ЗАКОН ШВАРЦА рассказ

 Бориса Шварца еще в России знал. Так, шапочно. Он из тех, кто вечно сам по себе. В друзья – приятели не навязывается. Помощи не ищет, и сам ее не любит оказывать. 

 Знал, что со здоровьем у Шварца вечные проблемы, с семьей нелады, с детьми, с работой, с начальством…. Знал, что за каких-нибудь десять лет он был уволен с разных должностей ровно 18 раз, и считал эту особенность своей биографии рекордом, достойным занесения в Книгу Гиннеса.

 Здесь, в Израиле, мы, как правило, встречались возле известной конторы, ведающей распределением дополнительных материальных благ неимущим.

 Мы здоровались достаточно учтиво, но до беседы дело не доходило, а тут вдруг попался он мне под настроение. Я возьми и спроси:

-          Пособие получаешь? /

-          Так точно? /

-          По какой статье? /

-          По инвалидности? /

-          Что болит? /

-          Все…. Будут еще вопросы? /

-          Нет, - сказал я. – Ты живешь, видно, неподалеку. Что-то часто мы с тобой здесь встречаемся. Похоже, соседи? /

-          Живу далеко, - говорит. – А в эту контору хожу за удовольствием, если угодно./

Вот тут я «принял стойку». И как это можно в такое скучное заведение за удовольствием ходить. Потребовал уточнений./

-          Хорошо, - сказал знакомый. – Идем. /

Вошли мы в контору. Шварц при этом привычно поздоровался с охранником, и быстро  направился в угол холла, к какому-то автомату. /

-          Следи! – скомандовал. – За действиями. Имею кнопочный набор. Набираю номер своего удостоверения…. Просят указать характер получаемой помощи. Указываю. Все нормально. Смотри, дальше я должен подтвердить свой код, подтверждаю…. Меня вежливо просят подождать. Жду ровно десять секунд, и получаю просимую справку. Вот она, родненькая, на казенной бумажке, годная к предъявлению куда угодно. Понял? – спросил Борис Шварц, сияя счастливой улыбкой. /

-          Допустим, - сказал я сдержанно. - Дальше что? /

-          Ничего ты не понял, - Шварц презрительно оттопырил губу. – Ты чудо света только что видел. Настоящее чудо! Автомат заменил чиновника! Да ты понимаешь, что это такое, когда автомат занимает этих…. /

 К нам подошел охранник, деликатно тронул за локоть моего знакомого и попросил его шуметь на улице, а то люди внимание обращают, а народ в этой конторе нервный. /

 Мы вышли на улицу. Здесь почему-то Борис Шварц продолжил разговор спокойно и негромко. /

-          Ты только представь, - сказал он. – Нет этой машины. Я прихожу в контору, беру номерок, жду в очереди. Мое дело правое, но я все равно нервничаю: дадут не дадут. Наконец вижу ее, обязательно даму. А я, как ты знаешь, женат был трижды. С женским полом хорошо знаком и особого удовольствия от контактов с этой половиной человечества не испытываю. А тут еще мне, Шварцу Борису Вениаминовичу, у дамочки что-то просить надо. Ладно, а куда деваться? Прошу. И тут начинается. Эта мелочь разменная мне всячески демонстрировать начинает, что я полный ноль, а она единица. Вопросы какие-то дурацкие задает, время тянет…. Ну, даст мне справочку, куда денется, но при этом все  нервы истреплет. А тут чуть поиграл на клавишах, и готово!…. Ну, разве не удовольствие? – сказавши все это, мой знакомый небрежно опустил полученный им документ в урну. И на мой удивленный взгляд тут же прореагировал: - Да не нужна она мне, справочка эта. Я ее за месяц раза три получаю, просто так, для удовольствия, и, как толчок к размышлениям./

-          Это, извини, к каким размышлениям? /

-          Тебе и в самом деле интересно? – с сомнением поинтересовался Шварц. /

-          Очень, - сказал я. /

 Так мы оказались на скамеечке, в сквере, в густой тени огромного эвкалипта. /

-          Если ты историей интересовался, - начал Шварц. – Знать должен, что ничего в ней, в человеческой истории, хорошего нет. Одни войны, кровь, насилие, геноцид, пытки и прочие безобразия. Согласен? /

-          Ну, не все так ужасно, - сказал я, пребывая все в том же, лучезарном настроении. – Бывают и удачи. /

-          Это на личном фронте, - парировал Шварц. – Ваня любит Маню. Маня любит Ваню и так далее. Я тебе толкую в масштабах государственных, планетных./

 Так вот, открыл я причину, почему у нас всех не жизнь, а полный мрак? – мой знакомый выдержал приличную паузу для пущей значительности. - Дело в том, что решения судьбоносные принимают люди и, как правило, не самые умные, не самые честные, не самые справедливые и добрые. Согласен? /

-          Тут не поспоришь, - кивнул я, и невольно загрустил, поняв, что с хорошим настроением придется распрощаться./

-          Слушай «Закон Шварца»! – торжественно произнес мой знакомый. – « Право на судьбоносные решения нельзя доверять человеку». Ну, как тебе? /

 Я, признаться, слегка опешил и подумал, что зря не выяснил у Шварца, за какое такое нездоровье он получает пособие  в конторе, где мы только что побывали? Какой инвалидностью страдает?/

 Мой знакомый будто подслушал мои мысли. /

-          Да не псих я, - сказал он. – Не волнуйся. Понимаю, это из фантастики, но рано или поздно машина станет выдавать людям решение тех или иных проблем. Могучий компьютер станет решать за человека самые главные вопросы его бытия. Вот тогда и наступит подлинный мир и благоденствие. А иначе – конец света. Апокалипсис!/

 Это мы ошибочно, в гордыне своей, решили, что имеем право на управление государственными институтами, а на самом деле весь технический прогресс ведет нас к простой мысли: человек решай свои личные проблемы сам, но оставь механическому мозгу вопросы развития государств и межгосударственных отношений. /

-          Знаешь, - сказал я. – Когда-то любил фантастику читать, теперь и на это времени не хватает. /

-          Да какая фантастика! – заорал он так, что вспугнул дикую, помойную кошку, проходящую мимо. - Ты только что сам видел автомат, который меня обслужил быстро и оперативно. Скоро всех чиновников заменят такие машины. Вот увидишь! Компьютер не украдет, взятку не попросит, все справедливо рассудит. Дело только в мощности его мозга. А мощность эта в наличии.   Компьютеры сложнейшие вопросы решают. Так неужели машине нельзя доверить судьбу какого- нибудь Рабиновича, который мечтает получить бесплатное жилье, или надбавку к пособию.  Тут сколько плюсов. И жаловаться не на кого. Можно, конечно, пнуть ногой железный ящик. Но они, эти ящики, как я думаю, станут делать из особо прочного металла…. Идем дальше, к самому главному подползаем. /

  Никаких тебе министров и глав правительств не должно быть. Нет, штат советников, служащих останется, но все они будут выдавать  п р е д л о ж е н и я,  а решать станет компьютер. Он предложение рассмотрит, и согласно своей программе, выдаст ДА или НЕТ./

-          Программку – то кто составлять будет? – зевнув, спросил я. /

-          Международный Центр Управления, - быстро ответил Борис Шварц. – Там люди соберут лучшие интеллектуальные силы. Вот они и станут составлять программы на все случаи жизни по регулировке политической и экономической жизни на нашей планете. /

-          Ты бы пошел работать в этот Центр? – спросил я. /

-          Нет. Языки плохо знаю, - серьезно ответил Шварц. – Образование не то…. Ты, конечно, начнешь вздыхать, что в машине нет творческого начала, гения человеческого. Все верно, но никто и не думает в людях это начало задавить: пусть музыку сочиняют, новые машины строят, стихи пишут. Табу нужно объявить только на одну сферу: сферу управления людьми. Поставить институт власти вне закона. Тогда и войны прекратятся и перестанут люди мучить друг друга. Ты же знаешь, любой человеческий закон, как дышло. Куда повернул, то и вышло. А тут Авторитет? /

-          Боря, дорогой, - сказал я. – Люди Бога не слушают. Будут он команды твоего ящика железного  выполнять. /

-          Будут! – решительно отреагировал Шварц. И я понял, что он давно все обдумал. -  На решение «ящика», как ты говоришь, будут завязаны все причинно – следственные связи в государстве. Ослушался, все выйдет из подчинения, все расстроиться, перестанет действовать. Одного такого урока будет достаточно, чтобы в дальнейшем соблюдать дисциплину./

-          Да, - сказал я, поднимаясь. – «Только  жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе». /

-          Посмотрим, - сухо произнес Борис Шварц. – Извини, что оторвал от дел, - он резко поднялся и ушел, не прощаясь. /

 Трудные человек, «завиральный», как обозвал Шварца один наш общий знакомый, а я вдруг подумал о делах практических. Вот получил какой-нибудь очередной Арафат денежки от своих приятелей. Составил предложение: потратить эти доллары-динары на ракеты и автоматы, сунул в Мозг По Управлению, а ему в рожу: НЕТ! Уровень бедности населения не позволяет. Ну, этот, или другой, пакостник не унимается, составляет школьный курс, в котором полно вранья, ненависти, злобы. А ему снова от руля поворот: составляй, мол, новую программу. А эту засунь туда, откуда она вышла. /

 В другом соседнем государстве какой-нибудь очередной, полоумный дядя, решит развязать войну, объявить всеобщую воинскую повинность. Всех под ружье! А ему компьютер выдает полный отказа и советует обратиться  в лучшую психиатрическую клинику имени Влад. Жириновского, в г. Ульяновск, Российской Федерации./ 

 Ладно, хватит соседей критиковать. Вот у нас, к примеру, министром финансов компьютер работает, как положено. Жены накрутили его помощников, лезут эти безобразники с предложением поднять всем им зарплату в десять раз, а остальным на одну десятую процента. Ну, и выдает им властная машина свое окончательное решение: ВСЕ УВОЛЕНЫ! /

 В общем, замечтался тогда. Домой направился. И, сам не знаю, почему так получилось, но снова заглянул по пути в упомянутую контору. Подошел к механическому чиновнику, проследил, как симпатичная дама получала справку, и выяснил для себя, что машина эта замечательная еще и полиглот, и вежливо интересуется у каждого, на каком языке вести переговоры: русском, иврите, английском. /

 Вот здесь я чуть не прослезился, и даже испытал настоятельное желание обнять и поцеловать этот железный ящик, недавно поставленный в отделении Битуах Леуми, на улице Соколов, в Холоне./

 Так вот, каждый, кто усомниться в пророчествах Бориса Шварца, может проверить наличие этой первой ласточки.

                                          1999 г.