КТО УБИЛ СТАЛИНА? Рассказ

                                Мария Юдина.

 Днем, 13 января 1948 года, хозяину доложили по телефону, что объект ликвидирован. Хозяин улыбнулся и повесил трубку. Нет, не так: он сначала повесил трубку и только потом улыбнулся. Хозяин редко позволял себе улыбаться при свидетелях. Докладчик на том конце провода и был своего рода свидетелем.

 Улыбку хозяина вызвал даже не факт точного исполнения  приказа, а само слово «ликвидирован». Короткое, точное слово, способное раз и навсегда перечеркнуть возникшую проблему.

 Хозяин привык не решать, а ликвидировать проблемы. Затем, он уже без улыбки, сжав тонкие губы, представил себе тело этого странного человека, смятое колесами тяжелого грузовика. Он без труда представил себе картину ночного убийства, раздробленные кости, изуродованное лицо жертвы, кровь на снежной пороше.

 Не только личное присутствие при казнях и пытках доставляло подлинное удовольствие хозяину, но и способность к воображению. Он был творческой личностью и легко мог себе представить мучительную смерть и одного человека, и дюжина, и даже миллионов.

 Затем он опустился в кресло, и рука хозяина сразу же нашла заправленную табаком сладких папирос трубку, но вдруг ему совершенно расхотелось курить. Хозяин поднялся, погасил горечь во рту стаканом боржоми и вырвался из внезапной муки одиночеством, включив радиоприемник.

 Он ждал привычных славословий в свой адрес. Он относился к этим пафосным словам, как к обязательной молитве, но в то же время и наркотику, без которого он уже не мог жить. 

 Но на этот раз хозяин не услышал славословий. Радиоприемник одарил его музыкой: концертом для фортепьяно с оркестром. Простая, чистая до прозрачности, мелодия не имела никакого отношения к хозяину. Он была продиктована композитору Богом или обращена к Богу. В любом случае, он сам, ликвидация объекта, кровь на снегу – не имели к музыке этой никакого отношения.

 И звучала она, будто из иного пространства, на которое власть хозяина не распространялась. Впрочем, как и любая власть человека.

 В первое мгновение хозяином овладел приступ гнева. Он даже протянул дрогнувшую руку, чтобы выключить радио, но что-то заставило хозяина остановиться. Он, тайный мистик, вдруг с ужасом подумал, что музыка эта не имеет никакого отношения к эфиру и не  зеленоглазый, мерцающий огнями, ящик стал источником внезапной шумовой атаки на его мозг.

 Хозяин так и остался стоять у радиоприемника, несмотря на то, что в какой-то момент сердце его внезапно забилось в непривычном, давно забытом ритме, связанном, скорее, не с искусством, а актом любовным. Сердце, впрочем, довольно быстро успокоилось, но возникала колющая боль в виске, затем головокружение и хозяину даже показалось, что он может упасть.

 Он не упал, но смог отойти от радиоприемника только тогда, когда услышал бесстрастное объявление диктора: «Исполнялся 23-ий концерт Вольфганга Амадея Моцарта. Партия рояля Мария Юдина, дирижер Александр Гаук».

 Хозяин знал, что перед любым решением следует сделать паузу, но попросил связать его с радиокомитетом сразу же.

 - Сейчас был концерт, композитор Моцарт, - сказал он. – Хороший концерт. Привезите мне пластинку, хочу еще раз послушать.

 На том конце провода отрапортовали, что пластинка будет доставлена немедленно.

 - Не надо немедленно, – поморщился хозяин. – Можно и утром… завтра.

 Он повесил трубку и сразу забыл о своем внезапном капризе, вызвал секретаря с  сегодняшней почтой и занялся неотложными хозяйственными и политическими делами.

 Хозяин понятия не имел, что его невинная просьба вызвала настоящую панику в радиокомитете. Дело в том, что никакой пластинки с концертом Моцарта не существовало, а был живой эфир, даже без параллельной записи звука, как это обычно практиковалось во время передачи свободных от цензуры классических произведений прошлых веков.

 Хозяин радиокомитета узнал об этом от музыкального редактора.

 - Пластинка нужна к утру, - сказал он.

 - Это невозможно, - растерялся редактор.

 - Ты знаешь, какая сейчас погода в Верхоянске? – спросил хозяин радиокомитета.

 - Я думаю – холодно, - ответил редактор.

 - Градусов пятьдесят мороза, не меньше, - сказал хозяин радиокомитета и добавил, выдержав красноречивую паузу. – Птицы на лету замерзают.

 Не было нужды в этом уточнении. Редактор все понял и развил бешеную деятельность по срочному сбору оркестрантов. Скрипачи, трубачи и барабанщики тоже были в курсе, насчет климата за Полярным кругом и отказа в большинстве случаев не было. Случилась неувязка с альтистом Бронским и флейтистом Сотрапяном. Эти музыканты приняли лишнее в ресторане «Арагви» и привести их немедленно в должное состояние не представлялось возможным. Пришлось срочно искать замену, что и было незамедлительно сделано.

 С пианисткой Марией Вениаминовной Юдиной проблем никаких не возникло. Эта женщина почитала за великое счастье исполнить лишний раз гениальное произведение Моцарта. В студию звукозаписи она явилась одной из первых и приветствовала собравшихся к тому времени музыкантов бравым арпеджио из вступления к 23-му концерту.

 Солистка всячески стремилась снять напряжение, вызванное внезапным вызовом и особой ответственностью. Удалось ей это только отчасти. Нужно сказать, что дирижера пришлось менять трижды за ночь, что бесспорно сказалось на качестве записи, но мастерство Марии Вениаминовны в значительной степени скрасило этот недостаток, да и заказчик был не таким уж меломаном, чтобы судить о мелких шероховатостях в игре мобилизованных на ночное бдение музыкантов.

 В общем, к девяти часам утра пластинка была готова. Ее оформили должным образом, поместили в роскошный конверт и отправили по указанному адресу со специальным курьером, прибывшим в радиокомитет ровно в указанное время.

 Получив запись концерта, хозяин, оставшись в одиночестве, сразу же поставил ее на бобину проигрывателя…. Через час он вызвал секретаря.

 - Отправьте этой пианистке 10 тысяч рублей… Как ее фамилия?

 - Юдина, товарищ Сталин, - доложил секретарь.

 - Отправьте пианистке Юдиной 20 тысяч рублей, – поправил сумму хозяин.

 Деньги эти  Марии Вениаминовне были незамедлительно переданы, и она поблагодарила хозяина таким письмом: «Благодарю Вас, Иосиф Виссарионович, за Вашу помощь. Я буду молиться за Вас денно и нощно и просить Господа, чтобы он простил Ваши прегрешения перед народом и страной. Господь милостив, он простит. А деньги я отдам на ремонт церкви, в которую хожу".

 Хозяин прочел эту краткую записку и удивился.

 - Какой господь, какая церковь? – спросил он. – Она же еврейка – эта Юдина.

 - Крестилась и давно, товарищ Сталин, – доложил секретарь.

  - Жид крещенный, что вор прощенный, – пробормотал хозяин, брезгливо отодвинув от себя благодарность Юдиной. – Ладно, простил и мы.

 Марию Вениаминовну не тронули, даже в худшие времена борьбы с космополитизмом и сионизмом. Это она и Моцарт тронули вождя народов.

 Дмитрий Шостакович свидетельствует, что пластинку с 23-им концертом хозяин слушал в свою последнюю, роковую ночь.

 Дело, вполне вероятно, было так. В тот Жень соратники ему сообщили, что процесс над врачами-убийцами практически завершен и скоро можно будет приступить к окончательному решению «еврейского вопроса» в СССР.

 «К ликвидации сионистов-отравителей», -  сказал один из соратников.

  Хозяин, как и тогда, в день убийства Соломона Михоэлса, остался один и невольно улыбнулся этому слову, но теперь оно относилось не к одному, раздавленному колесами автомобиля артисту, а к сотням тысяч перепуганных до смерти, беззащитных людей.

 Он улыбнулся еще раз, представив, как будут  умирать все эти люди, затем вспомнил о концерте Моцарта. Пластинка всегда стояла наготове, но уже не та, записанная в  ночь музыкального штурма и натиска. Первая пластинка давно пришла в негодность.

 И точно так же, как в тот, роковой день, 13 января 1948 года, хозяин был захвачен небесным магнетизмом музыки. Моцарт и Юдина перенесли его в совсем иное пространство, где занимался рождением и ликвидацией рода человеческого не он, а господь Бог. 

 И точно также, как в тот день, сердце хозяина забилось учащенно, а затем резкий удар в висок лишил сознания товарища Сталина. Он лежал на ковре, мокрый, в моче, умирая, ликвидированный высшей силой и по Божьему суда,

 А игла все еще скользила по пластинке, и звучала музыка торжества человеческого гения и радости. Хозяин был недостоин реквиема.

 Теперь, когда я слышу разговоры, что Сталин не умер свой смертью, а был убит, я не собираюсь спорить с означенными сторонниками «теории заговора». Я знаю точно, что товарища Сталина убила  Мария Вениаминовна Юдина и Вольфганг Амадей Моцарт.