ЗАКЛЯТИЕ ДИЗРАЭЛИ

Заклятие Дизраэли                           

Борис Гулько

Столетие Октябрьского переворота, определившего лицо ХХ века, вернуло вопрос о роли евреев в этом катаклизме. Амоз Аса-эль в Jerusalem Post перечисляет: «Заместители Ленина Лев Каменев и Григорий Зиновьев, его казначей Григорий Сокольников – все были евреи, как и Карл Радек, соавтор советской Конституции, Максим Литвинов, министр иностранных дел СССР до его удаления, дававшего Сталину возможность подписать пакт с Гитлером.  Это, конечно, помимо Троцкого, создателя Красной армии. Наиболее поминаемый еврей – Яков Свердлов, контролировавший ночной расстрел царя Николая, императрицы Александры и их пятерых детей». Список этот очень неполон.

О еврейском факторе в беспримерной карьере организатора Октябрьского переворота говорится в 8 сериях телефильма «Троцкий», премьеру которого приурочили к знаменательной годовщине. Российская репутация Троцкого содержит занятный парадокс: пока рождение СССР считалось самым замечательным событием в истории, Троцкого в этой истории как бы не было. Но стоило оценке измениться на противоположную, выяснилось вдруг, что всю подготовку и сам переворот 7 ноября осуществил еврей Лейба. А после он же организовал Красную армию и привёл её к победе в гражданской войне.

Это противоречие в оценке присутствует и в фильме. Поначалу там Троцкий – дешёвый демагог, перед враждебной толпой дезертиров дарящий солдату со своей руки часы, которых для такой цели возит по фронтам целый ящик. Однако к середине сериала масштаб личности Троцкого растёт, и он начинает представать героем. Но тут вспоминается первая установка, и Троцкий осуществляет немотивированную казнь.

Создатели фильма реалистично высветили мотивы поведения вождей большевиков. Все эти вожди: Ленин, Троцкий, Сталин, Зиновьев, Каменев – сжигаемы честолюбием. Ленин – хитроватый мужичок – понимает, что титаническая работа по захвату и удержанию власти не по нему. Он заключает договор с Троцким: вождём в России еврей стать не может, а вторую роль Троцкому Ленин обещает. Троцкий соглашается с таким распределением, и при этом понимает, что чтобы стать первым, ему нужно осуществить и возглавить мировую революцию.

Сталин в фильме изображён Сатаной, исчадием ада. В реальной жизни это было не столь заметно. Сатана этот обладал шармом, очаровывавшим как многих западных интеллектуалов, так и советских, таких, как Пастернак и Эренбург. Авторы представили версию, что узнав через свою шпионку, секретаря Ленина Фотиеву, о намерении больного Ленина выступить в тандеме с Троцким на пленуме и сместить его, Сталин сумел как-то организовать отравление Ленина. Очень уж своевременно Ленина хватил второй удар.

Эта версия врачебного убийства уже высказывалась, и похожа на организованную смерть на операционном столе наркомвоена Фрунзе. О роли Сталина в том убийстве рассказано в «Повести непогашенной Луны» Бориса Пильняка, стоившей автору жизни.

Честолюбцами были Зиновьев и Каменев. Эти политики вступили против Троцкого в самоубийственный триумвират со Сталиным, надеясь править из-за спины грузина. В фильме показано начало этого предательства.

Честолюбием объясняет в фильме свою службу Красным самый одарённый, как считается, её военачальник Тухачевский – был капитаном, стал командовать армией.

Вне интереса создателей сериала, да и большинства историков Революции, остался вопрос:  что заставило многих даровитых евреев посвятить (а точнее пожертвовать) свои жизни для разрушения Российского государства; что стало, по выражению Александра Солженицына из его книги «200 лет вместе», тем «калёным клином», вбитым между русскими и евреями, который повёл евреев на уничтожение страны, в которой они родились?

Впрочем, Солженицын назвал этот «клин». Это погромы. Они случались и до того, но стали в империи обыденными после воцарения Александра III Миротворца в 1881 году.

ХХ век знал преступление против евреев космического масштаба – Холокост. Он заслонил сопоставимое преступление, происходившее в России на протяжении 40 лет. Жизней то преступление унесло, если посчитать и жертв еврейской резни в Гражданскую – сотни тысяч. Выражение «окончательное решение» возникло до Гитлера. В меморандуме еврейских общин генералу Деникину о погромах, проводимых его войсками, говорится: «Во всех местах... произошло и сейчас происходит более или менее окончательное уничтожение еврейского населения».

Если немецкий геноцид был организованным – товарняки, «душевые», печи крематория, то российские погромы ужасали ещё и озверелой публичностью. Такая озверелость присутствовала и в годы Холокоста: на центральной площади Каунаса и в других местах в Прибалтике, в польской деревне Едвабне. Осуществляло те погромы местное население. Немцы, оккупируя территории, погромы прекращали. Их идолом был «Ordnung» – порядок.

Причиной «забытости» ужасов российских погромов явился мораторий на их изображение в Советском Союзе. Если из книг о Холокосте легко  составить библиотеку, а из фильмов – фильмотеку, то память о российских погромах стиралась  сознательным замалчиванием.

Редкие исключения – три рассказа Бабеля и один из самых необычных и ярких романов русской литературы – «Виктор Вавич» Бориса Житкова, законченный до 1941 года, но целиком опубликованный лишь в 1999 году. Житков – юдофил, друг юности Корнея Чуковского и Владимира Жаботинского. В его романе описание погрома занимает центральное место. У свидетеля жестокостей Саньки от увиденного «глаза хотели втянуться назад, в голову, пятились и не могли отойти от крови». Слышна похвальба участника избиения: «Поклал жиденят у корыто, толчет прямо, ей-бога, у капусту — двоих».

В разгар погрома к Тане, живущей на верхнем этаже дома, поднялась с первого прятаться дантист Лейбович: «Господи, Господи! — и Лейбович с судорогой подняла стиснутые руки. — Это христиане! Это русские! Православные убивают! Стариков убивают… женщинам… беременным… — Лейбович захлебнулась, она вдруг села на стул, вцепилась пальцами в голову. Она вскочила. — Будь проклята, проклята! Проклята эта страна! — крикнула исступленным голосом. — Тьфу, тьфу, тьфу на тебя! — и она плевала как будто в кого-то перед собой и снова бросилась на стул и вцепилась, точно хотела содрать с себя волосы, и, скорчившись, все ударяла сильней и сильней ногой об пол.

— Слушайте, слушайте, — Таня наклонилась, трепала за плечо Лейбович, — кто же это, кто?

— А! Все! Все! Негодяи! — выкрикивала Лейбович.

— Ведь не может быть! Слушайте, я вам — говорю: не дадут.

— Когда! Когда! Кто не дал? Жить не дадут! — и она вдруг остановилась и вдруг подняла на Таню лицо и большими, выпученными глазами смотрела на Таню. Она приоткрыла рот, как будто подавилась. Таня ждала — и вдруг из полуоткрытого рта вышел вой, как будто кто внутри поднялся к горлу и кричал изнутри, громко, на всю квартиру, одной волчьей нотой».

«Все! Негодяи!» — широкий перечень виновных. Губернатор Нижнего Новгорода констатировал: «… В народе сложилось убеждение в полной безнаказанности самых тяжелых преступлений, если только таковые направлены против евреев». Власть культивировала эти убеждения. Поддерживал материально и морально черносотенный Союз русского народа непосредственно Николай II. На встрече с черносотенцами он призвал: – «Объединяйтесь, люди русские, я рассчитываю на вас». «И бедный государь мечтает, опираясь на партию черносотенцев, восстановить величие России. Бедный государь», предчувствовал судьбу царя и его страны наиболее достойный и компетентный министр царского правительства С.Ю. Витте.

Негодование и ярость многих российских подданных евреев, испытавших  на себе и своих близких ненависть и широких масс, и власти, выразила поэма классика ивритской поэзии Хаима Бялика «Сказание о погроме». На русский язык «сказание» перевёл в 1904 году Жаботинский, оказавшийся не только блестящим публицистом, романистом и наиболее проницательным политическим мыслителем поколения, но и незаурядным  русским поэтом. Поэму эту, посвящённую ужасам Кишинёвского погрома, прогремевшего 6-7 апреля 1903 года,  постарались забыть, по разным причинам, и русские, и евреи. Этот ярчайший памятник эпохе удивительным образом не поминается в хрестоматиях русской поэзии.

Бялик призывает вспомнить жертв:

…Встань, и пройди по городу резни,
И тронь своей рукой, и закрепи во взорах
Присохший на стволах и камнях и заборах
Остылый мозг и кровь комками; то — они…

Там двух убили, двух: жида с его собакой.
На ту же кучу их свалил один топор.
И вместе в их крови свинья купала рыло…

Набитый пухом из распоротой перины
Распоротый живот — и гвоздь в ноздре живой;
С пробитым теменем повешенные люди:
Зарезанная мать, и с ней, к остылой груди
Прильнувший губками, ребенок, — и другой,
Другой, разорванный с последним криком «мама!»
И вот он — он глядит, недвижно, молча, прямо
В Мои глаза и ждет отчета от Меня…
И в муке скорчишься от повести паучьей,
Пронзит она твой мозг, и в душу, леденя,
Войдет навеки Смерть…

Но, наряду с погромщиками, Бялик и Жаботинский обличают евреев – их покорность, трусость:

И загляни ты в погреб ледяной,
Где весь табун, во тьме сырого свода,
Позорил жен из твоего народа —
По семеро, по семеро с одной.
Над дочерью свершалось семь насилий,
И рядом мать хрипела под скотом:
Бесчестили пред тем, как их убили,
И в самый миг убийства… и потом.
И посмотри туда: за тою бочкой,
И здесь, и там, зарывшися в copy,
Смотрел отец на то, что было с дочкой,
И сын на мать, и братья на сестру,
И видели, выглядывая в щели,
Как корчились тела невест и жен,
И спорили враги, делясь, о теле,
Как делят хлеб, — и крикнуть не посмели,
И не сошли с ума, не поседели
И глаз себе не выкололи вон.
И за себя молили Адоная!
И если вновь от пыток и стыда
Из этих жертв опомнится иная —
Уж перед ней вся жизнь ее земная
Осквернена глубоко навсегда;
Но выползут мужья их понемногу —
И в храм пойдут вознесть хваленья Богу
И, если есть меж ними коганим,
Иной из них пойдет спросить раввина:
Достойно ли его святого чина,
Чтоб с ним жила такая, — слышишь? с ним!
И все пойдет, как было…

Но как было – не пошло. Примерно половина 4-6 миллионного еврейского населения империи эмигрировала, фактически бежала из России. Многие оставшиеся пошли в революцию.

Уинстон Черчилль в эссе о российских евреях начала века поделил их на три части. Одна группа – это сионисты. Успех политического сионизма стал логичным ответом на гонения. Израиль был создан в основном российскими евреями-социалистами.

Другая группа, по определению Черчилля: «Национальные русские евреи». Эти евреи и после погромов продолжали строить своей стране железные дороги, лечить людям зубы, точать им сапоги и шить порты. Они прошли через все российские несчастия ХХ века: Гражданскую войну, разруху, коллективизацию, чистки, Вторую мировую.  В конце ХХ века больше чем 9 из десяти их потомков вырвались из империи, показав тщету надежд их отцов на российское будущее для своих детей.

И третья группа: «интернациональные евреи». Черчилль: «Нельзя преувеличить ту роль в создании большевизма и в большевистской революции, которую играли эти интернациональные и большей частью атеистические евреи... теоретическое вдохновение и практическое исполнение идёт именно от еврейских лидеров».

Социалистические идеи близки еврейскому национальному сознанию. Если как следует извратить иудаизм, то вполне можно соорудить нечто социалистическое. Бунд, партия евреев-социалистов, была в России куда многочисленнее партии большевиков.

Путь еврея от жертвы погрома до «сердитого кабинета» в ВЧК описал Иосиф Уткин в «Повести о рыжем Мотеле»: «Мотэле жил в Кишиневе, Где много городовых,…»

Всего …

Два …

Погрома…

И Мотэле стал

Сирота.

Но случилась революция, и –

В отряде

С могендовидом^[4]

Мотька

Блох!

Идет по главной улице,

Как генерал на парад…

Новый шаг в карьере – работа в ЧК:

Вот Мотэле –

Он «от» и «до»

Сидит в сердитом

Кабинете.

Тема еврея-большевика, мстящего за близких – жертв погрома, едва помянута в русской литературе, пока я наблюдал её. В романе Юрия Трифонова «Старик», – ставшем литературным событием 1978 года, сказано о лютовавшем при разгроме казачества представителе РВС фронта: «Браславский сильно пострадал от казаков, его семью вырезали в екатеринославском погроме в 1905 году. Мать убили, сестёр насиловали…»

Черчилль, обсуждая страшный, кровавый конец российской империи, приводит слова Дизраэли, еврейского Премьер-министра Англии и создателя её консервативной партии, «который гордился своим происхождением: «Господь Бог так относится к другим нациям, как эти нации относятся к евреям».

К началу 21 века численность евреев в России снизилось до 4-5% от их числа в начале 20 века. Но в культуре, в науке, в экономике и в общественной жизни страны положение евреев видится благополучным. Относительно Израиля Россия перестала играть роль смертельного врага, которую исполняла в последние свои коммунистические десятилетия. Быть может, заклятие Дизраэли, столь долго висевшее над Россией, утратит свою силу?