четверг, 14 ноября 2013 г.

ДИЗРАЭЛИ – БИКОНСФИЛЬД. Невозможность ухода




 Вот уж действительно: “ Умножая знания, умножаешь скорбь”. Однако, мудрый царь Израиля наверняка имел в виду знания, разрушающие веру, память, традицию. Внешне знания эти кажутся революционными, ведущими к переустройству мира. На самом деле, они, как вечный наркотик человечества, спасают от пошлости и скуки лишь на короткое время. А затем все возвращается на круги своя в еще большей степени. Отсюда и разочарования и скорбь. /
 Читая разного рода жизнеописания одного из самых блестящих политиков в современной истории человечества, испытывал и радость и скорбь. Радость, когда видел за этим человеком начало творческое, яркое, невозможность уйти от самого себя. Скорбь, когда улавливал знакомые, давно наскучившие мотивы попыток перерождения, лихорадочные усилия скрыть лицо за маской приличия, каким его понимали в те годы  сильные мира сего. /   
 Он провел сложную комбинацию: примкнул к большинству, чтобы стать избранным. Хотел влиться в океан, чтобы оказаться островом. Тем и интересен, потому что большая часть евреев – ассимилянтов ограничивается пошлой и скучной задачей всего лишь слиться с окружающим пейзажем. Тут и писать не о чем. Слившиеся просто перестают существовать./
 Федор Достоевский лорда Биконсфильда, по отцу и роду Дизраэли, сильно не любил. Впрочем, к лорду он относился без особой предвзятости. Вот Бенджамина Дизраэли классик словесности ненавидел. Читаем в дневнике писателя за 1977 год, в знаменитом кодексе жидобоев « Pro i contra»: « Я готов поверить, что лорд Биконсфильд сам, может быть, забыл о своем происхождении когда-то от испанских жидов ( наверно, однако, не забыл); но что он «руководил английской консервативной политикой» за последний год,    о т ч а с т и  с точки зрения жида, в этом, по-моему, нельзя сомневаться.»/
 Россия продолжала в тот год политику имперских захватов на Балканах и юге. Английская империя всячески препятствовала этому. Премьер-министр ее Королевского Величества последовательно и успешно исполнял свой долг перед Британией. В этом и заключалось, надо думать, его деятельность «с точки зрения жида». 
 Инстинкт шовиниста не обманул Достоевского. Уже через год, на Берлинском конгрессе, «потомок жидов» перечеркнул все усилия России в последней войне против турок. 
 Лорд Биконсфильд телеграфировал в Лондон: « Россией принят наш проект европейской границы с Турцией, военной прерогативы и политики султана».
 Русский канцлер Горчаков бессильно вздохнул на страницах своего доклада Александру Второму: « Мы пожертвовали сотней тысяч солдат и сотней миллионов рублей ни за что!»
  Горчаков не приписывал победу над ним еврею. Он понимал, что отбросил назад «русского орла» лорд Адмиралтейства. Идеологическую подоплеку момента, для массового пользования, обеспечил Федор Достоевский.
  По традиции все противодействие российской экспансии объяснялось, даже в те времена, неким заговором, «Протоколами сионских мудрецов». Впрочем, в конце века девятнадцатого, всего лишь «отчасти».
   Итак, история Дизраэли – Биконсфильда – интереснейший и поучительный пример еврейского ассимиляторства при полной невозможности уничтожить роковое «клеймо» своего рода. «Проклятия» – как говорят отчаявшиеся потомки Авраама. «Величия» – в чем убеждены их антиподы. 
 Джоан Комэй пишет: « Дизраэли, по всей видимости, не чувствовал никакого противоречия между своей номинальной принадлежностью к англиканской вере и гордостью за свое еврейское происхождение». 
 С «противоречием» этим он справился еще в молодости, путешествуя по Палестине. Будущий Биконсфильд сделал это способом обычным для людей порядочных, помышляющих не только о том, чтобы слиться с большинством, но и о том, как возвыситься. 
 У Гроба Господня, в Иерусалиме, он решил, что евреи остановились на пол пути, отказавшись от своего величия, не признав Бога Сына. Тем самым, они отказались от славы нации – спасительницы мира. 
 Эта схема и сегодня пригодна для обращения уходящих. Они уходят – и исчезают, не в силах понять, что весь народ просто не может уйти за ними, хотя бы той причине, что его задача не исчезнуть, а быть по ряду причин, о которых говорить нужно особо.  
 Молодому Дизраэли нужна была эта пошлая схема обращения, чтобы забыть о принудительном характере своего ухода. О насилие, неизбежно совершаемым большинством над меньшинством. Он стал Биконсфильдом только вследствие несовершенства мира нашего, а не во имя искупления греха. 
 Впрочем, насилие насилию рознь. Позор миру Европы, принудившего этого человека отречься от веры предков. Слава Британия, позволившей премьер-министру Империи гордиться своим  происхождением. 
 Как много в еврейской истории зависело от царствующих домов. В России традиционная юдофобия императорской фамилии, в конце концов, привела к устойчивому бытовому и государственному антисемитизму. В Англии, видимо, сам характер королевской власти исключал возможность погромного благословения сверху. И низы в этой стране, по сей день, свободны от повальной ненависти к еврею. 
 Не знаю, что тому виной: отличие англиканской церкви от православной, сам характер «просвещенной монархии», специфика экономических отношений…. Не знаю. Ясно одно: даже средневековая Англия чем-то не была похожа на остальную Европу, пропитанную до последней клетки своего организма шовинизмом, религиозной нетерпимостью и ксенофобией….
 Эдуард Первый выгнал из Англии всех евреев в 1290 году, но сделал это предельно корректно: без погромов, грабежа и насилия. Случился всего один эксцесс. Исторические хроники сохранили имя капитана корабля высадившего евреев среди моря, на отмели, с приказом звать Моисея. Несколько десятков изгнанников утонуло, но  нарушивший королевский указ капитан был демонстративно повешен.  

 Прошло три с половиной века. Пуритане в Англии одержали победу. Они чтили «Ветхий Завет» настолько, что  принимали еврейские имена и разыскивали исчезнувшие колена израильские. Народ с сочувственным любопытством стал относиться к неведомому племени, освещенному религиозной традицией. 

 В 1649 году Кромвель и Карл Второй скрепили своими подписями указ, дозволяющий детям Иакова право жительства в Английском Королевстве. 
 Вспомним, что через пол века Петр Первый, при всей симпатии к инородцам, не решился сделать подобный шаг, а черта оседлости была разрушена только в марте 1917 года. 
 Род Дизраэли не мог появиться в России. Он перебрался на Британские острова из Италии. Дед будущего лорда – тоже Бенджамин Дизраэли - до поры до времени был неудачливым дельцом, но блестящим человеком, а потому, бросив на весы судьбы свой последний капитал: красоту, обаяние и живой ум - удачно женился. Используя внушительное приданное жены, стал играть на фондовой бирже и вскоре разбогател. 
 Современники отмечают веселость и благодушие этого человека. Для нас же важно то, что принес он в Англию не традицию своего рода, а обычаи и культуру  – Италийского полуострова. 
 Сад свой разбил Дизраэли на итальянский манер. В саду этом устраивал пиршество с макаронами, и услаждал слух гостей игрой на мандолине. 
 Добрый этот человек сторонился евреев не по своей воле. Деньги на его преуспеяние дала жена. Эта красавица и богатая дама безмерно страдала по причине своего «низкого» происхождения. И всеми силами старалась внушить окружающим, что ее семья никакого отношения к евреям не имеет. Италия – другое дело. Быть итальянцем в Лондоне и почетно, и экзотично.
 Впрочем, дед будущего премьер-министра Английской империи тайком числился членом португальской, еврейской общины. И, опять же, скрывая это от жены, жертвовал в пользу синагоги деньги. 
 До крещения знаменитого рода было еще далеко, потому единственный сын Бенджамена и Сарры получил имя Исаак. Рос он ребенком тихим и книжным. Терпеть не мог «запах денег» и презирал меркантильные наклонности отца. В тринадцать лет написал поэму « О вреде коммерции, являющейся причиной порчи человека». Отец, биржевой маклер, поэму эту прочел, и оставил попытки воспитать наследника, согласно своим установкам. Он любил сына и предоставил тому возможность «жить по душе». 
 Исаак воспользовался этим. Он выбрал иной путь, чтобы примкнуть к большинству. Исаак Дизраэле отказался от макарон и мандолины. Всю свою жизнь он просидел в библиотеке Британского музея, сочиняя, мудро примирившись с отсутствием таланта, компилятивные сборники литературных анекдотов. 
 В тридцать пять лет он отвлекся от чтения и писания, женившись на кроткой и наивной еврейке. Книги он читал английские, писал на языке Шекспира, но «предрассудки» рода все еще тяготели над ним.
   Пошли дети. Еврейские дети. В 1804 году родился будущий лорд Королевства, названный в честь деда и против правил  традиции. Старик в тот год был еще жив. 
 Впрочем, как пишут, единственной религией Исаака Дизраэли было преклонение перед Стюартами и ненависть к пуританам. Но порядок, заведенный отцом, он поддерживал, был также приписан к местной синагоге и платил налоги. 
 Отец пустил к сыну Бенджамину раввина с уроками иврита, но сам противился любому иудейскому обряду. 
 Держал, так сказать, дистанцию. Из уважения к его литературным опытам евреи общины решили выбрать Исаака своим председателем. Он ответил им в несвойственной его характеру, гневной манере: « Человек, который жил всегда вдали от вашей среды, который ведет уединенную жизнь  не может участвовать в ваших суждениях. В своих современных формах они убивают, а не вызывают религиозные эмоции. Я допускаю некоторые ваши обряды, но ни в коем случае не могу брать на себя какие-либо обязанности в вашей среде».
 Дед Бенджамена перестал быть евреем, но так и не стал христианином. Его отец продолжил дрейф к окончательному, как ему казалось, уходу от религии предков. 
 В начальных классах будущий лорд Биконсфильд откровенно страдал от своего еврейства. Он родился лидером. Он хотел быть лидером, но вскоре стал объектом насмешек и понял свою чуждость в толпе белокурых и голубоглазых мальчишек. Он невзлюбил единственного еврея - ученика в школе, где юный Дизраэли учился. Этот тихий мальчик напоминал ему о своей собственной обреченности. 
 Бенджамен постоянно стремился выпытать у отца тайну социального проклятия. Здесь я приведу цитату из книги Андре Моруа о Дизраэли: « Исаак д*Израэли, философ - вольтерианец, пожимал плечами. Все это ничего не значило. Предрассудки. Он лично нисколько не стыдился своего еврейства. Наоборот, он всегда с гордостью говорил о древности своей расы. Но он считал совершенно бессмысленным в век рационализма придерживаться обычаев и верований, которые соответствовали несколько тысяч лет назад потребностям и умственному развитию арабского кочевого племени».
  Как мало меняется со временем философия нашего бегства от самих себя. Случай с Дизраэли был характерен уважением к религии своих предков и своему роду. Напомним, он хотел слиться с большинством, чтобы возвыситься.
 « Жизнь слишком коротка, - писал Дизраэли. – « Чтобы быть незначительной».
 Англия, в ответ на компромисс крещения, предоставила ему такую возможность. Но в других случаях отказ был сродни прямому предательству. Евреи-выкресты в Германии, Франции, Польше, России активно пополняли ряды юдофобов. 
 Впрочем, не думаю, что среда в данном случае имеет такую уж определяющую роль. Даже в Еврейском государстве ассимилянты – антисемиты – дело обычное. 
 Но вернемся к Дизраэли. Исаак (некоторые источники его почему-то называют Айзеком)  крестил все свое семейство в 1817 году, как раз в год бар-мицвы своего сына Бенджамена. Крещение стало первой ступенькой карьеры будущего лорда. Евреи и католики в Англии тех времен были лишены гражданских прав. Только в 1858 году  Лионель Ротшильд был допущен в Британский парламент.
 Впрочем, Дизраэли только казалось, что крещение навеки обезопасит его от агрессии большинства. Он был «громким» человеком. Он писал книги. О мечтал серьезно заняться политикой. И ему напомнили, кто он такой и откуда. 
 Привожу отрывок из речи известного в те годы ирландского трибуна О* Кеннели: « Возможно евреи были народом, избранным Богом, тем не менее в числе их несомненно были нечестивцы; Дизраэли, вероятно, потомок одного из них. У него характер того озлобленного разбойника, который умер на кресте рядом с Иисусом». 
 Дизраэли метал громы и молнии. Его, вопреки всему, продолжали ненавидеть, как еврея. Он вызвал на дуэль «дикаря» О*Кеннели, но «дикарь» не счел ровней себе жалкого еврея, и от поединка отказался…. Пройдут годы. Дизраэли станет лордом Биконсфильдом, но титул свой он и не подумает использовать для столь низменных целей. 
 В молодости свой еврейский аристократизм он отстаивал на страницах своих сочинений. Герой лучшего романа Дизраэли « Конингсби» – еврей Сидония – образ почти идеальный. Писатель говорит его голосом. Вот он – живой голос Дизраэли: « Перед могуществом общественного мнения, что значит человек?» – спрашивает Конингсби. « Он божественен», - отвечает Сидония. « какую цель должна преследовать юность?» « Она должна пытаться создать такую форму правления, которую народ любил бы, а не только терпел. Юность должна обладать героическим честолюбием. Без честолюбие никакое государство непрочно, а политическая жизнь все равно, что жаркое без соли. Без него корона – пустое украшение, церковь – административный орган, а конституция – пустая мечта". 
 Все естественно собирается в венок: жизнь должна быть значительной, человек – божественен и должен быть наделен героическим честолюбием. 

 Это его программа на всю жизнь. Гордыня? может быть. Но теперь становится понятным, почему Достоевский считал, что руководит лорд Биконсфильд Англией  «о т ч а с т и с точки зрения жида». В программе Дизраэли слишком много личного и мало слов о троне, родине, патриотизме.              

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..