Сегодня, 20 апреля 2014 г., неожиданно пошел дождь: чистый, прохладный, настоящий. Внучкам моим - великая радость. Жителям северных широт израильтян не понять. Вышел под дождь, вывел внучек под зонтиком и вспомнил эти давние заметки.
Запах, такой знакомый! Запах мокрой пыли. Выглядываю в окно и глазам своим не верю. Дождь, настоящий дождь в августе. Выскакиваю на улицу. Обалдевшие кошки стремглав летят под «крышу» автомобилей. Счастливые люди идут, подняв лица навстречу дождю, и я стою под его струями, счастливый, будто случайная прохлада способна унять жар, накопленный в измученном теле пеклом этого лета.
Не может быть дождя в августе. Он не имеет права быть в этих широтах. Это невозможно, немыслимо. И будто сам дождь испугался своей наглости, несвоевременности. Он шел ровно семь минут, и исчез, будто его и не было. Будто струи с неба были сном, миражом…
Лето подарило Израилю чудо. Было, говорят, такое то ли семь, то ли восемь лет назад. А, может, и не было? Тут запрос нужен метеорологам. То, что было и прошло, они знают точно.
Как могли ученые мужи просвещенной и цивилизованной Европы прозевать то, что с ней случилось. Почему великую живопись из Дрезденской галерее волокут по затопленным коридорам? Почему древняя площадь в старой Праге превратилась в озеро.
« Жив океан!» - воскликнул Александр Блок, когда узнал о гибели «Титаника».
Что там «Титаник». Сегодня жертвами «океана» стали целые города и страны.
Жители городов спаслись, погибли немногие. Тогда, в эру библейского потопа, люди жили на земле, прижавшись к земле, их не могли спасти крепкие, высокие дома, корабли, плоты, лодки и вертолеты. Волна захлестнула их. Только Ковчег спас своих обитателей.
Каждую осень Питер ждал наводнений. Злой ветер с залива дул наперекор течению Невы. Тяжелая, страшная, свинцовая вода поднималась, угрожая городу.
Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом,
Плеская шумною волной
В края своей ограды стройной,
Нева металась, как больной
В своей постели беспокойной.
Уж было поздно и темно;
Сердито бился дождь в окно,
И ветер дул, печально воя….
Все так и было, и через столетия после смерти великого поэта. Все было во власти расписания, особого порядка, а потому воспринималось как норма.
Природа была не виновата в том, что Петр построил свою столицу в опасном месте. Природа не виновата и в том, что люди, отчаявшись унять грозную воду, задумали строить дурацкую дамбу, а в итоге убили залив и не спасли от наводнений город. Понадобились миллиарды рублей и циклопическое сооружение дамбы, чтобы спасти город от регулярных наводнений. Город спасли, но при этом убили часть Финского залива, прилегающую к Петербургу. Чем кончится это насилие над природой – неизвестно. Есть ученые, полагающие, что спасение великого города от потопов приведет к его полному уничтожению.
«Океан» царствует в этом мире. Иногда люди забывают об этом. И тогда природа напоминает человеку, что его власть над ней – понятие относительное.
Не просто гордый человек жил в Европы, а человек угнездившийся, в гордыне, на троне царственном.
Как же все хрупко в этом мире. Не было, казалось, стран более стабильных, тихих и уютных, чем Германия, Австрия, Чехия…
Согласие между водой и людьми долгие годы было нерушимым. Большие озера тихо плескались в своих границах. Мощные реки текли по установленным руслам.
Караваны судов шли по Дунаю и Влтаве, самые тихие люди в мире – рыбаки забрасывали с набережных этих рек свои рыбачьи снасти.
Это где-то там, далеко, тряслась земля, и зверствовали цунами. Где-то там вулканы казнили огнем и пеплом жизнь человека, а чудовищная засуха убивала надежды людские на жизнь. Где-то там, на другой планете.
Старый материк жил своей гордой жизнью «неприкасаемой» Европы. Нервы этого материка были всегда в порядке. Настолько в порядке, что только безумные войны щекотали нервы эти кровью жертв.
Казалось, Божья благодать снизошла на материк этот.
И вдруг!
Горе Европы подарило нам этот робкий дождь в августе. Я стою под солнцем, и все еще надеюсь, что вот-вот эта, темная, темная тучка подарит еще хоть несколько капель прохладной влаги.
Асфальт высыхает под жарким солнцем быстрей, чем мокрая майка на моем теле. Вот и кошки выбрались под открытое небо и жадно пьют из редких луж спасительную влагу.
Нет справедливости в мире! Нет справедливости в природе! Почему там, в Европе, так много воды, дождя и прохлады? Почему мы, в Израиле, изнываем от жажды? Почему, почему, почему?…
А может быть потому, что человек пришел в этот мир существом незваным. Как Петр Великий на болотистые берега чухонской Невы. Нас никто не звал в эти пустыни и разливы рек. Никто не приглашал жить у подножия огнедышащего вулкана, и на берега буйного океана….
Стражником был человек в раю. На земле он всего лишь труженик, как пчела и птица, бобер и белка, как муравей или плод яблока...
Евро, глобализация, богатство – все это как ступени к пустому трону, на который никогда не забраться человеку.
«Жив океан!»
Не было в эпоху Александра Пушкина телевидения, зато была поэзия:
« Осада! Приступ! злые волны,
Как воры лезут в окна. Чолны
С разбега стекла бьют кормой.
Лотки под мокрой пеленой.
Обломки хижин, бревна, кровли.
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гробы с размытого кладбища
Плывут по улицам!..»
О чем это Пушкин. Все мы равны перед стихией: богатые и бедные, мертвые и живые. Перед стихией и перед Богом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий