вторник, 29 января 2019 г.

БОРИС ПАСТЕРНАК И МАРИНА ЦВЕТАЕВА

БОРИС ПАСТЕРНАК И МАРИНА ЦВЕТАЕВА


«Борис Пастернак – мгновенное ощущение счастья и боли, - пишет Иосиф Рабкин, - Боли – потому, что свою причастность к еврейству он расценивал как биологическую случайность, осложнившую его нравственные позиции и творческую судьбу». О том же читаю у Вильяма Баткина: «Решительно прекращаю цитаты, ибо боль выворачивает душу... Нет, еще одно место: «В среде евреев не живет красота, тогда как христианство пронизано эстетическим началом...». Отказываюсь комментировать каждый абзац, о последнем скажу... Какая слепота! Неуж-то ненависть к своему народу водила рукой великого поэта - не в кровавых ли крестовых походах, не в Хмельницких ли погромах, не в Катастрофе ли европейского еврейства разглядел он «эстетическое» начало своих возлюбленных христиан?»
 Боюсь, что ради указанной «душевной боли», «разоблачений» христианства и невольных проблем замечательного поэта, не стоит останавливаться на «еврейском вопросе» в  жизни поэта. Здесь дело совсем в другом. Известно, что свидетельство еврея – апостола Матфея – привело к «кровавому навету» - чудовищному обвинению, в результате которого было убито сотни тысяч потомков Иакова. С тех пор еврейские свидетельства о природной порочности народа Книги особенно в цене. Еврей Борис Пастернак в годы, когда мир был заражен коричневой чумой, свидетельствовал против своего народа. Его последователи и сегодня заняты этим черным делом, а потому мои заметки о Пастернаке никак не разборки с усопшим, великим поэтом, а попытка в очередной раз разобраться с истоками и сущностью еврейского предательства, как доноса на свой народ его палачам и хулителям.

 Борис Пастернак не хотел БЫТЬ евреем. Он желал быть русским поэтом и прозаиком. Иосиф Бродский не отказывался евреем быть. Он не хотел быть ТОЛЬКО евреем. Он хотел быть гражданином мира, русским поэтом и английским эссеистом. Позиция Пастернака мне отвратительна. Позиция Бродского понятна и вызывает зависть. Уровень способностей, скромный дар Божий – мне никогда не помогут вырваться за рамки еврея, сносно пишущего на чужом языке.

 Теперь о «счастье» при знакомстве с творчеством поэта. И здесь все верно. Сам затверживал наизусть стихи Пастернака, но чем выше талант ненавистников потомков Иакова, тем они опасней. Скольких убийц в их кровавом деле поддержали такие теоретики юдофобии, как Федор Достоевский или Рихард Вагнер. Автор «Доктора Живаго» специального исследования по «еврейскому вопросу» не писал, но и его откровенная враждебность к народу Торы стала бесспорной поддержкой целой плеяды нынешних антисемитов-евреев в России. Одного примера Дмитрия Быкова достаточно.
 Нужно было миновать ХХ веку со всеми его зверствами, чтобы, хоть в какой-то степени стала понятна причина бедствий людских. Равенство не способно уничтожить зависть, а вместе с ней и ненависть. Лев Толстой мог сколько угодно земельку пахать и ездить в третьем классе, но ни разу он не подумал, что в любом состоянии остается аристократом и гением, что подлинная причина неравенства в способностях человека, в его личных качествах. И здесь никакими революциями, проповедями или реформами дело не исправишь. Лев Николаевич был в силах отказаться от мяса, бежать под покровом ночи из Ясной Поляны, но от самого себя он уйти не мог. Как пишет Павел Басинский в новейшем исследовании о классике: «Творец, философ, «матерый человечище», Толстой по природе своей оставался старинным русским барином, в самом прекрасном смысле слова». В чем же трагедия Льва Толстого? Убежден, если бы его гений смог найти спасение в Боге, он бы не стремился опроститься, слиться с народом, не стал бы пахать земельку, примерившись с тем, что трудиться «в поте лица своего» для души человеческой не менее почетно, чем пахать для тела. И обрел бы покой перед смертью Лев Николаевич. Вопрос, правда, в том: нужен ли был ему, творцу, покой этот?
 Подобную  трагедию пережил духовный сын великого старца – Борис Леонидович Пастернак. И здесь, уверен, подлинная искренняя вера спасли бы поэта от ненависти к своему народу и не отвратила от народа чужого. Лев Толстой упрямо «опрощался» до крестьян – земледельцев. Еврей - Пастернак мечтал слиться с народом общим с ним по месту рождения и языку. Народом то ли советским, то ли православным. Слиться надеялся, опроститься, примкнуть к большинству. Народ же Торы он умолял не высовываться, утихнуть, а лучше всего раствориться, «распуститься» среди иных племен, исчезнуть. И это понятно: нет потомков Иакова – нет и личной, неразрешимой проблемы классика русской поэзии. Но Пастернак родился волшебной заморской птицей, волей судьбы залетевшей в чужие края и превосходно поющей на языке настоящей поэзии. Родился изгоем и умер затравленным изгоем, как бы он не старался оспорить этот «медицинский» факт. Медицинский – мог бы написать без кавычек, так как младенец Пастернак был обрезан в Московской синагоге. Представляю, как мучился поэт, по нескольку раз день, убеждаясь в этом «несчастье».
 Лев Толстой не раз декларировал свою неприязнь к ученым людям, к людям искусства,  но не унизился до ненависти к своему классу, к своему племени. Борис Пастернак ненавидел факт своего «неправильного» рождения и панически боялся своего еврейства. Еврей, вопреки всему остающийся евреем в юдофобской среде, одним этим сопротивляется злу шовинизма. Еврей, маниакально и осознанно жаждущий ассимиляции, этому злу потворствует. Как же все сложно в этом мире! Один Борис Пастернак – поэт и потомок мудреца, толкователя Танаха Ицхака Абарбанеля – слышал Бога. Другой Борис Пастернак не мог уйти от нашептывания Сатаны.
 Сын Бориса Леонидовича – Евгений – считался человеком обыкновенным, никакими особыми способностями отмечен не был, и понятно, что гордился сын отцом в высшей степени, когда писал Пастернаку, что он с ним «одной крови». Уверен, что напоминал Евгений не о еврействе общем, а о своих прямых, родственных связях с классиком. Однако, отец очень даже гневно, обиделся на сына: «Ты пишешь: «Мы с тобой одной крови, папочка». А на черта мне эта кровь, твоя или моя? Мне брюхом, утробой, а не только головой ближе всякой крови «Фауст»». Отчитал сыночка: нечего лезть к гению, гражданину мира, со своим, совсем нежелательным родством. Рожденный фантазией Гете немец-философ, продавший душу дьяволу, ближе Пастернаку, чем сын родной от некогда отставленной жены-еврейки. Гордыня? Куда ж без нее высокому таланту. Но грех бесспорный – и никуда от этого не деться.
Чистое золото – мудрые и талантливые книги. «Впервые в Библии» Меира Шалева именно такая книга. Читаю: «Кстати говоря, всем этим трагическим последствиям жертвоприношения Исаака можно найти весьма многочисленные, хотя и не столь драматичные, аналогии, потому что такая история могла случиться и во многих других семьях, похожих на семью Авраама, - в семьях каких-нибудь революционеров, живописцев, исследователей и других выдающихся людей, которые безоглядно служат своей мечте, своей вере, своему идеалу, будь искусство, наука или революция. И в этом смысле жертвоприношение Исаака – не только теологическая притча, но еще и пример того, что может грозить близким таких фанатиков».
 «Ребенок выше Бога» - сказано в Талмуде. В Торе за ним, за Исааком, не просто ребенок, а народ Божий, потому и был остановлен нож, занесенный над жертвой, но и фанатичную веру Авраама отверг, тем самым, Всевышний.
 Отказ Пастернака от крови по родству - своего рода состоявшееся жертвоприношение  фанатика чужой веры и чужого народа.
 Марина Цветаева была прозорливей, честней (я бы даже сказал чище) своего корреспондента. 10 июля 1926 г. она писала Пастернаку: «Не смущайся женой и сыном. Даю тебе полное отпущение от всех и вся. Бери, что можешь – пока еще хочется брать! Вспомни о том, что кровь старше нас, особенно у тебя, семита. Не приручай ее. Бери все это с лирической – нет, с эпической высоты!»
 «Кровь старше нас». И выше нас, и значимей нас. Пастернак не хотел и не мог примириться с этим.
 Норман Джерас пишет о Троцком: «Это сложная и мучительная проблема поиска равновесия между верностью еврейству и преданности улучшения участи человечества».  Понять, чем верность своим предкам должна мешать «улучшению участи человечества»  трудно. «Мучительной» становится эта проблема только для еврея-антисемита.
 Марина Цветаева понимала то, что не мог и не хотел понять еврей, но.... антисемит Пастернак. Нет, конечно же, не был он антисемитом, до подобной грязи не опустился. Вот иудеофобом – был. Но слушаем Цветаееву:
 «За городом! Понимаешь? За!
 Вне! Перешел вал!
 Жизнь, это место, где жить нельзя:
 Ев-рейский квартал».
 Пастернак бежал от «еврейского квартала». Он так хотел жить, жить в радости, но от призвания своего, от гения как уйти? И это понимала Марина:
 «Так не достойнее ль во сто крат
   Стать вечным жидом?
   Ибо для каждого, кто не гад,
   Ев-рейский погром».
 И от погрома Борис Леонидович пробовал бежать, не понимая, что рано или поздно увидит кровавую ненависть у дверей своего дома.
 «Жизнь. Только выкрестами жива!
   Иудами вер!
   На прокаженные острова!
   В ад! – всюду! – но не в
   Жизнь – только выкрестов терпит, лишь
   Овец – палачу!
   Право – на – жительственный свой лист
   Но – гами топчу».
 Пастернак – «иуда веры» - свой «жительственный лист» получил, но на время. Марина согласилась быть «жидом» в этом «христианнейшем из миров»  и  замерла в петле «вала и рва».

 Возможно, не одно проклятье поэтического дара заставило Цветаеву считать себя изгоем. Она была женщиной, а женщина и еврей для юдофобов, часто, одно и то же. Вот и Гитлер писал: «Женщина принесла в мир грех, и легкость, с которой она уступает похотливым уловкам недочеловеков, стоящих немного выше животных, - главная причина порчи нордической крови». Марина испортила «нордическую кровь» не только своим гением, но и детьми от Эфрона. У Цветаевой была своя победа над злом нацизма. У Бориса Пастернака ее не было. 

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..