Как отозвалось слово
На сайте январского номера журнала «Алеф» (№969) за 2008 год я прочитала статью Лазаря Ратнера «Мы – евреи». Именно так было названо знаменитое стихотворение Маргариты Алигер (отрывок из поэмы «Твоя победа»). Статью Л. Ратнера прочитало 185 человек. Автор статьи и читатели статьи вспоминают и другое знаменитое стихотворение – «Ответ Маргарите Алигер», которое в течение вот уже 60 лет является естественным продолжением стихотворения М. Алигер. Лазарь Ратнер ссылается на мою статью об авторе «Ответ Маргарите Алигер» (Евгения Колчинская «Как отозвалось слово»). Статья была опубликована в израильской газете «Новости недели» 19 сентября 2002 г., а затем перепечатана американской газетой «Форвертс» в 2003 г. Некоторые читатели статьи Л. Ратнера просят повторно напечатать стихотворение «Ответ Маргарите Алигер». Вот я и решила воспроизвести свою статью, в которой есть стихотворение Маргариты Алигер «Мы – евреи», «Ответ Маргарите Алигер» и не только само стихотворение, но и история его создания и сведения об авторе «Ответа» Михаиле Рашковане.
Хочу добавить, что автор стихотворения «Ответ Маргарите Алигер» живет в Израиле, в Петах-Тикве, и с благодарностью принимает добрые пожелания в свой адрес Лазаря Ратнера и читателей статьи «Мы – евреи».
Habent sua fata manuscripta –
Рукописи имеют свою судьбу
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется
(Ф. И.Тютчев)
Удивительно, до чего мудры были древние. Сказано: Habent sua fata manuscripta , и проходят века, сменяются поколения, техника превзошла фантастику, жизнь преобразилась до неузнаваемости, а известный афоризм справедлив, как и две с лишним тысячи лет назад. Суть в том, что тексты рождаются человеческой мыслью, человеческими эмоциями, но только в момент создания они совпадают с личностью автора и его судьбой. Затем они отрываются от своего творца, и их судьба складывается независимо от автора, а иногда и вопреки его воле.
Речь пойдет не о старинных рукописях, не о книге, а всего лишь об одном стихотворении, которое, однако, имеет самостоятельную историю. Написано оно Михаилом (Менделем – по паспорту) Рашкованом в 1947 году.
Необходимо напомнить (по крайней мере для более молодого читателя – старшее поколение и без того помнит) кое-что о первых послевоенных годах.
Помимо торжества победы, возникала мысль о цене этой победы. Почти не было семьи, которая не получала бы похоронки или уведомления о пропавших без вести близких. Но даже на фоне всенародных безмерных страданий и утрат потери еврейского населения были просто катастрофичны. Катастрофа – так определили масштабы этих потерь, под этим именем вошла в еврейскую историю Вторая мировая война. От Бреста до Волги, от Крыма до Ленинграда – на всей оккупированной фашистами территории СССР практически не осталось евреев. Единицы спасшихся. Очень немногие сумели эвакуироваться, ибо эвакуацией населения власти практически не занимались.
В конце войны прошли судебные процессы над немецкими преступниками в местах их злодеяний. Однако на скамье подсудимых, как правило, оказывались «мелкие сошки» или случайные немецкие офицеры, попавшие в плен. Подавляющее большинство нацистских преступников сбежало.
Завершившийся в 1946 г. Нюрнбергский процесс, на котором были осуждены главные военные преступники и нацистские организации, не принес морального удовлетворения от сознания свершившегося возмездия за преступления нацизма. Евреи, случайно оставшиеся в живых на оккупированных территориях, помнили предсмертные слова своих собратьев: «Наши придут – отомстят». Не отомстили. Не отомстили полицаям, зверствовавшим не менее фашистов, не отомстили соседям, выдававшим евреев и грабившим еврейские дома, а анкетный вопрос, был ли ты на оккупированной территории, кажется, больше всего пугал евреев – подразумевался следующий за этим коварный вопрос: почему остался в живых?
После войны в советской печати, радио и пропаганде стала проявляться тенденция предать забвению гибель еврейского населения от рук нацистов и принизить участие евреев в Великой Отечественной войне. Это рождало в еврейской среде неизбежные вопросы: что происходит с ними, потерявшими своих близких на фронтах, в партизанских отрядах, в гетто, концлагерях, в расстрельных рвах? Где справедливость? Возмездие? Как после всего жить в атмосфере все сгущающегося антисемитизма, последствия которого уже названы Катастрофой? И почему, по-че-му? Не к кому было обращать эти вопросы.
Реакцией на эту тяжелую моральную атмосферу, на все эти вопросы без ответов стало знаменитое стихотворение Маргариты Алигер «Мы евреи» - отрывок из поэмы «Твоя победа», напечатанной в 1946 г. в журнале «Знамя».
Имя Маргариты Иосифовны Алигер было хорошо известно в Советском Союзе, были известны ее военные стихи и особенно поэма «Зоя», удостоенная Сталинской премии. Но совершенно особое место в творчестве М. Алигер занимает поэма «Твоя победа». В Краткой Еврейской Энциклопедии по поводу этой поэмы сказано: «Пытаясь осмыслить трагический опыт войны, Алигер впервые обращается здесь к еврейской теме... Подвергнутая суровой критике, она (поэма – Е.К.) в дальнейшем перепечатывалась с изъятием фрагмента, посвященного еврейской теме. В 40-50-е годы он распространялся рукописно и неоднократно фигурировал в качестве улики при разбирательстве дел «еврейских националистов»...».
Это стихотворение передавалось из рук в руки, переписывалось, перечитывалось, заучивалось наизусть, о нем знали все, кто имел отношение к еврейству, ибо оно очень точно выразило мысли и чувства подавляющего большинства евреев, и оно было проявлением еврейского самосознания в исторический момент его безжалостного попрания.
Мы приводим фрагмент такого списка – на пожелтевшем листке из школьной тетради стихотворение М. Алигер, переписанное в 1946 году рукой Михаила Рашкована (один из бесчисленных вариантов, ходивших по рукам).
МЫ – ЕВРЕИ
(отрывок из поэмы «Твоя победа)
И, в чужом жилище руки грея,
Старца я осмелилась спросить:
- Кто же мы такие?
- Мы – евреи!
Как ты смела это позабыть?!
Лорелея - девушка на Рейне,
Светлых струй зеленый полусон.
В чем мы виноваты,
Генрих Гейне?
Чем не угодил им Мендельсон?
Я спрошу и Маркса, и Эйнштайна,
Что великой мудростью сильны, -
Может, им открылась эта тайна
Нашей перед вечностью вины?
Светлые полотна Левитана –
Нежное свечение берез,
Чарли Чаплин с белого экрана -
Вы ответьте мне на мой вопрос!
Разве все, чем были мы богаты,
Мы не роздали без лишних слов?
Чем же мы пред миром виноваты,
Эренбург, Багрицкий и Светлов?
Жили щедро, не щадя талантов,
Не жалея лучших сил души.
Я спрошу врачей и музыкантов,
Тружеников малых и больших.
И потомков храбрых Маккавеев,
Кровных сыновей своих отцов,-
Тысячи воюющих евреев –
Русских командиров и бойцов:
Отвечайте мне во имя чести
Племени, гонимого в веках:
Сколько нас, евреев,
средь безвестных
Воинов, погибнувших в боях?
И как вечный запах униженья,
Причитанья матерей и жен:
В смертных лагерях уничтоженья
Наш народ расстрелян и сожжён!
Танками раздавленные дети,
этикетка «Jud» и кличка «жид».
Нас уже почти что нет на свете,
Нас уже ничто не оживит...
Мы – евреи.
- Сколько в этом слове
Горечи и беспокойных лет.
Я не знаю, есть ли голос крови,
Знаю только: есть у крови цвет…
Этим цветом землю обагрила
Сволочь, заклейменная в веках,
И людская кровь заговорила
В смертный час
на разных языках…
Михаил Рашкован, в 1939 году окончивший с отличием школу и мобилизованный в армию, в начале июля 1941 г. был уже на передовой, а в конце июля получил тяжелое ранение - первое, но не последнее. Еще дважды был он ранен и лишь в 1946г. демобилизовался.
Когда в журнале «Знамя» была опубликована поэма М. Алигер «Твоя победа», он не только прочитал это произведение, не только знал стихотворение «Мы евреи» наизусть, но и написал свой «Ответ М.Алигер».
Михаил Рашкован сегодня
Маргарита Алигер, риторически обращаясь в стихотворении к великим, в чьих жилах течет еврейская кровь, на самом деле обращается не к братьям по крови, убеждая (кого? не антисемитов ли?), что мы, евреи, отнюдь не худшая часть человечества, так – ЗА ЧТО? В ЧЕМ МЫ ВИНОВАТЫ? Ответа на свои «трагические недоуменные вопросы» она не ждала. Однако ответ последовал. И ответ этот был от молодого человека, студента, бывшего пулеметчика, четыре года воевавшего, трижды раненного и чудом уцелевшего. Ответ этот главным образом и прежде всего связан с самыми отчаянными словами Алигер, их-то и берет Михаил Рашкован в качестве эпиграфа: «Нас почти что нет уже на свете, нас уже ничто не оживит...» . Вот этот текст*:
ОТВЕТ МАРГАРИТЕ АЛИГЕР
"В чем мы виноваты,
Генрих Гейне?
Чем не угодил им Мендельсон?
Нас уже почти что нет на свете,
Нас уже ничто не оживит..."
На Ваш вопрос ответить не умея,
Сказал бы я: нам беды суждены.
Мы виноваты в том,
что мы - евреи.
Мы виноваты в том, что мы умны.
Мы виноваты в том, что наши дети
Стремятся к знаньям,
к мудрости земной.
И в том, что мы рассеяны по свету
И не имеем родины одной.
Нас сотни тысяч, жизни не жалея,
Прошли бои, достойные легенд,
Чтоб после слышать:
«Эти кто? – Евреи!-
Они в тылу
сражались за Ташкент!»
Чтоб после мук и пыток
Освенцима,
Кто смертью
был случайно позабыт,
Кто потерял
всех близких и любимых,
Услышать вновь:
«Вас мало били, жид!»
Не любят нас за то, что мы - евреи,
Что наша ВЕРА –
остов многих вер…
Но я горжусь,
горжусь, а не жалею,
Что я еврей, товарищ Алигер!
Нас удушить хотели
в грязных гетто,
Замучить в тюрьмах, в реках утопить,
Но несмотря, но несмотря на это,
Товарищ Алигер,- мы будем жить!
Перед нами удивительное литературное явление – сцепление двух стихотворных текстов на одну и ту же тему, причем ключевые слова стихотворения М. Алигер переходят в текст стихотворения М. Рашкована, но они переадресовываются и оборачиваются противоположным смыслом. «Ответ М.Алигер», в отличие от стихотворения самой поэтессы, обращен к собратьям по крови и судьбе и именно в этом контексте – к Магарите Алигер.
«Ответ М. Алигер» М. Рашкована, спокойный и выразительный, объяснял все очень просто и достойно. Нужно было иметь мужество – и со стороны автора «Ответа» это истинно так, учитывая ту удушающую атмосферу, в которой писались оба стихотворения, - признать, что быть евреем – нелегкая судьба и, видимо, ждать иного не приходится – СУДЬБА! Но зато спокойно и уверенно, как неизбежность судьбы, звучит повторенное дважды: «Мы будем жить!» (Как говорят в таких случаях в Израиле, - Омен! Да будет так!).
На вопрос к Михаилу Рашковану, ныне живущему в Израиле и вполне доступному для беседы, много ли он встречал евреев на фронтах, где воевал, он ответил, что, естественно, много, постоянно, но антисемитизма в армии не было, евреев, как правило, встречали хорошо. И вообще, говорит Михаил, на себе лично он никогда, ни разу за всю свою жизнь не испытал антисемитизма. Фон антисемитский маячил всегда, он менялся в зависимости от эпохи, друзья и близкие сталкивались с антисемитскими высказываниями, выходками, оскорблениями, увольнениями, изгнаниями, арестами. Но реакция на антисемитизм была единой, потому что еврейство как судьба, доставшаяся от рождения, объединяло всех, кто был к нему причастен.
Конечно, Михаилу хотелось, чтобы его «Ответ» дошел до Алигер, но он жил в то время в Самарканде, Алигер - в Москве, письмо отправить - могут быть неприятности и у Алигер, и у него. Однако однажды он все же делает попытку передать свой ответ Алигер, представился такой не очень надежный случай.
В Самарканд приехал из Москвы студент-филолог, говорили, что учится он в МГУ, что вхож в писательские круги. Михаилу помогли встретиться с ним. Студент обещал передать стихотворение непосредственно в руки Алигер. Было ли оно передано, прочитала ли Алигер «Ответ М.Алигер» Рашкована, не известно. Можно надеяться, что прочитала, поскольку «Ответ», нигде не опубликованный, пошел гулять в списках по всей стране, как и опубликованное стихотворение Алигер. В то время обычным еврейским вопросом (таким же, как на ином, знакомом нам этапе, был вопрос: ехать или не ехать?) был: читал стихотворение Алигер? А «Ответ М. Алигер»?
Михаил Рашкован, автор «Ответа М. Алигер», успел окончить университет, жениться, преподавал, жил уже совсем в другом краю «необъятной родины», но многократно встречался в разных местах, в разные годы и при разных обстоятельствах со своим стихотворением, которое по ходу многочисленных переписок от руки потеряло имя никому не известного автора и шествовало по стране совершенно самостоятельно, сопровождая фактически запрещенное стихотворение М.Алигер уже в качестве произведения еврейского фольклора. Это вообще-то было легко объяснимо, так как в нем, как и в стихотворении М.Алигер, отразилось коллективное еврейское сознание советской антисемитской эпохи. Отклик на оба стихотворения - М.Алигер и М.Рашкована - был в каждой еврейской душе.
Много казусов и курьезов было в истории этого стихотворения. Многие годы авторство этого стихотворения приписывалось Эренбургу, у которого были даже неприятности в связи с этим. Эренбурга вызывали в соответствующие органы, а в семье считали, что кто-то хотел насолить Эренбургу, приписав ему авторство «Ответа М. Алигер». Ирина Эренбург, дочь писателя, подтверждала, что это стихотворение не ее отца, но что под многими его строками он мог бы подписаться.
Был момент, когда Рашкована разыскивали: позвонила из Ташкента бывшая сокурсница, рассказала, что пришли к ней двое, вероятно, из «органов», спрашивали, не знает ли она адреса Менделя Рашкована. Она не назвала. Как-то эта история заглохла сама собой – менялась эпоха, евреи стали уезжать.
Несколько раз в израильской русскоязычной прессе упоминались оба стихотворения: «Мы евреи» Алигер и «Ответ М.Алигер» - либо без автора, либо под именем И.Эренбурга, либо как народное. В этой истории замечательно вот что: уникальна судьба текста, который ведет себя независимо. Нужно сказать, что Михаил Рашкован никогда не пытался «поставить точки над i», раз и навсегда утвердить свое авторство этого стихотворения – для него существенно было истинное слово, а не то, что оно сказано им. Каждое творение имеет право на собственную судьбу, на собственную историю, на свои уникальные отношения с читателем, и в данном весьма не ординарном случае истинный автор не стал вмешиваться в «личную жизнь» своего детища. Он нисколько не огорчается, что стихотворение утратило его авторство, он даже испытывает удовлетворение, когда о его стихотворении говорят «слова народные», ему важно, что стихотворение помнят и сегодня. Значит, получилось.
Всякий текст ведет себя по образу самостоятельной личности, ведь у текста есть свой голос, свой характер, свое «лицо», даже, как видим, национальность. У текста есть и своя пробивная сила по отношению к читателю: либо открытость и способность быть понятным и доступным, либо способность так спрятать смысл, чтобы читатель с большим усилием и напряжением, интеллектуально прозревая, пробивался к автору. С некоторыми текстами читатель остается «на Вы», некоторые тексты играют с читателем, диктуя ему свои правила игры.
Смысл стихотворения Рашкована прост, ясен, текст доступен любому читателю, может быть, с точки зрения поэзии, слишком прям и ясен, не прикрыт никакой поэтической роскошью.
Мне очень симпатичен автор «Ответа М. Алигер» Рашкован. Не молод уже, конечно. О репатриации его семьи в Израиль Михаил говорит без ложного пафоса – понял, что так надо. У него в Израиле трое сыновей, восемь внуков и множество друзей.
В Михаиле Рашковане видится мне исключительная и сильная человеческая черта – достоинство истинной скромности. В нем нет ни пустых амбиций, ни обывательской заниженности помыслов, нет погони за обманными призраками благополучия. Испытываешь уважение к достойно прожитой жизни, к подлинной любви к единственной на всю дорогу жизни женщине, к хорошим добротным отношениям в семье. Мендель писал стихи, пишет их и теперь, но не почитает их шедеврами, потому мы о них не знаем. Круг его читателей – семья и близкие друзья. Только одно его стихотворение, о котором было здесь рассказано, волею судеб стало широко известно и востребовано именно тем читателем, к которому оно обращено, от момента его написания до сегодняшнего дня.
Мы довольно часто проходим мимо людей подобного типа, в силу их скромности не замечая их, не зная ни их жизненного пути, ни их частной жизни, ни условий формирования их национального сознания, которое, собственно, и привело их в Израиль. Такие люди, видимо, и есть соль алии. История двух стихотворений приблизила нас к такому типу репатрианта. Повторяю: мне очень симпатичен «неизвестный» автор «Ответа» на замечательное и всем известное стихотворение Маргариты Алигер.
Комментариев нет:
Отправить комментарий