четверг, 6 апреля 2017 г.

ЕВРЕЙ, СПАСАВШИЙ ЕВРЕЕВ

 ИСТОРИЯ ВИЛЬГЕЛЬМА БАХНЕРА
Евгений БЕРКОВИЧ
Оскар Шиндлер и другие


         Осенью 1999 года в старинном немецком городе Гильдесхайме недалеко от Ганновера произошло событие, заставившее мир вновь вспомнить о страшных временах Холокоста. На чердаке одного дома был найден чемодан, к ручке которого была прикреплена бирка с именем владельца -- Оскар Шиндлер. Это имя носил немецкий предприниматель, спасший во время войны жизни больше тысячи евреев. Свои последние годы он провел в Гильдесхайме, где и скончался 9 октября 1974 года. В старом чемодане находились его личные вещи, фотографии и документы. И среди них -- несколько пожелтевших листов с 1200 еврейскими именами и фамилиями, тот самый "список Шиндлера", который дал название знаменитому фильму режиссера Спилберга. В честь Оскара Шиндлера посажено дерево на аллее Праведников в израильском мемориальном центре Яд-Вашеме. Поиск людей, спасавших от неминуемой смерти евреев во время Холокоста, не прекращается до сих пор.
        В середине восьмидесятых годов американские историки Самуэль Оливер и Катлин Ли работали над проектом "Альтруистическая личность. Спасение евреев в окуппированной нацистами Европе". В ходе своего исследования Оливер и Ли расспросили сотни людей, переживших Холокост. Среди их собеседников оказались и супруги Вильгельм и Цезия Бахнер из городка Морага, что находится в американском штате Калифорния.
Вильгельм и Цезия бахнер в Калифорнии

         Но когда были заполнены первые графы стандартного опросного листа, неожиданно выяснилось, что этот случай не подходит к теме проекта. Вильгельм Бахнер действительно пережил Холокост, но он не был спасен другими людьми. Он сам спас большую группу евреев, работая в течение всей Второй мировой войны на немецком военном предприятии. Его история поучительна, фантастична, и самое удивительное в ней то, что вся она -- чистая правда.

Начало

         Вильгельм Бахнер родился в еврейском местечке Бельско, которое до Первой мировой войны находилось на территории Австро-Венгерской империи, а затем отошло к Польше. Ассимиляция евреев в австрийскую культуру к началу двадцатого века зашла уже достаточно далеко. Например, немецкий язык давно уже вошел в жизнь Бахнеров наравне с идиш. После школы Вильгельм поступил в Немецкий технический институт в чешском городе Брюнне (Брно). К тому времени, когда он заканчивал институт, Германия уже присоединила к Третьему Рейху Австрию и чешские Судеты. Страшная опасность приближалась ко всем евреям, жившим в Европе, но молодому инженеру-строителю будущее виделось в розовом цвете. Конечно, слухи о наводящем ужас антисемитизме Гитлера широко обсуждались в синагогах. С момента прихода к власти фашистов в 1933 году участились сообщения о преследованиях немецких евреев. Но Бахнер, как и многие другие, надеялся, что фюрер ограничится Германией -- угроза войны с Англией и Францией остановит его перед дальнейшим захватом чужих территорий.
        С самоуверенностью молодости Вильгельм Бахнер не сомневался в успехе. Он имел хорошее образование, был дисциплинирован, трудолюбив и прилежен. По окончании института получил перспективную работу: знакомый из родного Бельско предложил ему место в варшавском филиале одной строительной фирмы. Варшава была неплохим местом для начала карьеры двадцатисемилетнего специалиста, едва ступившего на трудовой путь. Даже широко известный антисемитизм поляков его не смущал, он верил в себя. Кстати, на улице его редко принимали за еврея -- внешность он имел вполне арийскую: серые глаза, прямой нос. При невысоком росте -- всего 165 сантиметров -- держался прямо, ходил твердым, уверенным шагом, всегда смотрел собеседнику в глаза. Эту привычку Вильгельм сохранил на всю жизнь и не изменял ей, даже когда разговаривал с гестаповцами.
        Полный радужных надежд, летом 1939 года Бахнер приехал в еще мирную Варшаву. В этом городе должна была начаться и его семейная жизнь -- здесь он познакомился с замечательной девушкой по имени Цезия. Свадьбу собирались сыграть вскоре после того, как Вильгельм устроится в фирме. Все планы смешала война -- первого сентября Германия напала на Польшу. Восьмого сентября 1939 года немецкие танки уже въезжали в ворота Варшавы.

Варшавское гетто

         Сразу после захвата Польши немцы стали устанавливать "новый порядок". Последствия поражения почувствовали все поляки, но особенно остро -- еврейское население. Зловещие планы Гитлера "освободить Европу от евреев", о чем он писал еще в двадцатые годы в своей книге "Майн кампф", становились все определеннее и реальнее.
        Для доведения до всех евреев Варшавы своих приказов и распоряжений немецкие власти образовали так называемый Еврейский совет (Юденрат) во главе с инженером Адамом Черняковым, которого перед самой войной варшавский бургомистр Старцинский назначил на пост председателя еврейской общины города.
        Через Юденрат польские евреи в начале октября 1939 года узнали новые подробности "переселенческой политики" фюрера. Большая часть западной Польши входит в состав Третьего Рейха, и это означает, что ей предстоит стать "юденрайн" -- "чистой от евреев". Евреи же из Германии, Австрии, чешских Судет, Померании и Силезии должны переселиться в оставшуюся часть Польши, так называемое "генерал-губернаторство". Генерал-губернатором был назначен Ганс Франк, сподвижник Гитлера еще с двадцатых годов, в партийной иерархии поднявшийся до руководителя правового управления НСДАП. С потерей своей западной части, отходившей к Третьему Рейху, восточной части, оккупированной Советским Союзом, и центральной части, ставшей генерал-губернаторством, Польша фактически прекратила существование как независимое государство.
        В середине октября стали известны новые постановления немецких властей, еще больше ограничившие права евреев. Все принадлежащие евреям фирмы "ариизируются", т. е. конфискуются. Замораживаются их банковские счета. Хранящиеся в их домах радиоприемники должны быть сданы немецким властям. Еврейские школы закрываются, и посещение синагог ограничивается. Все мужчины-евреи от 14 до 60 лет привлекаются к принудительным работам. Чернякову поручалось провести перепись еврейского населения Варшавы.
        Весь октябрь и ноябрь 1939 года в Варшаву и другие крупные города польского генерал-губернаторства стекались тысячи еврейских семей, изгнанных нацистами из разных земель. Еврейские общины должны были сами заботиться о пропитании и устройстве беженцев, хотя деньги в банках у всех евреев были фактически конфискованы, а возможности новых заработков -- крайне ограничены. По данным переписи в ноябре 1939 года в Варшаве жило 359 827 евреев. Скученность населения была такой высокой, что в середине ноября немцы повесили на границах еврейских кварталов таблички: "Внимание! Опасность заразных заболеваний! Вход запрещен!".
        Вильгельм Бахнер в своей жизни не раз встречался с препятствиями, вызванными проявлением антисемитизма, и привык, не отчаиваясь, преодолевать трудности. И в этой новой, казалось, безнадежной ситуации он не падал духом, но без устали искал способы помочь своей семье. А семья к этому времени увеличилась: одиннадцатого октября в очень скромной обстановке все-таки была отпразднована свадьба Вильгельма и Цезии. Раввин пришел к ним домой, церемония в синагоге могла бы привлечь нежелательное внимание нацистов. А вскоре к Вильгельму приехали отец, мать и младший брат Бруно -- их родной Бельско тоже должен был стать "юденрайн". Так как место инженера было потеряно, Вилли Бахнер брался за любую работу, благо научился у отца разным ремеслам и не боялся никакого труда. Но с заработком становилось все тяжелее.
        Двадцать третьего ноября 1939 года генерал-губернатор Франк издал распоряжение, обязывающее всех евреев и евреек старше девяти лет, проживающих на подведомственной ему территории, носить на правых рукавах одежды повязки с изображением звезды Давида. Повязка должна была быть белой, шириной не менее десяти сантиметров, а звезда -- желтой (за исключением почему-то Варшавы -- здесь по непонятным причинам предписывалось носить звезды Давида голубого цвета). Ослушников ждали суровые кары. И тем не менее некоторые отказывались носить унизительные повязки, опасаясь, что они только обострят враждебное отношение немцев и поляков.
        Вильгельм Бахнер понимал, что без предписанной повязки не найдет ежедневную работу на "еврейской бирже труда", но не мог избавиться от чувства брезгливости, когда, выходя из дома, вновь натягивал ее на рукав.
        Положение варшавских евреев день ото дня становилось все тяжелее. С января 1940 года им было запрещено ездить на поездах и в городском общественном транспорте, пользоваться публичными библиотеками и покупать товары у "арийцев". А в апреле вышло постановление о строительстве стены вокруг еврейских кварталов, превращавшихся, таким образом, в гетто -- замкнутое поселение евреев в старых европейских городах.
        Само слово "гетто" (литье, отливка) пришло из средневековой Венеции, первого европейского места, где было образовано такое поселение. В 1516 году по указу венецианского сената все евреи, проживавшие на землях "Светлейшей Республики св. Марка", были переселены в специально отведенное место, где находились многочисленные литейные мастерские. Из Венеции это «нововведение» распространилось и в некоторые другие европейские страны, где евреев старались отделить от христиан. Как правило, на ночь ворота гетто запирались и охранялись. По большим христианским праздникам евреям вообще было запрещено покидать отведенные им пределы.
        В Европе начала двадцатого века само это понятие стало анахронизмом. В Польше гетто вообще никогда не существовали. И вот в оккупированной Варшаве, казалось, стали сбываться самые страшные сны. А чтобы у евреев не оставалось никаких иллюзий, нацисты поручили Юденрату самим приобрести строительные материалы и своими силами возвести стену. Охрану ворот несли польские полицейские.
        Евреи, проживавшие в Варшаве и ее пригородах, должны были оставить свое жилье и переселиться на территорию гетто. Выполнялся этот приказ очень жестко. Немцы силой выбрасывали целые семьи на улицу, не разрешая забрать с собой никакое имущество. К счастью для Бахнеров, их квартира оказалась на территории гетто, недалеко от возведенной стены, и переезжать им не пришлось. Их семья к тому времени еще больше увеличилась -- к ним присоединились дядя, тетя и племянник Вильгельма, изгнанные нацистами из дома под Краковом. В ноябре 1940 года вступил в силу новый приказ: покидать гетто евреям разрешалось только в составе специальных рабочих колонн, направляемых на различные работы -- чаще всего на уборку улиц и расчистку завалов. Вне гетто евреи должны были постоянно находиться под конвоем польских полицейских и немецких солдат. Холодная зима, голод, изнурительная работа, страшная скученность населения -- все это было причиной многочисленных болезней и смертей внутри гетто, а единственная больница была постоянно переполнена и мало кому могла помочь. Количество смертей превышало три тысячи в месяц. Кроме того, немцы безжалостно расстреливали евреев за малейшие нарушения режима -- до шестидесяти человек за ночь. Надежды на улучшение положения таяли даже у оптимистов. Вильгельм чувствовал, что нужно действовать -- необходимо какое-то смелое и необычное решение, пассивность неминуемо приведет семью к гибели. Но что можно сделать в такой ситуации? Оставалось только молиться и ждать чуда.

Бюро архитектора Келльнера

         В конце декабря 1940 года во время работ по расчистке завалов в городе Бахнер увидел в толпе прохожих свою дальнюю родственницу Анну, с которой не встречался несколько лет. Его поразило, что Анна шла по улице без обязательной для евреев повязки на рукаве. Улучив момент, когда его не видела охрана, Вильгельм стянул со свой руки ненавистную повязку, сунул ее в карман и двинулся в центр города, куда шла и Анна. Их разговор был короток, но Вильгельм услышал, много удивительных и интересных вещей. Женщина рассказала, что она, скрывая свое еврейство, работала няней в польской семье, потом вынуждена была уйти, но буквально вчера нашла место секретарши у одного немецкого архитектора. Этот человек приехал из Дрездена, чтобы по заданию Вермахта восстанавливать разрушенные военные объекты, и в его бюро требовались люди. Анна посоветовала Вильгельму попытаться устроиться туда.
         -- Ты ведь свободно говоришь по-немецки, внешне похож на поляка или немца, у тебя диплом Немецкого университета! -- убеждала она. -- Этому архитектору очень нужны помощники, и ты имеешь немало шансов получить там место.
        На семейном совете Цезия возражала против этой авантюры: "Слишком опасно!". Но Вильгельм отмел все сомнения -- других возможностей выжить он не видел. Стоило рискнуть.
        В один из первых дней нового, 1941 года Бахнер вновь ухитрился покинуть рабочую колонну и выбраться в город. Встречу с архитектором Йоханнесом Келльнером устроила Анна. Вильгельм произвел на Келльнера хорошее впечатление.
         -- Вы немец? -- спросил он, изучая институтский диплом Вилли.
         Выдавать себя за немца было опасно --пришлось бы отвечать на вопросы о воинской обязанности. Поэтому Бахнер сказал, что он поляк.
        Первое задание -- составить смету и организовать восстановление разрушенных казарм при варшавском аэродроме -- оказалось для молодого человека самым трудным. Впервые с начала войны ему пришлось общаться с немецкими офицерами, выступавшими заказчиками работ. Если узнают, что он еврей, немедленная казнь неизбежна. Но все прошло гладко -- и заказчики, и работодатель остались довольны. Архитектор убедился, что его новый сотрудник -- грамотный инженер и толковый организатор: он умело руководил нанятой бригадой польских рабочих, а смета содержала вдвое больший объем работ, чем было действительно необходимо. Такой заказ был вдвойне выгоден для исполнителя. Иметь такого помощника в Варшаве было для Келльнера настоящей находкой, тем более, что он сам не собирался все свое время проводить в бюро или на стройках -- он любил "красивую жизнь", да и в родном Дрездене его ждали свои дела.
        Бахнер предложил для подготовки строительных материалов использовать дешевых рабочих-евреев. Келльнер согласился и получил у властей для него пропуск в гетто. Так для Вильгельма началась двойная жизнь. Каждый день он входил на территорию гетто как представитель немецкой фирмы, а там надевал повязку со звездой Давида и опять превращался в еврея. Польские полицейские, охранявшие гетто снаружи, скоро стали узнавать "пана инженера", и проблем со входом у него не было. Теперь Вильгельм мог помогать своей семье, принося то немного еды, то мыло, то что-нибудь еще. Так продолжалось около двух месяцев.
        В феврале Келльнер объявил, что работы в аэропорту подходят к концу, он доволен своим помощником, хотел бы взять его с собой в Германию, но это, к сожалению, невозможно. У Бахнера все оборвалось внутри: только забрезжил выход из безнадежной, казалось, ситуации, и теперь всем надеждам конец. Решение родилось мгновенно: он «подкинул» архитектору идею организовать в Варшаве новую фирму и воспользоваться всеми местными преимуществами -- отсутствием серьезной конкуренции, дешевой рабочей силой, близостью к фронту, что обещает постоянную работу. При этом все производственные заботы Вильгельм брал на себя, оставляя Келльнеру лишь контакты с немецкими властями и поиск новых заказов. Предприятие явно должно было приносить немалую прибыль. После короткого раздумья тот согласился. Через несколько дней, по завершении всех необходимых формальностей, была зарегистрирована фирма "Немецкое государственное строительное предприятие -- архитектор Йоханнес Келльнер". Бахнер стал ее управляющим. Для новой фирмы Келльнеру удалось получить статус "военного предприятия", что не только давало льготы в приобретении материалов и разрешение на передвижение в зоне военных действий, но и облегчало взаимоотношения с местными властями.

Управляющий немецким предприятием

         Первым заказом для предприятия Келльнера стало строительство военного аэродрома вблизи города Белостока, расположенного северо-восточнее Варшавы. Сам Белосток, согласно Пакту Молотова -- Риббентропа, отошел к СССР. Гитлер готовился двигаться дальше на восток, и военные нуждались в новых базах поближе к границам с Советским Союзом.
        Для выполнения заказа в фирму приняли около пятидесяти квалифицированных рабочих из поляков и украинцев. Все они жили в казарме вблизи строящегося аэродрома. Бахнер часто наведывался в Варшаву, где располагалась основная контора. Круг его задач и возможностей сильно расширился. Весной 1941 года Анна уволилась из фирмы, и Вильгельм убедил хозяина принять вместо нее двух новых работников для ведения бухгалтерских и канцелярских дел. Подходящие кандидатуры у него уже были на примете -- и оба евреи. Адольф Штамбергер был женат на полячке и жил вне гетто под именем Анджея Станисского. Его зять, Юлек Швальбе, выдавал себя за Юлиуша Стройновского. Оба были высокими, светловолосыми, по-польски говорили без характерного еврейского акцента, а главное -- имели необходимые документы, так что Келльнер быстро согласился с предложением Бахнера. Должность бухгалтера важна была еще и тем, что именно он выписывал рабочие документы всем сотрудникам фирмы. В случае необходимости Бахнер хотел воспользоваться этим для спасения своей семьи.
        Работы под Белостоком были закончены в начале июня 1941 года, а уже 22-го числа Гитлер напал на Советский Союз. Немецкие войска быстро продвигались на восток, занимая все новые советские города. Сразу после захвата очередного города требовалось восстанавливать разрушенное. Фирма Келльнера получала крупные заказы на работы по всей Украине. Бердичев, Киев, Ковель, Богуслав, Новоград-Волынский, Днепропетровск, Житомир -- такова география ее филиалов в военные годы с 1941-го по 1943-й. В марте 1942 года фирма насчитывала уже свыше 500 сотрудников, занятых восстановлением вокзалов и других железнодорожных объектов. И все это время Бахнер умело руководил производством. Хозяин был доволен своим управляющим.
        Вильгельм Бахнер ни на минуту не забывал, что он еврей. Малейшая оплошность могла стоить ему жизни. Вот один эпизод из этого долгого пути "через минное поле".
        Однажды утром, придя в варшавскую контору после ночевки в гетто, он застал своего шефа в страшном волнении. Не дав Бахнеру даже снять пальто, Келльнер объяснил, что ему звонили из гестапо и сообщили, что задержан некий Нечаюк, очень похожий на еврея; не расстреляли же его до сих пор только потому, что тот называет себя работником их фирмы, и теперь руководителя приглашают в СС для объяснений. Обвинение в укрывательстве еврея было смертельно опасно, так что волнение Келльнера понятно. Не имея мужества поехать в гестапо самому, он послал туда своего управляющего. У Бахнера не было иного выхода, кроме как, взяв необходимые документы, выполнить приказ начальства. Ирония ситуации заключалась в том, что Нечаюк на самом деле был украинцем, правда, внешне он очень походил на те изображения евреев, которые часто публиковала нацистская пропаганда. А спасать украинца должен был настоящий еврей!
        Офицер гестапо принял Бахнера холодно, всем своим видом показывая, что не верит ни единому его слову и Нечаюка не выпустит. И тогда Вильгельм пошел в наступление. Глядя гестаповцу прямо в глаза, он твердо заявил, что Нечаюк -- незаменимый специалист и его отсутствие сорвет сроки окончания работ на важном военном объекте. А работы эти находятся под контролем военного командования. Ответственность за срыв ляжет на гестапо, о чем он немедленно будет докладывать в Берлин. Невероятно, но такая настойчивость имела успех, офицер приказал привести несчастного Нечаюка и чуть живого от страха передал его Бахнеру, который вежливо попрощался и спокойным, уверенным шагом вышел на улицу. Нечаюк не знал, как благодарить спасителя -- что ждало его в гестапо, он очень хорошо себе представлял. Только оказавшись на бульваре, Вильгельм почувствовал, как у него дрожат руки и ноги. Присев на скамейку, он хотел достать из кармана пальто платок и нащупал там свою бело-голубую повязку со звездой Давида. Выложить и спрятать ее утром он просто не успел. Достань он случайно эту повязку в гестапо -- и фирма Бахнера лишилась бы не только Нечаюка, но и своего управляющего.
        Положение евреев на оккупированных немцами территориях становилось все безнадежнее. Нацисты начали приводить в действие секретное предписание Гитлера, оформленное протоколом Ванзейского совещания 20 января 1942 года об "окончательном решении еврейского вопроса". Нацистское руководство решило не ждать, когда евреи сами вымрут в своих гетто от голода и болезней, а депортировать их в специальные лагеря уничтожения, где уже в промышленном режиме работали газовые камеры и крематории. Первая такая камера с ядовитым газом "Циклон Б" была опробована в Освенциме еще в сентябре 1941 года, и результаты весьма удовлетворили фюрера.
        Летом 1942 года началась поэтапная депортация евреев из Варшавы в лагеря смерти. Оставаться в гетто стало невозможно. Бахнер вместе со своими помощниками Штамбергером и Швальбе, используя знакомства и связи, сумел организовать побег почти всей своей семьи. Не удалось ему спасти лишь мать -- она умерла от сердечного приступа во время облавы на улицах гетто. Спасенных в товарном вагоне со стройматериалами переправили в Киев, где как раз в это время вела работы фирма Келльнера. Всех родственников Вильгельм оформил на различные должности в киевский филиал. Цезия стала поварихой Чеславой Домбровской, которую все считали польской любовницей "пана управляющего", а отец Хайнрих Бахнер превратился в Годевского -- подсобного рабочего на кухне. Кроме них под фальшивыми именами были оформлены на работу и другие евреи. К концу войны их насчитывалось свыше пятидесяти человек.

Конец войны

         После освобождения семьи Бахнера из гетто война продолжалась еще долгие два года и десять месяцев. Фирма Келльнера успешно выполняла военные заказы и была преобразована в отдельный строительный эшелон 1001, подчиненный управлению железных дорог Третьего Рейха. Эшелон исколесил многие дороги Украины и Белоруссии, ремонтируя разрушенные пути и вокзалы. Когда дела у немцев на Восточном фронте стали хуже, строительный эшелон вместе с немецкими войсками снова двинулся на запад -- в Польшу.
Рабочие карточки Вильгельма Бахнера и Цезии (Чеславы Домбровской). 1944 год

        Бахнер не имел права терять бдительность ни на минуту. Опасность могла прийти с любой стороны. Например, его религиозный отец не мог отказаться от обязательной еврейской молитвы в самый строгий еврейский праздник – Судный День (Йом-Кипур), при этом Хайнрих Бахнер сильно рисковал привлечь к себе внимание посторонних. А Цезия однажды решила с двумя подругами посетить киевскую оперу и чуть было не попала на проверку в военную комендатуру. Нельзя было забывать и о том, что польские рабочие, не испытывая больших симпатий к евреям, охотно выдали бы их в руки гестапо. "Поляк еврея за километр чует", -- эта поговорка была распространена и среди евреев, и среди поляков.
        В середине 1944 года между Бахнером и Келльнером состоялся важный разговор. Уже чувствовался конец войны. Эшелон 1001 должен был въехать на территорию Германии, и хозяин фирмы предложил Бахнеру уволить некоторых поляков,в чьей работе фирма больше не нуждалась. Среди первых был назван помощник по кухне пожилой Годевский. Бахнер пытался возражать, но на этот раз Келльнер не стал его слушать:
         -- Я знаю, Бахнер,у вас доброе сердце. Вы даже моей семье в Дрезден регулярно посылаете посылки, о чем я сам забываю. Но сейчас нужно проявить твердость. Годевского надо рассчитать.
         Вильгельм понял, что настала решительная минута.
        -- Годевский -- мой отец", -- просто сказал он.
         Келльнер был ошарашен.
        -- "Почему же вы, черт возьми, прячете своего отца под фальшивой фамилией? Или ваша фамилия не Бахнер?.
        -- Моего отца зовут Хайнрих Бахнер. -- Вилли глубоко вздохнул и добавил: -- Он еврей.
         На лице Келльнера можно было прочитать самые противоречивые чувства: страх, удивление, раздражение, недоверие.
         -- Да, и я тоже еврей, -- продолжал Бахнер. -- В первый раз я пришел представляться вам прямо из варшавского гетто. У меня не оставалось выбора. Это был единственный шанс выжить.
         Прошла, казалось, вечность, прежде чем Келльнер снова заговорил:
        -- Еще один вопрос, Бахнер. Сколько среди моих сотрудников евреев?.
        -- Вы действительно хотите это знать, господин архитектор?.
        -- Нет, -- отрезал тот. -- И запомните, Бахнер, я ничем не смогу вам помочь, если ваша тайна откроется. Сам я ничего никому не скажу. Но в случае вашего провала я не пошевелю пальцем.
        -- Я понимаю, -- тихо сказал Бахнер. – А что же делать моему отцу?.
        -- Пусть остается, -- Келльнер как будто поставил точку в разговоре. Больше к этой теме не возвращались до самого конца войны.
        Война для Бахнера и всех спасенных им евреев закончилась 10 мая 1945 года, когда в стоявший на запасном пути эшелон 1001 вошли американские солдаты. Американцы были поражены, что люди из немецкого эшелона встречали их слезами радости и молитвами на иврите.

Заключение

         После войны Бахнер с Цезией прожили несколько лет в Польше. В 1948 году умер отец Вильгельма. При коммунистах антисемитизм в стране становился все более свирепеым. В 1951 году Вильгельм и Цезия эмигрировали в США и поселились в Калифорнии. Польшу покинули почти все спасенные Бахнером евреи . Кто-то оказался в Израиле, кто-то в Бразилии, кто-то Германии. Все вместе собрались всего один раз -- в 1989 году, когда Цезия и Вильгельм справляли золотую свадьбу.
        Йоханнес Келльнер после войны жил в Мюнхене. В трудные послевоенные годы Бахнер регулярно посылал ему посылки и деньги.
        Цезия умерла в ноябре 1990 года. Вильгельм пережил ее всего на четыре месяца. 

1 комментарий:

Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..