01.08.2016 07:49 Фото:пресс-служба
Дина Рубина: "Наши дети уже погружены в другую культуру"
Михаил Гольд Дина Ильинична, что значит для вас быть русским писателем в Израиле? Нет ли ощущения, что русская литература в еврейском государстве — феномен одного-двух поколений? Сверстники ваших детей проявляют какой-то интерес к русской словесности или их двуязычие не выходит за рамки общения с родителями и бабушками-дедушками?
Дина Рубина Разумеется, существование любой маргинальной литературы в иноязычной, родной для данной местности среде длится ровно столько, сколько длится процесс притока в страну эмигрантов, носителей языка, на котором литература создается. Тут чудес не бывает. Правда, за последние пару десятилетий произошла Интернет-революция, и ее последствия еще недостаточно изучены. Сегодня можно существовать в ауре языка дистанционно, так сказать. И все-таки реальная языковая среда, особенно, когда речь идет о молодом человеке, играет подавляющую роль в становлении сознания. Разумеется, наши дети уже погружены в другую культуру. Но ведь для этого мы их сюда и везли, не правда ли?
Михаил Гольд Большинство ваших читателей, как ни крути, — иностранцы... Насколько вам удается чувствовать современное постсоветское пространство или эта связь с читателем гораздо глубже сиюминутно-географической?
Дина Рубина Большинство моих читателей живет в России, хотя много их и в других странах. Конечно, моя удаленность от эпицентра языка, от материка, сказывается в работе. Но, возможно, это и не так плохо: меньше вероятность подцепить какой-нибудь сиюминутный вирус, которые во множестве витают сейчас в свободной речи российской толпы. Помните Набокова: “Мой язык — замороженная земляника”? Ну, а что касается связи с читателем, так она может вполне быть сиюминутной — при наших-то нынешних условиях проницаемости пространства. Мы ныне такие свободные, такие широкие, такие разбросанные по миру и вездесущие… что порой очень хочется удалиться в скит.
Михаил Гольд Вы как-то признались, что по натуре интроверт и человек молчаливый. Как это вписывается в израильские реалии — с местным темпераментом, открытостью, непосредственностью и порой беспардонностью? И ощущением того, что вы у себя дома...
Дина Рубина Отлично все вписывается в рельеф местности. К тому же, хочется предостеречь от этакого обобщения — “средний израильтянин”. Тут тоже весьма разные люди имеются, разных темпераментов, разных пристрастий. Просто “непосредственных и открытых” всегда и всюду больше видно и слышно. А насчет ощущения дома… Так я ведь живу тут больше четверти века, куда уж деваться.
Михаил Гольд Назвать вашу прозу этнически окрашенной было бы упрощением, и все-таки, усматриваете ли вы некий еврейский акцент в своем творчестве?
Дина Рубина Я бы не назвала это акцентом. Это, скорее, доминанта, подспудно ощущаемая читателем, — в каких-то моих вещах больше, в каких-то меньше. Где-то ее совсем нет — это зависит от темы, героев, задач, которые я себе ставлю в тексте.
Михаил Гольд А что для вас вообще еврейская литература? Произведения на еврейском языке (точнее, языках)? Но тот же Этгар Керет мог бы с тем же успехом писать по-датски или по-испански... Еврейская тематика? Пятая графа автора?
Дина Рубина Это одна из тех категорий, о которых трудно и, я подозреваю, бесплодно рассуждать. Это все на уровне ощущений, интонаций, как раз вот этой доминанты, некоего психологического сдвига, еврейской манеры смотреть на мир, что ли… слегка отстранённо.
Да, у многих израильских писателей есть это подсознательное, а порой и вполне сознательное стремление выкарабкаться из национального соуса. Отсюда некое нарочитое отталкивание от народа, от сути и примет еврейства… от своей родни. Это все потуги жителя маленькой страны, ужасно боящегося не успеть за “большим” и передовым миром.
Михаил Гольд Вы стараетесь досконально изучить предмет, о котором собираетесь писать. То погружаетесь в цирковые подробности для “Почерка Леонардо”, то штудируете технику реставрации для “Белой голубки Кордовы”. Последний по времени ваш роман — “Русская канарейка” — об агенте Моссада и звезде оперной сцены Леоне Этингере. Неужели и здесь пришлось так же тщательно работать с материалом?
Дина Рубина Конечно, причем, во многих областях, роман-то огромный, трехтомный, с обилием героев, сюжетных линий, городов… Очень тяжело работала.
Михаил Гольд Насколько вы ориентируетесь в современной ивритской прозе? Чувствуется ли еще в ней русское влияние, как это было лет 70 назад? И кого числите среди своих любимых израильских авторов?
Дина Рубина “Любимых” это, пожалуй, слишком сильное слово. Тут нужно, по крайней мере, очень здорово знать иврит, на уровне чтения серьезной художественной литературы. Но я дружу с переводчиками Меира Шалева — Рафаилом и Аллой Нудельманами. Это поразительно талантливые люди. Я всегда одна из первых читаю новый роман Шалева на русском языке и очень ценю этого писателя.
Источник: "Хадашот"
Комментариев нет:
Отправить комментарий