суббота, 4 апреля 2015 г.

ОБАМА И НОВАЯ АМЕРИКА

“Государства в государстве”
21 ноября 2014 г. Обама подписал меморандум о создании “Рабочей группы по новым американцам” (Task Force on New Americans, TFNA).
В январе – феврале 2015 г. ТFNA провела три телефонные конференции под руководством Сессилии Мьюноз (Cecilia Munoz), директора Белого Дома по внутренней политике. В конференции приняли участие 16 членов кабинета правительства Обамы. На ней обсуждались конкретные меры реализации указа Обамы об амнистии около 5 млн. нелегальных иммигрантов.
На эти заседания была случайно приглашена Сью Пэйн (Sue Payne).
То, что она услышала, шокировало её. Поэтому Су Пайн решила донести до американцев содержание обсуждаемых вопросов. Она обратилась к Марку Левину (Mark Levin), известному консервативному телекомментатору, с просьбой рассказать о том, что она услышала.
Интервью Марка Левина с Су Пайн состоялось 26 февраля на ток-шоу Патрика Макдоно (Patrick McDonough), ведущего и продюсера радиостанции Talkradio WCBM AM 680. Левые СМИ дружно проигнорировали это интервью.
На заседаниях обсуждались условия обустройства амнистированных нелегальных иммигрантов. Предлагалось рассматривать их как “саженцы, посаженные в благоприятную почву для роста”. Для этого должны быть созданы “принимающие общины”, анклавы компактного проживания амнистированных нелегалов. Культурные, этнические и социальные особенности население этих анклавов будут поддерживаться федеральным правительством.
В принимающих общинах должен быть создан благоприятный климат для проживания нелегалов и “выхода их из тени”, чтобы “стать хозяином” и “затолкать граждан (США –Г.Г.) в тень ”. На встречах подчёркивалось, что “иммигранты должны быть осведомлены о преимуществах, на которые они имеют право”, а не “об их ассимиляции”. Предлагалось присвоить амнистированным нелегалам статус беженца или ищущих убежища. Обсуждались возможности предоставления амнистированным нелегалам беспроцентных займов.
Участники совещания были согласны в том, что жителям анклавов должна быть обеспечена “достойная жизнь”. На одном из заседаний было предложено переименовать День благодарения в День иммигрантов.
Проживающие в создаваемых анклавах будут получать не только право на работу, но и право на Medicaid и Medicare, на получение водительских прав и номера Social Security, а также многообразные социальные пособия. При наличии таких документов амнистированные нелегалы без труда смогут зарегистрироваться в качестве избирателей не будучи гражданами США. За кого будут голосовать эти нелегалы? Я думаю, что ответ очевиден.
Сессилия Мьюниз настаивала на том, чтобы принимающие общины – анклавы были организованы по всей стране. Эти принимающие общины должны стать, как сказал один из участников конференции, “государствами в государстве”.
Федеральное агентство Housing and Urban Development разработало в 2013 г. новые правила, позволяющие федеральному правительству предоставлять места для проживания тем, кто попадает в так называемый “защищённый класс”, в ущерб другим группам населения страны. В группу “защищённый класс” входят те, кому грозит любая форма дискриминации. По замыслу участников радиосовещания, все, находящиеся в анклавах, должны быть зачислены в эту группу и поэтому должны быть под защитой федерального правительства. Тогда Белый дом может распределять амнистированных иммигрантов в любом районе США в соответствии с расовыми квотами и перераспределять ресурсы этого района в пользу “защищённого класса”.
Не все амнистированные нелегалы претендуют на разрешение на работу. Оказывается, что многие женщины хотят оставаться дома со своими детьми и не работать, но при условии, что налогоплательщики обеспечат им и их детям все бенефиты незамужних многодетных матерей.
Среди амнистированных нелегалов имеется много пожилых и больных людей. По замыслу участников TFNA, им должны быть предоставлены бенефиты, позволяющие “достойно встретить старость”.
Откуда у федерального правительства деньги на то, чтобы кормить, оплачивать проживание, медицинское обслуживание и получения образования амнистированным нелегалам? Финансирование этих астрономических расходов должно осуществляться работающими гражданами США.
Итак, по замыслу участников TFNA, иммигрантам, нарушившим американский закон в результате нелегального перехода границы США, предоставляются права и льготы американских граждан. Работающие граждане США превращаются в рабов, которые своим трудом должны оплачивать безбедную жизнь амнистированных нелегалов. В глазах демократов такая политика является справедливой.
Администрация Белого дома изучает возможности финансирования расходов на амнистированных нелегалов без утверждения этих расходов Конгрессом. Пресс-секретарь Белого дома Джош Эрнест (Josh Earnest) подтвердил на брифинге 1 марта, что президент “очень заинтересован” в идее повышения налогов в результате “принудительного налогообложения” при помощи “односторонних действий исполнительной власти”. Предполагается, что это будут осуществлено IRS под предлогом закрытия лазеек для корпораций, уклоняющихся от налогов.
Heritage Foundation оценило расходы на осуществление обамовской программы амнистии нелегалов. Налогоплательщикам она будет стоить $7.8 млрд. в год. Если амнистированным нелегалам будет предоставлен статус легального резидента, то они смогут претендовать на медицинское страхование Obamacare. В этом случае расходы возрастут на $14 млрд. в год.
В феврале этого года во время интервью на Vox Эзру Клайну (Ezra Klain), американскому блогеру и колумнисту, Обама сказал буквально следующее: “В долгосрочной перспективе я довольно оптимистичен. Причина в том, что эта страна (США – Г.Г.) всё больше превращается в страну, состоящую из мешанины разных людей”. По мнению президента, эта “мешанина” затушёвывает консервативные приоритеты.
Такая иммиграционная политика была разработана и внедрена в странах Западной Европы. Один из руководителей Лейбористской партии Великобритании признался в 2009 г. в том, что массовая иммиграция в страну из стран третьего мира, которая происходила за последние 15-20 лет, позволила “мочить нос правых в многообразии и поэтому их аргументы устарели”.
Иммиграционная реформа и Закон о гражданстве 1965 г. радикально изменили иммиграционную политику США. На сегодняшний день 85% американских иммигрантов – это выходцы из стран третьего мира и Азии. Их благополучие основано на мощной государственной поддержке. Поэтому неудивительно, что после натурализации от 70% до 80% из них голосуют за левых демократов.
Иммиграционная политика Обамы, направленная на амнистирование нелегальных иммигрантов, расширяет и укрепляет электорат демократов. Белый дом планирует амнистировать в ближайшее время от 13 млн. до 15 млн. нелегалов и разместить их в создаваемых анклавах. Это позволит значительно ускорить процесс фундаментальной трансформации США, которую Обама обещал ещё в 2008 г. Члены администрации Обамы ненавидят сегодняшнюю Америку и стремятся изменить её навсегда.
Создание “принимающих общин”, этих государств в государстве, населению которых чужды американские ценности, традиции и история, т.е. всё то, что лежит в основе США, является одним из важнейших этапов принципиального преобразования нашей страны.
Во время последней избирательной компании 2014-го года спикер Палаты представителей Джон Бейнер угрожал Обаме, что республиканцы остановят массовую амнистию нелегалов, используя “власть кошелька” и не будут финансировать Department of Homeland Security. Сегодня лидеры республиканцев в Конгрессе убеждают нас в том, что от этого пострадает безопасность США. Но ведь это было известно и в 2014 г. Значит, Джон Бейнер преднамеренно обманывал избирателей.
В марте сенатор Маргарет Коллинз (Margaret Collins) внесла на рассмотрение в Сенат законопроект, запрещающий финансировать только президентские указы об амнистии нелегалов. Но под давлением Митчела МакКоннелла, лидера республиканского большинства в Сенате, этот законопроект даже не был поставлен на обсуждение.
Администрация Обамы взяла курс на создание по всей стране анклавов, населённых амнистированными иммигрантами, благосостояние которых должны оплачивать работающие американцы. Реализация этого курса кардинально и навсегда изменит США. Следует признать, что конгрессмены-республиканцы фактически помогают демократам добиться этой цели.
Григорий Гуревич

ДОСТОЕВСКИЙ, ЖЕНЩИНА И ЕВРЕИ


Василий Розанов ненавидел партийность, политику, но ведь и сам он принадлежал к партии Достоевского, а потому никак не желал примкнуть к партии Л. Толстого.
«Религия Толстого не есть ли «туда-сюда» тульского барина, которому хорошо жилось, которого много славили, - и который  н и о  ч е м  и с т и н н о  н е  б о л е л». « Толстой удивляет, Достоевский трогает. Каждое произведение Толстого есть здание, Достоевский живет в нас. Его музыка никогда не умрет».
Все перепутано. Достоевский болел о СЕБЕ, прежде всего, мучился своей греховной сутью. Вся, якобы, глубоко нравственная подоплека сцены сожжения денег в «Идиоте», стоит на подленькой, мелкой мечте писателя-игрока о богатстве. Достоевский сознавал в себе это, ненавидел это в себе. Отсюда и стотысячная, рогожинская пачка, пылающая в камине. Отсюда и спасение ее, «слегка обгорела». Саму Настасью Филипповну Достоевский  убил без жалости. Деньги – пожалел.
«Денег надобно – вот что!»  - из письма брату Михаилу Достоевскому. Вот этот вечный стон от отсутствия имения, положенного по дворянскому чину, бесконечная забота о шуршащих бумажках, долги, рулетка – все это сводило высокую душу к пошлости бытия, а там, где пошлость, там и юдофобия.
В том же «Дневнике писателя», в котором Федор Михайлович оставил потомком одно из первых руководств по строительству газовых печей, он писал: «Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человеке глубже, чем предполагают лекаря-социалисты, что ни в каком устройстве общества не избегнете зла, что душа человека останется та же, что ненормальность и грех исходят из нее самой…». Со знанием дела написано. Хорошо знал свою собственную душу великий писатель.
Есть оселок безошибочный для определения консерватора, расиста, шовиниста, юдофоба – отношение к женщине. Один из лучших биографов Достоевского  Борис Соколов пишет: «Женщине не принадлежит в творчество Достоевского самостоятельное место. Антропология Достоевского – исключительно мужская антропология. Мы увидим, что женщина интересует Достоевского исключительно как момент в судьбе мужчины, в пути человека. Человеческая душа есть, прежде всего, мужской дух…. Женщина есть лишь встретившаяся в этой судьбе трудность, она не сама по себе интересует Достоевского, а лишь как внутреннее явление мужской судьбы».
Проще, проще – нет у женщины души – одно тело. Физическая слабость этого тела – вечный повод для мужчины считать себя умней, талантливей, значительней. Расизм пола - та древняя площадка, на которой и возрос расизм расовый. Иудаизм и здесь стремился к высшей гармонии, страшась высокомерия и гордыни мужчины: «… оставит мужчина отца своего и мать свою и прилепится к своей жене, и станут они одной плотью» (Брейшит, 2:24). От одного родства (мира и любви) к другому родству единства плоти в соитии и детях. Как же это трудно, как редко достижимо. Но «жестокость», «беспощадность» иудаизма именно в этом и состоит: он всегда ставит перед человеком высочайшую планку роста.
Иудаизм честен. Он обязывает мужчину благодарить Бога за то, что он не сделал его женщиной, просто потому, что «женщина получает от мира меньше, чем мужчина, но платит за это своим трудом и страданиями, куда большую цену, чем он». Так пишет Э. Ки-Тов. И далее: «Вернуть миру все в той мере, в какой он берет от него, мужчина не может. Поэтому он благословляет своего Создателя за то, что Тот подарил ему добрый удел в Своем мире и не возложил на него непосильные задачи».
Россия по сей день держится на трезвости, самоотверженности, подвиге женщины. Это она своей душой и великим инстинктом жизни смогла чудом сохранить нацию и страну после кровавых экспериментов, придуманных мужчинами. «Бесы» у того же Достоевского – все сплошь мужики, но это вовсе не помешало писателю отвести женщине одну лишь роль: соблазна и страсти мужчины. Как пишет Борис Соколов: «Женщина есть лишь сведение мужских счетов с самим собою, лишь решение своей мужской, человеческой темы».
Сто лет назад читающая Россия была взбудоражена письмом Николая Страхова о Федоре Достоевском. В пространном тексте он, в частности, отмечал: «Я не могу считать Достоевского ни хорошим, ни счастливым человеком (что, в сущности, совпадает). Он был зол, завистлив, развратен, и всю свою жизнь провел в таких волнениях, которые делали его жалким и делали бы смешным, если бы он не был при этом так зол и так умен». Анна Григорьевна Достоевская ответила покойному Страхову длинной отповедью, в которой настаивала, что ее муж был добрым, святым, чистым человеком. Никому в те годы, да и теперь, не приходит в голову, что Федор Достоевский, сочинив свой «Еврейский вопрос», собственноручно признался в том, что был, как минимум, «зол и завистлив». Несчастная Россия и сегодня, после Холокоста, не видит греха в патологической ненависти к целому народу.
В повести Леонида Гроссмана о Достоевском есть удивительные строки. Полина Суслова укоряет Федора Михайловича – своего бывшего любовника: - Ведь ты сам говорил, что любовь – это право на мученье, дарованное нами другому существу. Ну и люби и терпи, если любишь…. Ведь сам в жизни немало истерзал душ. Всегда любил лакомиться чужими слезами».
А что, если юдофобия классика от этой садистской страсти «лакомиться чужими слезами». Слезами легиона евреев, влюбленных в его творчество. Пишут, что после откровений Достоевского в «Дневнике писателя» нервные еврейские барышни даже самоубийством сводили счеты с жизнью.
Иван Карамазов в романе Федора Михайловича вещает часто от лица автора: «Зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток». Как здесь не отметить еще одну  черту юдофобии Достоевского – жестокость.
Меня не волнует - был классик педофилом, сумасшедшм или убийцей. Важно только то, что был он юдофобом и не простым, а теоретиком ненависти, палачом целого народа, моего народа. И я никак не в силах восторгаться его гением.
Всегда считал глупостью попытки отделить хорошую юдофобию от плохой. Вот Федор Достоевский вовсе не призывал к геноциду целого народа. Ему это и в голову не могло прийти в конце 19-го века. Да и как можно уничтожить народ, который «без Бога немыслим». Язычником Достоевский, в отличие от Рихарда Вагнера, не был.  Да и любое смертоубийство классик не одобрял. В «Бесах» Шатова спрашивают, когда бесноватые угомоняться? «Да как миллионов сто перебьют, так и остановятся», - отвечает он. Предвидение гениальное. Фашисты и большевики дело свое сделали. Но нацисты в детали не вдавались, как и сегодня не вдаются в детали фанатики ислама. Плохой человек – еврей любого возраста и любого пола. Смерть ему!
Не раз повторялась оценка Достоевского себя самого в письме к Майкову: «А хуже всего то, что натура моя подлая и слишком страстная, везде-то и во всем я до последнего предела дохожу, всю жизнь за черту переходил». За черту в безумии и страсти перешли  большевики и нацисты. И я не вижу в текстах Достоевского пропаганду любви, мира и красоты. Талант очевиден, но конструкторы газовых камер тоже не были бездарными людьми.
Часто думал, почему именно русских писателей так часто поражают бациллы юдофобии: Гоголь, Достоевский, Розанов, Пришвин, Белов, Распутин, Солженицын… Есть  догадка, может быть и не беспочвенная.  Господь наградил хороших писателей отличной наблюдательностью и особой чувствительностью. Доброе и спокойное проходит, чаще всего, мимо них. Мелкое, пошлое, подлое, грязное западает в душу. Со временем им начинает казаться, что весь род людской состоит из нравственных уродов, а тут еще и своя судьба складывается не лучшим образом. Ужас перед пороками родины, своим народом, ненависть к самому себе срочно требовали лекарство от суицида. И этим лекарством становилась юдофобия.
Сомерсет Моэм, как обычно, беспощаден и точен: «Внешность Достоевского еще более пугающая, чем его произведения. У него вид человека, который побывал в аду и увидел там не безысходную муку, а низость и убожество».

Проще говоря, все они переносили боль своей головы на голову здоровую.

КАГАНОВ ЗНАЕТ ПЛАНЫ ПУТИНА


02 апреля 2015
План Путина
Леонид Каганов
Владимир Владимирович, докладывает Генштаб.
Наш враг — коварен. Союзник — слаб.
Мы в плотном кольце неприятельских стай:
сверху — Финляндия. Снизу — Китай.
Пентагон, как обычно, немыслимо подл.
Мы в окружении мафий и кодл.
Мы утратили мировое влияние.
От нас все держатся на расстоянии
и скоро будут мочить в сортире.
Мы не командуем повстанцами в Сирии!
Нас больше не слушают негры Сомали!
Мы просрали все, что только могли!
Наша экономика в глубокой жопе,
над нами смеются клошары в Европе
и мало денег платят за газ.
Но слава богу, есть вы у нас!

Спасет новый комплекс решительных мер!
Только вы! Не депутат, не премьер!
Разработан новый магический ритуал.
Наше духовенство ходило в астрал
и получило все маршрутные карты.
Вам необходимо сесть в нарты —
так требуют звезды и гороскоп.
И отправиться на Камчатку смотреть в телескоп.
Затем в Туле поставить капкан на лису.
Полетать в кабине бомбардировщика СУ.
Прокатиться в запломбированном товарном вагоне.
Поиграться с танком на челябинском полигоне
и выстрелить из зенитки в зенит.
Не давать пояснений! Лавров объяснит!

А у вас хватает своих забот.
Надувную княжну — выбросить за борт.
Поучаствовать в китобойном деле.
Сделать носорогу татуировку на теле.
Погладить кота на официальной встрече.
Показать коням голые плечи
и сплясать кадриль с труппой балета.
Выстрелить из спортивного арбалета
и поразить стрелою макет бобра.
Все это срочно! Буквально вчера!

Главное соблюдать последовательность шагов!
Ворваться на биржу в разгар торгов
с обычной проверкой боеготовности.
Вместе с учеными Амурской области
покататься на слониках в Приамурье.
Изобразить витязя в тигровой шкуре
и сфоткаться в поле с колосьями хлеба.
На воздушном шаре подняться в небо
и переплыть Урал с забинтованной рукою.
Вместо Урала можно другое:
покататься на одноименном грузовике,
затем просто искупаться в реке.
Политтехнологи из дружественной Анголы
настаивают, чтобы вы были в перьях и голый.
Но есть мнение, что это перебор.
Достаточно в ластах перепрыгнуть забор,
как бы случайно направляясь к заливу.
В зоопарке льву расчесать гриву.
В штанах альпиниста спуститься в провал.
Подержать в руке карданный вал
и выловить стокилограммового сома.
Европа почувствует, что сходит с ума.
Обама сядет на антидепрессанты.

А мы — в Оренбург, лепить манты!
Оттуда сразу на мотоциклах в Воронеж!
Пусть НАТО видит: если нас тронешь —
эффект непредсказуем и резок!
Затем — в Кижи на реставрацию фресок.
Затем — прыгать в Чечне с парашютом.
Затем — в лес, с юннатами, ранним утром —
выяснить пути миграции ежа.
В костюме пожарного, с десятого этажа,
спуститься по веревке и вломиться в окошко.
Подковать блоху, лучше мандавошку.
Поносить кенгуренка в набедренной сумке.
Cделать тигрице прививку от чумки.
Сфоткаться с бензопилой у ствола.
Кастрировать степного сизого орла
и указать саранче дорогу на юг.
Пусть видят все вокруг
как вы молоды и полны интереса.
Взлетит рубль, отвлечется пресса,
сарказмом и гордостью наполнится интернет.
Наш враг, чувствуя, что разгадки нет,
согласится на все наши условия.

А мы разожжем костры в Подмосковье —
в форме пентакля, чтоб видел Гугль.
Поставим в верхний воображаемый угол
вашу статую при помощи крана.
Под ней зарежем черного барана
и зажжем звезды всех башен Кремля!
Замироточит Сталин на купюрах рубля
и стабильность покатится в гору.
Прочтем молитву, причастимся кагором,
над сакральной Корсунью прокричат журавли —
и сама собой вылезет из-под земли
Мать Сыра Сакральная Скрепа.
И накроет все планы Госдепа
межконтинентальной боеголовкой.
Вот такая многоходовка
планируется в финале.
Мы уже их почти переиграли,
и теперь переиграем опять.
Но тут важно не переиграть!
А у нас другого выхода нет.
Владимир Владимирович, подпишите бюджет.
Здесь — поставьте число с подписью.
Здесь — где галочка — сумму прописью
и в скобках — «любые исправления в силе».
Большое спасибо. Слава России!

КОЛБАСНАЯ ЭМИГРАЦИЯ



https://docs.google.com/file/d/0Byc-pqLgAOnIY3hEanVuaDJfdkxrMzYzMzYxcElsSTJjMTg0/edit

Выделить ссылку и "перейти по адр...." 

ЕСТЬ И ТАКОЙ КАВКАЗ


В миреСобытия

РУССКАЯ УГРОЗА. Россия угрожает миру холокостом

Время публикации: 2 апреля 2015 г., 15:13 
Лондонская газета Times опубликовала статью об исходящей от России угрозы холокоста, то есть в переводе с греческого всесожжения, ядерного. В статье» Путин: попробуйте только забрать Крым, и случится ядерная война» Times пишет:

В середине марта в Германии в городе Торгау состоялась секретная встреча бывших высокопоставленных русских и американских шпионов (они все демократы, то есть «социально близкие»).

В ее ходе русская делегация высказала ряд неприкрытых угроз в адрес Запада. Несомненно, это были не пустые фразы ворчливых ветеранов шпионажа. По меньшей мере один генерал был непосредственно причастен к прошлогодней аннексии Крыма, еще двое офицеров помогали в разработке ядерной стратегии России.

Члены русской бандделегации перед встречей с американской были проинструктированы министром иностранных дел России, армянским евреем Талантаровым, он же Лавров, а потому к их словам следует относиться крайне серьезно.

Вот три ключевых момента, на которых делали акцент русские генералы:

— любая попытка вернуть Крым Украине будет расценена как акт военной агрессии, в ответ на который Кремль будет готов применить против Америке ядерное оружие;

— Россия не потерпит размещение сил НАТО у своих границ — речь идет об Эстонии, Латвии и Литве;

— любая попытка НАТО обеспечить военную помощь Украине спровоцирует силовой ответ со стороны России.

Теперь руководители западных спецслужб готовятся к тому, что Кремль начнет серию дестабилизирующих акций в Эстонии, Латвии и Литве, которые напрямую поставят под удар заложенные в уставе НАТО обязательства коллективной обороны.

Эти акции могут включать в себя гражданские беспорядки с участием местных этнических русских, а также кибератаки, прямую причастность Москвы к которым отследить будет невозможно.

Москва редко когда обнародовала свои намерения столь ясно, с такой неприкрытой реальной угрозой. Сегодня становится очевидно, что Россия не видит существенных различий между Украиной и странами Балтии, хоть они и являются членами НАТО. Подобное бряцание оружием в адрес стран Балтии внушает тревогу. Цель Владимира Путина — продемонстрировать раскол в НАТО и поставить под сомнение авторитет оборонительного союза.

В этой ситуации Запад должен увеличить расходы на оборону, чтобы продемонстрировать Москве, что он серьезно относится к политике сдерживания. Нужно понимать, где Путин нанесет следующий удар, и планировать свои действия соответственно. При этом Запад должен осуществлять давление на русского лидера (если он еще жив — КЦ) осмысленно, принимая во внимание то, что его может сменить еще более грозный русский царь (Иван Грозный-2), пишет демократистская газета.

Отдел мониторинга
Кавказ-Центр

ЧТО ЖДАТЬ ОТ РОССИИ?


Александр Баунов
Среди прочих различий между авторитарными режимами есть вот какое. В одних оппозиционеры отодвинуты от власти, влияния, просто участия в политике мирными бескровными способами. В других убийства оппозиционеров и просто несогласных – трудовые будни.
В Малайзии главного оппозиционера Анвара Ибрагима могут судить за аморалку, в Таиланде – не пускать в страну Таксина Чиннавата, в Китае – Чжао Цзыян может просидеть до конца жизни под домашним арестом, но в Аргентине или Чили никто не удивлялся, когда оппозиционера находили убитым или он просто исчезал, – и только годы спустя становилось известно про тайные концлагеря и тысячи человек, сброшенных в океан с вертолета.
Мы сами не осознавали, до какой степени до прошлой ночи мы относились к первому типу. К типу диктатуры, где профессиональный оппозиционер с многолетним стажем, в очередной раз выбранив власти и сурово отчитав первое лицо, спокойно идет обедать в исторический универмаг, а оттуда на пешую прогулку по ночной столице. То, что аргентинскому, мексиканскому, пакистанскому, да что там, китайскому оппозиционеру кажется немыслимой роскошью, здесь совершенно никого не удивляло и не настораживало. До прошлой ночи, когда мы получили еще один пример деградации российского авторитаризма, который все больше смещается от прагматичной диктатуры развития в сторону идеологизированной диктатуры самосохранения.
Независимо от того, кто и по чьему заказу стрелял, страна, где критик власти вынужден опасаться не ареста на митинге, а убийства на прогулке, – уже совсем другая страна. В России есть силы, которые давно хотят шага в сторону более решительного авторитаризма, но угадать, как высоко они представлены, насколько близко находятся к трону — непросто из-за почти полной герметичности системы.
Однако деградация коснулась и другой сферы. В мире авторитарных государств есть и такое различие. Есть страны, где сдерживание оппозиции, борьба с инакомыслием, если угодно – репрессии, являются государственной монополией, производятся под неукоснительным государственным контролем. А есть страны, где такая монополия утрачена, репрессии выходят из-под контроля и становятся творчеством масс.
Это обычно происходит там, где единство народа и руководства обеспечивается не за счет того, что жизнь становится лучше, как в первое путинское десятилетие или как в Китае 1990-х и 2000-х, а через противостояние врагу. Там, где власти, чтобы устоять, или просто избавиться от лишних вопросов, или получить одобрение политики, безжалостно делят общество на своих и чужих. Свои остаются при этом гражданами в полном смысле слова, под защитой какого ни есть закона, а с чужих некоторым образом совлекается гражданство вместе с защитой закона. «Civis Romanus sum» может произнести только согласный, а несогласный становится своего рода строчкой в невидимом проскрипционном списке. А иногда и видимом. Если походить по сайтам радикальных патриотов, они полны такими списками предателей и врагов, которые должны быть наказаны.
Некоторые начинают понимать этот сигнал слишком буквально – как инструкцию. А что, вы же сами сказали бить врагов, вот мы и приступили. Так случается даже в демократиях, где в цене традиционные ценности и оскорбленные чувства, – в Индии, Пакистане, послереволюционном Тунисе.
В последние годы в России один за другим вводятся в оборот термины, которые должны словесно пометить несогласных с важнейшими решениями внешней и внутренней политики, – возвращением Путина в президенты, построением национальной идентичности на сексуальной ориентации, присоединением Крыма, вмешательством на Украине. Они враги, предатели, «пятая колонна», пособники супостатов, разрушители страны и ее ценностей. Невидимые проскрипционные списки пополняются как отдельными фамилиями: Навальный, Макаревич, тот же Немцов, – так и организациями (вражеские голоса, «Дождь», «Эхо Москвы», ВШЭ, неправильные театры), и даже целыми социальными группами (креаклы, офисные хомячки и т.д.). Часто не только по инициативе снизу, но и сверху. Все это «плохие граждане», а значит, закон защищает их меньше, чем «хороших».
Само государство доказывает это не на словах, а на деле, часто публично, по телевизору. Это не только странные процессы против Навального и Ашуркова, где пострадавшие говорят, что ущерба нет, а суды говорят, что есть, и выносят приговоры. Речь о гораздо более простых и грубых вещах. Казаки хлещут плеткой барышень из «Пусси райот» за осквернение олимпийского мишки – так им и надо, срамным девкам. По НТВ показывают сюжет «Патриоты проучили правозащитников», где какие-то люди врываются в офис, сбрасывают со столов бумаги и надевают присутствующим на голову полиэтиленовые пакеты. К новостям о православных активистах или рассерженных гражданах, которые куда-то ворвались, что-то сломали, сорвали, кого-то прогнали, все привыкли. Деятельные проявления ненависти почти что узаконены.
Соавтору сатирического оппозиционного блога «перзидент роисси» привязали к машине огромный деревянный член. Немцову бросали на крышу автомобиля унитаз (2011), во время кампании за пост мэра Сочи ему же плеснули в лицо нашатырным спиртом, во время зимних протестов 2011 года на Lifenews опубликовали его личные телефонные разговоры. Никого не нашли, никто не был наказан. Почему бы не сделать следующий шаг.
Тем более что в последние полгода после начала войны в Донбассе в гос-СМИ легализовали и распропагандировали идею борьбы с врагами с оружием в руках. И вот люди с опытом такой вооруженной борьбы возвращаются в Москву, а тут тоже враги, всякая мразь ходит по улицам, поддерживает фашистов, которые наших убивали. Правительство с ними церемонится, а мы не будем.
Последние месяцы в российской политике – это месяцы продвижения наверх тех, кто прежде был маргиналами. И раньше случались кампании персональной травли: «Наши» и прочие молодогвардейцы жгли книги Сорокина, пикетировали премьеру в Большом театре, гонялись по городу за послом Эстонии. Но это были централизованные молодежные организации, активисты на вырост, которыми руководили взрослые дяди из администрации президента. Хотя, как показывает избиение Олега Кашина, и здесь контроль иногда был иллюзорным.
Теперешние активисты, которые борются с врагами и предателями, – сами взрослые дяди и тети из мутных военно-исторических, рукопашно-патриотических и псевдорелигиозных организаций, часто с закрытой структурой, тайным членством и непонятным финансированием. Многие из них, например, собрались на митинг движения «Антимайдан». Их роль сильно выросла за то время, когда государству понадобились частные, неофициальные помощники для мобилизации добровольцев и денег для войны в Донбассе. Эти же организации в фаворе у той части российского руководства и российского бизнеса, которые хотели бы видеть российский режим более решительным и беспощадным к врагам.
Ясно, что «наказание врагов» может быть совсем народным, вроде покушения экс-полковника ГРУ на Чубайса, но народных мстителей может использовать и любая далекая от патриотических эмоций сила, выстраивающая свою, как ей кажется, хитрую многоходовку.
Наверное, те заголовки, которые уже появились и еще во множестве появятся в западных СМИ о том, что накануне выступления оппозиции убит чуть ли не главный соперник Путина, жителям России покажутся слишком прямолинейными. В России просто нет системы, где у Путина может быть соперник. Однако это убийство показывает, как изменилась изнутри так называемая путинская стабильность. Раньше она держалась на экономическом росте, теперь на мобилизации населения против врагов. А когда одних граждан гонят на других – какая же это стабильность.
Есть и еще одна особенность русского авторитаризма: ты можешь открыто и нелицеприятно громить Путина устным и печатным словом, и это не опасно, если ты прежде не принадлежал к его окружению, а теперь переметнулся и стал, таким образом, предателем. Но что действительно опасно – это задеть чувства и интересы мэра районного центра, главы местной администрации, депутата областной думы с коммерческими интересами во власти. Да просто хозяина соседнего автосервиса. Путин задумается, выгодно ли ему убийство журналиста или оппозиционера, а этот в категориях международной репутации не мыслит: перешли дорогу, завалю. Половина Латинской Америки, Африки, постсоветского пространства, Восточной Европы устроены так. «Левиафан» Звягинцева об этом. Но и о том, что за обстановку в стране, где настоящий патриот имеет право сам наказать врага из невидимого проскрипционного списка, а местный начальник – прихлопнуть того, кто мешает решать вопросы, все равно отвечает государственное чудище в целом. Потому что рано или поздно поиски того, кто это сделал, упрутся в его чешуйчатое тело.
Путин, скорее всего, действительно захочет расследовать это невыгодное ему убийство. По ходу дела ему наверняка предложат изящную кольцевую композицию: одни враги убили другого, чтобы дискредитировать власть. Эту композицию уже использовали, толкуя для народа убийство Политковской и Литвиненко. Однако сам Путин прекрасно понимает, что эта схема на ура сработает внутри страны, но никого не убедит снаружи, где в ходу другие схемы, и смысла налегать на эту особенно нет. Путин действительно будет расследовать это убийство, но, очень вероятно,что ему придется остановиться ровно в тот момент, когда следствие упрется в каких-нибудь друзей, или союзников, или друзей союзников, или просто активных борцов с обидчиками родины.
Источник: Свободная Зона http://www.szona.org/

СЧАСТЛИВЫЙ БРАК АГАТЫ КРИСТИ


Любовь королевы детектива | Агата Кристи
Преуспевающая писательница и начинающий археолог. Ей сорок лет, она разведена, ему двадцать шесть. В их союз поначалу не верил никто, и меньше остальных они сами. Но Агата Кристи и Макс Мэллоун рискнули – и выиграли сорок пять лет счастливой семейной жизни. 
 
 
Спустя тридцать лет после свадьбы Агата Кристи вспоминала, что ее поразило, какими глазами смотрел на нее при первой встрече Макс Мэллоун: «Как на взбалмошного, но симпатичного ребенка». 
 
Для нее, Писательницы, которая к тому времени написала несколько полновесных бестселлеров, это было в новинку. 
 
 
 
 
Даже в детстве на Агату никто не смотрел как на дитя: суровое викторианское воспитание исключало любой намек на нежность. Всякое проявление чувств считалось неприличным, и маленькая Агата Миллер рано усвоила: радость и горе надо одинаково скрывать.
 
Когда умер ее отец, переселившийся в Англию из Америки не слишком удачливый брокер Фред Миллер.
 
Агате пришлось взрослеть быстрее, чем ее старшим сестре и брату.
 
 
 
Мать была более не в состоянии содержать на широкую ногу дом в Эшфилде – наследства едва-едва хватило на покрытие долгов. Единственным способом устроить жизнь Агаты Клара Миллер полагала удачное замужество. В сравнении со старшей сестрой, умницей Мадж. Агату считали симпатичной, но не отмеченной никакими особенными талантами.
 
 
«Я никогда не была остроумной. – признавалась она много лет спустя. – Частенько в разговоре я молчала – просто потому, что не знала, что ответить. Поэтому я выбрала образ загадочной молчаливой девушки и старалась его придерживаться».
 
 
 
Миловидная, умеющая, как все девушки из приличных семей, играть на рояле мисс Миллер пользовалась в обществе весьма умеренным успехом. Но, как всякая девушка с неиспорченной репутацией и ясными глазами, она без особого труда нашла себе жениха – безупречного, как английский газон, и такого же скучного. И, возможно, ее жизнь сложилась бы так, как мечтала ее мать: уютный дом, сад, трое детей… Если бы в один прекрасный день на пути Агаты не возник молодой вертопрах Арчибальд Кристи. Разорванная помолвка, стремительный брак, рождение дочери Розалинды… И – спустя несколько лет – смущенный Арчи со словами: «Я полюбил другую женщину и буду очень несчастен, если не смогу на ней жениться».
 
Единственная дочь Кристи, Розалинда
 
К этому времени Агата Кристи была уже достаточно известна как писательница, поэтому о ее разрыве с мужем сообщили многие английские газеты. К тому же потрясенная Агата, никого не предупредив, решила пожить некоторое время в уединенной гостинице, и полиция всей Британии сбилась с ног в поисках писательницы или хотя бы ее расчлененного трупа. Не желая отвечать на вопросы репортеров и полицейских. Агата по возвращении заявила, что ничего не помнит, а вскоре и вовсе надолго уехала из страны – излечиться от Арчи, попытаться начать новую жизнь.
 
 
 
Друзья, археолог Леонард Вулли и его жена, пригласили Агату на раскопки в древний шумерский город Ур. Там-то Кристи и обратила внимание на молодого человека, который смотрел на нее со снисходительной нежностью.
 
Макс Мэллоун работал у Леонарда ассистентом. Агате, впрочем, понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что молодой Мэллоун состоит чем-то вроде пажа у миссис Вулли. Он преданно выполнял все ее капризы и, похоже, считал, что позволять собой помыкать – в порядке вещей.
 
 
 
Однако со временем Агата узнала, что Макс, обожавший свою мать-француженку, совершенно неспособен находить общий язык с ровесницами. Зато легко ладит с дамами значительно старше себя.
 
Именно Кэтрин Вулли невольно сделала все, чтобы Макс заинтересовался Агатой.
 
Она принесла ему роман «Убийство Роджера Экройда» и пересказала сюжет. Нимало не смутившись присутствием Агаты, Макс сказал: «Теперь мне и подавно нет смысла читать эту книгу. Ведь я уже знаю конец».
 
 
Чтобы как-то сгладить бестактность своего молодого протеже, Кэтрин попросила Мэллоуна организовать для Агаты экскурсию по раскопкам. Макс, уже изрядно уставший от капризов Кэтрин, пришел в восторг от сдержанной, застенчивой и рассудительной Агаты.
 
Оба они впоследствии любили рассказывать, что Макс влюбился в Кристи после того, как она спокойно проспала несколько часов в пустыне, пока он пытался починить сломавшийся автомобиль.
 
 
Агата и Макс на раскопках
 
Не желая возвращаться в Англию, Агата решила поехать с супругами Вулли в Грецию – ей хотелось увидеть античные храмы… и, возможно, провести немного больше времени с Максом. Их дружба становилась все крепче и потихоньку превращалась в нечто большее. Во всяком случае, некоторые воспоминания Агаты совершенно недвусмысленны: «Мы провели счастливый день на пляже, купаясь в великолепном теплом море. Макс собрал для меня огромный букет желтых ноготков. Я сплела из них венок, он надел его мне на шею, и мы устроили пикник среди необозримого желтого моря цветов». Однако столь приятно начавшееся путешествие пришлось прервать – в Афинах Агату ждала телеграмма: у ее дочери Розалинды воспаление легких.
 
 
 
Неожиданно для всех сопровождать напуганную писательницу в Англию вызвался Макс. «Это казалось чересчур прекрасным, чтобы быть правдой. – вспоминала Агата. – Я подумала тогда – и с тех пор всегда так считала. – что Макс замечательный человек. Он молчалив, скуп на выражение сочувствия, но делает то. что нужно именно вам. и это помогает лучше всяких слов».
 
Прибыв в Лондон и убедившись, что ребенок вне опасности, Агата вдруг обнаружила, что не хочет расставаться с Максом и что ей совсем не интересны другие мужчины, которые вились вокруг нее после развода.
 
 
 
Каждый раз, бывая в Лондоне по делам. Агата приглашала Макса пообедать. А однажды позвала в свое поместье и познакомила с Розалиндой. Девочка, сравнив его с другими ухажерами матери, нашла молодого археолога симпатичным.
 
 
Именно эти «другие ухажеры» – на самом деле их было не так уж и много – и подтолкнули Макса к решительным действиям. Впоследствии он признался, что просто побоялся, что Агата выберет одного энергичного и решительного сорокалетнего полковника.
 
 
 
«В тот день, когда Арчи попросил у меня развод, я считала, что не могу быть несчастнее, чем теперь, – вспоминала Агата Кристи. – Когда Макс сделал мне предложение, я поняла, что ошибалась». Странное заявление для влюбленной женщины. А в том, что Агата была влюблена, сомнений нет.
 
В автобиографии она с британской сдержанностью писала, что Макс Мэллоун был ей «только другом, хотя и самым близким». Однако описания пляжных пикников и долгих прогулок по живописным руинам, которые Макс устраивал для Агаты, дают основания предположить, что у этой дружбы с самого начала была вполне романтическая подоплека. Да и «ликование», которое, по ее признанию, испытывала Кристи при встрече с молодым археологом, мало похоже на проявление просто дружеских чувств.
 
 
 
Однако в тот вечер, когда Макс, гостивший в доме Агаты, зашел пожелать ей спокойной ночи и между делом сообщил, что хотел бы на ней жениться. Кристи была не просто удивлена – ошеломлена! Ее первой реакцией был отказ: она намного старше, разведена, воспитывает дочь и не хочет больше иметь детей.
 
Макс отметал ее аргументы один за другим: разница в возрасте – не помеха, он всегда хотел жениться на женщине старше себя, потому что легкомысленные, жаждущие развлечений ровесницы его совершенно не интересуют. Дочь Агаты Розалинда относится к нему совсем неплохо. А что касается детей, то нежелание Кристи еще раз стать матерью ему даже на руку: «Всем известно, как трудно найти женщину, не жаждущую родить пятерых». Двухчасовую беседу о будущем Макс завершил словами: «Уверен, вы захотите выйти за меня, если хорошенько подумаете».
 
 
 
Как только Мэллоун уехал, Агата впала в депрессию.
 
Причин для этого было предостаточно.
 
Во-первых, Кристи не верила в то, что из союза, где женщина на четырнадцать лет старше мужчины, выйдет что-то путное. Жизненный опыт подсказывал ей, что отношение Макса к браку и детям с годами может измениться, и тогда не миновать новых унижений. Пройдя через развод, Агата больше всего на свете боялась, что это может повториться.
 
Несколько месяцев Агата Кристи разрывалась между любовью и долгом: «Я вдруг поняла, что нет на свете ничего восхитительнее, чем стать его женой. Если бы только он был постарше, или я – помоложе».
 
 
 
 
Точку в этих терзаниях поставила Розалинда. На осторожный вопрос матери, не будет ли она против, если в их доме снова появится мужчина, девочка ответила: «Мне бы только не хотелось, чтобы ты выходила за полковника. А Макс… По-моему, это лучше всего. Мы могли бы завести свою лодку. Он неплохо играет в теннис. И он может быть во многом полезен».
 
 
Однако оптимизма Розалинды не разделяли взрослые родственники Агаты и ее друзья. Во-первых, им казалось, что все происходит слишком уж быстро. Во-вторых, они считали, что Кристи поддалась магии путешествий и жизни археологов.
 
Агате даже предлагали установить для Макса двухлетний испытательный срок: мол, за это время он окончательно разберется в своих чувствах.
 
Но Мэллоун не хотел ждать ни два года, ни даже шесть месяцев, которые в качестве компромисса предложила Агата. «Я думал о тебе все лето и решил: снова увижу ее – станет ясно, придумал я все или нет. Оказалось – нет. Ты такая же, как я помнил тебя, такая же желанная».
 
 
 
Чтобы избежать шума, Агата и Макс решили пожениться тайно. На скромной церемонии в эдинбургском соборе святого Коломбо присутствовали лишь несколько самых близких людей. Накануне венчания Агата чуть было не сбежала: ее привела в ужас мысль, что Макс – ровесник ее племянника. Кроме того, любимая сестра Агаты, никогда не одобрявшая идею этого брака, отказалась приехать на церемонию: «Я буду все время плакать и всех расстраивать».
 
За несколько дней до свадьбы Кристи была готова все отменить: ей по-прежнему казалось, что она ломает Максу жизнь. Но стоило ему приехать, как к Агате вернулась уверенность. Свадьба получилась именно такой, какую она хотела: красивая тихая церемония, которую каким-то чудом удалось скрыть от журналистов.
 
 
Агата Кристи с супругом Максом Мэллоумом на фоне семейного особняка.
 
По признанию Агаты, сразу после того, как Макс надел на ее палец обручальное кольцо, все страхи улетучились. Она снова стала замужней женщиной, и никакие кривотолки не могли этого изменить.
 
Однако воссоединиться новоиспеченным супругам удалось лишь через несколько дней – сразу после венчания Макс уехал в Лондон, заканчивать приготовления к очередной археологической экспедиции. А Агата, уже в статусе миссис Мэллоун, вернулась к себе домой. Настоящими супругами они почувствовали себя лишь в Венеции – это романтическое путешествие стало сюрпризом, который Макс устроил своей жене.
 
 
 
В самом начале семейной жизни Агата убедилась в том, что жизнь с молодым археологом будет очень нелегкой. Не то чтобы после свадьбы Макс вдруг воспылал страстью к вечеринкам или к легкомысленным женщинам. Нет, уже в свадебном путешествии Агата столкнулась с тем, что впоследствии всегда будет называть «археологическим сдвигом»: в греческом Эпидавре, на романтических руинах античного амфитеатра, Макс оставил новобрачную в одиночестве – вместо того, чтобы наслаждаться обществом любимой женщины, он весь день изучал древние надписи в местном музее. Еще через несколько дней Мэллоун устроил для Агаты поездку в горную деревню. Кристи провела четырнадцать часов верхом на упрямом муле, очень устала, но позволила себе лишь шутливый упрек: «Тебе вообще не следовало жениться, если ты неспособен понять, что чувствует женщина после такого путешествия!»
 
 
 
А по окончании медового месяца Макс преподал Агате урок, который она запомнила на всю жизнь: уехал на раскопки, оставив заболевшую жену в Афинах, – работа и долг превыше всего. Немного оправившись. Кристи вернулась в Англию: Макс дал понять, что ее присутствие в археологической экспедиции нежелательно. Именно тогда Агата Кристи приняла решение, которое в конечном итоге и помогло ей создать крепкий счастливый брак.
 
Отныне она обозначала свой статус и род занятий как «жена археолога».
 
 
 
Будучи знаменитой писательницей и возможно, самым популярным автором детективов своего времени, Агата Кристи уделяла собственной карьере до смешного мало внимания. Свои книги она считала в первую очередь средством, чтобы убить время и развлечь себя, а во вторую – хорошим источником дополнительного дохода.
 
 
 
Никаких писательских амбиций у Агаты никогда не было. Поэтому совет свекрови написать «что-нибудь серьезное» она восприняла с веселым недоумением. Точно так же ее совершенно не задел тот факт, что Макс не прочитал ни одной ее книги. После свадьбы он решил это исправить, но не скрывал, что по доброй воле никогда не потратил бы время на «подобную литературу».
 
Знакомство с творчеством жены Мэллоун называл «отдавать долги». Агата никогда не настаивала на том, чтобы семья относилась к ней как к человеку творческой профессии. Долгие годы у нее даже не было кабинета, она писала свои детективы где придется.
 
 
 
«Все, что мне нужно, – это устойчивый стол и пишущая машинка. – говорила она. - Мне всегда было немного неловко «идти писать». Если мне удавалось уединиться, закрыть дверь и сделать так, чтобы никто не мешал, я забывала обо всем на свете и неслась вперед на всех парусах». Она сравнивала себя с раздобывшей кость собакой, которая исчезает куда-то на полчаса, а потом возвращается с перепачканным землей носом. А между тем именно в первый год замужества Агата создала свою знаменитую мисс Марпл и впервые вывела на сцену Эркюля Пуаро, написав театральную пьесу-триллер.
 
 
 
С мужем она виделась нечасто: Макс неотлучно был на раскопках в Уре. Через год положение «соломенной вдовы» перестало устраивать Агату, и она решила: надо что-то менять. Тем более что и Максу не нравилась идея посадить жену «на хозяйство». Он очень хотел, чтобы Агата разделяла его интересы. И сожалел, что она не обладает достаточными знаниями, чтобы стать полноценной помощницей.
 
Агата взялась за дело со свойственной ей основательностью.
 
Она прочитала огромное количество книг по истории, начала изучать древние языки и даже записалась на курсы фотографии, чтобы иметь возможность помогать мужу.
 
 
 
Мэллоун никогда не отрицал, что своей блистательной карьерой археолога он во многом обязан жене. Агата была одной из немногих, кто поддержал Макса, который решил заняться раскопками самостоятельно. До этого он работал помощником у прославленных археологов, и его собственная репутация в научном мире была довольно скромной.
 
Затею Макса раскопать небольшой курган в окрестностях Мосула многие ученые мужи называли авантюрой. В какой-то момент и сам он готов был отказаться от этой идеи.
 
Но Агата не была бы собой, если бы не сумела снова разжечь его любопытство: «Неужели тебе неинтересно, зачем люди тысячи лет назад создавали такие прекрасные вещи? И что это были за люди?»
 
 
 
Агата и Макс рискнули и выиграли. Найденные в Ираке предметы и написанная Максом по окончании раскопок книга сделали его звездой в британском научном обществе.
 
Агата, по ее словам, «лопалась от гордости» за мужа, не забывая, впрочем, писать свои «несерьезные книжки».
 
Доходы от этих «книжек» позволили Агате и Максу купить поместье Гринвей – просторный дом с садом и солидными дворовыми постройками.
 
 
Особняк Гринвей
 
Увы, наслаждаться новым домом им пришлось недолго – началась Вторая мировая война.
 
Макс вступил в отряд самообороны, который, по словам Агаты, имел «несколько опереточный вид». Его участники занимались в основном тем, что патрулировали лондонские пабы. Сама Агата, вспомнив свое аптекарское прошлое, устроилась работать в больницу.
 
Когда война перестала быть чем-то далеким и на Лондон посыпались бомбы. Агата растерялась: несмотря на весь свой авантюризм, она понятия не имела, как вести себя в ситуации, когда каждый день может стать последним.
 
 
 
«Постарайся привыкнуть. – посоветовал Макс. – Это не так трудно, как кажется». Большинство женщин восприняли бы этот хладнокровный совет как личное оскорбление. Но Агата предпочла ему последовать. Она каждый день уговаривала себя встать с постели и жить обычной жизнью. И уже через несколько недель, по ее собственным словам, ложась спать, не ворочалась в постели, ожидая бомбежки, а прикрывала голову подушкой на случай, если посыплются выбитые стекла, – и спокойно засыпала.
 
Ее душевного равновесия не нарушал даже тот факт, что она месяцами не имела известий от мужа - Макса отправили служить в Северную Африку. Их совместным девизом стало «Что бы ни случилось- надо жить дальше». И оба следовали ему неукоснительно.
 
 
 
Война обошлась с четой Мэллоун милостиво: Макс вернулся домой живым и здоровым. За годы войны популярность писательницы выросла настолько, что Агата Кристи стала, как сказали бы сейчас, брендом: просьбы об интервью, приглашения на всевозможные светские мероприятия, банкеты в ее честь.
 
В какой-то момент Макс, вполне состоявшийся ученый, начал чувствовать себя «мистером Агата Кристи». Допустить этого было нельзя. Агата сделала все, чтобы муж поскорее уехал на очередные раскопки в Багдад – она даже помогла найти инвесторов. И сама, конечно, тоже поехала с ним.
 
Он распутывал детективы прошлого, она искала сюжеты для новых книг.
 
 
 
 
Ее «Смерть на Ниле». «Смерть приходит в конце», а также поздняя пьеса «Эхнатон» родились в Египте. «Убийство в Месопотамии». «Они приехали в Багдад», «Свидание со смертью» написаны под впечатлением многочисленных поездок в Ирак. А роман «Расскажи, как ты живешь» – это, по сути, восторженный дневник их жизни с Максом на раскопках в Сирии.
 
 
 
 
Они прожили вместе 45 лет, и все эти годы достижениями своего мужа Агата Кристи гордилась больше, чем своими собственными. Причем делала это совершенно искренне. И Агата, и Макс крайне редко употребляли слово «любовь», говоря о своих отношениях. Почему-то им больше нравилось говорить «выигрыш».
 
 
 
 
 
Текст: Александр Викторов
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..