ВСЕГО ДВАДЦАТЬ МИНУТ Рассказ

 Лишь огромные, бетонные блоки уродовали мирный, тихий, уютный  пейзаж Иудеи. Вооруженные люди в форме небрежно взглянули на машину, медленно огибающую преграду. Элина кивнула одному из парней, солдат поднял в знак приветствия указательный палец.

-         Это он… что? – запнувшись, спросил Борис.

-         Что «что»? – чуть повернулась к спутнику Элина.

-         Палец показал? – тяжко вздохнув, спросил Борис.

-         Впереди чисто, но будь внимательна, - растолковала Элина. – Обычное дело.

 Они познакомились в Иерусалиме. Элине сразу понравился Борис. Ей всегда нравились голубоглазые, крепкие, уверенные в себе парни. Понравилась его улыбка, и смелость, с какой он обратился к незнакомой девушке на плохом иврите.

-         Такая как ты, - сказал парень, – не имеет права сидеть в кафе одна.

-         Расскажи, какая я? – спросила Элина.

Вот тут он стал смешно путаться в словах незнакомой речи.

-         Говори по-русски, - разрешила Элина. – Я пойму.

И Борис так обрадовался, будто ему разрешили абсолютно все, а не только дали право на родную речь.

 Он сразу же рассказал Элине, что в Израиле всего лишь два года. Приехал один. В Москве окончил Текстильный институт, а теперь мечтает устроиться по специальности. В армии русской он служил, но всего год в технических частях аэродрома.  Израиль Борису очень нравится, но больше всего нравятся ему девушки в Израиле. И он твердо намерен жениться, создать семью и родить детей.

-         Теперь расскажи о себе? – потребовал Борис.

-         Я – сабра, - сказала Элина. – Мои родители приехали в Израиль давно, еще в семидесятых, но они всегда говорили по-русски, читали русские книги, и мои первые слова были русскими словами. Они мне говорили, что  язык Пушкина и Толстого – великий язык. И нет его вины в том, что на этом языке говорят антисемиты и стукачи…. Я только забыла, кто такие стукачи?

-         Барабанщики, - сказал Борис и засмеялся так открыто и радостно, что Элина невольно поддержала его, и не стала спрашивать, почему барабанщики могут бросить тень на русский язык.

Потом она рассказала Борису, что в армии  отслужила два года назад, а теперь учится в Иерусалимском университете, хочет заниматься физикой, и намерена изобрести новые неминеральные энергетические источники.

-         Ты такая серьезная, - сказал Борис. - В Израиле никогда по внешнему виду не определишь человека.

-         У меня внешний вид несерьезный? – улыбнулась Элина.

-         Нет, что ты! – испугался Борис. – Просто ты очень красивая.

 И эта находчивость парня из России  понравилась Элине. Странным показалось только одно: Борис слишком часто поглядывал на дверь кафе.

-         Ты ждешь кого-то? – спросила Элина.

-         Да нет, - отмахнулся Борис. – Просто так…. А вдруг я первым замечу террориста.

-         И что ты сделаешь, если заметишь? – спросила Элина.

-         Подойду сзади, и стукну его по башке чем-нибудь тяжелым, - отрапортовал ее случайный знакомый.

Элина только улыбнулась в ответ. Этот парень нравился ей все больше и больше. Что-то в нем было милое, доброе, бесшабашное, и чистая, русская речь Бориса так напоминала голос родителей.

 Он будто разгадал мысли Элины, и стиснул ее обнаженное колено сильными пальцами.

-         Ты мне нравишься, - сказал Борис. – Еще пять минут и я в тебя влюблюсь….Только скажи, почему тебя зовут так странно?

-         Это смешная история, - сказала Элина. – Мою бабушку звали почти также: Элена. Вот меня и назвали в ее честь, а потом выяснилось, что это имя придумали в честь Энгельса и Ленина, а мои родители  не любили этих людей, и они поменяли одну букву в моем имени – так я стала Элиной.

    Они говорили о пустяках, но думали, конечно, совсем о другом. В этих мыслях Элина и Борис уже были в объятиях друг у друга – нагие и счастливые.

-         Я снимаю квартиру с одним парнем, - сказал, прокашлявшись, Борис. – К нему сейчас родичи приехали из Ростова…. А ты где живешь?

-         Здесь, недалеко, - ответила Элина. – Минут сорок езды.

-         Автобусом?

-         Зачем? У меня машина.

-         А парень у тебя есть?

-         Был, - ответила Элина. – Сейчас нет.

-         Пригласи меня в гости, - сказал Борис.

-         Поехали, - просто ответила девушка.

 В машине они сразу же поцеловались. Поцелуй оказался таким долгим, что Элина попросила: « Не нужно больше. У меня голова кружится. Я не смогу вести машину».

-         Договорились, - сказал Борис. – Могу и подождать… Ты с родителями живешь?

-         Да, - сказала Элина, - но они сейчас уехали в Париж, в отпуск.

-         Отлично! – воскликнул Борис. – Это замечательно, когда родители отдыхают в Париже.

  Они свернули к Модеину.

-         Долго еще ехать? – спросил Борис.

-         Ты нетерпелив, - улыбнулась Элина.

-         Да нет, - повернулся к ней Борис. – Просто те пять минут давно прошли, и я уже влюблен в тебя без памяти. Еще пять минут, и я предложу тебе руку и сердце.

-         Руку и сердце – это когда женятся? – спросила Элина.

-         Точно! – ответил Борис. – Так сколько еще ехать?

-         Минут десять до поста, а там пол часа, не больше, - сказала Элина.

-         До какого поста? – после долгой паузы спросил Борис.

-         Ну, перед въездом на территорию всегда пост, - объяснила Элина.

-         Постой, - тихо произнес ее спутник. – Ты что, на территориях живешь?

-         Ну да, - подтвердила Элина. – В поселении. Ты не одобряешь?

-         Нет, почему? – буркнул Борис. – Каждый живет там, где ему нравится…. Я только не понимаю зачем?

-         Что «зачем»? – спросила Элина, притормаживая у поста.

-         Зачем жить в поселении, рискуя жизнью, когда в самом Израиле столько красивых городов?

-         Это длинная история, - сказала Элина. – Так просто не объяснишь.

Они миновали пост, и почти сразу же перед ними открылись лесистые холмы, освещенные закатным солнцем, черные козы, пасущиеся  на склонах, оливковая роща на окраине арабской деревушки.

 Борис молчал. Девушка чуть повернула голову и наткнулась на совсем чужое, бледное, окаменевшее лицо случайного спутника.

-         Не бойся, - как-то по инерции сказала она. – Все будет в порядке. У меня и пистолет есть. – Вот смотри, - и она отбросила дверцу «бардачка».

 Борис пристально, не мигая, смотрел на оружие.

-         Я не понимаю! – вдруг, каким каким-то не своим голосом, произнес он. – Я не понимаю, почему дорогу не контролируют вертолеты. Здесь полно террористов. Везде живут арабы. Дорогу должны контролировать вертолеты.

 Элина молчала. Опыт жизни в поселении у нее был большой, и она сразу поняла, что везет к себе домой обыкновенного труса.

-         Камни они чаще бросают, - сказала Элина. – Стреляют реже. Но стекла у меня пластмассовые….

-         Пластмассовые? – переспросил Борис, и вдруг закричал. – Да здесь в танке ездить нужно!

Элина тяжело вздохнула.

-         Нет у поселенцев танков, - сказала она. – Вот на том месте, сразу за поворотом, они обстреляли машину Роувена. Ровка погиб сразу. Сарра два месяца провалялась в больнице. Она потом Бога благодарила, что  не взяла с собой детей.

Борис молчал. Он так глухо молчал, будто рядом с Элиной образовалось пустое место.

-         Сейчас по ущелью проскочим, - сказала девушка. – Шесть месяцев назад они сбросили бетонный блок на машину Даниэля. Он чудом остался жив, погибла сестра Дани… Ей пятнадцать лет только исполнилось.

-         Ты должна была меня предупредить, что живешь на оккупированных территориях, - сдавленно произнес Борис. – Ты не имела права. Ты должна была предупредить.

-         Извини, – сказала Элина. – Наверно потеряла голову. Ты в любви клялся и обещал жениться. Я сама забыла, где живу.

-         Нет, это ты специально, - сказал Борис. – Вы так специально делаете, чтобы доказать…. Чтобы людей приманить, - он снова закричал. – Это чужая земля! Понимаешь ты, чужая!

-         Но почему – спокойно спросила Элина. – Почему чужая, если я здесь живу?

-         Ты сумасшедшая, - пробормотал побелевшими губами Борис, и снова застыл, но на этот раз лицо его было искажено не только душевной, но и физической мукой.

-         Останови! – вдруг потребовал Борис.

-         Здесь нельзя останавливаться, опасно.

-         Останови… Я хочу, - и вдруг он сорвался на грубость. – Не могу терпеть, я ссать хочу!  

 Машина выскочила на открытое место, и Элина притормозила. Борис, озираясь, выскочил из машины. Сразу же, рядом с колесом, он расстегнул ширинку джинсов. Парень мочился долго и шумно…. Потом он молча сел рядом с Элиной. Девушка развернула машину.

-         Куда? – спросил Борис.

-         Обратно, - сказала она.

Парень промолчал. Вскоре они миновали пост, выскочили на трассу. Элина подвезла Бориса к автобусной остановке.

-         Отсюда любой маршрут до Иерусалима, - сказала она. – Выходи.

Парень сильно хлопнул дверцей. Он покинул салон, не прощаясь.

  Элине смертельно хотелось курить, но пачка оказалась пустой. Пришлось притормозить у поста.

-         Что, поссорились? – спросил загоревший до полной черноты солдат, протягивая девушке зажженную сигарету.

-         Нет, - сказал Элина, затягиваясь, – Он просто вспомнил, что должен встретить дядю на аэродроме, - она закашлялась. - Слушай, что за гадость ты куришь?

-         Отличные сигареты, только крепкие, - улыбнулся солдат. – Не сердись. Тебе не идет, когда ты сердишься.

-         Извини, - сказала Элина.

-         Да чего там. Ты езжай, солнце садится… В темноте сама знаешь, - сказал солдат, несущий службу  у бетонных блоков, контролирующих въезд на территории . Он был так молод - тот солдатик. Но он уже знал, как опасно ездить в темноте по отличной дороге, мимо лесистых холмов Иудеи, мимо пасущихся черных коз на склонах и оливковых рощ.