 | Михаил Златковский
| ЛИТЕРАТУРА |
Притчи Кумадзо Ясумото
Судьба и случай свела меня как-то со странником по имени Кумадзо Ясумото, который когда-то в этой стране был японским военнопленным. После освобождения из казахстанских лагерей, остался здесь, женился, проработал всю жизнь деревенским пастухом, плотником, клал печи... А когда исполнилось ему семьдесят, оставил дом свой и ушел в монастырь. То ли, что-то не заладилось у старика в монастыре, или по какой другой причине, но ко времени встречи с автором в начале семидесятых годов Кумадзо-сан уже давно бродил по свету. И не монах, и не нищий - странник.
Старик в поселке на полустанке в казахстанских степях был достопримечательностью - местным деревенским дурачком - без крова, без имущества, для всех было загадкой, что у него на обед. Он постоянно бормотал что-то себе под нос, часто с закрытыми глазами сидел в неудобных позах на земле...
У меня была возможность таскать от хозяйских коров молоко, которым поил старика вдоволь. Месяц, два и были мы вместе, то встречаясь на минуту, то часами проводя время. Недолгим было наше знакомство - как всегда нескладно и невпопад, но именно на это время пришла пора провожать старика в последний путь.
Старый человек не нажил за свою жизнь ни кола, ни гроша. Все, что он имел, было при нем. Только и остались от него в моей памяти устные рассказы старика - притчи, которые в адаптированном виде и предлагаю вниманию читателя. Имен собственных я не запомнил, они все были чуждыми на слух. Поэтому в притчах воспроизводятся условные имена, как кажется мне - похожие на японские.
Кумадзо - сан говорил нескладно и плохо по-русски, часто делал пропуски или незаметно переходил от одной истории к другой, иногда повторяясь... Постепенно из разрозненных отрывков выстраивались рассказы.
Над внутренним смыслом этих рассказов я тогда не задумывался. Они, эти истории, поражали лишь своей необычностью для русского слуха.
Старик никогда не упоминал о происхождении этих притч. Вполне возможно, что притчи эти - не столько сочинения самого Кумадзо Ясумото, сколько отголоски старинных легенд, сказок и нравоучений его культуры.
Первая притча Кумадзо Ясумото
Как-то ученики великого мастера Вана, выйдя на двор, обнаружили учителя, сидящего перед каменной стеной, служившей оградой. Учитель что-то внимательно и задумчиво созерцал на пустой стене, сложенной из грубых камней. Долго поджидали ученики, пока учитель закончит свое странное занятие, а когда он поднялся, приблизились к нему и задали вопрос:
"Досточтимый Учитель Ван, что Вы делали так долго перед пустой стеной?"
- "Я любовался распусканием бутонов цветков персика",- был ответ.
На следующий день учитель Ван рано по утру обнаружил всех учеников перед той глухой стеной. Когда ученики освободились от своего занятия, учитель Ван спросил их: -"Что Вы делали перед пустой стеной?"
- "Мы любовались распусканием цветков персика, Учитель."
И сказал учитель Ван: -" Но ведь на рассвете был сильный ветер с гор и оборвал все лепестки цветков персика".
Вторая притча Кумадзо Ясумото
Молодой человек по имени Сейто давно хотел попасть в монастырь Догун. Говорили все в округе, что было там много ученых монахов и много старинных книг мудрости и самые видные проповедники, слава о которых далеко распространилась вокруг, вышли из стен этого монастыря. Долго Сейто собирался оставить свою мать и младших сестер и наконец решился.
Коротко ли, долго, но вот, наконец, Сейто пришел к стенам этого монастыря. Но, на удивление его, вокруг монастыря царило запустение, сорными травами заросли дорожки, когда - то возделанные поля вокруг монастыря давно не косалась мотыга работника. В расщелинах камней стены угнездились молодые деревца, с трудом Сейто отыскал главные ворота - все они были скрыты лианами.
Стучал он, стучал по прогнившим доскам ворот, но так никто и не вышел из вымершего монастыря. Заглядывал сквозь щели в досках ворот Сейто в монастырский двор, но заросший бурьяном двор был нелюдим.
День прождал Сейто, другой - безжизненно было пространство вокруг монастыря и никто не подходил к воротам и не выходил из них. Ушел Сейто, вернулся в родной дом.
И прошло много лет и зим. Уже давно схоронил он свою мать , разлетелись во все стороны сестры. Много ходил Сейто по земле, научился отличать дурное от плохого, хорошее от прекрасного. Спасался от напастей и спасал сам. Часто останавливался он в глухих селениях и в шумных городах, жил месяцами в домах старых и сирых, во дворцах богатых и знатных, подолгу беседовал со стариками, с детьми... Много прочитал он ученых книг и во многих искусствах слыл мастером. Часто ошибался он и иногда удавалось ему исправлять свои ошибки. И еще научился Сейто исправлять ошибки других, когда хватало его сил, знаний, терпения, а иногда и смелости.
И однажды утром проснулся Сейто от молитвенного пения, грохота барабанов и звона колокольчиков. Вышел он из убогой хижины, где провел ночь в своей бесконечной дороге и увидел, что стоит он посередине двора монастыря Догун и перед ним коленопреклоненные монахи.
Третья притча Кумадзо Ясумото
Умер в провинции Камакура старый мельник, оставив сыну Койчи после себя полуразрушенную мельницу с отколотым жерновом, прохудившуюся плотину да подслеповатого пса. Схоронив отца и раздав кое-какие долги мукой из последнего помола, впервые за последние дни заснул Койчи крепким сном. И приснилось ему, что зовет его дочь императора: " Милый и единственный Койчи, иди же быстрей ко мне, жить не могу без тебя, все мечтаю о тебе с той поры, как, проезжая мимо вашей мельницы, увидала тебя."
Сам Койчи давным давно забыл про проезжавшую принцессу, да и не мог он ее видеть сквозь плотные шторки паланкина, охраняемого многочисленной свитой и стражей. Не думал он днем о сновидении прошедшей ночи, да только и на следующую ночь пришла принцесса, и еще на другую ночь, и все звала, звала Койчи к себе. Уже и пес скулить стал по ночам, тянуть ветхое покрывало с Койчи.
Делать нечего, и как то собрал нехитрые пожитки свои Койчи, взял с собой последнюю горсть монет, запер мельницу и отправился в долгий путь в столицу. И каждую ночь по дороге вновь приходила принцесса во сне к Койчи и торопила его.
Столица поразила его огромными домами, дворцами, путаницей каналов, улиц и закоулков, скопищем народа. Два дня он пытался выбраться к императорскому дворцу, а когда, наконец, вышел на центральную площадь и увидел огромный ров, подъемные мосты, высокие стены, а там, за стенами лазоревые черепицы крыш дворца и золоченые шпили башен, когда увидел какое количество стражников охраняют стены дворца, какие каменные львы, грозно оскалив свои пасти с нефритовыми клыками, встречают его на входе в императорский дворец - понял Койчи, что сыграли с ним сны злую шутку. Не только поговорить - увидеть вблизи принцессу за всю его жизнь не придется, толкаясь около стен дворца.
Уже истратил Койчи последние монеты на еду себе и псу. И давно ушел бы Койчи восвояси, да только настырная принцесса и здесь все приходила во сне и звала к себе, не отпускала его обратно.
Однако своим шатанием вокруг дворца привлек Койчи внимание стражников. И схватили его и стали допытываться по какому -такому делу день и ночь напролет околачиватся он около ворот дворца. И сознался Койчи про принцессу из снов своих, как зовет его она и тоскует.
Удивились стражники. То-то было смеху, долго они не могли придти в себя от хохота. И сказал начальник караула: " Что за глупый народ у нас, особенно эти деревенские. Вот я - начальником стражи императорского дворца уже девятый год, сейчас получаю жалования по двадцать связок монет, но и я ни разу не видел нашу принцессу, тем более - говорил с ней. Да как тыпосмел возомнить о ровне себя с нашей принцессой!? Молись всем заступникам, что это только сны твои! Но и во снах ты не имеешь право даже мечтать о принцессе!
Это только такому дурню, как ты, могла придти шальная мысль поверить в свои дурацкие сны. Вот я - сдавший экзамен уже на седьмой яшмовый шарик, я же не буду верить своим снам - мало что может присниться! Вот, к примеру - снится мне постоянно какая-то чушь, что в какой - то там Камакуре на старой мельнице под сломанным жерновом зарыты сокровища!"
И вернулся Койчи домой в Камакуру, и вырыл сокровища, и стала принцесса ему женой.
Четвертая притча Кумадзо Ясумото
Уходил из монастыря старый настоятель - нужно было ему прямо сейчас найти смысл не только в его бренной жизни, а и во всем остальном, что всегда остается за пределами обыденности. Не давался разрешению всю его жизнь один только вопрос, но главный - мучили его страхи и сомнения в бесплодности всех его стараний в поисках своего просветления.
Все испробывал он, сначала предавался он всем утехам а потом исполнял все ограничения, всеми искусствами овладел, но осознал он наконец, что нет в нем той чистоты помыслов, что может освободить от проклятого главного вопроса, что разум его затмевает только одна мысль о конечности его существования на этой земле, что не поборол он за всю свою праведную жизнь животного страха перед своей смертью, боится прихода ее, как боялся еще маленьким ребенком. И поэтому - не имеет он права больше оставаться настоятелем монастыря и поучать молодых послушников .
Со стонами и причитаниями долго его провожали монахи, брели за ним, прося остаться, называли его Дафу- Великим Учителем, но он был непреклонен и ушел совсем от них, которые еще не знали всего ужаса откровения Главного вопроса.
А откровение, пришедшее к настоятелю, наверное, было бы непероносимым для молодых послушников.
Вот оно, откровение, как он наконец его воспринял: -"Каким бы ты не был в этой жизни, каким бы ты праведником не хотел бы быть, наступает момент, когда ты остаешься один на один со смертью. И страшно вдруг осознать, что ты пока еще не решил для себя самого главного вопроса:-" А что это - Смерть? Смогу ли я принять ее ? Зачем она мне? Почему именно мне? Почему Я?"... И стонет в ужасе душа твоя: -"Я не хочу! Не меня!!! Кого угодно, но не меня! Я же так был истов в своих радениях... так был праведен, так многого достиг в познаниях!"
Удалившись от стонов и причитаний послушников, оставшись, наконец, один, впервые за ыысознательную жизнь без помощи и без прислуги в этом страшном лесу, встретил он мальчика, собиравшего хворост. Тот приветствовал старого монаха, и присели они под деревом, поделился мальчик на трапезу своими лепешками. Разговорились они и спросил старый монах отрока: -" Где ты живешь, как ты живешь, с кем ты живешь, о чем ты думаешь?"
-"Внизу под горой я живу, один я живу и тяжело я живу... Ни о чем я не думал, когда мы были все вместе. Но вот уехали мои родители. А я стоял и смотрел на быстро уменьшаюшуюся лодку. Река их проглотила за поворотом. Мне говорили в деревне, что так Смерть увозит избранников в лодке за поворот... Слышал я, что живут родители где -то в уездом городе вниз по реке, так говорили. Я писал им взять меня к себе, но не было ответа."
Продолжал мальчик: -"Прошлой осенью ушла утром моя бабушка в лес за хворостом. Но она ушла дальше, чем эти деревья и кусты. Я не знаю той страны, куда ее позвали или увели и она согласилась оставить меня навсегда. Когда я ее звал - она не ответила, день я ее ждал, другой и третий, а после, утром надо было вместо нее идти в лес и собирать хворост. Что бы был огонь в очаге и можно было обогреться и приготовить еду. Вот и пошел я один."
Продолжал мальчик: - "И где бы бабушка и мои родители не были сейчас - хворост собирать мне... Оставшись один, я очень боялся Смерти. Часто думал, засыпая: - "Как страшно в этом пустом доме, во всем мире, без мамы, без бабушки". А когда их уже долго не было рядом со мной, как-то подумал я: -"А ее нет, Смерти. Просто -"Есть я - и - нет меня". А смерти нет. Зачем ее бояться ". Мы боимся боли, смердящей раны, ноящей занозы, страданий, но не смерти. Смерть наша - это всего лишь мгновение, когда лодка скрывается за поворотом реки."
Опустился тогда перед мальчиком бывший настоятель на колени, а потом взял его за руку и привел в свой монастырь, где объявил послушникам об Истине, которую нашел -"Что нет больше смерти и нет страхов перед ней. А есть каждодневная необходимость - невзирая ни на что - собирать хворост, топить печь... писать ученые книги ... иначе будет холодно в этом мире".
И приветствовали монахи мальчика - нового настоятеля монастыря.
Шестая притча Кумадзо Ясумото
Мечтал Ямато о удивительном и совершенном мире в своем собственном доме, в свой деревне, но ничего не получалось - все не так выходило. И все - вроде бы, как у всех людей, и скот домашний каждый год хорощий приплод приносит, и поля рисовые по три урожая , а, казалось, что Гармонии нет, какой мечтал... Вот и за деревенским холмом с вишнями не видно соседней долины - нет простора, как на картинах, которые он видел, как во снах, что приходили к нему.
И пошел искать Совершенства в другие места.
Скитался по разным городам, селениям и странам... Был правителем и рабом, много ремесел изучил... во многих сражениях участвовал... многими шрамами были исполосованны тело его и душа...
И постепенно стала согревать его мечта о том, в далеком прошлом, его собственном доме. Стало ему казаться, что если и есть Гармония в этом мире, так хотя бы малая часть ее в старом его доме осталась, где так было просто и весело, и хорошо, хотя за деревенским холмом с вишнями не было видно соседней долины...
Вот и посланцы приходили к нему, кого -то он встречал на своих дорогах и все говорили: -" Хорошо в твоей деревне". Передавали письма и все хорошо было в этих посланиях. И в конце пути своего решил он успокоиться, положить для себя предел своим скитаниями и найти мир и гармонию в своем доме, пусть маленькую, хотя бы ту ее часть, что была связана с воспоминаниями детства.
Бросил он все свои дела, дого ли коротко ли, но вернулся он в свою деревню за холм с вишнями. И не нашел ее. Только поросшие диким кустарником жимолости развалины, пыль и ветер.
Долго он сидел около развалин всоего отцовского дома, не находя для себя объяснений переменам в деревне...
Старый прохожий остановился и спросил : -"Что ты здесь делаешь? В этом заброшенном месте?"
- Я вернулся после долгих странствий в свою деревню и не нашел ее. Мне говорили, что все хорошо... А здесь запустение , пыль и холод, даже ручей не течет из-под скалы.
- А по другому и не должно было быть. Ты же ушел. А без тебя все умерло.
- А как же письма? Вот они...Пишут же, что все хорошо.
- Ха... Посмотри на них внимательно, вот и вот... это же твой почерк. Это твой дух писал тебе послания. Ты ушел, а дух твой остался и писал тебе письма. А теперь и он ушел от твоей бывшей деревни, устал тебя ждать. И ты теперь без духа твоего.
Значит - ты умер, вот и пойдем со мной.
Седьмая притча Кумадзо Ясумото
Мальчик так устал от своей работы в течении долгого дня, что уже ноги не держали его и веки сами закрывались. Но он так боялся заснуть! Все говорили, что во сне можно легко стать добычей страшного дракона, если себя плохо вести, если ослушаться наказов хозяина, если... Ах, как много было этих "если"! И почти все эти правила и наказы нарушал мальчик, как не старался, но нарушал.
И каждую ночь боялся заснуть. И каждую ночь засыпал, как и сейчас...
А в это время и вправду огромный и страшный дракон летел по небу. Долго он летел. Сколько помнил он себя, продолжал он свой полет над этой землей. Он знал, что его еще называли черным драконом, желтым, красным, голубым - каждый раз по разному - в заисимости от времени этих лет, проносящихся над землей.
Дракон иногда видел свои изображения, которые рисовали на белых лоскутах, на прибрежном песке, на стенах своих жилищ эти жалкие мелкие существа, служившие ему иногда невкусной пищей. Видел и удивлялся их ненаблюдательности - вместо семи хвостов они рисовали только один с перьями.
Какой ужас, какое оскорбление, даже позор для дракона! Они рисовали какие-то перья на его хвосте! Это значит - ничего не понимать в природе Дракона. Рисовать ему перья в хвосте!!! Какие перья в хвосте, когда по Девятому уложению Соглашения между Драконами еще три тясячи лет назад было установлено, что у Драконов будут не перья в хвостах, а какое кому причитается количество Хвостов!
И надо заметить, что иметь семь хвостов не для всех драконов было установлено. Вот как у него. Семь. А у разных там, по пять, по три, а то и вовсе - один хвост, но таковых Дракон и за драконов не считал.
Откуда этим мелким ползучим тварям - людишкам знать, что количество равнозначимых хвостов в Хвосте у дракона определяет ранг Дракона?! Его положение в сонме Драконов?! Его скорость и высоту, да и продолжительность полета? Не говоря уже о дальности извергаемого потока пламени из пасти!
Фу, эти жалкие существа!
Ну, ладно, увидели дракона вблизи. (Это еще надо потом спокойно разобраться, кто конкретно увидел?)
Ну, ладно, увидели... Нет, чтобы спросить: -" А почему у Вас такой Хвост, или - Столько хвостов?"
Сразу зарисовывать! Не спросясь и не спросив...
"Впрочем,"- ухмыляясь про себя, подумал Дракон, - "как они могли его спросить, если он их поедал, не дав опомниться, налетая безвучно с высоты или заглатывал спящими. Особенно тех, кто не слушался наказов настоятелей, хозяев или родителей".
Дальше полетел дракон... И тут он заметил спящего мальчика, даже не заметил, а почувствовал. Ведь этот страшный дракон имел особое чутье на ослушников, и ринулся дракон с высоты на очередную свою жертву.
Но не успел долететь.
Мальчик проснулся и не стало Дракона, огромного и ужасного и с семью равнозначными хвостами.
Девятая притча Кумадзо Ясумото
Долгая дорога домой была для Тенрико хоть и опасной, но радостной. Не только потому, что он наконец возвращался после годового отсутствия, не только потому, что его ждала и вкусная еда, и горячая фуро, и любимая. Он был счастлив и горд от того, что так ловко выполнил приказание своего господина - в целости и сохранности нес ему в рукаве своего кимоно лаковый футляр с шестью печатями. Футляр был легкий и трудно себе было представить, что за сокровище там скрывалось. Может быть прядь волос божественной Амaтэрасу, может быть нитка жемчуга Яшмового Императора или кусочек священного посоха Будды, или... просто страшно было себе представить, Зуб Белого Дракона.
Но Тенрико и не размышлял долго о содержимом футляра. Ясно было одно, что там действительно огромное и бесценное сокровище - так тяжело этот футляр достался Тенрико.
Он был горд, что выполнил наказ хозяина и представлял себе, как хозяин наградит его, великого и бестрашного самурая, который победил сотню врагов, нет - тысяча их было, охранявших драгоценный футляр с сокровищем. Его сила, мастерство владения мечами и другими видами оружия сыграли свою роль, но только на последних шагах, когда он уже проник в парадные залы и сокровищницу замка сегуна, где в резном сундуке хранился футляр.
А до этого - долгие дни, недели, месяцы Тенрико подбирался к замку. Понадобилась и смекалка и хитрость Тенрико для победы. Пришлось вспомнить мастерство хозяйского садовника, за работой которого не раз с презрением наблюдал Тенрико. Негожее и постыдное это дело - самураю в девятом поколении заниматься грязной работой, но глаза Тенрико видели, а значит руки могли. И поступил Тенрико в замок к сегуну садовником на место пропавшего неизвестно куда придворного. Только Тенрико знал куда запропастился настоящий садовник.
А потом влюбился Тенрико в девушку, которая прибиралась в парадных залах и много орхидей положил к ее ногам. Она и привела его к сокровищу.
И вот теперь он подходил к замку господина. Уже не надо было скрываться в зарослях от погони, уже день и два Тенрико шел по родным местам, где все его знали. Только он никого не знал по имени - со страхом встречные крестьяне и ремесленники отворачивались от Тенрико при встречах отходили в сторону, прятались в придорожных канавах. Грозен был даже взгляд Тенрико, что же говорить о его мечах!
И наступил вечер того дня, когда пришли слуги за Тенрико и проводили его в главный зал хозяйского дворца, где уже восседал господин и все его министры. И сказал господин, что наступило время щедро наградить Тенрико за его усердие и подвиги, но особенно - за возвращение в замок бесценного сокровища.
В сознании Тенрико моментально представились возможные награды - самураю не полагалось иметь ни дома, не земли, ни слуг, не о них думал Тенрико. Никакие расшитые халаты, веер с драгоценностями, раписная ширма или лаковая шкатулка к качестве наград не соответствовали торжественной речи господина.
Может господин наградит его священным мечом, о котором втайне мечтал Тенрико. Да, хотелось бы, что бы это был меч, только несколько раз и виденный Тенрико, когда по торжественным датам родовых праздников господин точил его, а перед этой церемонией Тенрико сопровождал господина в его недельных медитациях.
Но не упомянул ничего господин о мече, а только сказал господин, чтобы Тенрико приблизился к токономе и открыли нишу от закрывающего ее шелка. И опустился Тенрико перед Бесценным сокровищем и лицизрел его.
В токономе висел оборванный свиток истлевшей бумаги с замысловатыми каракулями. Постепенно в них среди зарослей и нагромождения точек, штрихов и печатей предыдущих владельцев свитка Тенрико стал различать некоторые черты известных ему иероглифов. Они складывались в простое повествование:
Одно облако в вышине,
Птица плывет по воде,
Вчера охотник отнял подругу.
Я один сижу на берегу,
Долго трудился я и вот,
Скоро охотник придет за мной.
Прежде чем он в лук,
Вложит стрелу для меня,
Надо успеть ему сказать,
Что покой наступит,
Когда облака в вышине,
Когда птицы на озере.
Ну, иероглифы птица (кажется - лебедь), облако и озеро, охотник (кажется - не охотник, а человек со злым умыслом) и мудрец на берегу - были ясны и понятны. Было понятно для Тенрико и то, что некоторые иероглифы обладают и другими смыслами - иероглиф, например, "отнял" мог означать и смысл "убил" и еще, кажется, что-то. И даже знал Тенрико, что произносятся одни и те же значки иероглифов по разному. Слышать то он - слышал, но сам не обладал этими сокровенными знаниями - он был всего лишь самураем. Правда, очень искусным, и многие говорили - непобедимым.
Смысл прочитанного произвел на Тенрико странное впечатление. Непонятно было одно - где же бесценное сокровище!? Цена жизни самурая ничтожна перед приказом господина, но ради чего он так много потратил сил и времени! Ему даже пришлось работать садовником, дарить цветы нелюбимой... Ради этого обрывка рисовой бумаги! И почему господин повесил его в святая святых- главную токоному!?
Тенрико никогда не задавал вопросов. Пришлось долго ждать пока хозяин не дал знак удалиться. А до этого момента Тенрико неподвижно сидел и не моргая смотрел на иероглифы свитка. Ничего нового он там так и не увидел.
И еще напоследок он услышал слова господина, что сокровище великого императора Ито благодаря Тенрико возвращено на свое место после стольких лет отсутствия и Тенрико назначается хранителем бесценного свитка.
Проходила жизнь, и прошла жизнь Тенрико, а ему только и удалось - понять лишь первую строку свитка - "Одно облако в вышине". Тенрико надеялся, что понял строку во всех смыслах, но полной уверенности не может быть никогда. Не было ее и у Тенрико.
Вот как старый Тенрико стал понимать эту первую строку :
В бесконечности пространства существования
наших действий, чувств и поступков,
в пространстве, где недостижимы все наши цели и мечтания,
где эфемерность результатов наших действий
столь очевидна и страшна
своей безнадежностью,
все чаще приходит мысль,
и это главная истина,
что мир - это и то и это.
И мне не дано
открыть другого мира,
как и изменить этот.
Единственное, что в моих силах
Пребывать достойно в этом мире,
Выполняя свой долг.
Но он был доволен и этим малым - так много ему открылось даже в этой строке. Не только в самой строке открылось, а в многолетней учебе и поисках, прозрениях - в узнаваниии своего родного языка, потаенный смысл которого был скрыт за многими печатями знания. По другому смотрел Тенрико сейчас на окружающий его мир, - так понятие "чаша", передаваемое в письме простым иероглифом "чуань" с годами знаний разрослось до множественного - "благодать, спокойствие, удовлетворенность, мудрость" и даже "осознанная пустота", а подходяшее к месту правильное использование различных значений одного и того же иероглифа определялось общим смыслом повествования и рядом стоящими знаками.
И потом - Тенрико был спокоен, он знал, что молодой хозяин очень скоро поймет и вторую строку, а может быть, и дальше откроются ему строки. Наверняка откроются - молодой господин пришел к токономе не взрослым мужчиной, как Тенрико, а мальчишкой привел его Тенрико сюда и усадил перед лоскутом буиаги сочинения великого Ито.
Ещё Тенрико приглашал к молодому господину ученых мужей, учивших его понимать разный смысл в простых на первый взгляд иероглифах.
А позже передаст хозяин свое знание своему сыну, а тот в свою очередь дальше. И будет когда-нибудь понят весь смысл послания великого Ито, и тогда не будет больше войн, и не потребуются к службе такие самураи как Тенрико. А будут нужны плотники и пекари, гончары и поэты, садовники ... и многие другие. И спокойствие наконец наступит везде, везде. Не только вокруг их замка, а много дальше. Везде, гле ходил Тенрико и где не ходил.
Вот такое спокойствие, которое сейчас опускалось на Тенрико.
13 притча Кумадзо Ясумото
Великий и грозный сегун Кейдзи Моросати пригласил художника Готори, о котором уже давно шла слава самого искусного и приказал ему создать самую прекрасную картину о его парадном выезде, где должны были быть нарисованы все слуги, все воины, все министры его двора.
Долго работал художник. Не месяц и не год прошел в работе над картиной. Ни в чем отказа не было Готори, по повелению сегуна все являлись к художнику на позирование, подолгу высиживали перед Готори в драгоценных одеждах или в полном воинском облачении, будь то простой воин или главный министр, первая жена или последняя кухарка.
Много художник проводил времени вне стен дворца, зарисовывая простые сценки из жизни города, часто удалялся Готори за пределы города, везде он побывал в стране сегуна Кейдзи Моросати, в самых дальних селениях видели его.
И часто шептались при дворе сегуна, что незачем художнику бывать в тех дальних селениях, когда он получил наказ хозяина изобразить парадный выезд.
Но прост был ответ Готори. Отвечал он, что для правдивой картины парадного выезда должен художник знать всю страну Кейдзи Моросати, что, только поняв и осознав огромность и ботатство владений, художник сможет передать величие сегуна и его парадного выезда.
И еще ответствовал Готори, что парадный выезд хоть и длится несколько часов, а в картине он будет жить и продолжаться вечность, сколько существует шелк и краски, и надо Готори изобразить не несколько часов, а вечность, какими и есть дела и мысли великого сегуна Кейдзи Моросати.
И вот наконец наступил день торжественного показа законченной картины.
Шелк свитка-картины почти в два роста человека, закрытый непрозрачным покрывалом, был натянут на рамы во всю длину самой большой церемониальной залы дворца, где уже собрались все приближенные сегуна Кейдзи Моросати.
И вот по знаку сегуна открыли картину. В зале как-будто вспыхнуло тысяча маленьких солнц, столько золота, столько серебра было на свитке, какими удивительными красками было расписана картина, как подробно были выписаны все мельчайшие детали сбруи коней, перламутр инкрустаций паланкинов, черепаховые гребни в волосах женщин, даже детские игрушки в руках наследника казались живыми. Сверкала вода фонтанов, райские птицы летали тут и там вдоль процессии. Сам сегун восседал на белом жеребце, впереди всех въезжая в парадные ворота дворца, где на плошади уже ровными рядами выстроилась гвардия во главе с генералами и прославленными полководцами. Много иного было на шелке - знакомые очертания гор со всех сторон окружали картину по горизонту, можно было даже различить маленькие селения с вышедшими на площади своих деревень жителями - все приветствовали великого сегуна...
И каждый чиновник, каждый воин, каждый министр, каждый генерал, каждая наложница и жена узнали себя - так похожи были их портреты. Даже каждый узнавал свою лошадь, так точно Готори передал сходство
-Да, - сказал сегун Кейдзи Моросати,- Готори воистину великий художник.
А потом художник приказал потушить светильники перед картиной, зашел художник за рамы и зажег светильники сзади. И император, вся его свита увидели изнанку картины, проступившую через шелк, сквозь парадный выезд сегуна Кейдзи Моросати
Сквозь парадный выезд появились ужасные сцены войн, убийств, насилия, которые вел сегун. Пылали разоренные селения, земля была выстлана тысячами разрубленных тел, красные от крови реки и ручьи текли меж холмов ...
А лицо каждого воина, разбойника, министра и генерала сборщика податей и налогов, насильника, палача и бандита было лицом сегуна Кейдзи Моросати.
-Да, - произнес сегун Кейдзи Моросати,- Готори был воистину великий художник.
И завернули Готори в шелк свитка-картины и сожгли.
14 притча Кумадзо Ясумото
Утром учитель Ван сказал своим ученикам, что пришло время построить великий храм Будды, что потребует эта работа всех их сил и знаний, что многие будут роптать от непосильного труда и лишений, и многие покинут школу, и иные многие придут на место ушедших, но он знает, что храм будет построен.
Долго и кропотливо выбирал учитель Ван место строительства самого великого храма, с учениками облазили они все горы в округе, обошди все долины, но нигде не нашел учитель подходящего места. И вот тут хорошо - вид на долину открывался прекрасный, но чем-то недоволен был учитель. А здесь, на излучине реки, чем не место для храма, даже странно, что раньше кто-то храм не построил здесь, да только мимо проходил учитель.
Наконец привел учитель в одно место учеников и сказал, что здесь они будут строить храм. Место это ничем не отличалось от предыдущих, даже уступало в красотах природы, но таковы были слова учителя, и ученики стали рыть канавы, дробить камни, валить лес и многое делать такое, что в концов концов приведет их к открытию самого главного, самого прекрасного храма Будды.
И многие из них со временем ушли от будущего храма, но и многие новые пришли и продолжали работу годы .
И вот был уложен последний камень, прибита последняя черепица, покрашена последняя доска, повешен последний колокольчик. Собрал всех учеников учитель Ван и отвел далеко от нового храма, так далеко, что не только храм был виден как на ладони, но и весь лес, и вся гора, и вся долина перед храмом.
- Прекраснее храма нет в Поднебесной,- говорили с восторгом ученики. И долго стоял в раздумии учитель Ван, а затем хлопнул в ладони и раздался тяжелый гул, разверзлась земля и поглотила новый храм.
В ужасе и оцепенении стояли ученики - труд стольких лет пропал навсегда в одно мгновение.
И ропот начался в толпе учеников - Это плохой знак, мы прогневили Будду! И вопрошали ученики учителя: - " За что так прогневался Будда на нас? Или недостойные есть среди нас?"
И уже кто-то говорил, что неправильно учитель выбрал место и время под строительство и незачем было столько времени учителю Вану проводить за учеными книгами, звездными картами и свитками мудрецов в поисках места, чтобы так обмануться. И уже говорили в толпе, что учитель Ван не увидел знаков предостережения в книгах, чтго учитель Ван ошибся, а значит...
Но кто-то другой из учеников сказал, что вот, перед тем, как храм провалился, учитель Ван хлопнул в ладоши, а это могло означать только одно - учитель Ван сам разрушил храм.
Повернулись все к учителю Вану и он сказал: - "Не я разрушил храм, я только хлопнул в ладоши в тот момент, когда должно было начаться землетрясение, о котором я узнал из ученых книг много лет тому назад. И вы сейчас спросите меня: - "Зачем же мы строили самый прекрасный храм?" И я отвечу: -" Ради того, чтобы строить. Каждый из вас в этой тяжелой работе узнал себя, смирил свою гордыню, многому научился и стал мастером.
А Будда... Он не нуждается в храмах, он не может быть воплощен ни в какой самый удивительный храм. Он - везде, он и есть ваш труд и ваше прозрение в том, что никакой результат работы несравним с процессом работы."
Комментариев нет:
Отправить комментарий