понедельник, 19 мая 2014 г.

ИНТЕРВЬЮ С ИЗЕЙ ШАМИРОМ





 В тот давний год я не понимал, что с таким, как Изя Шамир, даже садиться по нужде на одном гектаре возбраняется, но профессия обязывала. Газете нужны были материалы из любого источника, даже из такого зловонного.

  Никогда не думал, что когда-нибудь решусь на разговор с этим человеком. Еще в России, уже не помню в какой профашистской газете, прочел интервью с ним и пришел в ужас не от текста, отчаянно бичующего Израиль и евреев, а от фамилии автора. /
  Я был убежден, что не мог еврей написать такое. Подумал, что какой-нибудь завзятый и хитрый юдофоб, вроде Проханова или Маркова, сочинил этот пасквиль, а в издевку придумал себе красноречивый псевдоним, всей своей         откровенностью доказывающий патологическую склонность потомков Авраама к предательству. /
 На том и успокоился, сочинив очередной миф и охотно запамятовав имена Торквемады и Маркса, Азефа и Троцкого. … И только  в Израиле узнал, что Изя Шамир - фигура подлинная и действующая. Он – гражданин Израиля, воевал в рядах ЦАХАЛа, печатается, издает книги, переводит с иврита. 
 Газетные его статьи были написаны в прежнем духе: достаточно профессионально, но без блеска. Опыты пересказа греческих мифов – откровенно слабы.
  Миф о псевдониме рухнул. Озлившись на себя самого, я пару раз «лягнул» подлинного Шамира – и поставил на нем «точку». И тут случайно попал мне в руки  перевод Агнона. Пол ночи читал, не мог оторваться. Только сейчас мне стало понятным происхождение Нобелевской премии этого талантливейшего автора. Сила проникновения в подлинник была оптимальной. Чувство языка – поразительным. Любовь к автору переводчика – очевидной. Да и не только к автору, но и к чисто еврейским особенностям текста, уходящим в традиции Торы. /
  Агнона перевел на русский язык Израиль Шамир! /
  Вот это уже было интересным. Два человека в одном. Ангельское и дьявольское начало. Черно-белая гамма. Где игра, маскарад, и в чем подлинная суть этого человека. Материал не для статьи газетной, очерка, а для романа. /
  И не мог я пройти мимо Шамира. При первой же встрече подошел к нему, представился и предложил тему разговора: /
  А.К. Скажите, это один человек сочинял статьи в газету «Правда» и переводил Агнона?  /
  И.Ш. Один. Уже хорошо, что вам понравился перевод . /
  А. К. А ваши греческие опыты просто ниже всякой критики. Они сделаны совершенно без чувства подлинника, как-то равнодушно и даже фальшиво./
  И.Ш. Скоро выйдет моя «греческая» книга с полным текстом. И тогда вы убедитесь, что не правы. С моим творчеством в Израиле плохо знакомы. Меня замалчивают. Но что делать. /
  А.К. Это понять можно. Вас мало кто в Израиле считает евреем и патриотом страны. А мы, как вам хорошо известно, по сей день живем в прифронтовом государстве. /
 И.Ш. Я не «ихний» еврей. /
 А.К.   Это как понять. /
 И.Ш. Я не тот еврей, который слушается их приказов. /
 А. К. А чьи приказы вы слушаете? /
 И. Ш. Я – еврей независимый, ничей. Еврей, который гуляет сам по себе, как кошка у Киплинга. Я не следую ничьим установкам. /
 А.К. Но ваши статьи, порой, напоминают кальку с опусов советских газет образца 1952 года. А потом, может ли еврей никому не принадлежать. Мы – народ Божий. /
  И.Ш. Вот это правильно. И я принадлежу только Богу. Но никого не интересуют отношения со Всевышним. Всех интересует только партийная принадлежность. /
  А. К. Ничего понять не могу. Как могут ваши большевистские идеалы согласоваться с верой? В переводах Агнона я услышал голос Бога, в статьях ваших – распоясавшийся воинствующий богоборец.  /
  И.Ш. Это и есть диалектика./
  А.К. А греки? Вся наша традиция уничтожает язычество мифа. Нравственный наш Кодекс, Закон – принципиально враждебен античности. /
  И.Ш. Это установочное понятие, а не реальное. Если мы вернемся к временам Макковеев, то увидим, что имена у них  были греческие, культура греческая, несмотря на фундаментализм. Расцветал театр, и все, что угодно. То есть, конечно, была где-то подспудная мысль о чистоте иудаизма, но реальная жизнь была  пропитана эллинизмом./
  А.К. В быту, вполне возможно, но вы, похоже, отрицаете борьбу монотеизма с язычеством? /
  И.Ш. А что такое язычество? Есть такая притча у еврейского мудреца, потомка Гилеля - Гамлилеля. Однажды он мылся в бане Афродиты. Ему и говорит грек: «Что же ты пришел мыться в нашу баню?» А Гамлилель ему отвечает: « Ничего страшного. Это Афродита мылась после меня, а я здесь был раньше». Просто в те годы эллинистическое влияние было таким же тотальным, как сегодня американское и европейское. /
 А.К. Перенесемся в наше сегодня. Кому, как не вам, знать, что влияние на нашу жизнь оказала и тотальность коммунистического мировоззрения. Не существует ли в нашей, в частности и израильской жизни, и эта составляющая? /
 И. Ш. В Израиле я не вижу этой компоненты. Когда-то она была, но  сегодня ее нет. В этой стране разница доходов между категориями населения огромная, одна из самых больших в мире. Где здесь социализм? /
 А. К. Допустим, но в сфере идеологии он очевиден. Во многих живы идеалы интернационала. Многие верят в мир с арабами, на основе  любви и взаимопонимания. Для многих крушение коммунистических иллюзий стало причиной усталости, цинизма, и даже предательства. /
 И. Ш. Весь этот «мирный процесс» – дурная комедия. Я здесь не вижу стремления к коммунистическим идеалам. /
 А. К. Но почему же «комедия». Мы отдаем палестинцам вполне реальную землю в виде аванса, за какой-то мифический мир. Это для арабов, возможно, комичны наши усилия. Для нас же они, скорее, трагичны. /
 И.Ш. Землю они отдают, чтобы  создать еще одно гетто, только арабское, резервацию. Там люди будут тотально подвластны израильским солдатам./
 А. К. Израиль – тоже маленькое гетто с арабскими  солдатами по всему периметру сухопутной границы. Вас это не смущает? /
 И. Ш. Израиль тоже маленький, но любой житель Израиля может поехать, куда он хочет, искупаться в Средиземном море. В то время, как житель Хеврона может о море только мечтать. Его  сюда не пускают. Палестинский араб не может даже помолиться в Иерусалиме. Мы создали жесткую систему резервации в рамках апартеида, которая была опробована в Южной Африке. Сказать, что за всем этим стоят традиции интернационализма никак невозможно. Это наши деды боролись с чертой оседлости, за права человека. Мы же устроили арабам эту «черту» с бесправием. /
 А. К. Арабы живут в Израиле, как полноправные граждане. Причем, живут гораздо лучше, чем в большинстве стран Ближнего Востока. Палестинцы территорий тоже работают в Израиле, но поток их ограничен по известной причине. Не мы начали убивать палестинских детей, взрывать автобусы и торговые центры Хеврона. Не мы навязали арабам кошмар конфронтации и террора. Не мы отрицаем за арабами право на национальную независимость, и не мы призываем к геноциду палестинского народа. Арабы территорий сами лишили себя определенных прав, проповедуя все это в адрес евреев. /
 И. Ш.  То, что вы говорите, можно было бы сказать и моему дедушке. Мой дед просился в Москву, но его не пускали, а при этом говорили, что он собирается взорвать там Кремль. А он хотел только равенства. Вот я и думаю, что с равенства и нужно начать. /
 А. К. Как в ЮАР станем жить, под руководством арабского большинства?/
 И.Ш. Прекрасно будем и дальше жить. Меня вполне устраивает, чтобы у нас был всенародно избранный президент. Изберем араба, пусть будет араб. Еврея – пусть руководит государством еврей./
 А. К. Увы, на этом крошечном клочке земли, наше равенство с арабами будет означать конец сионизма, а, вернее всего, новую Катастрофу. Арабам еще предстоит добиться гражданских прав в своих странах, уйти от пережитков феодализма, изжить фанатичную ненависть к иноверцам… Не знаю, кто окажется  в гетто после создания государства Фалыстын. У палестинцев за спиной сотни миллионов арабов, миллионы квадратных километров территории. У нас – только море, в котором вы так хотите искупать обиженных и угнетенных. /
 И. Ш. Нет, есть еще и еврейская нация, и она не так уж малочисленна. Простонать о нашем одиночестве очень приятно, сидя здесь, на зеленой лужайке, возле роскошного отеля, но не будем в этом плане вести разговор. Мы живем сыто и богато. Нам грех жаловаться. Нам можно позавидовать. И правильно делают те, кто завидует. /
 А К. Но нам всегда завидовали, даже тогда, когда мы жили в нищем местечке  «на носах» друг у друга. Но мы и в нищете жили цепко. Мы хотели жить, следуя заповедям. И у наших предков это получалось. Не сытости нашей завидовали юдофобы, а моральному превосходству. /
 И. Ш. Как там жили в местечках, не знаю. Но мой дедушка был из очень состоятельной еврейской семьи. Уверен, что завидовали богатству. Были, конечно, и бедные евреи. Вот они и боролись за равенство. А мы теперь решили, что равенства этого не нужно и, тем самым, плюнули в морду своим покойным дедам. /
 А. К. Вы сказали, что ваш дед был богат, но при этом тоже боролся за права, хотел жить в Москве. По вашей логике, зачем ему было делать это? Образованные люди и купцы первых гильдий в столицы империи допускались. Объяснитесь, Изя? /
 И.Ш. Если мы считаем, что борьба наших дедов была делом правильным, мы и сегодня должны бороться за всеобщее равенство. Каждый человек должен иметь право искупаться в море и помолиться Богу там, где он это считает нужным. /
 А. К. Мы преобразили эту землю, отвоевали ее у болот и пустыни. Мы создали цветущее государство. Равенство в правах с арабами будет, ко всему прочему, означать и смерть этой земли. Как известно, араб не сын пустыни. Он ее отец. /
 И. Ш. Все не так. Там, где работают палестинские крестьяне, там земля цветет, а в Израиле все реки отравлены. Евреи Израиля относятся к этой стране, как временщики. Вы зайдите, как - нибудь, на пляж в субботу. Это ужасно, что там происходит: горы грязи. /

 Затем мне стало скучно. Я выключил диктофон. Мне вдруг показалось, что Изю Шамира кто-то и что-то заставляет против воли говорить так, а не иначе, что не был он в соседних арабских странах и никогда не видел, как ранним утром специальные, уборочные комбайны причесывают и убирают наши пляжи. И видно никогда бедный Шамир не любовался нашей страной сверху –  зеленым островом жизни в океане мертвой пустыни./
 Есть грех, он прав, - наши маленькие речушки отравлены. Но это беда всех промышленно-развитых стран. Справимся и с этим. /
 Вот только не уверен, что справимся с грязью идеологических раздоров. С этой экологией, как обычно, труднее всего сладить. То, что сказал Шамир, – лишь  крайнее, откровенное выражение тайных мыслей многих наших руководителей./
  Как раз, за откровенность  Изю Шамира и «замалчивают» в Израиле. Этот человек - прямое, незамутненное зеркало наших «миротворцев». /
 Без диктофона я спросил у Изи не юдофоб ли он? /
 Он ответил, что любит все народы мира и в особенности, правда, палестинский, как кровно обиженный нами – евреями. Еще он сказал, что очень любит русский народ. И вообще, считает себя гражданином Вселенной. /
 Смотрел я на этого человека, на которого были удивительно похожи только все евреи мира, и думал: вот, не дай Бог, случись вновь Холокост, пощадят Изю за склонность к арийским ценностям эллинизма или за разоблачительный пафос в адрес «еврейских угнетателей». Нет, решил я твердо, не пощадят, потому что будет лежать перед палачами томик Агнона, переведенный Шамиром, а там уже не игра в оппозиционность, не детская, тщеславная попытка выделиться, быть не такими, как все, не азартный поиск друзей среди врагов, а подлинный еврейский гений мужества одиночества. /
  Думая об этом, спросил у Шамира, почему он не переводит таких известных израильских писателей левого лагеря, как Амос Оз или Йегошуа? Изя только пожал плечами: « Неинтересно. Не тот уровень». /
 И тут я понял: нравится еврею Изе быть изгоем в стране евреев. Просто нравится – и все. Вне определенной среды – человек заметней. Мало, к счастью, в Израиле таких, как он, и замечательно! И в этом Шамир тоже настоящий еврей, не терпящий никакого подобия с остальными. /
  У Евно Азефа спросили, как ему долгие годы удавалось предавать и охранку и революционеров одновременно. /
-         Провокаторов сколько угодно, - усмехнулся  Азеф. – Двойным провокатором был только я один. В этом весь секрет./
 Думаю, представителям ни одного народа мира не приходилось заключать одновременно Союз с Богом, тут же подмахнув договорчик с дьяволом. Нам это удавалось прежде, и удается делать это  по сей день.

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..