суббота, 11 июля 2020 г.

Зачем проснулись спящие леваки?

Зачем проснулись спящие леваки?

https _prod.staffffffffffff45ca0e9d702
Всю минувшую неделю The New York Post вела ежедневный обзор событий «Город в кризисе», и 2 июля поместила разворот под крупным, на две страницы, под заголовком «Сейчас городом Большого Яблока правит толпа».
Напомню, что слово «mob» означает людское скопище в отрицательном смысле и чаще служит синонимом словам «сброд», «банда» или «мафия». В центральном материале разворота речь шла о новой форме протестов против расизма вообще и жестокости полиции по отношению к чернокожим гражданам в частности. 30 июня горсовет в угоду движению BLM («Black Lives Matter», то есть «Жизни чернокожих имеют значение») проголосовал за сокращение бюджета полиции на 17% (1 млрд долларов), и хотя таково было требование BLM-истов, которых я русифицировано называю «баламуты», их это не удовлетворило. Утром 1 июля перед Сити-холлом собралась вышеупомянутая толпа, участники которой дружно поднимали руки с вытянутым средним пальцем, что означает грубое оскорбление, типа русского посыла по двум известным адресам.
«Толпа» соединилась с группой единомышленников-анархистов, которые неделей раньше обосновались у Сити-холла, создав там лагерь на манер «оккупантов Уолл-стрит» в 2011 году. Но те протестовали против влияния корпораций на демократию и на классовое неравенство, а эти — против сами не пойми чего под эгидой борьбы с расизмом, о котором наши леваки-демократы периодически напоминают перед выборами. «Оккупанты Сити-холла», которых воззвала к акции организация наших народовольцев Vocal-NY, по словам ее лидера Джаванзы Уильямс, требовали «оштрафовать» полицию Нью-Йорка на миллиард долларов за расистскую грубость и передать эти деньги на работу с трудной молодежью более гуманными методами. Их требование было удовлетворено, но смутьяны не разошлись, а их число, напротив, выросло.
Лагерь перед входом в Сити-холл Уильямс с интервью газете The New York Times назвала «народным базаром за освобождение», а его организаторы, по словам репортера Times Джулианы Ким, «в основном черные и квиры», как собирательно называют членов сообщества ЛГБТ, мигом благоустроили парк, завесив рукотворными произведениями входы в сабвей, киоски и полицейские барьеры. По примеру «оккупантов Уолл-стрит» они создали передвижную библиотеку и устроили чайную, открыли пункт приема еды, воды, одеял, витаминов, сигарет и, конечно, антивирусных средств для протирания рук. Все это доставляется туда не уточненными благотворителями и раздается специально созданными бригадами. В лагере есть доступ к Интернету и работает прачечная. Как отметила Джулиана Ким, «некоторые сторонники лишения полиции финансирования выражали недовольство тем, сколько там собирается белой молодежи».
Полиция «народный базар» перед Сити-холлом не разгоняла, но 1 июля попыталась потеснить торговцев свободой, за что получила мощный отпор бранными словами и зонтиками. «Чьи улицы? Наши улицы», — скандировали хунвейбины под припев: «На-на-на, эй-эй, гудбай!» В итоге полицейские отступили на безопасное для себя расстояние, в то же время бдительно следя за порядком в его нынешнем понимании. Решение горсовета удовлетворить требование баламутов те частично встретили с оптимизмом, а частично — с пессимизмом, заявляя, что депутаты горсовета просто переложили бюджетные денежки из одного кармана в другой, скрывая свое истинное лицо защитников полиции. «Стыдно, — заявил репортеру The New York Post Джонатан Лайкс, со-основатель движения «Проект100 черной молодежи». — Мы очень разочарованы этим голосованием. Это была кисло-сладкая победа. Хотя можно сказать, что технически полицию лишили миллиарда долларов, но это был просто политический трюк». Не увидев такого трюка, комиссар городской полиции Дермот Шей 1 июля заявил, что горсовет прогнулся перед толпой. Давайте отметим в календаре этот день, — сказал комиссар Шей в программе утренних новостей канала Fox-5. — И посмотрим, сколько времени пройдет до беседы с плачем о том, что Нью-Йорку нужно больше полиции. А я считаю, что такой день уже наступил».
«Такой день» в сознании провозвестников культурной революции в Соединенных Штатах тоже наступил, и его тоже нельзя считать чем-то новым. «Deja vu», как говорят французы, «уже было»… Борьбой за права африканцев, ставших американцами, казалось бы, никого не удивишь, да и сама эта борьба давно стала, как говорят боксеры, «боем с тенью», поскольку реальный противник давно сдался, потерпев поражение во всех трех ветвях нашей власти. Сегрегация в отношениях и мнениях друг о друге по черному и белому цвету кожи остается, и здесь ничего не поделаешь. Это рудимент истории, но на бытовом уровне. Однако на уровне воздействия на сознание этот рудимент исправно кочует от хвоста к голове, обрастая политизированными протестами против угнетения черных американцев. Белых участников этих протестов сейчас называют «вокстерами» от глагола «woke» — «проснулся». Мол спал-спал, проснулся, увидел и вознегодовал…
В 1899 году англичанин Герберт Уэллс написал научно-фантастический роман «Когда спящий проснётся» («When the Sleeper Wakes»). Там главный герой впал в летаргию и проснулся через 200 лет, за которые его вклад в банке вырос, сделав его самым богатым человеком на земле. Вокруг него начинают плестись политические интриги, и в итоге он примыкает к оппозиции, занимает сторону восставшего Лондона и гибнет в бою. У наших «проснувшихся» нет ни таких денег, ни таких идеалов, но, как герой романа Уэллса, они тоже ни черта не понимают в истории своей страны.
«Протесты этого месяца начались как движение черных против жестокости полиции, но сейчас они выглядят по-другому, — написал в конце июня Чальз Лав, замдиректора организации Seeking Educational Excellence, чего-то вроде Института повышения квалификации просветителей. — Во многих случаях верх взяли белые. Они извиняются за свои ‘белые привилегии’ и, по крайней мере, в одном случае чистят черным обувь во искупление своих коллективных грехов». Свою статью Лав назвал «Белые рыцари», и в ней продолжал, что «знаменитости, спортсмены и корпоративная Америка идут в масть», приведя пример начальника полиции Портленда, который подал в отставку и попросил заменить его афроамериканцем. Вторым примером стал Дэн Кети, глава одной из крупнейших в США сети закусочных Chick-fil-A, тот самый, который призвал белых чистить обувь черным, чтобы показать, как им стыдно. 19 июня 67-летний миллиардер Кети так и поступил на встрече в церкви Атланты, когда с обувной щеткой в руке подошел к 40-летнему чернокожему рэперу-миллионеру Лекре Муру и встал перед ним на колени со словами, что во искупление грехов белые должны чистить обувь черным, неважно, туфли это, кроссовки или сандалии. «А может, их нужно и обнять», — сказал Кети, на что Лекре Мур с добродушным смехом добавил: «И дать акции компании Chick-fil-A”. Дэн Кети на юмор не повелся и вполне серьезно сказал, что купил и раздал своим белым работникам полторы тысячи обувных щеток.
Так почему же белая Америка снова проснулась от расовой спячки именно сейчас? Выясняя это, автор статьи «Белые рыцари» афроамериканец Чарльз Лав выслушал, что говорят белые и что участники протестов, побеседовал со своими белыми знакомыми, прочитал статьи и посты в социальных сетях. «Я пришел к выводу, — написал он, — что белые в подавляющем большинстве представляют себе черных как униженных и оскорбленных, у которых нет пути выбраться из этого. ‘Я тебя понял, — сказал мне белый приятель, услышав мое объяснение. — А ты не думаешь, что черных угнетают?’ И тогда до меня дошло, что это самое пробуждение белых стало новым фактором жизни нашей страны. В сознании белых коренилось, что все черные одинаковы, и все стоят перед непреодолимым барьером, от стандартных тестов до сообщений вечерних новостей об аресте чернокожего. Все больше белых считают, что жизнь черного безнадежно мрачна».
В действительности это не так, и Чарльз Лав поясняет, что у большинства белых немного черных знакомых, чтобы разъяснить им это, а большинство черных, хотя и сталкивается с дискриминацией или проявлениями расизма, это редко носит насильственный характер. СМИ добавляют дегтя в эту картину, сообщив, например, что за 2018 год полицейские застрелили 54 безоружных гражданина, 22 из которых были чернокожими. Тут же делается правозащитный вывод, что белых у нас, по данным десятилетней давности, 72%, а черных на 2017 год почти 13%, то есть несправедливость налицо, и почти никто не поясняет, что черные совершают преступления и конфликтуют с полицией чаще белых.
Куда ни посмотри, продолжает Чарльз Лав, наши общественники выражают солидарность движению Black Lives Matter, разными способами давая понять, что белым жалко черных. Но если это и так, то большинство афроамериканцев принимают эту жалость за должное, а меньшинство разными способами доказывает, что в этой жалости не нуждается. «Большинством ‘проснувшихся белых’, — написал Лав в статье «Белые рыцари», — движут благие намерения, но их символические жесты, вроде вытянутого среднего пальца, в лучшем случае, не помогают, а в худшем — вредят». Хороший тому пример — протесты против полиции, которая от этого с меньшим рвением борется с преступностью, от которой страдают и черные, и белые, причем, черных куда больше. «Белые активисты, — заключает автор, — мотивируются ложным понятием о жизни черных, а с представлением, будто черные унижены и оскорблены, им лучше бы и не просыпаться».
Консервативный обозреватель Миранда Девин тоже отметила бдения леваков у Сити-холла, назвав их не «вокстерами», а «шампанскими революционерами» за то, что, узнав о решении урезать бюджет полиции на миллиард долларов, они в восторге распивали дешевую алкогольную шипучку Fonseca. Их манеры и лексикон, обильно включающий матерную ругань, не понравились 59-летней австралийке Девин, которая родилась в Нью-Йорке и росла между Токио и Сиднеем, набираясь хороших манер у отца-журналиста и редактора. Процитировав нескольких лидеров «народного базара» у Сити-Ходда, Девин написала, что марксистское, антиполицейское и антисемейное движение Black Lives Matter не рассчитано на то, чтобы сделать жизнь чернокожих сколько-нибудь лучше, поскольку считает черных разменными пешками в политической игре».
В одном из видеоклипов о событиях у Сити-Холла она увидела голого по пояс оратора в короткой зеленой юбочке, который сновал туда-сюда перед шеренгой бесстрастных полицейских. «У половины из вас нет высшего образования, чтобы что-то требовать, когда вы не прочитали ни одной гребаной книги по истории» — обращался он к ним, а остановившись у чернокожего полицейского, трижды назвал его предателем своего народа и гребаным черным Иудой». Сокрушенно заметив, что, видно, мамы с детства учили таких подобным обращениям с полицией, Миранда Девин написала, что протестанты движения The Black Lives Matter «мнят себя выше по интеллекту, образованию и морали, чем полицейские, которых они оскорбляют». Жителям «праджектов», населенных в основном афро- и латиноамериканцами, придется туго, когда на их звонки по номеру 911 ответом будет, как написал Иосиф Бродский, «молчанье столь просторное, что эха в нем не сподобятся ни всплески смеха, ни вопль «Услышь!»

ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА 11 ИЮЛЯ

Потерпевшие потребовали от Ефремова 40 миллионов рублей

Потерпевшие потребовали от Ефремова 40 миллионов рублей 11.07 17:14   MIGnews.com

Потерпевшие потребовали от Ефремова 40 миллионов рублей


Семья Сергея Захарова, погибшего в ДТП с участием российского актера Михаила Ефремова, попросила в качестве возмещения морального ущерба более 40 миллионов рублей.

Об этом сообщает "Московский комсомолец".



Несколько томов уголовного дела скоро будут направлены в прокуратуру. Первыми с материалами дела ознакомились представители семьи погибшего.

Сообщается, что к списку потерпевших намерена присоединиться гражданская жена погибшего Сергея Захарова.

Командир ХАМАСа сбежал из Газы на катере ЦАХАЛа

Командир ХАМАСа сбежал из Газы на катере ЦАХАЛа 11.07 20:12   MIGnews.com

Командир ХАМАСа сбежал из Газы на катере ЦАХАЛа


Палестинские СМИ сообщают о том, что ЦАХАЛу удалось вывести из Газы контрабандой высокопоставленного командира военного крыла ХАМАСа, Бригад Изз ад-Дин аль-Касам, сотрудничающего с израильской разведкой.

Командир морских коммандос ХАМАса был вывезен из Газы на катере ЦАХАЛа.




Командир прихватил с собой лэптоп с секретными материалами , касающимися деятельности террористической организации , шпионское оборудование, и крупную сумму денег.

От имени защитников окружающей среды я прошу прощения за климатическую панику.

  От имени защитников окружающей среды я прошу прощения за климатическую панику.

Майкл Шелленбергер 

Опубликовано: 4.07.2020
От имени экологов всего мира я хотел бы официально принести извинения за климатическую панику, которую мы создали за последние 30 лет. Изменение климата происходит. Просто это не конец света. Это даже не самая серьезная экологическая проблема.
https://kontinentusa.com/wp-content/uploads/2020/07/fvdf-1.jpg
Может показаться странным, что я все это говорю. Я был климатическим активистом в течение 20 лет и защитником окружающей среды в течение 30 лет.
Но, как эксперт по энергетике, которого Конгресс попросил предоставить объективные показания, и который был приглашен Межправительственной группой экспертов по изменению климата (МГЭИК) для обзора их следующего доклада, я чувствую себя обязанным извиниться за то, насколько сильно Мы, экологи, ввели публику в заблуждение.
Вот некоторые факты, которые мало кто знает:
Амаазонка – это не «легкие мира».
Изменение климата не усугубляет стихийные бедствия.
Пожары уменьшились на 25% по всему миру с 2003-го года.
Количество земли, которую мы используем для производства мяса – самое большое использование земли человечеством – сократилось на площадь, почти равную Аляске.
Накопление горючей древесины и увеличение количества домов возле лесов, а не изменение климата объясняют, почему в Австралии и Калифорнии происходят все более и более опасные пожары.
Выбросы углерода сокращаются в большинстве богатых стран и снижаются в Великобритании, Германии и Франции с середины 1970-х годов.
Нидерланды стали богатыми, а не обеднели, адаптируясь к жизни ниже уровня моря.
Мы производим на 25% больше продовольствия, чем нам нужно, и объем излишков продовольствия будут расти по мере того, как в мире становится все жарче.
Потеря среды обитания и прямое убийство диких животных представляют большую угрозу для видов, чем изменение климата.
Древесное топливо намного хуже для людей и дикой природы, чем ископаемое.
Предотвращение будущих пандемий требует больше, а не меньше «промышленного» сельского хозяйства.
Я знаю, что вышеупомянутые факты будут звучать как «отрицание изменения климата» для многих людей. Но это только показывает уровень климатической паники.
На самом деле вышеприведенные факты основаны на наилучших из имеющихся научных исследований, в том числе проводимых или признанных МГЭИК, Продовольственной и сельскохозяйственной организацией Объединенных Наций (ФАО), Международным союзом охраны природы (МСОП) и другими ведущими научными органами.
Я стал защитником окружающей среды в 16 лет, когда организовал сбор средств для сети действий Rainforest. В 27 лет я помог спасти последние незащищенные древние секвойи в Калифорнии. В 30 я пропагандировал возобновляемые источники энергии и успешно помог убедить администрацию Обамы вложить в них 90 миллиардов долларов. За последние несколько лет я также помог спасти достаточно атомных станций от замены ископаемым топливом, чтобы предотвратить резкое увеличение выбросов.
Но до прошлого года я по большей части избегал высказываться против климатической паники. Отчасти потому, что был смущен. В конце концов, я виновен в паникерстве, как и любой другой эколог. В течение многих лет я называл изменение климата «экзистенциальной» угрозой человеческой цивилизации и называл это «кризисом».
Однако в основном из-за страха. Я молчал о кампании по климатической дезинформации, потому что боялся потерять друзей и финансирование. Несколько раз я набирался смлости, чтобы защитить науку о климате от тех, кто ее искажает, и у меня были тяжелые последствия. Поэтому я в основном стоял в стороне и почти ничего не делал, пока мои коллеги-экологи пугали публику.
Но потом, в прошлом году, все вышло из-под контроля.
Александрия Окасио-Кортез сказала: «Мир придет к концу через двенадцать лет, если мы не будем решать проблему изменения климата». Самая известная британская экологическая группа заявила, что «изменение климата убивает детей».
Самый влиятельный “зеленый” журналист в мире, Билл Маккиббен, назвал изменение климата «величайшей проблемой, с которой люди когда-либо сталкивались», и сказал, что оно «уничтожит цивилизацию».
Мейнстримные журналисты неоднократно сообщали, что Амазонка – это «легкие мира», а вырубка лесов – это как взрыв ядерной бомбы.
В результате половина опрошенных во всем мире людей в прошлом году сказала, что, по их мнению, изменение климата убьет человечество. А в январе каждый пятый британский ребенок сказал интервьюерам, что им снятся кошмары об изменении климата.
И вот почему мои официальные извинения за наше нагнетание страхов приносятся в форме моей новой книги «Апокалипсис никогда: почему экологический алармизм вредит всем нам».
Неко=торые основные моменты из книги:
Промышленность и современное сельское хозяйство являются ключом к освобождению человечества и экологическому прогрессу.
Самое важное для сохранения окружающей среды – это производство большего количества продуктов питания, особенно мяса, на меньших площадях.
Самое важное для сокращения загрязнения воздуха и выбросов углерода – это переход от древесины к углю, нефти, природному газу и урану.
100% переход на возобновляемые источники энергии потребует увеличения доли земель, используемой для производства энергии, с сегодняшних 0.5% до 50%.
Мы должны требовать, чтобы города, фермы и электростанции имели более высокую, а не более низкую плотность энергии.
Вегетарианство снижает выбросы менее, чем на 4%.
«Гринпис» не спас китов, это сделал переход с китового жира на нефть и пальмовое масло.
Говядина «свободного выгула» потребует в 20 раз больше земли, при этом будет производиться на 300% больше выбросов.
Догматизм «Гринпис» усугубил фрагментацию лесов Амазонки.
Почему мы все были так сильно введены в заблуждение?
=D0 последних трех главах «Апокалипсиса никогда» я раскрываю финансовые, политические и идеологические мотивы. Экологические группы получили сотни миллионов долларов от бенефициаров ископаемого топлива. Группы, мотивированные антигуманистическими убеждениями, заставили Всемирный банк прекратить попытки положить конец бедности и вместо этого сделать бедность «устойчивой». А тревога за свой статус, депрессия и враждебность по отношению к современной цивилизации стоят за большей частью паникерства.
 
 
Средства массовой информации делают апокалиптические заявления об изменении климата с конца 1980-х годов и, похоже, не склонны останавливаться.
Идеология, стоящая за экологическим алармизмом – мальтузианство, неоднократно опровергалась в течение 200 лет, и все же она сильнее, чем когда-либо.
Научные учреждения, в том числе ВОЗ и МГЭИК, подорвали свой авторитет в результате многократной политизации науки. Их будущее существование и актуальность зависят от нового руководства и серьезных реформ.
Факты по-прежнему имеют значение, и социальные сети позволяют широкому кругу новых и независимых голосов побеждать паникующих журналистов-экологов в традиционных изданиях.
Нации открыто возвращаются к собственным интересам, избегая мальтузианства и неолиберализма, что хорошо для ядерной энергетики и плохо для возобновляемых источников энергии.
Неопровержимы доказательства того, что наша высокоэнергетическая цивилизация лучше для людей и природы, чем низкоэнергетическая, к которой нас хотят вернуть климатические паникеры.
Приглашения от МГЭИК и Конгресса являются признаками растущей открытости для нового мышления об изменении климата и окружающей среде. Другим признаком была реакция на мою книгу от ученых-климатологов, специалистов по охране окружающей среды и ученых-экологов. «”Апокалипсис никогда” является чрезвычайно важной книгой», пишет Ричард Роудс, получивший Пулитцеровскую премию автор книги «Создание атомной бомбы» . «Это может быть самой важной книгой об окружающей среде, когда-либо написанной», говорит один из отцов современной климатической науки Том Уигли.
«Мы, защитники окружающей среды, осуждаем тех, кто придерживается противоположных взглядов, как невежественных в отношении науки и восприимчивых к предвзятым мнениям», написал бывший глава Nature Conservancy Стив Маккормик. «Но слишком часто мы виноваты в том же. Шелленбергер предлагает “жестокую любовь” – вызов укоренившимся ортодоксам и негибкому, самоубийственному мышлению. “Апокалипсис никогда” представляет временами причиняющую боль, но всегда тщательно продуманную и основанную на фактах точку зрения, которая помогает развивать “умственную мускулатуру”, необходимую нам для того, чтобы представить и спроектировать не только обнадеживающее, но и достижимое будущее».
 
 
Майкла Шелленбергера (на фото), автора этой исповеди, ждут непростые времена. Когда-то журнал Time назвал его «Героем окружающей среды», но теперь он попал в число отступников от истинной веры, как и Майкл Мур. Собственно, проблемы уже налицо. Первоначально этот текст был размещен на сайте Forbes, но оттуда уже удалили.

Куклы Барби тоже пережили карантин

Куклы Барби тоже пережили карантин

Детская игрушка изменилась после пандемии Covid-19
Бывшая модель Тоня Руиз создала кукол, которые отражают будни людей во время пандемии COVID-19.
Во время карантина многие из нас не вылезали из холодильника, кто-то работал удалённо и параллельно пытался справиться с детьми, некоторые смотрели сериалы днями напролёт, а были и те, кто предпочёл наконец выспаться – неизвестно, будет ли ещё такой шанс в жизни. Эти ситуации знакомы, пожалуй, всем людям на Земле, но благодаря 65-летней Тоне Руиз, бывшей модели и ныне блогеру, о них узнали ещё и Барби. Тоня поместила самых популярных кукол в мире в условия карантина и сделала снимки, которыми поделилась в Сети.
Почему вы решили создать такую коллекцию Барби?
– Я хотела сделать что-то позитивное в память о карантине, потому что негатива было уже достаточно. У меня есть коллекция любимых Барби, которых я собираю уже давно. Вот их я и сделала своими “моделями”. Снимки я выложила в Instagram-аккаунте @GrandmaGetsReal и Facebook. Неожиданно для себя я получила отличную реакцию и сотни комментариев. Большинство из них было в духе: “О, наконец-то появилась Барби, которая похожа на меня во время карантина и не так уж идеальна. Вот с ней я найду общий язык”.
Как вы создали первую Барби?
– Через Барби я отразила то, что сама пережила во время карантина. Во-первых, мне пришлось научиться пользоваться программой ZOOM. Никогда не думала, что буду заниматься этим на старости лет. Во-вторых, я столкнулась с тем, с чем никогда и не думала столкнуться, а именно с ссорами в семье. Весь карантин мой муж что-то пёк и готовил на кухне, оставлял после себя беспорядок, который меня постоянно раздражал. И, наконец, карантин стал для меня тем временем, когда я полностью выпала из жизни. Мы с супругом постоянно спрашивали друг друга: “Какой сейчас день?” или “Какой сейчас час?” В какой-то момент у меня даже началась бессонница – настолько сбился биологический ритм! В конце концов я положила на кухонный стол календарь, в который мы каждое утро заглядывали во время завтрака. А вся эта ситуация вдохновила меня на создание набора с Барби, который я так и назвала “Который час?”.
Расскажите о процессе создания наборов.
– Сначала мне приходит в голову идея набора, а потом я целый день подбираю аксессуары или создаю их из подручных средств. Ещё несколько часов уходит на само создание фотографий.
Почему вы переосмыслили концепцию именно Барби?
– Этих кукол часто обвиняют в том, что они далеки от реальности, пропагандируют нездоровые идеалы красоты. Впрочем, сейчас компании Mattel нужно отдать должное: она стала выпускать кукол разного роста и комплекции – то есть приближенных к нашему миру. Моей целью было сделать Барби подобием человека, в которого она бы могла превратиться на карантине. Мало кто мог похвастаться идеальным образом жизни. Сидя дома, люди жаловались на лишний вес, постоянное пребывание в растянутых футболках и лежание на диване. Я стала представлять, как Барби меняют идеальные туфли на тапочки, а платья – на халаты. Этот кукольный мир, который я создала, на самом деле представляет собой копию того, как живу я.
Тоня также создала наборы:
  • “Мои планы vs 2020 год” (фото в галерее)
  • “Постпандемийный беби-бум” с беременной Барби – Тоня уверена, что после карантина появится много детей
“Я счастлива, потому что мои фотографии вызвали улыбку у людей, уставших от карантина”. Тоня Руиз, блогер
Луз Ланчерос
Источник

Офицер и шпион / J’accuse

Офицер и шпион / J’accuse

Как же страшно быть военным: целиком и полностью зависеть от каких-то дуболомов.
Неожиданный вывод кота Бублика


В январе 1895 года французский артиллерийский офицер, сотрудник Генерального штаба Альфред Дрейфус (Луи Гаррель), еврей по национальности, был осужден за шпионаж в пользу Германии. Перед этим сотрудник военной разведки майор Юбер Анри представил в военное министерство бумагу без числа и подписи, в которой сообщалось адресату об отправлении ему секретных военных документов, найденную в выброшенных документах германского военного агента, полковника Шварцкоппена. Полковник Фабр и эксперт военного министерства признали почерк капитана Альфреда Дрейфуса.
Дрейфус был подвергнут перед строем показательной гражданской казни: с его мундира сорвали знаки отличия, его шпагу сломали надвое.
На церемонии гражданской казни присутствует полковник Жорж Пикар (Жан Дюжарден), бывший преподаватель Дрейфуса в Высшей военной школе. Жорж рассматривает процедуру в бинокль, и, когда другие офицеры спрашивают его, как Дрейфус держится, Пикар отвечает: “Как еврей-портной, который потерял кошелек золота”.
Дрейфуса отправили в заточение в каменную хижину на острове Дьявола во французской Гвиане, а Пикар получил повышение и стал главой военной разведки. Впрочем, за таким громким названием скрывается достаточно убогое здание с вечно спящим вахтером, сотрудники которого занимаются тем, что перлюстрируют письма и склеивают обрывки документов, добытых из корзины немецкого посольства.
Заместитель Пикара в военной разведке – тот самый майор Юбер Анри (Грегори Гадебуа), после представления которым секретного документа началось дело Дрейфуса. Также в здании работают лейтенанты Лот и Гриблен, имеющие отношение к сбору доказательств вины Дрейфуса.
Через некоторое время сотрудники вверенного Пикару заведения обнаруживают письмо пехотного майора Фердинанда Эстерхази, который, судя по всему, передает информацию немцам. Пикар начал изучать эти документы и выяснил, что почерк Эстерхази совпадает с почерком в той самой бумаге, по которой осудили Дрейфуса. Также Пикар в деле Дрейфуса обнаружил несколько откровенных подлогов, сделанных его подчиненными, и он приходит к выводу о том, что Дрейфус – невиновен.
Он приходит с этой информацией к своему непосредственному начальству, генералу Гонзе (Эрве Пьер), начальнику разведслужбы. Однако Гонзе совершенно точно не нужно новое дело Дрейфуса, и он раздраженно требует от Пикара забыть обо всем этом.
***
Вся эта история с делом Дрейфуса имела широчайший общественный резонанс, причем далеко не только во Франции, и оно привело к серьезному расколу как во французском обществе, так и обществах некоторых других европейских стран.
Об этом деле написаны сотни статей и книг, о нем было снято несколько фильмов (как документальных, так и художественных).
Режиссер Роман Полански интересовался возможностью снять фильм об этом деле очень давно. Несколько лет назад друг режиссера, британский писатель Роберт Харрис, написал о деле Дрейфуса книгу, которая называлась “Офицер и шпион”. Харрис изложил эту историю, сделав центральной фигурой полковника Жоржа Пикара, с которым, конечно же, получился интересный казус: Пикар, как и большинство военных того времени, был антисемитом и Альфреда Дрейфуса он и на дух не переваривал (надо сказать, что сам Дрейфус этому способствовал, потому что, как рассказывали современники, он имел очень жесткий и неприветливый характер; впрочем, возможно, это было вызвано его особым положением – единственный еврей в Генштабе в откровенно антисемитские времена).
При этом Пикар очень любил армию, был настоящим служакой, но получилось так, что из-за Дрейфуса он пошел против собственного начальства, при этом не питая к Дрейфусу никаких теплых чувств. Но он провел собственное расследование, убедился в том, что был осужден невиновный человек, а виновный расхаживает на свободе, и Пикар просто не мог оставить эту ситуацию как есть.
Задача перед режиссером стояла очень непростая. О “Деле Дрейфуса” все давным-давно известно, какой-то интриги в рассказе о данной истории добиться очень сложно. Также очень сложно в одном фильме показать, насколько это дело тогда раскололо общество, страсти при этом кипели нешуточные.
Кстати, оригинальное название картины – “J’accuse”, то есть “Я обвиняю”: это название статьи Эмиля Золя, опубликованной в ежедневной газете “Орор” 13 января 1898 года, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы. Статья была адресована президенту Франции Феликсу Фору, и в ней Золя обвинял французское правительство и военных в антисемитизме, предвзятости и в том, что они осудили невиновного человека.
Именно после этой статьи произошел раскол во французском обществе, которое разделилось на дрейфусаров и антидрейфусаров. И эта статья запустила процесс пересмотра дела Дрейфуса, хотя полностью невиновным его признали только 12 июля 1906 года, через восемь лет.
Очень многие рецензенты название “Я обвиняю” почему-то пытаются притянуть за уши к обвинениям в адрес самого Полански: как известно, режиссер в 1977 году был в США обвинен в изнасиловании 13-летней девушки, которую он перед этим напоил шампанским с наркотиком метаквалоном, перед вынесением приговора режиссер сбежал из страны и больше в США никогда не появлялся: Поланский жил в основном во Франции, также в Швейцарии и Польше.
Каким образом вообще дело Дрейфуса можно притянуть к Полански – не понимаю в упор, ведь в вине Полански никто и не сомневается, тем более что он ее сам признал (когда пытался достичь соглашения с американской прокуратурой). А что его всю жизнь в этом преступлении обвиняли – ну так за дело же, он никак не является невинной жертвой, в отличие от Дрейфуса.
Впрочем, вернемся к картине. Это и историческая реконструкция, и детектив-расследование, и судебная драма, и даже любовная история (Жорж находится в любовной связи с замужней дамой Паулин Монер, которую сыграла жена Полански Эмманюэль Сенье). Поставлено это все очень обстоятельно, с огромным вниманием к деталям: воссоздание обстановки Франции конца XIX века – просто потрясающее, причем это относится и к работе декораторов, и к работе дизайнеров костюмов, и к операторской работе. Некоторые кадры из фильма – просто ожившие картины французских художников тех времен: Мане, Курбе и Тулуз-Лотрека.
Некоторые зрители сетуют на то, что действие в картине разворачивается очень неспешно и смотреть за тем, как Пикар погружается в эту историю, не очень интересно. Однако как по мне, именно эта неспешность как раз идет на пользу тому, что ты за это время можешь успеть оценить все детали и погрузиться в соответствующую эпоху.
Полански в фильме не пытается как-то манипулировать зрителями, он показывает все как есть. Дрейфус в тех немногих эпизодах, в которых он появляется, выглядит человеком достаточно неприятным, хотя, конечно, вызывает глубокое сочувствие как человек, который совершенно безвинно пострадал.
Пикар также не скрывает своего отношения к Дрейфусу и вообще ко всей этой еврейской шобле-ёбле, но, как я уже писал выше, он бьется не за Дрейфуса, а против несправедливости. И он реально за это серьезно пострадал, что и показано в фильме.
Там вообще очень хорошо показаны все эти тонкости взаимоотношений внутри армии, где во имя “чести” могут совершать довольно гнусные преступления: подлоги, лжесвидетельства и прочее. Дался тебе этот еврей, говорит генерал Гонзе Пикару, даже если он и действительно невиновен! Ты представляешь, какой поднимется скандал, если будет пересмотр дела? А и действительно: пускай невиновный сидит в тюрьме на богом забытом острове, лишь бы армейская “честь” не пострадала. Тем более – какой-то еврей.
(Кстати, интересный момент. Главный идеолог сионизма Теодор Герцль присутствовал на гражданской казни Дрейфуса в качестве корреспондента газеты, и именно тогда, услышав, как толпа скандирует: “Смерть евреям!”, Герцль всерьез задумался об идее создания еврейского государства, потому что понял, что “эта музыка будет вечной”).
Жан Дюжарден Пикара играет отлично. Очень сдержанно, с минимумом эмоций, но образ получился внушительный и яркий, мне эта роль очень понравилась. И его любовная история с Паулин Монер, которая поначалу выглядит какой-то банальной интрижкой, в итоге получилась достаточно трогательной, особенно в финале.
Очень понравился Грегори Гадебуа, сыгравший человека, с которого вообще завертелось все дело Дрейфуса, – Юбера Анри. Юбер – тоже служака, как и Пикар, однако он служака туповатый и недалекий. Сам думать толком не умеет, но умеет выполнять то, что требует начальство, – в армии таких любят. У Гадебуа Юбер – человек довольно опасный, как опасна любая посредственность, считающая, что она – в своем праве. И хорошо видно, как Юбер ни в грош не ставит нового начальника, хотя чинопочитание у него в крови, потому что он боится, что Пикар разроет его делишки с фальсификацией доказательств в деле Дрейфуса. И там еще хорошо сделана сцена дуэли Пикара с Анри: Пикар вызвал Юбера после того, как тот во втором суде по делу Дрейфуса оговорил его.
Отлично сделанный фильм, мне очень понравился. И лишний повод вспомнить эту историю, вызвавшую нешуточные потрясения не только во Франции, но и во всей Европе, и великолепно воссозданная эпоха, и отличная игра актеров. От Полански я слабого фильма и так не ожидал, но тут он прямо-таки превзошел ожидания.
Алекс Экслер
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..