Время выхода в эфир: 08 ОКТЯБРЯ 2021, 19:07
Е.Бунтман― Добрый вечер! Это по «Особое мнение». Я ее ведущий Евгений Бунтман. А напротив меня — Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты», Нобелевский лауреат. Здравствуйте! Странно это слышать про Нобелевского лауреата.
Д.Муратов― Вот голос Бунтмана-старшего, когда им говорит Бунтман-младший слушать интересней.
Е.Бунтман― Нет, ну давайте все-таки про Нобеля. Как вы об этом узнали и какая-то первая реакция?
Д.Муратов― Я ругался с Милашиной, специальным корреспондентом «Новой газеты» по телефону. И в это время было несколько звонков из Осло. Но только человек безрассудный скажет Милашиной: «Подожди, я поговорю с Осло, а потом мы с тобой доругаемся. И поэтому мне потом позвонила наша пресс-служба Надя Просенкова, сказала, что нас объявили. Вот Нобелевская премия.
Е.Бунтман― Нобелевская премия мира. Как теперь жизнь изменится у вас, у «Новой газеты»?
Д.Муратов― Не знаю, спросил у меня об этом через месяц. Ах, у вас же в эфире Венедиктов говорит, что мы должны говорить на вы, правильно?
Е.Бунтман― Нет, можно и на ты.
Д.Муратов― Ну, значит, проси меня об этом через месяц. Я не знаю, как.
Е.Бунтман― Тот же самый Венедиктов вышеупомянутый, говорит, что для «Новой газеты»…
Д.Муратов― А теперь всегда надо Венедиктова называть «вышеупомянутый»?
Е.Бунтман― Если упоминаем выше, то вышеупомянутый.
Д.Муратов― Хорошо.
Е.Бунтман― Это броня — Нобелевская премия мира?
Д.Муратов― Не ко мне же вопрос. Меня сегодня несколько раз спрашивали типа: «Коснется ли вас теперь тренд, связанный с тем, что медиа подвергают репрессиям?» Я не знаю, потому что это вопрос точно не ко мне. Сегодня, когда мне позвонил один из высокопоставленных российских руководителей поздравить с премией, я просил…
Е.Бунтман― А кто, если не секрет? Секрет?
Д.Муратов― А черт его знает, я не знаю. Может быть, секрет, может быть, не секрет. Я не знаю. Видите ли, любое слово, которое я говорю, вызывает какой-то немедленный троллинг. И вот зачем мне это? Но я тебе скажу после эфира.
Е.Бунтман― Хорошо.
Д.Муратов― Их три было. Три человека позвонили. И я у каждого спросил: «А правда, что если мы получим иностранные деньги — ну, Нобелевская премия — это иностранное финансирование?..
Е.Бунтман― Иностранное.
Д.Муратов― «То нас объявят иностранными агентами?» И ни один из этих трех влиятельных и добрых людей не сказал мне: «Конечно, нет». Мне говорили: «Ну, наверное», «Ну, может быть нет…».
Е.Бунтман― Это один из первых вопросов, которые вам задают слушатели, признают ли иноагентом за премию.
Д.Муратов― Слушайте, но отказываться мы не будем. Вот это я сразу могу сказать. У меня множество советчиков, которые говорят: «Надо отказаться». Я не Пастернак. Мы не поэты, мы простые, спокойные профессиональные российские журналисты. Мы премию возьмем. Больше того, Женя, я тебе могу сказать, что мы сегодня прикидывали в редакции. Я вот сейчас еду из редакции, где мы обливали друг друга шампанским, поэтому вид, конечно, этого пиджака взывает недоверие. Ну, так вот, мы точно поможем независимым медиа…
Е.Бунтман― Кому-то конкретному?
Д.Муратов― Я не буду говорить. Те самым, которых объявили плохими, нежелательными и всякими разными. Для нас это важная история. Второе: мы поможем хоспису «Вера». Сегодня 15 лет с дня возникновения первого российского хосписа, который создала Вера Милионщикова. Это одна из самых великих, масштабных гуманистических историй в нашей стране. И сейчас этот хоспис ведет ее дочка Нюта Федермессер. И третье: мы, безусловно, поможем точно каким-то вкладом из этой премии детям, у которых редкие заболевания, которыми сейчас занимается фонд «Круг добра». И мы хотим еще и поучаствовать в это. Ты, наверное, видел, мы почти что уже два года занимаемся детьми со спинально мышечной атрофией. Многократно эфира на «Эхе» мои были тоже посвящены этой теме. Теперь возникла история, что есть еще и молодые взрослые, те, кто получает лекарства до 18 лет — Спинразу, Залгезсму, Рисдиплам, — они до 18 лет получают, а после 18 нет. И что делать? И мы, конечно, сегодня это обсуждали в редакции очень активно. И прямо это единодушное мнение — то, о чем я сейчас говорю.
Д.Муратов: Отказываться мы не будем. У меня множество советчиков, которые говорят: «Надо отказаться». Я не Пастернак
Е.Бунтман― Много сегодня было вопросов именно про «Круг добра», что это фонд, основанный Путиным. Это не смущает?
Д.Муратов― Это фонд, который помогает детям. У нас чего только в стране не основано Путиным. И я не вижу никакой проблемы в том, что отец Александр Ткаченко, что Ксения Раппопорт, Константин Хабенский, — эти люди входят в попечительский совет фонда «Круг добра». Они открыли для нас все двери. У нас была определенная недоверчивость. Но последние несколько дней Лиза Кирпанова — это очень колючий, очень умный, очень как бы в отрицалово, как сказали бы, настроенный человек, который ничего не берет на веру, поскольку она сталкивается с людскими страданиями. Она не может просто так поверить на слово. Лзиа Кирпанова несколько днй проработала (три, по-моему, дня) она уже проработала внутри фонда «Круг добра». Я не все успел у нее узнать, но ее профессиональное впечатление, что это фонд помогает людям.
Е.Бунтман― На редакцию что-нибудь оставите? Себе, на редакцию?
Д.Муратов― Себе — нет. Это исключено. Женя, надо понимать, эта премия не моя.
Е.Бунтман― Вообще, какой у нее сейчас размер, у Нобелевской премии?
Д.Муратов― Я не знаю. Ну, какой-то большой. А можно попросить ваших новостников узнать? И никто не спросил, и я не узнал, и какой он не знаю. Ну, просто не знаю.
Е.Бунтман― Какая-то большая сумма.
Д.Муратов― Какая-то, наверное, большая сумма. Она же не символична, она какая-то влиятельная сумма. Я из этой суммы категорически не получаю ничего. Это исключено. Потому что, конечно, это премия редакции. Это премия наших павших, в первую очередь. Наших павших: Игоря Домникова, Юрия Щекочихина — я просто буду повторять эти имена — Анны Степановны Политковской, Насти Бабуровой, Стаса Маркелова, Наташи Эстемировой. И не только их. Это еще и те, кто умер на своем рабочем месте из-за того, что была война и шла война, и идет на востоке Украины. Например, Нугзар Микеладзе, каждый раз посылая своего сотрудника на войну, он испытывал какие-то гигантские стрессы. Ушел Нугзар, он основатель газеты. Ушла Зоя Ярошук, Зоя Ярошук, наша королева. Зоя умерла. Кстати, Зоя уходила в хосписе «Вера». У нее был рак легких. Зоя ушла. Вот благодаря им. Будет нечестно сказать, что это только премия мертвым. Это еще и премия тем блистательным абсолютно людям, которые ходят по нашим этажам в редакции «Новой газеты».
Д.Муратов: Я из этой суммы категорически не получаю ничего. Это исключено
Е.Бунтман― А почему дали конкретно вам, а не редакции «Новой газеты»?
Д.Муратов― А я же не знаю, я вообще ничего не знаю.
Е.Бунтман― Может быть, есть какие-то предположения.
Д.Муратов― Женя, у меня нет никаких предположений. Ну, правда. Вопрос не ко мне. По мне, так плохо, по мне, так неправильно, по мне, так надо было давать газете. Но, видимо, они так задолбались давать премию организациям, что, в конце концов, решили дать физическим лицам.
Я, кстати, с огромным интересом прочитал про свою коллегу, которая тоже получила сегодня…
Е.Бунтман― Мария Ресса.
Д.Муратов― Да, Мария Ресса из Филиппин. И я с огромным интересом почитал, как она выстраивает свое медиа на борьбу с коррупцией, на то, что элиты должны жить по тем же законам, как и народ. И я ее просто со всей силы искренне поздравляю. И это не в ответ на ее поздравление. Она нас читает и знает. А просто потому, что она очень крута.
Е.Бунтман― Вы упомянули, что эта премия на двоих — здесь, в России и Филиппины. Это, может быть, сигнал какой-то, что Россия по свободе прессы где-то там, где Филиппины, где Мьянма, Беларусь?
Д.Муратов― Я вот про рейтинги не знаю. Но я знаю вот про что — то, что в отношении медиа в России ведется крайне репрессивная политика, осуществляет ее тайная полиция, ФСБ; преследуют российских журналистов, назначают их физическими лицами иностранными агентами, преследуют медиа-стартапы, те, которые сделаны на коленке, но вырастились в хорошие, просто прямо настоящие истории.
Я вот сегодня только понял, Женя, вот цензура в отношении медиа и убийство медиа — это неверие в народ. Типа народ не разберется. Ему не то дают читать, не то показывают. Наш народ такой глупый какой-то такой. Но это же неправда.
Е.Бунтман― Вы думаете, что это для народа метка «иностранный агент»?
Д.Муратов― Я думаю, что, конечно, да. Это людям объяснять: «Не верьте, не верьте». Как будто люди сам не разберутся.
А вторая вещь — я как-то говорил об этом с вашим главным редактором Алексеем Венедиктовым, — видите ли, у несколько в Государственной думе, в парламенте, там, где должны быть представлены интересы всего народа, не представлены интересы достаточно многочисленного меньшинства — 15-18 миллионов человек. У них нет фракции в парламенте, у них нету выразителей их интересов. И именно российские медиа последние несколько лет и являются представителями меньшинства. Именно они выражают точку зрения меньшинства. Именно их читает это меньшинство. Это же на самом деле борьба с медиа — это не борьба с медиа, это борьба с народом, его частью.
Е.Бунтман― Присуждение вам Нобелевской премии мира — это сигнал властям российским, в том числе?
Д.Муратов― Откуда я знаю, Женя? Я не знаю, кто какие сигналы подает, кто находится в каком жюри. По протоколам, как мне сегодня объяснили, только, по-моему, через 50 лет мы чего-то узнаем. Поэтому какой кому сигнал, мне неизвестно.
Д.Муратов: Цензура в отношении медиа и убийство медиа — это неверие в народ
Е.Бунтман― Но хорошо, для вас это сигнал, что «Новая газета» очень хорошая или что у нас с прессой, все очень плохо сейчас? Это пьедестал или палочка, которую протягивают, соломинка, не знаю, утопающей российской прессе?
Д.Муратов― Я скажу вот что. Я говорил сейчас об этом в эфире. Это знак огромного уважения, феерического, фантастического уважения к нашим павшим — к Юрию Щекочихину, который был отравлен чем-то типа «Новичка», мы не знаем точно этот яд. Но на нем не осталось кожи. У него только на гениталиях осталось немного кожи — у Юры Щекочихина. Он был тем человеком, который помимо того, что был заместителем главного редактора «Новой газеты», он был еще сопредседателем комиссии по противодействию коррупции в Государственной думе. Это он занимался расследованием о «Гранде» и «Трех китах», гигантской, невероятных размеров контрабанды, в которой были замешаны деньги, наркотики, чекисты, Bank of New York и все остальное. И Юра был убит, мой ближайший друг, понимаешь? Я считаю, что это дань уважения ему. Я напомню, что он в последние свои дни — мне не дали к нему пройти, получается это было такое специальное помещение, где до этого умер Иван Кивелиди, отравленный «Новичком».
Аня Политковская — тот человек, который хотел спасти задолжников «Беслана», говорила о том, что Масхадов меняет себя на детей в школе №1. Сначала была отравлена там. Выжила чудом. А потом была расстреляна в подъезде дома на улице Лесная ровно 15 лет и 1 день назад.
Игорь Домников, которого убила банда тагерьяновских. Забили молотками в подъезде, в квартире, которую только-только купила редакция. Он был забит гигантскими кувалдами теми же людьми, которые до этого убили, например, финансового директора КамАЗа или директора «Газпром Авиа». Это была банда квалифицированных наемных… господи, чуть не сказал, вынесли бы вам предупреждение. Извините.
Е.Бунтман― Ничего, ничего.
Д.Муратов― Настя Бабурова вступилась за Стаса Маркелова, когда увидела, что на него направлены стволы, после того, как они вышли из пресс-центра на Пречистенке. Стас защищал нас по многим делам, в том числе, в Чечне. Он вел дела по фашистским бандам. Он вел дела по БОРНу — это боевая организация российских нацистов, что-то такое.
Е.Бунтман― Русских националистов.
Д.Муратов― Убийцы Наташи Эстемировой, которая была ближайшей подругой, информатором, проводником Ани Политковской. Она была убита. По дороге в Ингушетию ее схватили возле дома и расстреляли в машине. Убили ее в машине, в «Жигулях». Наташу Эстемирова. Вот про кого эта премия.
Е.Бунтман― Дело Политковской. Сколько раз вы вспоминали. Есть ли какая-то перспектива сейчас, в этой реальности все-таки продолжить. Заказчик так и не найден, а сроки давности вышли вчера.
Д.Муратов: Наши сведения: это дело не ведется, оно спущено с того этажа, где сидят «важняки»
Д.Муратов― Вчера. По нашему уголовному законодательству срок истечение ответственности по убийству истекает через 15 лет. Вчера было 15 лет. Мы отправил заранее запрос в Следственный комитет на имя Бастрыкина. И вчера мы получили ответ. В нашем запросе формулировалось три главных вопроса. Первое: следствие будет продолжено или нет? Второе: Если будет продолжено, то кто следователь? Даже остановимся на этих двух. Не важно. Так вот мы получили вчера в день 15-й годовщины убийства Анны Степановны Политковской ответ от Следственного комитета.
Е.Бунтман― Какой же он?
Д.Муратов― Он такой: «Следствие продолжается». Но ни следственную группу, ни следователя нам не указали. Наши сведения: это дело не ведется, оно спущено с того этажа, где сидят «важняки» — а это было одно из самых важных политических, громких убийств в России. Президент страны в Дрездене на пресс-конференции сказал, что «они должны быть найдены и изобличены», — дословно цитирую. Но это дело спущено с верхних этажей на нижние этажи.
Е.Бунтман― То есть это отписка — то, что вы получили.
Д.Муратов― Я полагаю, что да. Но ближайшее время нам это покажет. В конце концов, сама редакция опубликовала фильм. Вчера вышел фильм «Новой газеты» об Анне Политковской «Как убили Анну». Он вышел. На мой взгляд, это потрясающая абсолютно работа. Режиссером этого фильма была Аня Артемьева. На мой взгляд, это замечательное кино. И этот фильм заново воспроизводит те обстоятельства, и открывает новые обстоятельства. Да, это газета начала ключевого свидетеля по делу. И этот ключевой свидетель по делу говорит — у него забрюлено лицо, — мы будем настаивать на продолжении этого расследования.
Мне сегодня Венедиктов сбросил мне «Сказано на «Эха» — вот эту вашу твиттерную рубрику, где Песков, который, безусловно, является голосом президента, а не голосом самого Дмитрия Сергеевича Пескова только, он говорит, что по этому делу самое главное — это не то, что прошли сроки давности, а то, что должны быть, безусловно, мне «Сказано на «Эха» — вот эту вашу твиттерную рубрику, где Песков, который, безусловно, является голосом президента, а не голосом самого Дмитрия Сергеевича Пескова только, он говорит, что по этому делу самое главное — это не то, что прошли сроки давности, а то, что должны быть, безусловно, наказаны убийцы, найдет заказчик. Ну, вот посмотрим, как это дальше будет. Мы в свою очередь будем продолжать.
Е.Бунтман― Песков сегодня поздравил вас.
Д.Муратов― Я еще не прочитал.
Е.Бунтман― Я могу прочитать…
Д.Муратов― Спасибо. Мне встать или?..
Е.Бунтман― Нет, я просто маленькую цитату. Сидите, пожалуйста. «Он — в смысле Дмитрий Муратов, — последовательно работает по своим идеалам, он привержен своим идеалам, он талантлив, он смел, мы его поздравляем». Дмитрий Песков.
Д.Муратов― Большое спасибо, Дмитрий Сергеевич. Все сказанное, безусловно, является правдой.
Е.Бунтман― И с идеалами тоже. Идеалов не предаете.
Д.Муратов― У нас идеалы те, которые сейчас уже не произносятся. У нас в Конституции сказано, что мы демократическая страна. Но не помню ни одного выступления лидера нашей державы, где в последний раз произносилось слово «демократия».
Е.Бунтман― Есть и другие мнения чиновников. Вот постпред при международных организаций Российской Федерации господин Михаил Ульянов говорил, что редакционная политика «Новой газеты» не имеет ничего общего с укреплением мира или достижением целей, поставленных Альфредом Нобеле.
Д.Муратов― Я уж точно не знаю, кто такой господин Ульянов и точно не могу сказать, что он имеет в виду.
Е.Бунтман― Вернемся к этому разговору, и метафора с броней, которую вы получаете, возможно, по версии Венедиктова от Нобелевского комитета. Поможет ли это, не знаю, Милашиной в ее постоянном конфликте с чеченскими силовиками, задержит ли от чеченских силовиков, других силовиков и не силовиков, которые постоянно угрожают «Новой газете»?
Д.Муратов― Женя, каждый зарабатывает свою броню. И Венедиктов зарабатывает свою брони и другие редакторы пытаются заработать какую-то свою броню. Но брони нет. Ну, слушайте, давайте перестанем повторять какие-то тупые Телеграм-каналы. Вот есть медиа, и есть тайная полиция, которой не нравятся медиа. Есть суды, есть РКН. Где, какую броню, где ее выдают? Нет, я ничего про это: а) не знаю, и б) я точно абсолютно ни во что не верю. Каждый день у нас начинается без планирования каждого последующего дня.
Е.Бунтман― Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты» и Нобелевский лауреат у нас в эфире.
Д.Муратов― Бунтман, прекратите!
НОВОСТИ
Е. Бунтман― Это программа «Особое мнение». И напротив меня – Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты», которому сегодня присудили Нобелевскую премию мира.
Д. Муратов― Да, Женя, я запомнил вам все ваши высказывания.
Е. Бунтман― Сегодня многие в соцсетях пишут, что должны были дать Навальному, а дали Муратову.
Д. Муратов― Я про это знаю. Дело в том, что вчера я смотрел новости про букмекерские прогнозы, по которым Алексей Анатольевич Навальный входил в некий шорт-лист. Я вам прямо могу сказать, если бы я был в составе Нобелевского комитета, я бы за него проголосовал за его абсолютно безбашенную смелость. Но, самое главное, даже не за это, а за его выдающуюся самоиронию и, в отличие от всех его соратников, саркастичность в отношении себя.
Е. Бунтман― Она по-прежнему присутствует?
Д. Муратов― Судя по его постам, за которыми я внимательно слежу, конечно, да. Я могу сказать, что мы направили очередное письмо через ФСИН-письмо с просьбой об интервью с Навальным от имени Алексея Венедиктова и моего. Мы хотим интервью с Алексеем Анатольевичем Навальным.
Конспирология Фейсбука, заключающаяся в том, что Нобелевский комитет решил присудить премию этому, а не этому, и якобы на них что-то там может повлиять. Я, наверное, кого-то сейчас сильно удручу, но скажу вам. Лет 5 подряд «Новой газете» во всех шорт-листах присуждают Нобелевскую премию мира.
Е. Бунтман― По букмекерским ставкам опять, да?
Д. Муратов― В 2014 году, в 2015 году, в 2016 году, в 2017 году к нам все время приезжают ребята из агентства «Рейтер», которые являются информационными партнерами Нобелевского комитета, стоят с камерами. Я уже один раз просто нахамил, потому что невозможно же.
Е. Бунтман― То есть заранее приезжают и ждут – вдруг вручат.
Д. Муратов― Заранее приезжают. Да, вдруг вручат.
Е. Бунтман― А в этот раз нет?
Д. Муратов― Нет, никого не было, кстати говоря. Никого. Никто ничего даже и близко не знал. Ну так вот. Я почему рассказал про нашу 5-летнюю историю с этими, будет вручение или не будет вручения? Я считаю, что у Алексея Анатольевича Навального все впереди. Мне сегодня объяснили, что на Нобелевскую премию есть какой-то период выдвижения, и он точно не совпадает с временем вручения премии. То есть это должно типа за год. Я не помню сейчас точно.
Е. Бунтман― Но вы же знаете, что вы как Нобелевский лауреат теперь можете выдвигать кандидатов?
Д. Муратов― Все, я выдвигаю.
Е. Бунтман― Вот в следующем году вы можете выдвигать кого хотите.
Д. Муратов― Я беру и выдвигаю. Я считаю, что у меня в стране есть несколько выдающихся людей…
Е. Бунтман― Только это тайно, правда, надо делать. Но это я не помню.
Д. Муратов― Ну, одного человека я упомяну.
Е. Бунтман― Давайте как будто вы не говорили. Никто же не слышит.
Д. Муратов― Как будто я не говорил, хорошо. И вот я еще не упоминал, кстати говоря, Чулпан Хаматову с фондом «Подари жизнь», которые поспасали десятки тысяч жизней. Я считаю, что очень много для страны сделал Алексей Навальный, имея в виду, что он превратил борьбу с коррупцией в медиа, медиа превратил в борьбу с коррупцией и сделал из этого политический инструмент. Это безумно интересная история, безусловно. Виноват ли я в том, что премию получила газета, а не Навальный?
Д.Муратов: Я уверен, что у Алексея Навального будет свой роман с Нобелевским комитетом
Е. Бунтман― Во всяком случае, многие пишут об этом.
Д. Муратов― Пошли в жопу. Никакого чувства вины я не испытываю. Однажды меня спрашивала вдова одного из погибших журналистов: «Вот ты вернулся с войны, а он не вернулся». Так вот, я и здесь чувства вины не испытываю, потому что мы были в разных обстоятельствах. Мне больше повезло. И вот это великое стихотворение, четверостишие Твардовского.
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
И что они — кто старше, кто моложе —
Остались там, но не о том же речь.
Но все же, все же, все же. Но у меня этого «все же» ни капли нету. Эта газета, эти люди, которые в ней работают, эти выдающиеся люди – Юра Щекочихин и Аня Политковская, Игорь Домников и Стас Маркелов, Настя Бабурова и Наташа Эстемирова – они достойны этого ни капли не меньше. Они этого абсолютно достойны. А я уверен, что у Алексея Анатольевича Навального будет свой роман с Нобелевским комитетом, и к нему прислушаются, и его фигура, конечно, будет выдвинута. Вот я теперь могу выдвигать?
Е. Бунтман― Да. Нет, ну конечно.
Д. Муратов― Вот я вам сразу и говорю: да.
Е. Бунтман― Отлично. Дмитрий Муратов у нас в эфире, главный редактор «Новой газеты». Сегодня был… Ну, можно это посчитать симметричным ответом от российских властей, от Министерства юстиции Нобелевскому комитету. Еще 12 пунктов добавило в список иноагентов.
Д. Муратов― Кого еще? Я пропустил. Можешь сказать?
Е. Бунтман― Это бывшие журналисты «Проекта» Андрей Захаров, Елизавета… «Проект» – нежелательная, по-моему, организация. Я уже путаюсь.
Д. Муратов― Это Баданина (признан российскими властями иноагентом).
Е. Бунтман― Да. Андрей Захаров, Елизавета Сурначева, Даниил Сотников…
Д. Муратов― И они кем признаны?
Е. Бунтман― Иноагентами. Елена Соловьева, которая работала с «Новой газетой» и «7х7», региональный журналист сильный. Ну и многие-многие другие. И Галина Арапова.
Д. Муратов― Ну послушай, во-первых, Галя Арапова – это абсолютно выдающийся юрист, выдающийся специалист в области медиа. Как мы пользовались ее услугами, так и будем пользоваться. Это первое. Второе. Вот объявлять людей иностранными агентами – это для меня бесстыдство, этого нельзя делать. Это зачем? Это почему? Это медиа. Эти медиа имеют своих читателей. Надо уважать же людей, которые читают медиа. Надо же думать всегда не только о журналистах, а о том, что за каждым из них стоит аудитория. Вот же в чем дело.
Е. Бунтман― Это кому, Минюсту надо думать?
Д. Муратов― Послушай, знаешь что, надо думать всем немножко головой. Итак, у нас люди, которые приняли «закон Димы Яковлева», запрещающий усыновление, «закон подлецов», как его называют, они у нас сидят в офшорах, у них офшоры, что показала «Пандора»…
Е. Бунтман― Ну и многие другие расследования тоже.
Д. Муратов― А иностранные агенты – журналисты, которые вскрыли, как наши чиновники и политики сидят в офшорах. Никаких вопросов ни у кого не возникает?
Е. Бунтман― А у кого они должны возникать? У нас с вами возникают, хорошо. У кого еще должны?
Д. Муратов― А вот видишь, пока я тебе не сказал, у тебя тоже не возникал.
Е. Бунтман― Почему? У меня этот вопрос возникал. Нет, что вы… Я же читаю расследования Романа Анина, иностранного агента…
Д. Муратов― Роман Анин – мой друг. Я просто хочу предупредить на всякий случай.
Е. Бунтман― Ильи Рождественского, иностранного агента, и других иностранных агентов, который вот уже почти каждый, 80 сколько-то там пунктов.
Д. Муратов― Ну вот смотрите, вот чего у нас получается? Было вскрыто когда-то «Панамское досье», и мы вдруг увидели, что те люди, которые считают себя властителями дум, носителями морального авторитета, которые предъявляют нам различные нравственные императивы, они сидят в офшорах. Теперь это досье в чем? Оно уже говорит про мелочность этих людей. Им уже президент сто раз сказал: «Выходите из офшора». Но это что означает? Это означает, раз они там остались, они с президентом договорились. Я по-другому не могу это интерпретировать.
Д.Муратов: Люди, которые сидят в офшорах, выводят туда деньги, учат журналистов, что те – иностранные агенты
И те люди, которые сидят в офшорах, выводят туда деньги, имеют там свою недвижимость, они учат журналистов, что те – иностранные агенты. Почему? Ведь журналисты из нашей казны ни копейки не взяли. Вот давайте попросту рассуждать, каким-то нормальным языком, которым мало кто разговаривает с людьми. Ну посмотрите, вот эти журналисты, которые признаны иностранными агентами, они у нас из казны копейку взяли?
Е. Бунтман― Нет.
Д. Муратов― Они в Пенсионный фонд залезли?
Е. Бунтман― В смысле только оставили там свои деньги.
Д. Муратов― Конечно. Залезли в казну? Получили госконтракт? Получили госзакупку? Нет же. И эти люди ни копейки не взяли из госказны. В отличие от тех самых чиновников, депутатов, которые нас учат жизни, которые откуда эти деньги получили? Они всю жизнь на госслужбе.
Е. Бунтман― Дело даже не в иноагентах, а в том, что это попытка уничтожить всю почти журналистику. Очень мало осталось СМИ-неиноагентов. СМИ-неиноагент «Новая газета» и СМИ-неиноагент «Эхо Москвы». Легче так маркировку делать.
Д. Муратов― Нет, слава богу, существует еще ряд медиа, которые не признаны иноагентами и которые являются чрезвычайно влиятельными в своей области.
Е. Бунтман― Но мы не будем подсказывать, потому что завтра их признают иноагентами.
Д. Муратов― Оксана Панова, я про тебя не сказал.
Е. Бунтман― «7х7» прекрасное и так далее.
Д. Муратов― Да, и про Леню я ничего не сказал и «7х7». Послушайте, вот есть люди, которые берут из казны и обличают иноагентов, а есть иноагенты, которые обличают коррупционеров и не берут из казны. Вы на чьей стороне, Женя?
Е. Бунтман― Вопросы, во-первых, здесь задаю я.
Д. Муратов― А! Сорри. Простите меня.
Е. Бунтман― А во-вторых, это риторический. Понятно же, что это речь не идет о каких-то формальных работал или не работал – просто журналистов, которые не нравятся, признают врагами народа, иноагентами. Можно как угодно называть.
Д. Муратов― Ну да. Все это надо отменять. И посмотрите, какое количество подписей собрала петиция, опубликованная на Change.org.
Е. Бунтман― А толку?
Д. Муратов― Это другое дело. Но человек, который мог вступиться, который не мог пройти мимо, он подписался и он молодец. Вот и все.
Е. Бунтман― Но результат-то какой-то должен быть. Как бороться за то, чтобы здесь была журналистика в России?
Д. Муратов― Жень, это очень сложный вопрос: а что ты можешь сделать? А они тебя игнорируют. Ты должен продолжать делать то, что ты делаешь, как бы тебя ни игнорировали. Не обращай на это внимание.
Е. Бунтман― Но вы-то сказали, что вы будете делать, в том числе про денежную часть Нобелевской премии мира, которая на развитие журналистики в том числе.
Д. Муратов― Да. Я считаю, что медиа обязаны очень многое делать. Мы делаем. И понимаете, от штрафа Потанину за Таймыр после репортажей Костюченко и Козырева в 146 млрд до того, что был открыт фонд помощи детям СМА – да, мы считаем, это наша работа.
Е. Бунтман― Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты», которому…
Д. Муратов― Нет!
Е. Бунтман― …Была присуждена сегодня Нобелевская премия мира. Я это буду повторять и повторять. И еще будем повторять. Это был долгий и тяжелый, наверное, день для Дмитрия Муратова. Завтра будет другой день уже в ранге полноценном Нобелевского лауреата. Спасибо большое. Это была программа «Особое мнение». Я ее ведущий, Евгений Бунтман. Спасибо.
Комментариев нет:
Отправить комментарий