с мировой историей, Жаботинский прекрасно осознавал справедливость этих идей. Он видел в них отражение представлений всех прошлых реальных и вымышленных борцов за свободу – от римского гладиатора Спартака, до английского рыцаря Айвенго и итальянского лидера Гарибальди, включая, естественно и Самсона – древнееврейского героя, о котором он написал захватывающий и красочный роман.
В своей книге Ури Мильштейн включает в число тех, кто оказал влияние на взгляды Жаботинского также и библейского праотца Авраама, который сразившись с царями севера, стал среди семитских племён влиятельной политической силой и, по сути, обеспечил региональный мир. С тех времён и до восстания Бар Кохбы, многие еврейские военачальники были, своего рода, последователями Авраама. Затем же, цепь еврейских героев прервалась вплоть до наступления времени Герцля.
Как напоминает Мильштейн, именно Жаботинский настаивал на том, что сионизм не сможет реализовать себя лишь на основании моральных, экономических или логических доводов, которые будут представлены на суд народов мира. Приобретение независимость, по мнению Жаботинского, неизбежно включает в себя борьбу:
“нельзя стать обладателем земли без настоящей войны и удержит её лишь тот, кто проявит в этой войне больше сил, упорства и самопожертвования”.
Именно поэтому с началом Первой мировой войны Жаботинский со своим товарищем героем русско-японской войны Йосефом Трумпельдором основал Еврейский легион в составе британской армии, фактически — первую еврейскую армию со времён Бар-Кохбы. Жаботинский и сам служил в нём, сначала как солдат, а затем, как командир. А во время погромов 20-х годов, именно он организовал отряды самообороны в Иерусалиме, за что был арестован британцами. Он же стал одним из создателей “Хаганы”, заслужив восхищение многих её участников, несмотря на то, что те являлись левыми, то есть его идеологическими противниками.
Глубоко понимая европейскую политическую культуру, Жаботинский ещё в 20-е годы, одним из первых осознал, что поражение Германии способно привести к ужасающей катастрофе, в которой эта страна попытается уничтожить само существование еврейского народа. Он работал над тем, чтобы создать обученную еврейскую армию, которая смогла бы отбить Землю Израиля у британцев, отказавшихся от своих обещаний, и всеми силами боролся за немедленное провозглашение еврейского государства, пусть даже и в ходе вооружённого восстания.
Ощущая стремительно уходящее время, он разрывался между центрами средоточия европейского еврейства, призывая подниматься и уезжать в Землю Израиля, ибо “если вы не уничтожите галут – он уничтожит вас”…
Увы, отчаянные предупреждения Жаботинского наткнулись на глухую стену непонимания со стороны еврейских лидеров, встречавших его насмешками, а иногда и насилием.
Сионистское же руководство, изгнавшее Жаботинского из своих рядов, пыталось договариваться с нацистами, стремясь спасти собственность немецких евреев и параллельно, занималось перевозом в Землю Израиля исключительно молодых, здоровых и идеологически выверенных людей, способных стать успешными первопроходцами. Для немедленного же спасения всех евреев достаточных мер не предпринималось. Если же что-то и делалось, то плохо, мало и медленно.
Летом 1940 года Жаботинский умер. А в последующие затем годы сбылись самые страшные из его пророчеств.
И тогда, как стало ясно, слишком поздно с точки зрения истории и судьбы еврейского народа, его соперник Давид Бен-Гурион использовал все те военные и политические идеи, к которым при жизни призывал Жаботинский.
В мае 1942 года, на конференции в гостинице Билтмор в Нью-Йорке, Бен-Гурион впервые объявил о том, что целью сионизма является немедленное создание независимого и суверенного государства.
Позже, взяв себе портфель министра обороны, он вытряс из рядов сил еврейской самообороны, присущий ей на тот момент дух разгильдяйства и детскости. Он развил уже существующие отряды, и начал работать над созданием более крупных региональных подразделений, готовых вести боевые действия и способных стать фактором устрашения и сдерживания.
Таким образом, Бен-Гурион начал воплощать то, к чему Жаботинский призывал ещё в 20-х — создание независимого еврейского государства в Земле Израиля.

Закон о возвращении в духе Жаботинского
С провозглашением государства и созданием Армии обороны Израиля, Бен-Гурион в духе Жаботинского потребовал от армии стать профессиональной и целеустремлённой, основанной на строгой военной дисциплине и чёткой иерархии, описанной, в своё время, Жаботинским в понятии “адар”. Солдат подчиняется своему командиру, признавая его полномочия, а командиры, в свою очередь, ведут своих бойцов к достижению поставленных целей, опираясь на решительность, профессионализм, мудрость и мужество.
Одновременно Бен-Гурион позаботился и о принятии Закона о возвращении, а также его немедленном применении, обеспечив возможность для прибытия в страну каждого пожелавшего того еврея, невзирая на его взгляды, образ жизни и уровень образования. Именно так, как в своё время требовал Жаботинский, только с опозданием на десять лет и потерей миллионов европейских евреев.
История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Никто не может сказать, как сложилась бы ситуация, если бы Жаботинский сумел реализовать свои идеи ещё в 20-х и 30-х годах. Если бы сионистские лидеры энергично и без разбора привезли бы сотни тысяч евреев в страну, потребовав создания независимого государства ещё накануне Второй мировой войны, пусть даже ценой вооружённого противостояния британцам. Увы, теперь нам известна лишь разница между предсказаниями Жаботинского и тем, что произошло на самом деле. И разница эта оказалась совсем невелика.
Книга д-ра Мильштейна не лишена недостатков. Там и здесь можно встретить не до конца точные детали, не раз автор делает выводы, кажущиеся слишком поспешными. Более того, часто в книге не полностью ясно, где проходит граница между взглядами стратега Жаботинского и идеями историка Мильштейна. Несмотря на это, “Подъёмное колесо истории” — важная книга, содержащая интересную, полезную информацию, и позволяющая в новом оригинальном свете увидеть военную стратегию Жаботинского, которая, как уже было сказано, оказалась воплощена его главным идеологическим соперником.

Оригинал на иврите
(Перевод Александра Непомнящего)

Источник: "Еврейский Мир"
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..