ЖИВАЯ КНИГА

«…и больше всего ему хочется сделать сейчас то, чем он так часто забавлялся в детстве, — сунуть в огонь прутик с леденцом, пока книги, как голуби, шелестя крыльями-страницами, умирают на крыльце и на лужайке перед домом, они взлетают в огненном вихре, и черный от копоти ветер уносит их прочь.

…А главная прелесть огня в том, что он уничтожает ответственность и последствия. Если проблема стала чересчур обременительной — в печку ее ».

Рей Брэдбери 

«451 градус по Фаренгейту»

"Перестанет ли существовать книга? Не заменится ли она приборами, демонстрирующими или читающими текст? Конечно, приборы (аппараты) очень нужны. Было бы прекрасно, если бы геолог мог захватить с собой сто, тысячу справочников в экспедицию в спичечный коробке или зимовщик взять с собой большую библиотеку просто для чтения. Но заменить собой книгу полностью эти приборы не смогут, как не смог заменить кинематограф театр ( а предсказывали), лошадь автомобиль, живой цветок искуснейшую подделку. Аппарат (прибор) может быть чрезвычайно удобным, но все же книга - живая" Дмитрий Лихачев, 1989 год.

Насмешливый взгляд. Он скользнул этим взглядом по шкафам с моей библиотекой и сказал:

— Зачем тебе все эти устаревшие носители?

— Не знаю, — сказал я. — Привык, наверно.

— Отвыкай, — посоветовал мой новый знакомый.

Регулярно делаю попытку отвыкнуть. Открываю в Интернете тот или иной текст и пробую читать. «Иной» текст (новости разного рода, интервью, досужие сплетни) прочитываю без труда. «Тот» (любой текст, написанный талантливой рукой) никак не могу одолеть. Повести Гоголя и Гофмана. Романы Толстого и Баль­зака, рассказы Чехова и Мопассана и многое-многое другое почему-то не поддается читке с экрана. Долго не мог понять, в чем тут дело. Только недавно, когда думал о превратностях судьбы Русской иерусалимской библиотеки, какие-то догадки появились.

История печатной книги коротка. Пять  веков — не срок даже для недлинной цивилизации человека. Что было прежде? Знаки на камне, глиняные таблички с клинописью, папирусы, береста… В общем, разные виды рукописей. И была Книга  книг. Ее и можно считать стартовой площадкой современной цивилизации в ее интеллектуальном, юридическом и религиозном смыслах. Культ Книги придумали древние иудеи в попытке противопоставить монотеизм — язычеству, слово — насилию, мысль — безумию, Закон — самосуду.

Необходимость массового пот­ребления привела к изобретению печатного станка, но революцию эту никак нельзя признать явлением качественным, скорее всего это был количественный переворот, не разрушивший главного в контакте человека с тайной «знакописи», не разорвавший цепочку: глаз — рука — текст.

Книга — это не только кладезь знаний того или иного качества, не просто развлечение, приносящее удовольствие. Книга — это предмет, который можно взять в руки, предмет, который становится твоей собственностью. К любой рукописи прошедших веков и тысячелетий человек мог притронуться пальцем. Любую рукопись мог сделать своей. Это чувство собственника становилось связующей нитью между автором и читателем.

Рабле, Свифт, Шекспир или Пушкин через феномен книги дарили себя людям. Вот почему  изобретение Гутенберга можно считать настоящей революцией. Ренессанс, а он был бы немыслим без Закона Божьего, Школы иудаизма и канонов христианства, неразрывен с культом книги. Книга была загадкой, тайной, текст которой прятался за обложкой.

Магия хорошей книги существует. В кодах ее текста не только ум, талант, сердце автора, но и  способность читателя мыслить и понимать, его любовь или ненависть. Книга не может быть живой без соучастия читателя, как не может расти и плодоносить на облаке самое замечательное дерево. Мир читателя — это та почва, без которой любая книга мертва.

Любое изобретение прошлого ничто без личностного начала. Первый башмак становился собственностью изобретателя, первая подкова, первый телеграфный аппарат, первое лекарство. Ученый, изобретатель, писатель, художник — все они производили товар и пытались продать его на рынке. И здесь покупатель становился собственником.

Тем или иным способом товар этот переходил из рук в руки: от человека к человеку. Продавец становился вре­менным посредником между про­изводителем и потребителем. Вре­менным — хочу подчеркнуть это.

Компьютер с Интернетом — это тот посредник, без которого я бессилен. Не знаю почему, но по отношению к этому гениальному изобретению человеческого ума у меня никак не может возникнуть чувства собственности.

Я понимаю, что купил это чудо за свои кровные, что принадлежит он только мне одному, но ничего не могу с собой поделать: этот хитрый ящик с экраном появился в моем доме, как властный посредник и продолжает им быть. Скорее, это компьютер владеет мной, а не я им. У меня нет выбора. Я уже не могу существовать без него, а он будет жить и без моих указаний и требований, урчать, светить синим глазом и быть готовым выдать любому, кто прикоснется к его кнопкам и клавишам просимый интеллектуальный корм.

В работе компьютер оказывает мне бесценную помощь, он способен радовать и развлекать меня, но никак не хочет становиться моей собственностью, чем-то родным, близким, понятным. Таким, как книга.

В юности почти четыре года работал на заводе токарем. Работа шла в три смены. Один и тот же станок принадлежал не только мне, но и двум другим работягам. Точно так же, как к тому станку «Красный пролетарий», я отношусь сегодня к моему компьютеру, хотя больше никто, кроме меня, не претендует на этот механизм.

Возможно, отнести это следует к моим личным проблемам контактов с разного рода  «железом». Тексты на экране монитора почему-то далеки от меня, как звезды в космосе, так же холодны и недостижимы.

Книги — другое дело. Вот этот потрепанный томик «Декамерона» достался мне лет тридцать назад. По­везло — попал прямо на вынос книг в букинистическом магазине. К «Де­ка­мерону» — фантастическая уда­ча — приобрел «Деревушку» Фолкнера, а за первое издание романов Булгакова отдал последние сорок рублей. Как мы тогда прожили до зарплаты, уже и не помню… В общем, это теперь «охота за книгами» стала легким шопингом, а когда-то была она наполнена высоким смыслом. И цена книги доходила до высот заоблачных.

Только, кажется, что было это совсем недавно, а на самом деле в прошлом веке, как раз накануне гибели империи Иоганна Гутенберга. Под­дан­ных в этой империи остается все меньше и меньше. Потребителей кни­ги хватает, читатели встречаются все реже и реже.

Считается, что крупнейшее книгохранилище Ближнего Востока на русском языке находится в Иерусалиме. 80 тысяч томов этой библиотеки — не только великое достижение местных энтузиастов книги, но, в определенной степени, и трагедия книжной бездомности. Уходят старики, а детям уже не нужны книги (и не только на русском языке). В худшем случае книги отправляются на свалку, в лучшем — на полки букинистических магазинов или в библиотеку.

Но и здесь петля на шее «Империи Гутенберга» продолжает затягиваться. Беда, переживаемая Ие­ру­са­лим­ской библиотекой не в том, что ей пришлось переезжать на новое, не столь завидное место. И не в тяжелейших хлопотах по переезду. Тра­гедия в том, что ни одному из многих русскоязычных толстосумов в Из­ра­и­ле не пришло в голову спасти старый, обжитый особняк библиотеки, заплатив за него всего два миллиона долларов.

Впрочем, все верно: человек состоятельный потому и богат, что не выбрасывает деньги на ветер. Ну, спасет он драгоценное хранилище книг, кому нужны эти устаревшие носители, когда нажал пару кнопок — и читай просимое, причем, как правило, бесплатно.

Только как тут не вспомнить мышеловку, в которой лежит бесплатный сыр. Интернет, как мне кажется, это те же 451 градус из романа Брэд­бери. Это тайный огонь, пожирающий книги.

Компьютер-посредник готов оказать вам услугу. Нет нужды записываться в библиотеку или искать нужную книгу в магазине. Все так легко и просто: читай и радуйся жизни.

А не получается. В моем случае, по крайней мере, не получается. Мне нужна собственность на книгу, я не умею владеть ей в виртуальном пространстве. Мне нужна связь руки и книги, и не только затем, чтобы переворачивать страницы, но и — карандаш в пальцах.

Мне необходимо не потребление книги, а соучастие в работе над ней с автором. Иначе чтение не имеет смысла.

Я, я, я, мне, мне, мне… Хватит! Ты просто устарел, как сами книги в твоей библиотеке. Ты вышел из моды, не соответствуешь веяниям времени. Готов согласиться, но, иной раз, нет ничего опаснее этой моды.

А вдруг откровенное забвение книги — всего лишь симптом общего кризиса гуманизма, толерантности, веры в будущее. А вдруг общество потребления и бездумный технократический ажиотаж атакуют саму цивилизацию человека на пару с фанатиками ислама. Вдруг именно в этой слабости культуры Запада и кроются элементы ее гибели? Боюсь, что догадка эта имеет право на жизнь.

Читатель! Перед тобой экран монитора с этой статьей. Ты, возможно, согласен с автором или считаешь его домыслы сущим бредом. Но не бросай печатный текст. Именно он — твоя защита в мире, который атакуют адепты язычества и средневековья. Если ты озабочен не только своим банковским счетом, то поймешь, что любое книгохранилище — это защита человека в человеке, защита твоей личности от всесожжения, блистательно описанного в романе Брэдбери.