ПИСЬМА ЙОНАТАНА НЕТАНИЯГУ

 Благословенны времена, когда плохо работала телефонная  связь, и люди оставляли за собой следы на бумаге: свои мысли и чувства, радость и боль.

 Нет исторических документов более ценных, чем письма. Особенно, если письма эти  написаны искренним, талантливым, добрым и честным человеком.

 Таким, каким был Йони Нетаниягу, подполковник ЦАХАЛА, погибший тридцатилетним во время знаменитой операции по освобождению заложников в Энтебе.

 Йони искал себя, метался до последнего часа жизни. Долг, чистота и ясность мысли, заставляли его быть военным, при полном отрицании такого страшного, нечеловеческого занятия, как война.

 Людей, переживших шок массового и дозволенного государством человекоубийства, на Западе называли потерянным поколением. В Израиле поколение за поколением уходило на войны, и войны эти проклятые следовали одна за другой.

 Израиль потерял Йони Нетаниягу поэта, философа, писателя, личность по масштабам своим выдающуюся. Израиль не мог себе позволить эту роскошь: избавить такого, как Йони, от войны. Стране нужны были в первую очередь солдаты. Впрочем, он бы и сам не позволил лишить себя участи бранной службы.

 Йони Нетаниягу был человеком рыцарской, глубоко аристократичной по своей сути, чести. Такие, как он, до конца оставались рыцарями войны, даже тогда, когда враг был подл, вероломен и безумен в своей ненависти.

 Самое большое преступление арабов перед нашим народом –  то, что они заставили нас заниматься гнусным, греховным, противным всему естеству еврея – делом.

 Йони Нетаниягу, после Шестидневной войны, написал об этом так: « Мы стали гораздо старше. Той гармонии, что характерна для мира молодого человека, больше во мне нет. Хоть я еще молод, силен и уверен в себе и своих возможностях, но при этом я не могу уйти от ощущения какой-то старости. Так как старым в смысле возраста я никогда не был, то и не знаю, похоже ли это чувство на то, что происходит с годами. Так или иначе – это старость, особая старость молодых».

 Война – это «старость молодых», смерть превращает солдат в стариков. Читая эти строчки Йони, вспомнил почему-то судьбу русского гениального поэта Лермонтова. Он возвращался из драки с чеченцами, и концы его бурки были красны от крови. Мне всегда казалось, что Лермонтов убил себя войной до дуэли, погиб «стариком».

 Все повторяется в нашем мире. Повторяется удивительным образом и на горизонтах, совершенно несопоставимых.

  Многие письма Йони поэтичны, полны точных образов и блистательных сравнений, но читая книгу, я все ждал, когда этот человек заговорит на настоящем языке поэзии. И вот письмо, единственное письмо – стихотворение, написанное за год до смерти: « Брурия моя! Я тебя очень люблю./ Говорю это с криком, серьезно и с тоской,/ Я люблю тебя также с болью,/ С почти ужасающей сдержанностью,/ И отсюда крик./ Так это сейчас./ Но я люблю тебя и с лаской и поцелуем,/ С нежностью и силой….»

 Израиль терял молодых ребят не только убитыми и ранеными. Он терял лучших, чья психика была сломана железом войны. Читая письма Йони,  понял, какой непримиримой, устойчивой была и есть ненависть нашего народа к войне, как велика усталость Израиля от бесконечной череды, пусть и выигранных, но кровавых драк. Я пишу не только о еврейской крови, но и о крови арабской, пролитой нами.

 Еще одно письмо 1968 года: « Странная у еврейского государства армия: в некотором смысле, может, лучшая в мире, самая молодая в смысле возраста солдат и командиров, но также и самая старая и с самой большой тяжестью в сердце».

 О чем думал Йони Нетаниягу в 17 лет. Из письма Рине: « Однажды мне кто-то сказал: «Научись любить человека, какой он есть, не пытайся искать в нем то, что есть в тебе».

 Йони солдат, письмо 1966 года: « Война висит над головой, как воздушный шар, и чтобы он лопнул, требуется лишь укол булавкой. Буквально не проходит дня без пограничной стычки, диверсии, минирования, убийства, засады, стрельбы и поджогов»

 Йонатан Нетаниягу был рожден для любви. Любви к женщине, к детям,  к искусству, к науке, к своей стране, но почти всю свою короткую жизнь этот человек, рожденный для любви, был солдатом. Солдатом, так и не сумевшим усвоить науку ненависти.

 Начата Шестидневная война: « Видит Бог, - пишет Йони, - мы ничего этого не хотели. Быть в состоянии войны – как это реально и как, вместе с тем, не постижимо здравым смыслом, который кричит: нет, нет!»

 Йони написал много писем. Думаю, не только ради связи с людьми родными, любимыми. Он торопился рассказать все о себе, успеть это сделать. Другой, нормальной для штатского человека возможности, у него не было.

 Он писал свои письма в дороге, в автомобиле, когда карандаш прыгал по бумаге, писал под дождем, в армейской палатке, писал в блиндаже, окопе…. По сути, все письма Йони Нетаниягу – письма с фронта. Фронта противостояния нормы безумию.

 « В самой армии об этом не говорят, но тоска эта живет в каждом, в отдельности. Она не обсуждается. Отсюда проистекает еще один фактор – одиночество. Получается, что одиночество, гнет и тоска – это судьба многих людей. Так в каком же забытом Богом мире мы живем? Так много красоты, величия и благородства есть в нем, но люди губят все прекрасное, что есть в мире. Видно, мы действительно раз и навсегда забыты Богом».

 Этот молодой человек провел на фронте 12 лет своей короткой жизни. Двенадцать из тридцати. На фронте борьбы с террором он и погиб, получив пулю в сердце. Удивительная по своему трагизму и величию судьба.

 Йони - философ и поэт был отличным солдатом. Мужественным, прекрасно образованным в ратном деле офицером. Он стал подполковником в 29 лет.

 Его любовь к Израилю можно назвать всеобъемлющей. Йони был из исчезающей породы идеалистов. Он просто и ясно писал о своей любви: «Я верю, что существование евреев в большей степени зависит от Израиля. А существование государства зависит от нас – от наших возможностей и от нашей выдержки. Достаточно один раз прочесть воинственные призывы десятков миллионов наших соседей, чтобы почувствовать их ненависть и жажду истребить нас… это старая и довольно избитая тема, но что делать».

 Разнообразны по темам, по стилю, по языку – письма Йонатана Нетаниягу. С отменным, писательским мастерством он описывает природу, его портреты людей точны и объемны, а сколько юмора в его письмах. Вот, например, анекдот, который, наверняка, и сегодня, рассказывают наши солдаты где-нибудь под Шхемом: « Англичанина, американца и израильтянина захватили в плен людоеды. Уже сидят в кастрюле, и у каждого спрашивают последнее желание. Англичанин попросил стакан виски и трубку – получил, американец попросил бифштекс – и получил. Израильтянин попросил у вождя племени, чтобы тот дал ему как следует под зад. Вождь сначала отказывался, но после продолжительной дискуссии дал ему, наконец, под зад. Израильтянин выхватил пистолет и перебил все племя. Англичанин с американцем его спрашивают: «Если все это время у тебя был пистолет, почему ты не убил людоедов раньше?» Израильтянин ответил: « Вы с ума сошли! Чтобы в ООН сказали, что я агрессор?»

 Анекдот этот услышал Йони не позже 27 мая 1967 года, но звучит он так, будто сочинен в наши дни. В этом еще одна особенность и нашей общей доли и книги писем Йони Нетаниягу: она необыкновенно злободневна, будто и не прошло с момента отправления последнего письма в книге 35 лет.

 Иногда просто оторопь берет от текстов, помещенных в ней. « Все разговоры о еврейской солидарности ничего не стоят. Евреи – такие же люди, как все, и, как показывает в своей книге отец, они ассимилируются – частью насильственно, частью по доброй воле. Пробуждение еврейства накануне войны и после нее – свидетельство того, что мы – все еще нация, а не просто сброд. Но мне кажется, что, разразись война через 50 лет, а не в июне 1967 года, так скоро после Катастрофы и всего, что о ней известно, - еврейский народ не пробудился бы так, как он пробудился прошлым летом».

 А вот что писал Йони отцу и матери в 1973 году: « Я, во всяком случае, смотрю с горечью и злостью на то, как в другой части общества до сих пор живет надежда на мирное соглашение с арабами. Здравый смысл и им говорит, что своей основной цели – уничтожить нашу страну – арабы не изменили, но самообман и самообольщение, всегда вредившие евреям, работают снова. Это наша большая беда. Хочется верить – и верим. Не хотим видеть – и закрываем глаза. Не хотим учиться на уроках тысячелетней истории – и извращаем ее».

 Все повторяется в нашей жизни, все вертится вокруг одной оси: драки за существование.

 Армией, положением на фронте, Йони в письмах, как правило, доволен. Тыл за спиной, порядок мирной жизни его пугают: « В стране тяжелый экономический кризис. Сокращение производства ведет к безработице, какой страна не знала много лет. Почти невозможно найти никакой работы. Даже тем, кто до армии приобрел специальность и раньше где-то работал».

 Экономический кризис рано или поздно проходит. С кризисом моральным все обстоит не так просто. Из письма от 22 декабря 1973 года : « … меня больше беспокоят евреи, чем арабы и даже чем великие державы, хотя они нам и колючка в бок. Внутренний разброд – вот что сулит беду, если мы его не преодолеем… Мы так и не протрезвели».

 Йони Нетаниягу, как это свойственно всем, сильно чувствующим, страстным и честным натурам, жил всегда на пределе своих возможностей. Он не щадил себя никогда. Он не умел отдыхать. Йони существовал в экстремальной режиме, при максимальных затратах нервной энергии. И пришло то, что не могло не прийти.  

 Другой русский поэт писал: « Наступает страшнейшая из амортизаций: амортизация сердца и души». Это и о Йони сказано. Он был готов к смерти. Похоже, молодой подполковник и не хотел так жить, как жил, но не мог уже существовать в ином режиме. За несколько дней до гибели Йони пишет: « Я нахожусь в критической стадии своей жизни, в глубоком внутреннем кризисе, расшатывающем уже давно систему моих представлений…. Я почти всегда утомлен, но это только часть проблемы: я утратил столь необходимую для действия искру – искру творческой радости, новизны, подъема…. Но сейчас я должен остановиться и сойти – немедленно или еще немного погодя».

 Йони Нетаниягу «остановился и сошел», но сделал это, как настоящий герой, на бегу, в атаке, спасая человеческие жизни. Он сделал это во имя любви. Похоже, он все в своей жизни делал ради этого великого чувства.

  Книгу писем  солдата и героя великолепно, по своему обыкновению, напечатал М. Гринберг в своем издательстве «Гешарим». Перевод писем М. Улановской мне показался вполне достойным, хотя люди хорошо знающие иврит говорят, что оригинал гораздо сильнее копии. Но здесь ничего не поделаешь. В любом случае, могу сделать вывод: писательский талант Йони был так велик, что перевод на другой язык не смог бросить тень на дар этого человека.

 Йони Нетаниягу очень любил свою семью: отца, мать, братьев. Идо и Биби сделали все, чтобы сохранить каждую строчку, написанную  Йони. Они сделали это во имя великого уважения и любви к тому, кто был для них, бесспорно, чем-то большим, чем просто учителем, примером, образцом и старшим братом.

                                          2001 г.