Политика свободы. Недельная глава «Реэ»
Изложив общие принципы Завета, Моше переходит к его деталям, занимающим много глав, в том числе несколько недельных глав.
В начале пространного обзора законов, которыми Израиль будет руководствоваться в своей стране, а затем вновь, уже в конце, Моше ставит народ перед судьбоносным выбором.
В нашей недельной главе Моше формулирует его так: «Смотрите же, сегодня я предлагаю вам благословение или проклятие: благословение — если будете внимать заповедям Г‑спода, вашего Б‑га, которые я передаю вам сегодня, а проклятие — если не послушаете заповедей Г‑спода, вашего Б‑га, и свернете с пути, который я указываю вам сегодня, и последуете за другими богами, о которых вы и не знали» (Дварим, 11:26–28).
А в конце он формулирует выбор так: «Смотрите, я предлагаю вам сейчас: или жизнь и добро — или смерть и зло <…> Сегодня я призываю в свидетели небеса и землю, [предостерегая] вас: я предложил вам жизнь и смерть, благословение и проклятие. Выберите жизнь — и тогда вы и ваше потомство будете живы» (Дварим, 30:15, 19).
Маймонид рассматривает эти два фрагмента как доказательство нашей веры в свободу воли (Законы раскаяния, 5:3) . Так и есть. Но этим их значение не исчерпывается. В них также содержится политическая программа. Свобода индивида, о которой говорит Маймонид, и коллективный выбор, о котором говорит Моше, взаимосвязаны: если люди свободны, им требуется свободное общество, где они могут пользоваться своей свободой.
Книга Дварим — первая в истории попытка создать свободное общество.
Концепция Моше — глубоко политическая, но в некоем уникальном смысле. Не в смысле стремления к власти, не в смысле отстаивания интересов и самосохранения определенного класса или касты. Политическая — не в смысле воспевания и прославления своей нации, своего государства. За речами Моше не стоит мечта о славе, почете, экспансии или строительстве империи. Ни в одном слове не сквозит национализм в общепринятом значении этого слова. Моше не уверяет людей: «Наш народ — великий».
Он говорит им, что они бунтовали, что они согрешили и дорого поплатились за свое маловерие в эпизоде с лазутчиками: вступление в страну было отсрочено на сорок лет. Моше не победил бы на выборах: лидеры такого сорта, как он, на выборах не побеждают.
Вместо славословий Моше призывает народ к смирению и ответственному поведению. По сути, он говорит, что наш народ избран Б‑гом для великого эксперимента. Сумеем ли мы создать общество, непохожее на Египет и вообще на империи? Общество, не разделенное на правителей и подданных? Сумеем ли мы сохранить верность руке, которая со сверхчеловеческим могуществом направляет наши судьбы с того мгновения, когда я, Моше, впервые предстал перед фараоном и попросил освободить нас? Ибо если мы по‑настоящему веруем в Б‑га — не в Б‑га как абстрактное философское понятие, а в Б‑га, Чьим почерком написана наша история, Б‑га, Которому у горы Синай мы присягнули на верность, нашего единственного высшего правителя, — то нам по плечу великие дела.
Великие не в расхожем понимании, а в смысле «высоконравственные». Ибо если вся власть, все богатства, все могущество принадлежат Б‑гу, то их наличие или отсутствие — не основание для различий между людьми. В Его глазах каждый из нас одинаково драгоценен. Он поручил нам кормить бедняков и приглашать в наш круг сирот и вдов, безземельных левитов и неизраильтян‑чужеземцев, чтобы они проводили с нами наши праздники и дни отдохновения. Нам заповедано создать справедливое общество, которое чтит человеческое достоинство и свободу.
Моше настаивает на трех принципах. Во‑первых, мы свободные люди. Выбор за нами. Благословение или проклятие? Добро или зло? Верность или отступничество? Решайте сами, говорит Моше.
Никто никогда не определял в столь категоричных выражениях свободу не только индивида, но целого народа. То, что мы как индивиды стоим перед нравственным выбором, понять несложно. Перед таким выбором стояли Адам и Хава. И Каин. Выбор — неотделимая часть земного удела человека.
Но когда целому народу объявлено, что он стоит перед выбором, — это нечто новое. Тщетно оправдываться, ссылаясь на свое бессилие, говорит Моше, нет толку уверять: «Мы ничего не могли с собой поделать. Мы были в меньшинстве. Нас разгромили. Виноваты наши лидеры. Виноваты наши враги». Нет, говорит Моше, ваша судьба в ваших руках. Суверенная власть Б‑га не снимает ответственности с людей, наоборот, ставит ее во главу угла. Если вы храните верность Б‑гу, говорит Моше, то вы одержите верх над империями. Если же вы отступитесь от Б‑га, вам больше ничто не поможет — ни могучее войско, ни политические альянсы.
Если вы измените своему уникальному предназначению, если станете поклоняться богам окружающих народов, то сделаетесь такими же, как эти народы. Вас ждет судьба всех малых народов в эпоху сверхдержав. Не вините в своем поражении других людей, слепой случай или невезение. Выбор за вами; ответственность лежит только на вас.
Во‑вторых, мы несем коллективную ответственность. Фраза «все евреи ответственны друг за друга» относится к раввинистическому периоду, но сама эта мысль есть уже в Торе. Этот принцип тоже радикально нов. Иудаизму чужда теория, согласно которой историю творят «великие люди», в нем нет ничего похожего на то, что Томас Карлейль назвал «героями и почитанием героев». Судьба Израиля зависит от того ответа, который даст сам Израиль, выбирая путь. Даст весь Израиль — от «глав ваших колен, ваших старейшин и стражей» до ваших «дровосеков и водоносов» .
Из этого принципа возникло американское устойчивое выражение (не имеющее аналога в британском политическом лексиконе): «мы, народ».
В отличие от всех других народов Древнего мира и от большинства народов нынешних, народ Завета не полагал, что его судьбу предопределяют цари, императоры, придворные вельможи или правящая элита. Судьбу народа предопределяет каждый из нас, проводя в жизнь свои нравственные принципы, и мы — как субъекты нравственного действия — совместно в ответе за общее благо. Именно это подразумевал Майкл Уолцер, когда в своей книге «В тени Б‑га: политика в Еврейской Библии» назвал библейский Израиль «почти демократией».
Третий принцип — «Б‑гоцентричность» политики. В Древнем мире не существовало подходящего термина, так что Йосеф бен Матитьяу был вынужден изобрести свой. Он назвал это «теократией». Однако впоследствии слово «теократия» часто извращали и использовали в неверном значении — «власть духовенства, священнослужителей». В таком смысле Израиль теократией не был.
И здесь тоже приходит на ум американское устойчивое выражение: Израиль был «единой нацией под Б‑гом» .
Если концепцию, изложенную в книге Дварим, все‑таки выразить одним словом, то это будет не «теократия», а «номократия» — «власть законов, а не людей» .
Библейский Израиль — первый в истории пример попытки создания свободного общества. Правда, речь там шла о свободе не в нашем современном понимании, то есть не о свободе совести. Понятие «свобода совести» возникло в XVII веке в Европе, истерзанной столетием религиозных войн между католиками и протестантами. Свобода совести — попытка найти способ мирного сосуществования людей с разными религиозными убеждениями (в конкретном случае в XVII веке — сосуществования христиан, хотя и разных конфессий). Библейский Израиль не подсказывал решения этой проблемы.
Зато он подсказал ответы на другие вопросы. Как распределить свободу и ответственность между всеми поровну? Как ограничить полномочия правителей, чтобы они не порабощали широкие массы? Имеется в виду не только рабство в буквальном смысле, но и мобилизация рабочих на строительство монументальных зданий или воинов — на войну ради создания империй.
В XIX веке известный историк Актон справедливо заметил, что свобода, понимаемая в этом смысле, родилась в библейском Израиле: «Государство древних евреев представляло собой федерацию, державшуюся не на политическом авторитете власти, а на племенном и религиозном единстве, и основанную не на применении силы, а на добровольном завете с Б‑гом <…> Трон опирался на соглашение, и царь не получал вместе с ним права предписывать законы народу, не признающему иного законодателя, кроме Б‑га <…> Одержимые духом подвижники, взращенные под сенью непрерывной череды пророчеств против узурпации и тирании, неизменно призывали помнить, что законы даны небом и стоят выше греховных земных правителей <…> Так библейский народ своим примером проложил пути, аналогичные всем последующим путям обретения свободы» .
Это великолепная, мощная, дерзкая идея. Если наш единственный высший правитель — Б‑г, то любая власть людей — власть делегированная, ограниченная, сдерживаемая нравственными правилами.
Евреи первыми поверили, что целый народ способен управлять собой сам в духе свободы и равного достоинства всех людей. Это никак не связано с типом политического устройства (евреи перепробовали все типы — монархию, олигархию, демократию), зато всецело связано с идеей коллективной нравственной ответственности.
Евреи пока не осуществили в полной мере эту концепцию, но никогда не переставали ею вдохновляться. Слова Моше и сегодня побуждают нас к усилиям. Б‑г дал нам свободу. Так давайте воспользуемся нашей свободой, чтобы построить справедливое, щедрое, милосердное общество. Б‑г не сделает этого за нас. Но Он научил нас, как это сделать. Как сказал Моше, выбор за нами.
Комментариев нет:
Отправить комментарий