Рис. И. Тумановой
Одну старую хасидскую легенду о Зусе и Элимелехе из Лизенска Эли Визель пересказал так: «Существует удивительное предание о том, как два брата наведались в маленькую деревушку около Кракова, чтобы в ней заночевать. Внезапно они почувствовали беспокойство, ими овладело неудержимое желание покинуть это место. Хотя спускались сумерки, они пустились в путь и провели ночь в дороге. Название этой безвестной деревушки – Освенцим».
Клянусь, я написал это последнее слово и поднялся, потому что услышал сирену, призывающую весь Израиль к двум минутам молчания в память о погибших в огне Холокоста.
Чудо? Не знаю. За годы, проведенные на Земле Обетованной, такое случалось со мной не раз, а потому я верю в фантастическую историю, поведанную Эли Визелем.
В книгах этого писателя и Мартина Бубера о хасидах много замечательных рассказов о Зусе и Элимелехе, но нет почему-то одной, как мне кажется, наиболее удивительной притчи в наследии первого цадика хасидизма – Элимелеха из Лизенска.
Прочел ее в другом, старом сборнике о хасидах. Мне всегда казалось, что короткие, необыкновенно скромные по тону, хасидские притчи «тянут» на целые многостраничные романы, поэмы, пьесы. Могу назвать в современной литературе множество классических произведений, основанных, вольно или невольно, на мудрости этих притч.
Очевидна этика «объема» в наследии хасидов, но не могу удержаться, чтобы не сделать попытку пересказать эту так поразившую меня историю о безымянном портном из Лизенска.
Накануне Дня искупления собрались ученики, чтобы выслушать наставления цадика, но он в тот день был предельно неразговорчив, проворчал только: «Хотите знать, что нужно делать в канун этого дня, идите под окна к портному и слушайте внимательно все то, что он скажет».
Делать нечего, и поплелись ученики на окраину местечка, спотыкаясь на ухабах, недовольные тем, что послали их за наукой и знаниями к какому-то обыкновенному портняжке.
Вот остановились они у распахнутого окна портного. Отсюда все было видно и слышно ученикам.
Празднично накрытый стол. За столом молча сидела вся многочисленная семья портного. Никто не торопился приступать к трапезе. Все ждали, что скажет отец семейства. А портной достал из шкафа толстую тетрадь, похожую на конторскую книгу, раскрыл ее и начал, не торопясь, читать, далеко отстранив текст от глаз: «Владыка мира! Пришло время произвести между нами расчет за все прогрешения, которые мы совершили, ведь ныне время искупления для всего Израиля».
В наступившей паузе портной перевернул страницу…
Ученики за окном начали ворчать вполголоса: «Какой расчет, какие счеты со Всевышним. О каких таких прегрешениях Владыки мира намекал этой наглец?»
Портной будто ответил своим возмущенным критикам, продолжая читать текст из книги: «Сначала я хочу перечислить все наши прогрешения перед Тобой за последний год. Признаюсь, что вина наша перед Тобой может быть доказана в двенадцати случаях. Во-первых, однажды я пропустил молитвы в шабат, сославшись на нездоровье. На самом деле не так уж сильно был я болен, а просто в смятении духа не счел возможным разговор с Тобой. Во-вторых, принял заказ от бедной вдовы, перешил костюм мужа для сироты и взял за это деньги. Правда, небольшие, но все-таки взял, что и считаю грехом, хотя в то время и моя семья остро нуждалась в пропитании. В-третьих, во время славного праздника Пурим я положил глаз на нашу соседку Ривку и согрешил с ней, не помня себя, не понимая, что делаю. Ты должен простить мне этот грех, потому что сама моя дорогая жена Эстер мне его простила…»
Портной читал книгу еще долго, и ученики слушали подробные перечисления его грехов, нахмурившись, но молча и с великим вниманием, так как ничто не вызывает наш интерес так, как чужие ошибки, грехи и пороки.
Но вот портной захлопнул свою «конторскую книгу» и достал из шкафа другую – раза в два толще предыдущей.
– А теперь, Владыка, – сказал он, – давай посчитаем Твои прегрешения перед моим семейством, коих ровно тридцать шесть. Во-первых, мой младший сын Давид поскользнулся и упал с лестницы, сломав себе руку. За что Ты так наказал этого ребенка с характером ангела? Во-вторых, на меня самого в дороге к соседней деревне напали бандиты. Так били, что чуть не лишили жизни, а потом отобрали все, что было со мной: заказы, гроши выручки и лошадь с телегой. В – третьих, мой младший брат Мойше умер в этот год от чахотки, не достигнув и тридцати лет. Ты осиротил жену и его четверых детей. Как они будут жить дальше?»
Долго и монотонно читал портной свой список претензий к Создателю. И чуть ли не каждый пункт его списка вызывал гневные реплики учеников Элимелеха из Лизенска.
Хозяин дома тем временем закончил чтение, захлопнул книгу, отнес ее на прежнее место, бережно поставил рядом с перечнем своих грехов, вернулся к столу и сказал так: «Владыка мира! Если посчитать как следует, то Ты должен мне больше, чем я тебе. Но я не хочу быть мелочным, ведь нынче канун Дня Искупления и все должны быть снисходительными друг к другу. Поэтому мы прощаем Тебе все, что Ты сделал нам, а Ты прости нам все, что мы сделали тебе… Лехаим, Владыка!» – Портной немедля налил себе в стакан водки и выпил ее со вкусом, и не поморщившись, а затем вместо закуски продолжил свой «тост». – Простим в этот день друг другу все прегрешения – и наши, и Твои. Все забыто, будто ничего и не было».
Сел портной, чуть покачнувшись, и это было знаком к началу пира. Домочадцы мастера незамедлительно приступили к выпивке и закуске. Меры они в тот день не знали, потому что хорошо помнили о предстоящем посте.
Учеников никто к столу не пригласил. Ушли они от дома портного, ругаясь и глотая слюнки. Весь обратный путь к хижине своего учителя проклинали ученики портного за богохульство, полагая, что речами своими безмерно оскорбил он Всевышнего.
С этим возмущением и пришли ученики к Элимелеху из Лизенска.
– Учитель! – сказали они. – Мы никогда не слышали более омерзительных речей, чем те, что позволил себе этот портной. Он разговаривал с Владыкой мира так, будто Тот ему ровня. Он унизил Всевышнего упреками и жалобами. Он дошел до того, что потребовал от Создателя прощения за свою наглость!
Молча выслушал цадик учеников. Потом спросил негромким и спокойным голосом: «Стоя под окном портного, вы никого не заметили рядом с вами?»
– Нет, – ответили ученики. – Крутилась какая-то шелудивая собачонка, да мужик мимо проезжал на телеге, груженной сеном, – и это все.
– Вы ошибаетесь, – улыбнулся цадик. – Знайте же, что сам Всевышний со своей свитой приходит послушать произносимые в простоте души слова портного. От слов этих мир наполняется благословением и радостью… А теперь идите и подумайте о том, что я вам сказал».
Мне кажется, эта притча, как ни одна другая, раскрывает отношения евреев с Б-гом. Корни ее, конечно же, в Книге Книг, в истории многострадального Иова. Жалобы несчастного тоже покорно выслушал Создатель, виновный в трагедии этого человека, и дал ему, выслушав, свое благословение. Но рассказ о безгрешном Иове, ставшем жертвой провокации Сатаны, трагичен по своей сути и необыкновенно серьезен.
Притча о портном наполнена творческим наследием хасидизма. Она полна неподдельного юмора и изысканного артистизма. «Сценарий» сделки портного с Б-гом составлен талантливо, ярко и вдохновенно, с настоящим искусством. Отсюда и радость, о которой говорил своим ученикам цадик из Лизенска.
Ложь, ханжество, лицемерие, притворство не приемлет Б-г наш. Все остальное готов выслушать и понять. И делает Он это с великой радостью, как радуемся мы с вами от благородства людского, от чистоты человеческих помыслов, от мудрого творчества наших предков, сложивших некогда великие притчи о цадиках-хасидах XVIII в.
Хотел написать достаточно подробное описание той истории с мастером кройки и шитья из Лизенска, а не получилось, будто сама эта притча, ее дух противны многословию,
Комментариев нет:
Отправить комментарий